Oathbound

Скука. Это мучило Санса всякий раз, когда братья уходили. Мало что изменилось с момента до свадьбы с точки зрения развлекательной ценности, которую предлагала спальня в течение дня. И хотя прошло уже несколько дней, Санс всё ещё не ушёл. Эджи разрешил ему осмотреть остальные покои, поскольку там было нечто большее, чем эта комната и ванная, но у него просто не было мотивации делать это. Какой в этом был смысл? За редким исключением, когда Эджи нужно было показать его, как блестящий трофей, Санс должен быть, по сути, заперт в тюрьму. Он мог бы исследовать размеры своей клетки, но было легче просто лежать в постели и спать. Однако сегодня он был неспокоен. Комментарий Андайн плавал в его голове, её слова и его чувства смешивались вместе в клубах дыма, которые он не мог связать. Санс перевернулся на другой бок, его фаланги свернулись на простынях. Интересно, что же Папайрус задумал на этот раз? Если он поднимался высоко, взваливая на себя бремя царствования без судьи в подземелье, он опасно близился к тому, чтобы пасть жертвой вечной тьмы. Или, если он ломался под тяжестью, Надежда раскалывалась, как гнилая ветка дерева. Санс должен быть обижен. Злиться. Желать всего самого худшего брату, который не только бросил его, но и продал воинственным захватчикам. Но ненависть давалась ему нелегко. Её вообще не было. Только тоска и сожаление. Эджи был темной тенью Папайруса, но он не собирался быть злым. Можно даже сказать, что он пытался сделать новую жизнь Санса здесь сносной. Санс не был свободен… но когда это жизнь Санса была его собственной? Рэд срезал путь в комнату — он хорошо знал этот звук, — и побрел к кровати, тяжело ступая. Санс вздохнул и поднял глаза. Другой ухмыльнулся ему сверху вниз, как непоколебимо извращенный гоблин. — Могу я Вам чем-нибудь помочь? — спросил Санс, не желая отводить взгляд. — Ты достаточно хорошенький, чтобы есть, Санси. Дремлешь весь день напролёт, такой милый и беспомощный. — Урод, — фыркнул в ответ Санс, оттолкнув череп Рэда, когда тот сел, — а где же моя еда, о великий, приносящий обед? Рэд поймал в ладонь фаланги пальцев Санса и внимательно осмотрел тонкие пальцы. Кости другого были более тусклыми, покрытыми красноречивыми пятнами от дурной привычки курить, — Так требовательно, Ваше Величество. — Еда. Или уходи. — Тц. У кого-то плохое настроение. Сучка-рыба залезла тебе под кожу? Хе-хе, — в горящих глазах был понимающий блеск, — Не надо впадать в ярость. Она просто злится, что у тебя есть то, что она хотела. — Она хотела стать королевой? Рэд усмехнулся, вытаскивая Санса из кровати, бесстыдно, когда Санс был вынужден пошатнуться и прижаться к груди Рэда. — Не совсем, — сказал он, обнимая Санса одной рукой и направляя его к двери спальни. Душа Санса затрепетала. Они всегда ели в своих спальнях. Почему они уходят? — Успокой свои несуществующие сиськи. Я кормлю тебя, а не веду в петлю палача. Мгновение спустя они стояли в вестибюле, фальшивый солнечный свет лился через окна в комнату, которая, по общему признанию, была довольно роскошной. Книжные полки раскинулись до потолка, покрывая стены, а в уютном уголке для чтения стояли стулья, достаточно большие, чтобы Азгор мог отдохнуть. В поле зрения не было никаких дверей, но, учитывая, как гобелен упал вслед за ними, как только они вошли, Санс предположил, что они были скрыты. Рэд быстро вернулся и потащил его за собой, ведя к тяжёлому дубовому столу с богатым ассортиментом вкусностей на одном конце. Сансу пришлось приподняться на цыпочки, чтобы дотянуться, но он сумел схватить шоколадный батончик и чашку с лапшой, и поднял брови на Рэда. Его доппельгангер соответствовал выражению его лица, когда он прыгнул в кресло.* — Садись, Санси. Санс демонстративно проигнорировал то, как Рэд похлопал себя по коленям и присоединился к нему за столом. Всё в этой комнате давило на него. Воспоминания об Азгоре, приглашающем его на чай, и Папайрусе, стоящем на спинках стульев, чтобы дотянуться до книг на высоких полках. Воспоминания о долгих ночах, заполняя документы, исследуя политику и историю, пытаясь извлечь все самое лучшее из пыльной пустоты, оставленной человеком, когда они пошли на свою злобную резню. — Босс оставил меня кормить тебя, и мне захотелось поделиться кое-чем из того хорошего, что у меня есть в последнее время. — Как великодушно с твоей стороны, — Санс развернул один конец шоколадки, а Рэд откусил кусочек от своего, завернутого в фольгу и всё остальное. Он явно не разменивался на такие мелочи, как вскрытие обертки. — Чувак. Что за чертовщина? — А что тут скажешь? Не трачу время впустую. — Угу. У меня нет такого измельчителя мусора, как у тебя, поэтому я сначала уберу упаковку с моей еды. Рэд просто откусил ещё один кусок своего шоколадного батончика в ответ. — Итак. Никаких приправ, включённых в твой тайник, ты мне не предложишь? — Ох, у меня есть кое-что.– он слизнул немного шоколада со своих зубов, — Но я не собираюсь делиться. Не без должного стимула. Санс вздохнул и покачал головой, прекрасно понимая, чего хочет его двойник. И он ненавидел себя за то, что какая-то его часть хотела сказать «к черту это», вскинуть руки вверх и просто дать ему это. Он не был точно уверен, что ему достаточно комфортно с Эджи, чтобы попытаться (угх) соблазнить его за услуги, но позволить Рэду играть наблюдателя-извращенца означало бы противоположное усилие со стороны Санса. Ему не нужно было делать ничего, кроме как игнорировать присутствие Рэда, пока Эдж добивался своего, и тогда он получит свой замечательный кетчуп, и все будет немного более терпимо. Но большая его часть отшатнулась от этой перспективы в явной злобе. Он уже изо всех сил старался не чувствовать себя шлюхой с модным титулом. Продажа своего тела за комфортную еду не улучшит его дерьмовую самооценку. (Впрочем, может ли быть еще хуже?) –…не хочешь поделиться тем, что привело Андайн в замешательство? — ему нужна была более безопасная тема. Та, которая не заставляла его душу содрогаться и заставляла чувствовать себя еще меньше, чем обычно. Настала очередь Рэда вздохнуть, когда он открыл чашку с лапшой, выудил сухой кирпич рамена и начал хрустеть им. — Ты встал между ней и этой целью. — А? — Санс моргнул, обдумывая эту информацию и терпя неудачу, — Погоди, а разве она и Альфис здесь не вместе? — Так оно и есть. Но Андайн и он были идеальной парой. Оба охранника. Сильные. Боссы монстры. Их дети были бы мелкими ужасами, которые помогли бы удержать трон железным кулаком. — Но… Альфис… — Хех. Всё ещё вовлечён в культурное столкновение, не так ли? — Извини, если я привык к тому, что у монстров есть дети от тех, кого они любят! Глаза Рэда заострились, уголки его улыбки напряглись, — Любовь означает дерьмо, если ты и твоя семья мертвы, — его взгляд горел, — Такая договорённость была бы разумной. Рыбья сука будет иметь королевского ученого в качестве своей запасной любовницы, и они вырастят целую школу рыбьих отродий, но планы меняются. Но что же тогда оставалось Рэду? Санс заметил в его взгляде едва скрываемую враждебность. Он осмелился копнуть глубже, — Но почему? Почему именно я? Если он собирался жениться на Андайн, зачем было рисковать и жениться на какой-то шлюхе из альтернативной вселенной? — и почему именно Андайн? Рэд был могущественным монстром. Он уже спал с Эджи. Монархи-монстры-боссы исторически спаривались с близкими родственниками, включая братьев и сестер, даже если это была практика, редко принятая в наши дни. Санс не совсем понимал, чего ему не хватает, и это давило на него сильнее, чем сама комната. — Хех, говорил же. Чтобы сохранить карму в семье. — Чушь собачья. Это еще не вся причина. — Это та часть, которую ты получишь, Ваше высочество, — усмехнулся Рэд, — А теперь прекрати тявкать и заканчивай есть. Мне надо кое-что сделать. Вскоре Санс снова остался один, мир стал немного больше, и в каком-то смысле это только усугубляло молчание.