Июль 2004 года
Множество коробок, стоявшее повсюду, заполонило и без того тесную комнату. Большинство из них уже были наполнены и стройным рядом выстроились вдоль стены, пока остальные ожидали своего часа. Невысокая девушка с буйной копной вьющихся волос, невесомыми движениями палочкой левитировала стопки вещей и книг, заставляя их аккуратно укладываться в коробки, а те в свою очередь самостоятельно закрывались и запечатывались волшебным скотчем. Когда с последней коробкой было покончено, Гермиона — а это была именно она, — села на одиноко стоящий посередине комнаты стул и с грустью огляделась по сторонам. Ей потребовалось чуть меньше двух часов и всего семнадцать коробок, большинство из которых были заполнены книгами, чтобы уместить последние шесть лет своей жизни. Последний месяц она только и думала о своём решении уйти от Рона. Оно казалось ей абсолютно правильным, хотя осознание той боли, что она причинит ему, отнюдь не добавляли душевного равновесия. Но всё уже было решено: вещи собраны, а в Косом переулке её ждала уютная квартира, недалеко от «Флориш и Блоттс», аренда которой была оплачена на несколько месяцев вперёд. И даже её лучшие друзья перестали отговаривать её от принятого решения. Оставалось только самое сложное – сказать Рону. И, Мерлин видит, она была одной из самых храбрых ведьм, но на это силы духа не хватало. Была только одна надежда — сбежать из дома раньше, чем придёт Рон и потом, в возможном будущем, встретиться и всё объяснить. Внизу хлопнула дверь, разбивая все надежды уйти незамеченной. Девушка вздрогнула, затравленно оборачиваясь к двери, за которой уже слышалась тяжелая поступь поднимающегося человека. — Гермиона? Гермиона, где ты? Голос Рона резал подобно ножу. Она знала все его нотки и сейчас могла поставить что угодно на то, что он был явно чем-то обрадован. Гермиона уже мысленно представила, как Рональд спешил домой, чтобы поделиться с ней радостной новостью и вновь ощутила предательскую дрожь от осознания, что сейчас разобьёт ему сердце. — Гермиона, да где же ты? Ты не представляешь, что сегодня произошло, я видел Гарри, Джеймс… Голос мужчины умолк, как только он открыл дверь и увидел полупустую комнату, коробки и застывшую посередине Гермиону. Несмотря на то, что многие считали Рона достаточно простым и не обладающим особыми умственными способностями парнем, он сразу всё понял. Понял, возможно, ещё несколько месяцев назад, когда Гермиона вдруг стала отдаляться, но старался не обращать внимания, надеясь, что всё наладится. Но, нет. Не наладилось. И теперь он стоял и смотрел на девушку, с которой надеялся прожить всю свою жизнь. — Ты уходишь? Гермиона едва кивнула, не в силах произнести хоть слово. Она подняла глаза на Рона, грустно улыбаясь. — Прости… — Нет! — горячо воскликнул Рональд. — Не смей говорить «Прости»! Не смей говорить, что дело не во мне! Я не понимаю, что не так? Что я сделал не так? Он с вызовом смотрел на Гермиону, желая узнать только одно – где он облажался? Где свернул не туда и испортил, как ему казалось, идеальные отношения? — Но это правда, Рон, — Гермиона тяжело вздохнула, мечтая, чтобы хмурая складка между его бровей разгладилась. — Дело, действительно, во мне. Я…больше не люблю тебя. Сотни тысяч холодных игл проникли под кожу и достали до самого сердца. Он был готов услышать, что угодно, но не это. Готов был исправить любые свои поступки, которые могли заставить уйти Гермиону, но не это. — Не любишь? — глухо повторил Рон. — Прости, — тихо прошептала девушка. — Ты хороший человек, Рон. И я очень хочу, чтобы ты был счастлив, но мы разные. Мы абсолютно разные. Лучше сейчас всё закончить, пока это не зашло совсем далеко… — Далеко? — грубо перебил её Рон. — Пока не зашло далеко? Мы были вместе шесть лет, Гермиона! Шесть лет! Я собирался жениться на тебе! А теперь ты говоришь, что мы разные и ты меня не любишь? Ты сама-то себя слышишь? Девушка невольно вздрогнула. Рон никогда не позволял себе так разговаривать с ней. За всё время их отношений они никогда не ругались, никогда не повышали тона, и сейчас его отчаянный крик убивал Гермиону. Они были слишком идеальной парой, даже для неё. — Рон, прошу, — взмолилась Гермиона, двигаясь навстречу к нему, но он остановил её взмахом руки. — Нет, — жёстко проговорил мужчина, — я услышал достаточно. Уходи, я не хочу тебя видеть. Не сейчас. — Хорошо. За коробками придут рабочие через пол часа. Прости. В последний раз взглянув на Рона, она опустила глаза и с тихим хлопком дисаппарировала.***
Два месяца спустя.
Громкая трель телефона проникла в самое нутро, заставляя девушку поморщиться и приоткрыть глаза. За окном было темно и Гермиона не могла понять, сколько времени прошло с тех пор, как она уснула на диване в гостиной. Голова нещадно трещала, и она тихо застонала, повернув голову и увидев причину своего недомогания — початая бутылка шампанского одиноко стояла на столе, пока на полу лежала ещё одна, но уже опустошенная. Телефон продолжал трезвонить, и Гермиона, проклиная того, кто решил потревожить её одиночество, тяжело встала и побрела к сумке, в которой разрывался мобильный. — Джинни, — жалобно произнесла Гермиона, принимая звонок и мечтая лишь о том, чтобы набат ударов в голове умолк, — зачем ты звонишь, я ведь просила… — Да плевать я хотела, что ты просила, Гермиона! — Джинни была явно раздражена и Гермиона могла лишь догадываться о причинах. — Ты уже неделю не выходишь на связь! Я еле уговорила Гарри не отправлять на твои поиски весь Аврорат! Гермиона моргнула, переводя взгляд на магический календарь, меняющий даты без чьей-либо помощи. Брови девушки удивленно поползли наверх, когда она увидела дату «17 сентября». Она могла поклясться Мерлином и Морганой, что буквально вчера смотрела на календарь и видела там «10 сентября». — Не может быть… — Вот именно, Гермиона! — продолжала тем временем Джинни. — Неделя! Ты обещала, что через пару дней придёшь в себя, а прошла уже неделя. Ты не появляешься на работе два месяца, клянусь чреслами Мерлина, если бы не Кингсли и Гарри, то Доулиш давно бы написал рапорт на твоё увольнение. Для той, кто осознано ушла от своего жениха, ты ведёшь себя крайне неразумно. Гермиона поморщилась, даже не пытаясь возразить. Технически, Рон не был её женихом, но в основном подруга была права. Прошло уже два месяца с тех пор, как она ушла от него. Всё это время девушка лишь предавалась унынию, отгородившись от друзей и открывая для себя новый и неизведанный мир безделья и алкогольного забытья, что было для неё совсем не свойственно. Но ей казалось что она всё держит под контролем, а оказалось все совершенно не так. Новости о работе заставили Гермиону окончательно проснуться. Конечно, она согласовала с Доулишем работу из дома на эти несколько месяцев, но должна была выйти в офис в понедельник, а сегодня, если календарь не врал, была среда. — Святая Моргана, — пробормотала девушка, — скажи Гарри огромное спасибо. И я обязательно отблагодарю Кингсли. Завтра вернусь в офис и… — Так, стоп, — прервала её Джинни. — никуда ты завтра не пойдёшь. Гарри всё решил, ты должна явиться в офис в понедельник и у тебя есть ещё два дня, чтобы привести себя в порядок, и ты сможешь отблагодарить Гарри в пятницу. — Почему в пятницу? — непонимающе поинтересовалась Гермиона. — Если в офис мне только в понедельник… — Мерлин, ты серьезно? Сколько ты выпила за последнюю неделю? Гермиона скривилась, но решила проигнорировать вопрос подруги, всё же мысленно стараясь подсчитать количество употребленных напитков, и размышляя, можно ли отнести к алкоголю конфеты с коньяком, коих было съедено немало в последние дни. — Молчишь? — ухмыльнулась Джнни. — Ну ладно, пьянчужка. Буду твоей доброй феей. В пятницу твой день рождения. И мы договорились встретиться в Дырявом котле. Забыла? Мы же заранее договорились с мамой, чтобы она посидела с Джеймсом, а мы смогли наконец-то посидеть по-взрослому. Всепоглощающий стыд накрыл Гермиону, когда она поняла, что полностью пустила свою жизнь под откос. И как она могла? Как могла она, Гермиона, мать её, Грейнджер допустить такое? Она, которая всю жизнь всё контролировала, настолько размякнуть из-за отношений, которые сама же решила закончить. — Джинни, прости, я так виновата... — Не извиняйся, — голос подруги потеплел и Гермиона почувствовала, как комок в груди стал медленно таять. — просто пообещай, что в пятницу придёшь. — Конечно! — Вот и отлично. В пятницу, в семь, в Дырявом котле. Мы будем ждать. — Хорошо, я приду. — Я люблю тебя, Гермиона, — произнесла Джинни и положила трубку. Гермиона закрыла крышку и положила телефон на стоящую рядом тумбу. Взглянув в зеркало, она еле удержалась от вскрика ужаса, увидев на своё отражение. Сейчас мало бы кто узнал в ней прежнюю Гермиону. — Ну уж нет, Грейнджер, так просто ты не сдашься. Возьми себя в руки, слышишь? — глядя в свои глаза серьезно произнесла она. — С этого момента никто и никогда не доведёт тебя до такого состояния, в том числе и ты сама. И никакой любви, Грейнджер, поняла меня? Больше никакой любви.