от колыбели до могилы;

Смерть влечёт за собой неизбежную потерю контроля. «Когда дым застилает глаза» Кейтлин Даути.

      Она знает, что ещё слишком рано; ночь — самое спокойное время суток. Мелисса разлепляет глаза от какого-то непонятного шороха, от взвизга. Голова тяжёлая, она просто отказывается оторваться от подушки. На уровне рефлексов пытается найти телефон где-то в кровати. Наверное, из-за этой дурацкой привычки засыпать с ним в руках у неё и разбитый экран. Мелисса трёт глаза и вдыхает холодный воздух, чтобы проснуться. Наощупь находит телефон; яркий свет экрана слишком больно слепит глаза. До неё не сразу доходит, что рядом с ней нет Илоны. Мелисса встаёт с постели и опускает ноги на ледяной пол.       — Мэл, — её зовут. В этой удушающей тишине она слышит своё имя каким-то просипленным голосом. Она идёт по коридору и пытается включить фонарик на телефоне. Получается не с первого раза. Кажется, она отлёживает себе руку и та отказывается выполнять приказы мозга.       Илона на полу. Вокруг слишком много крови. Слишком. Как в самых страшных снах Мелиссы. Крошево разбитого стекла под её ногами. Она режет босые ступни, но не замечает этого. У неё паника сковывает всё тело. Мелисса смотрит на подругу как-то отрешённо и совершенно ничего не соображает. Кажется, Илона даже испугалась меньше. Ей просто больно.       — Мелисса! — Илона практически кричит, чтобы вытянуть девушку из мыслей. Она моргает часто-часто и словно отходит ото сна. Илона разбила зеркало. Кровь по ноге, кровь на полу. Глубокий порез. Мелисса не чувствует боли и не с первого раза находит включатель на стене.       Мелисса собирается с мыслями. На пятом курсе медицинского университета уже как-то странно бояться крови. Она старается как можно аккуратнее пройти сквозь россыпь стеклянных осколков и добраться до подруги. Илона зажимает рану какой-то тряпкой. Всё в крови.       — Я вызываю скорую, — говорит хриплым голосом, прочищает горло, — сможешь встать?       Илона кивает. Илона ничего не говорит. Мелисса замечает слёзы на её щеках и думает, что ей надо помочь встать. Она тянет её на себя осторожно, старается, чтобы она не наступала на левую ногу. Лишь бы там в ране ничего не осталось. Мелисса думает об осколках, которые перепачкались в крови девушки. Мелиссу душит страх.       Детские травмы и кошмары поднимаются откуда-то с глубины сознания. Всё то, что Мелисса старательно распихивала по самым дальним и забытым полкам. Мелисса усаживает Илону на кровать, а сама набирает номер скорой помощи трясущимися руками. Чёрт. Её пальцы в крови. Мелисса чувствует этот запах. Он её обволакивает. Она утопает в нём и едва может здраво оценивать ситуацию. Мелисса называет адрес и ещё ряд информации, которая в данный момент кажется просто ненужной. Мелиссе хочется кричать в трубку, чтобы скорая приезжала быстрее, что диспетчер интересуется совсем не тем.       Мелиссе отшибает память. Всё то, что она проходила на пяти курсах университета. Она собирается судорожно, ищет документы, пачкает всё вокруг кровью. Её так много, как будто тут не только Илона порезалась.       — Мелисса, твоя нога, — девушка моргает и смотрит на пол под собой. Светлый паркет перепачкан красными-бордовыми разводами прямо рядом с ней. Боль ударяет в сознание, отрезвляет. Она садится на стул и поднимает ногу. Осколки впиваются в кожу и режут её.       — Ничего страшного, — отвечает тише, чем было нужно. Пинцетом достаёт несколько осколков; про все правила дезинфекции и обработки даже не вспоминает. Клеит несколько пластырей и вспоминает слова сестры, что ходить босиком нельзя.       Мелисса едет в больницу и звонит Эрику. Просит его приехать. Умоляет практически не оставлять её одну сейчас, потому что страх прошивает беспощадно, парализует разум и тело. Мелисса смотрит на Илону, на фельдшера, что зажимает её рану, над которой уже жгут наложен. Она порезалась серьезно. Мелисса думает, что столько крови не могло натечь за две секунды. Почему она не проснулась сразу? Или все же проснулась и просто рана настолько глубокая? Мелисса не соображает.       В больнице тихо. В приёмном отделении ничего не происходит. Сейчас раннее утро. Нормальные люди в такое время суток ещё мирно спят в своих постелях. Несколько людей из медицинского персонала ходят туда-сюда с какими-то папками. Здесь стоит чёткий запах медикаментов и хлорки. И только сейчас это почему-то это привлекает внимание Мелиссы, слишком плотно заседает в голове. Конечно, она бывает в больнице по роду деятельности, но сейчас все кажется чужим. Она не практикант, не будущий врач. Она — пациент; пострадавший человек, который ничего не помнит из университетского курса по травматологии и неотложной помощи.       Врач её осматривает. Она пытается вспомнить, в какой они вообще больнице и только потом вспоминает о Фелпсе. О том, что просила его приехать. Ей надо найти Илону, узнать, в какой смотровой она находится. Мелиссу осматривают, промывают её раны и бинтуют ногу.       — Ну вот, всё хорошо, — как-то по доброму, но слишком замученно, говорит врач. Мелисса вспоминает о сестре. У неё точно такой же тон. Только менее озабоченный, — скоро все заживет. Постарайтесь не напрягать ногу в ближайшее время, хорошо? — Мелисса кивает заторможенно.       Она выходит из смотровой. Она узнаёт номер больницы и набирает сообщение Эрику. Паника постепенно начинает отпускать, когда она видит Илону. Она в инвалидной коляске и с перебинтованной ногой. Мелисса только сейчас замечает, что у неё есть царапины на руках и даже на щеке. Зеркало свалилось на неё. До Кальман наконец-то доходит, что это был за шум в коридоре. Она проснулась сразу, как Илона поранилась. Так много крови натекло за те несчастные секунды, что она пыталась встать с кровати? Сколько времени вообще ушло на пробуждение сознания?       Когда в больницу приезжает Эрик, дышать становится чуть легче. Илону не положили в стационар, она вполне может справиться дома. Мелисса думает, что надо бы остаться на это время у подруги. С больной ногой как-то не очень удобно мыть голову и убираться в комнате.       Мелисса вспоминает, что там всё сейчас в крови. Что родители вернуться днём. Им надо всё успеть. Паника вновь завладевает разумом, и она отрешено смотрит на подругу, персонал и молодого человека перед собой. Взгляд приковывается ко входной двери.       Агата врывается в больницу с бешеной скоростью. Кажется, по дороге от дома до госпиталя она нарушила столько правил дорожного движения, сколько не нарушала за все годы вождения. За ней идёт Серёга. Они оба выглядят напуганными и, скорее, тоже не до конца понимают, что происходит.       Агата взглядом находит сестру, устремляется к ней.       У неё голос хриплый, прокуренный.       У неё голос не дрожит.       Она говорит:       — С тобой всё нормально? — и лихорадочно осматривает сестру. Мелисса сидит рядом с Илоной и кивает почти на автомате, — что тут вообще произошло?       — Зеркало упало, — отвечает Илона. Она, кажется, сейчас более здраво, чем Мелисса, соображает. По крайне мере, говорить ей удаётся куда проще, чем подруге. Та до сих пор в себя прийти в себя не может, — врачи сказали, что порез большой, но повреждены только мягкие ткани.       Агата кивает, слишком профессиональным взглядом осматривает Илону и думает, что надо бы поговорить с врачом из скорой, но потом вспоминает, что у них и без того много работы. А она как-нибудь сама разберётся.       — Давай, мы отвезём тебя домой. Лис, — Агата зовёт ее и берёт за руки. У неё пальцы холодные и отрезвляют лучше нашатыря, — поехали домой.       — Нет, — отвечает как-то слишком спешно, — надо к Илоне, там всё в крови, — и давится словами. Агата усаживается рядом с ней на скамейку и руки не отпускает. Она панику чувствует. Она понимает, что сейчас от Мелиссы ничего не добьёшься, что её трясёт далеко не от холода.       Агата давит злость. Сейчас не время проявлять свой характер. Она едва может глаза открытыми держать, потому что спала минут сорок. Потому что спала три часа за двое суток. Потому что Физик до сих пор стоит за её спиной и одно его присутствие душит. Сейчас ей надо собраться и быть крепкой опорой, непоколебимой, а не размазанной девочкой. Жаль, что она не Мелисса Кальман. Жаль, что ей нельзя так ломаться с оглушительным треском.       Агата соглашается на всё и везёт Мелиссу обратно к Илоне. Она то молчит, то оглушает всех своей речью. Агата сейчас всё слишком остро чувствует. На неё давит усталость и она из последних сил держится, чтобы не заснуть за рулём. Рядом с ней Физик. Такой же уставший и замученный. Ей бы в кровать, а не нянчиться с младшей сестрой.       Агата помогает им убраться, пока Серёга крутит её зажигалку в руках, сидя за рулем. Он едва может держать глаза открытыми, но ему сейчас все равно лучше, чем Кальман. Физик за неё переживает больше, чем за всех остальных. С таким образом жизни она сгорит к тридцати годам, если не раньше. Потерять её — самый большой его страх.       — Поехали домой, — на грани со злостью говорит Агата. Мелисса отчаянно мотает головой в знак протеста, — Лис.       — Нет! — это не она говорит. Это паника. Паника и дикий страх. Мелисса держится на расстоянии от Илоны, но глаз с неё не сводит. Агата всё понимает, но сейчас она ничего не хочет понимать. Она хочет забрать сестру домой. В их дом, где она сможет быть рядом. Агата знает, что оставить её здесь может стать самой большой ошибкой.       Илона вмешивается. Илона не может смотреть на подругу, которая цепенеет от страха. Агата непоколебима. Она жестока и явно не намерена слушать сестру.       — Агата, она может остаться. С нами всё будет хорошо, — Илона медлит, — с ней всё будет хорошо, — в точку. Агата щурится и руки на груди складывает.       — Правда?       — Я о ней позабочусь.       Агата хмыкает. Она говорит:       — Пару минут назад я оттирала твою собственную кровь с пола в квартире, — кажется, что она сейчас в каждой из них дыру прожжёт. Она едва говорит, соображает с трудом, но всё же мыслит яснее остальных присутствующих в этой комнате. — Не думаю, что ты тот человек, который сможет о ней позаботиться.       Мелисса выходит из комнаты. У неё голова кругом от всего произошедшего. Ей бы воды холодной и воздуха свежего глотнуть.       — Ты не знаешь её.       — Ты живешь с ней двадцать с лишним лет?       — Нет, — Илона давит, — как и ты, раз пытаешься задавить своим авторитетом. Сестра, которой никогда нет рядом. Как не спросишь у Мелиссы, тебя никогда не было дома.       Агата злится. Она чисто физически всё это вывезти не может. Не может это так оставить. Агата бросает всё. И Мелиссу тоже. Пусть делает, что хочет. В которой раз напоминает себе, что она не нанималась сиделкой или нянькой. Она, блять, не для этого вернулась в город. Что она вообще тут забыла?       Мелисса открывает окно и впускает холодные порывы ветра в комнату, как только хлопает входная дверь за спиной её сестры. Мелиссе надо с мыслями собраться и в чувства прийти. Она идёт в Илоне и ложится с ней рядом на кровать, голову кладёт на плечо. Блондинка что-то шепчет заботливо, трепетно, словно не она сейчас нуждается в помощи. А с Мелиссой по-другому почти не получается. С ней слабой быть нельзя. Эта роль отведена именно ей. И никак иначе.       Агата курит. Слишком много. Так, что её собственную машину затягивает дымом. Сергей ничего не делает. Вдыхает табачный дым и молчит. Ему остаётся только ждать, иначе она взорвется с оглушительным треском. И его заденет ударной волной. Его точно заденет, потому что он слишком близко. Так близко, что у Агаты спирает воздух в лёгких. И она готова поспорить, что это не от третьей подряд выкуренной сигареты.       Он говорит, разрывая тишину:       — Она выросла, — и рвёт её на части.       Агата знает это. Знает, но не видит, чтобы Мелисса совершала взрослых поступков. Маленькая девочка, которая нуждается в защите. Она правда нуждается, Агата это не придумывает. Они обе теряли семью. Обе чувствовали боль, просто по-разному с ней справлялись. И Мелисса, несмотря на всё, справляется существенно лучше. Она отпускает. Агата просто игнорирует боль. У неё совсем недетские способы избавления от психологических травм.       У неё головная боль настолько сильная, что всю наизнанку выворачивает. Агату знобит. Она выкидывает окурок в открытое окно и решает, что ей просто не доехать до собственного дома.       Она говорит:       — Не против, если мы переночуем у тебя? Всё равно спать нам меньше двух часов, — смотрит на наручные часы и давит приступ тошноты. Мысленно умоляет Физика не просить её сразу поехать на работу. Она не выдержит. Главное, что она додумалась взять с собой документы.       — Думаю, тебе лучше вообще не идти сегодня на работу, — начинает издалека и приоткрывает окно, проветривая салон автомобиля. Она молчит, — конечно, я не против.       Когда Мыцик выходит из машины и направляется в сторону подъезда, Агата вытаскивает из бардачка пузырёк с таблетками и вытряхивает две на ладонь. Глотает без воды. Так, что пилюли дерут горло. Она вытирает слезы с щёк и блокирует машину. Остаётся надеяться, что боль отступит и она поспит хотя бы сколько-нибудь.