***
Вечер практически был в самом разгаре, когда Джеймс пересекся с Агатой, которая стояла в стороне ото всех. Он подошел прямо к ней, смотря ей в глаза. Все что надо было сделать, это сказать пару слов, но все они застряли поперёк горла. Джеймс усмехнулся, пытаясь привести себя в порядок, но мысли были словно разбросаны в урагане. — Привет, Джеймс, — начала девушка, заметив, как юноша улыбнулся ещё больше. — Ты что-то хотел спросить? — вопрос дал ему толчок к признанию. — Привет, — он начал это как беседу, ведь так легче. — Да, я хотел кое-что спросить, — Джеймс никогда не испытывал такой взрыв чувств, когда ощущения будто вообще не из этого мира. — Ты хочешь со мной встречаться, Агата? — он спросил это наконец чувствуя освобождения. Прикрыв глаза он почувствовал объятия Агаты, которая прошептала «Да». Он чувствовал свободу с безграничной радостью, которая лилась через край. Потом отпрянул, прижимаясь в поцелуе, который запомнит на всю жизнь к губам уже своей девушки. Она отвечает с той же страстью, что и Джеймс, чувствуя тоже притяжение. Так бы они простояли ещё какое-то время, если бы не воспоминания Джеймса о празднике. Посмотрев на часы, он понял, как скоро его родители смогут оказаться на пороге Академии, которая их объединила, хоть оба они в этом и не признаются. Может это и к лучшему? — Скоро придут родители, — промолвила Агата, прощаясь с Джеймсом и удаляясь в сторону других ведьм, чтобы подождать определенное время. Парень тем временем зашагал к Себастьяну, который примостился у самого стола, откуда будет вещать их Верховная. Джеймс помнил, кто являлся Верховной, и вопрос все ещё не укладывался в голове «Как его мать могла отказаться от такого шанса?». Двери распахнулись, впуская первых родителей, которые сразу же шли к своим детям. Себастьяна уже отвели его родные, говоря какой он выдающийся юноша. Джеймс не мог с ними не согласиться. Себастьян был для него опорой и поддержкой, которую он мало от кого мог получить. Он чувствовал себя с ним, будто со старшим братом, оберегающим его от проблем. Разве может быть чувства прекрасней? Агата обнималась со своей матерью, нашептывая ей что-то, от чего улыбка женщины стала ещё шире. Она стала для него лучиком света, который мог заставить казалось бы ледяное сердце забиться с новой силой. Джеймс чувствовал любовь своих родителей, но чтобы незнакомая девушка дарила ему столько чувств. Этого не было никогда. Все было слишком запредельным и ошеломляющим. Он готов был молится о благополучии этой девушки, занявшей все его мысли. Том и Стив вместе общались за стойкой. Абсолютно разные по своему. Один местный весельчак, а другой зануда, проводивший все время за книгами. Джеймс не мог не радоваться за своих друзей, которые готовы идти за ним и в огонь и в воду. Переметнув взгляд на Корделию и старших ведьм он заметил как те волнуются. На лице женщины расположились морщины, но они её ни капли не портили. Она вглядывалась в лица родителей, надеясь найти среди них знакомое лицо, которое так давно не видела. Трость в её руках намекала на то, что силы подходили к концу. Выражение её лица сменилось, стоило двери открыться в очередной раз. Радость смешанная с недоверием очерчивала её черты. Джеймс посмотрел в том же направлении, заметив две фигуры, которые узнал бы из тысячи. Он думал, что сможет стоять неподвижно, но эмоции лились через край. Заметив улыбку своей матери, он рванул прямо к их фигурам. Да это было глупо, но его это сейчас мало волновался. Джеймс вновь окунулся в родные руки, которые отдавали легким холодком. Он почувствовал холодный поцелуй на свой голове, когда ещё сильнее прижался к своей матери, надеясь на то что та не растворится, оставив его в стенах Академии Робишо. Джеймс посмотрел на своего отца, волосы которого достигали плеч, делая из него какого-то графа Дракулу со страницы книги. Он прижался к нему тоже, не разрывая объятия. — Похоже ты сильно соскучился, — произнесла Мэдисон, легко посмеиваясь над этой картиной, которую она представляла со стороны. — Я оставлю вас, нужно поздороваться кое с кем, — он потрепала юношу по голове, удаляясь к Корделии. Майкл посмотрел какое-то время вслед девушке, прежде чем встретиться взглядом с Джеймсом. Юноша стоял и мялся на месте, потому что идей как продолжить разговор у него не было. Майкл сел перед ним на корточки, и посмотрел прямо в глаза, чтобы все выяснить. — Что-то произошло, Джеймс? — он выделил концовку, будто пытаясь пробраться под самую кожу и найти там все секреты, которые парень хранил. — Возможно, — он задержал дыхание, выпалив концовку, но чтобы его никто не услышал. — Я переместился недавно в прошлое. — Прошлое? — Майкл потер подбородок, вспоминая силы своего сына. — Тебе понравилось? — спросил он с улыбкой. — Вы интересно с мамой познакомились, — улыбнулся в ответ Джеймс, увидев как улыбка озарило лицо Майкла. — У вас прям какая-то Санта-Барбара в жизни. — Ты тоже зря времени не терял, — перевел стрелки Майкл, показывая взглядом в сторону Агаты. — Надеюсь, что ты предупредишь нас, если решишь взять её в жены. — Конечно, — ответил Джеймс, покраснев до кончиков своих ушей. — Я люблю тебя, — добавил он отворачиваясь. — Господи, ты так на неё похож. — усмехнулся Лэнгдон, расставляя руки в стороны, чтобы мальчик нырнул в его объятия. — Я даже немного обижен, — наигранно расстроился Майкл. — Но ты все равно мой отец, — он прижался сильнее к телу своего отца, замечая незнакомого мужчину, который озирался по сторонам, будто выискивая кого-то. Джеймс следил за ним практически до конца. Он смотрел на родителей, следуя между телами, чтобы найти кого-то. Юноша чувствовал страх, который бил со всей силы, не давая толком вздохнуть. Как только он пересекся взглядом с этим незнакомцем, тот мерзко улыбнулся, следуя прямо к ним. Джеймс дотронулся до отца, нашептывая о незнакомце. Лучше он будет с ещё одним свидетелем, чем один. Щелчок курка оглушил гостиную, заставив всех замереть в шоке. Джеймс стоял будто в замедленной съемке. Вот он стоит рядом с отцом, только его предупреждая. Щелчок, и выстрел, который оглушает всю гостиную. Джеймс посмотрел себе под ноги, видя тело матери с пулей в районе сердца, которая буквально умирала. — Было грубо проигнорировать мое предупреждение, — раздался голос незнакомца, когда он уже хотел сбежать, но его кинули к стене. Корделия откинула его к стене, жимая в тисках. Силы из тела незнакомца исходили достаточно быстро, но Верховную это не беспокоило. Джеймс бы и сам с ним расправился, если бы сейчас не сидел около тела своей матери, пытаясь собраться в кучу. Рядом с ним сидел его отец, пытаясь кое-как зажать рану, но кровь сочилась из неё. Пуля была не совсем обычная, будто специально сделанная для ведьм и колдунов. Джеймс отошел немного, заметив как его отце буквально прибывал в шоке, видя, как силы покидали тело девушки. — Эй, — он аккуратно коснулся её щеки, пытаясь произнести что-то сквозь ощущение и хрип незнакомца, убиваемого Корделией. — Не закрывая глаза, пожалуйста, — Лэнгдон держал её тело, чувствуя кровь на собственных руках. — Не оставляй меня, — прошептал некогда сильный Антихрист, наклоняясь к самому её уху. — Майкл, — она произносит практически на издыхании, смотря в глаза Лэнгдону. — Позаботься о Джеймсе, пожалуйста, — голос пропадает в воздухе, но Майкл ловит каждое слово, понимая что это конец. — Я очень тебя люблю, но придется расстаться на некоторое время, — слеза вытекает из глаза, когда силы окончательно покидают тело ведьмы. Лишь тишина осталась в стенах Академии Робишо. Лежащие на белом полу тело, кровь из которого сочилась на дубовые доски. Хрип незнакомца, которого все были готовые проклинать затих. Слышались лишь короткие всхлипы, вторившие всей атмосфере. Родители, стоящие рядом с детьми тряслись от страха, заметив эту картину. Корделия была готова рыдать, но держалась, чтобы не поддаться эмоциям, которые сочились изнутри. Джеймс сидел рядом со своим отцом, вглядываясь в уже неживые глаза своей матери, которая истекала кровью на полу. Именно тогда в голову приходили мысли о смерти, которые он отгонял. Хотелось в туже минуту отправится на тот свет, чтобы встретиться вновь с родными глазами, и встретить одновременно холодные и жаркие объятия. Вечер был испорчен на корню, также как теперь и жизнь Джеймса Лэнгдона…***
Ветер тормошил листья на деревьях и волосы Джеймса, когда-тот стоял на кладбище. Место, где его окружали множество могил. Ощущалось такая пустота внутри, будто её выковыривали ножом. Джеймс никогда не испытывал таких эмоций, которые убивали его изнутри. Мысли роились внутри, разбиваясь о памятный камень, вонзенный в землю. Джеймс знал, что рядом с камнем покоится гроб с телом его матери. Он не мог прекратить лить слезы, вспоминая все прожитые моменты, будто это было только вчера. Рука опушенная на плечо приятно грела, давая поддержку, которая ему была нужна. Он повернулся, увидев лицо своего отца, который смотрел будто сквозь камень. Пустота завладела его вниманием, когда он пытался привести себя в порядок. Все рушилось, как чертов карточный домик. Джеймс залез в голову своего отца, ощущая все те болезненные воспоминания, которые они оба перерабатывали. Майкл хотел бы вновь услышать смех ведьмы или крик, когда он щекотал её. Хотел бы вновь прикоснуться к нежной коже и утонуть в её глазах, пока она будет злиться. Все это, теперь ушло под землю… — Оставь меня ненадолго, — произнес Майкл, становясь поближе к могиле. Он стоял перед этим камнем, просверливая в нем дыры. Казалось, что ещё пара мгновений и сзади его обнимут руки, которые оставят легкие мурашки на загорелой коже, но теперь внутри лишь поломанное сердце, которое он в тщетных попытках склеивает не опуская руки. Разве этого он когда-то хотел? Сейчас стоя перед этим камнем он проклинал себя, надеясь на скорое избавление от боли. Единственное что мелькало на задворках сознания, это быстрая смерть. Суицида, который прекратит боль. Но тут же в голове всплывал Джеймс, который готов был горы свернуть. Майкл представил боль, которую ощущал его сын, потеряв свою мать. Именно это заставило его забыть все мысли о суициде. Он будет жить ради последнего луча освещающего его жизнь. Шаги приблизилась к камню, проведя огрубевшими подушечками пальцев по шершавой поверхности. — Я люблю тебя ведьмочка, — произносит Лэнгдон, чувствуя как щеку обжигает горячая слеза, спадая на землю. Ему казалось будто ветер шепнул «я тоже», но он все сместил на свой шок от всех событий. Все казалось до чертиков радужным, доставляя ему незабываемое удовольствие. Но это было лишь домиком, на который надвигался ураган, снося все вокруг. Лэнгдон зажмурил глаза, в последний раз разглядывая имя на камне и уходя к машине, где уже расположился Джеймс. Он будет приходить ещё долгое время к камню, лишь бы оставлять в памяти прекрасные воспоминания, и будто ощущать ответ из того мира, который ему пока недоступен.***
Свет в камине горел, освещая комнату Верховной, которая просматривала старый альбом с фотографиями. Она проводила рукой по своим девочкам, улыбаясь сквозь слезы. Сосредотачивая внимание на девушке, которую она больше никогда не увидит, плотина дала трещину. Маленькие ручейки уже проводили дорожку от глаз Верховной падая на доски Академии Робишо. Мысли роились внутри, не давая толком вздохнуть. Она заметила дневник, который ей отдал Джеймс, после того как переехал к своему отцу из Академии. Корделия уже сотню раз его перечитала, чувствуя все те ухмылки, которые когда-то не любила. Теперь же она была готова хоть сотню раз на дню их видеть. Витиеватый почерк западал в сердце, а эмоции не поддавались её контролю. «Где-то там даже дьявол может плакать, потеряв тех, кого любит.» — гласила надпись на последней странице, где назначалась дата их приезда в дом убийцу. Тогда Корделия не могла поверить в то, что мальчик, которого она считала Верховным, буд самим Антихристом. Но кто же мог подумать, что этот самовлюбленный и казалось бы бессердечный юноша, отнимающий у неё девушку, будет рыдать при всех, срываясь на крик. Она никогда не забудет этого состояния, как на том празднестве, когда увидела смерть ведьмы, которую впервые за долгое время увидела. Тогда чувствовалась лишь боль, будто тысячи игл пронзили её сердце, а дышать было безумно тяжело. Она закрыла альбом, чувствуя приближающиеся рыдания и объятия Мисти, которая вовремя подоспела, успокаивая Верховную. Уже ничего не будет как прежде. Ни тогда, когда смерть стала реальной…***
Джеймс лежал на кровати, чувствуя, как слезы уже давно затопили бы его квартиру, если бы организм человека был настроен по другому. Он не хотел всего этого. Того чтобы он остался наполовину сиротой. Того чтобы его отец винил себя во всем. И наконец того, чтобы все внутри у него разбилось, не возвращая все на свои места. Оповещение о сообщение раздалось совсем неожиданно, а на экране замаячил вопрос от Агаты: «Джеймс, ты как?». Юноша чувствовал тревогу девушки, поэтому заглушая любые порывы написал: «Я в порядке. Спасибо». Он же в порядке? Ничего не сломалась, а слезы это лишь вода, которая неизвестно по каким причинам текла из глаз. Все будет хорошо. Как обычно. Хоть на задворках сознания он понимал, что ничего уже не будет как раньше, как обычно. Он просто вновь натянет улыбку, как учила его мать, говоря: — Натягиваю фальшивую улыбку. Меняю грустный взгляд на веселый. Смотрю на мир стеклянными глазами. И знаешь, люди верят, что у меня все хорошо. Лучше показывать красивую картинку, чем боль таящуюся за ней. Возможно теперь эти слова возымели больший эффект, чем когда-либо. Джеймс натянул улыбку, когда вышел на улицу. Пусть люди видят как он счастлив, несмотря на то, как сердце разрывается внутри. Он будет играть в этом театре, чтобы избежать глупых слов о жалости и улыбок. По крайне мере, пока маска не треснет окончательно. — Встретимся на небесах, мам, — произнес он, стоя на пороге дома, прежде чем двинуться в толпу зевак, изображая счастливое выражение лица…