***
Утро медленно стягивало с улиц убежища темные тени, неспешно ползло ледяными белыми руками к стеклам черных окон, бесцеремонно заглядывая в сонные лица приговоренных, принося новый нелегкий день. Люди постепенно выползали из своих жилищ, снова возлагали на собственные плечи желание выжить как можно дольше. Убежище проснулось. В штабе заработали свои собственные механизмы: одни Гончие возвращались с ночного патрулирования, другие только приступали к своей работе, третьи завтракали сами и готовились принимать вереницу изголодавшихся преступников у пункта раздачи. Через кипящей жизнью коридор вдоль стены медленно шел мужчина. Без своего кровавого обмундирования, он выбивался из общего потока, двигаясь в противоположную ото всех сторону, но вопросов не вызывал: раненные на больничном не обязаны носить форму и вольны свободно передвигаться по штабу. Тренировочный зал был густо наполнен звоном мечей: командир и его заместитель устроили спарринг. Заксен с присущей ему яростью один за другим наносил мощные удары, прощупывая слабости в защите своего товарища, но каждая его атака была отбита хорошо отточенным блоком. Заксен как дикий хищник кружил вокруг своего заместителя, ища место для атаки. Инес не сводил глаз с оппонента и не позволял ему приблизиться к себе, сам решил атаковать, но его удары были отбиты твердой уверенной рукой командира. Дверь открылась с прокатившимся по залу шумом: — Командир! Я нашел Рут! Услышав это имя, Инес отвлекся на мгновение, и тут же потерял контроль над ситуацией: Заксен моментально выбил меч из его руки, ногой повалил на пол и приставил лезвие к горлу побежденного. — Никому не позволяй застать себя врасплох, Инес, если не хочешь лишиться жизни, — Заксен едва улыбнулся товарищу и протянул ему руку. Ему нравилось побеждать того, кто раньше был его учителем. — Я учту, Закс, — поднимаясь ответил Инес. Бранденбург подозвал вошедшего и приказал изложить ему всю информацию. Когда подчиненный отрапортовал, по залу прокатился смех командира, не предвещающий для его жертвы ничего хорошего. — Ясно, эта малявка решила залечь в травах. Неплохо, очень неплохо. Инес, — он повернулся к напарнику, — сегодня ты здесь за главного. Я хочу сам поймать эту вошь. — Так точно, — Инес кивнул и вышел, принимая новое поручение и глубоко жалея о том, что он уже ничем не может помочь этой проблемной девушке. Заксен спрятал меч в ножны и провел рукой по растрепавшимся волосам. — Чего тебе еще? — спросил он, заметив, что подчиненный все еще стоит у двери. — А, ну… я рассчитывал получить вознаграждение, — аккуратно начал он. — Ха-ха, точно. Ты неплохо послужил мне. Чего ты хочешь? — Прибавку к жалованию, сэр. — Как банально, — фыркнул Заксен. — Хорошо, я распоряжусь об этом. Но это единоразовая услуга. Продолжай и дальше радовать меня, если хочешь большего. — Спасибо, сэр, — подчиненный был доволен собой и тем, как все прошло. Изначально он не был до конца уверен, что командир исполнит его просьбу, и был приятно удивлен щедростью начальника. Заксен Бранденбург подобрал свои вещи и направился в душевую, тщательно подавляя переполнявшее его нетерпение: как бы ни хотелось скорее покончить с этой девчонкой, нельзя позволять эмоциям диктовать ему правила игры. Он все еще командир и обязан перед уходом уложить все назначенные дела, тем более, теперь добыча точно не ускользнет от его цепких лап. Было уже давно за полдень, когда Заксен распорядился двум Гончим следовать за ним в Либералитас. Подчиненные всю дорогу молча шли за своим командиром, не задавая вопросов ни ему, ни себе: необходимую информацию они узнают по ходу задания. Все, что им было известно, это то, что Заксен Бранденбург стремительно настигал свою добычу, неся за собой леденящую душу атмосферу мертвецкого холода и запаха крови. Три высокие фигуры твердой поступью двигались к своей цели, свернув с многолюдных улиц в более спокойный район, чтобы не поднимать шума среди недоверчивого населения. Когда Гончие вывернули из-за поворота, Заксен дал знак остановиться: его цель стояла у реки с молодым парнем всего в паре десятке метров, они беседовали о чем-то известном только им двоим. Бранденбург хотел забрать свое без шумихи и погони, он терпеливо ждал момента для атаки. Он видел, как парень положил руку на плечо молодой девушки, что-то сказал ей и оставил в одиночестве, скрывшись за дверью небольшого трехэтажного здания. Рут проводила его печальным взглядом и неспешно двинулась вдоль улиц в противоположную от Гончих сторону. — Вперед, — скомандовал Заксен.***
Я раскладывала пергаментные пакеты с порошками по ящичкам, предварительно проверяя названия на крышках. Когда я закончила, услышала голос Адиса, закончившего обслуживать последнего посетителя: — Ты быстро закончила, Рут, — он тепло улыбнулся мне. — С тобой действительно приятно работать, всегда все делаешь на совесть. — Спасибо. Я рада стараться, — я подошла к нему, ожидая, что мне дадут новое задание. — Лу сказала, что на сегодня у нее нет для тебя поручений: вы справились быстрее, чем она рассчитывала, и теперь ей остается только собственная часть. Так что на сегодня ты можешь быть свободна. — Я так не могу, — я покачала головой, — я могу помочь вам в чем-нибудь другом, просто покажите, что нужно делать. Адис тепло рассмеялся: — Ты странная, знаешь? Любой бы с радостью воспользовался такой возможностью. Отдохнуть в рабочий день с сохранением заработной платы? Просто мечта. — Тогда я буду чувствовать себя обязанной, ведь не заслужила этих денег. — Считай это премией за хорошую работу. — Я лучше помою окна или что там еще вам нужно сделать, — настаивала я на своем. Хоть раньше я никогда не работала руками, оставляя домашние дела на слуг, все же быстро привыкла к своей новой жизни. В Нижнем мире нельзя позволить себе быть нежной принцессой, в сложившейся ситуации нужно быстро адаптироваться. Мне не так часто приходилось хозяйничать в аптеке, но я никогда не отлынивала от этой части своей работы. — Вот неугомонная. Тебе нужно научиться и отдыхать. Ты всегда слишком серьезная, аж жуть берет. Сделай лицо попроще, а то морщины появятся, — он легонько потянул меня за щеку. — Ч-что? Эй, не надо, — я мягко убрала его руку. — Я просто хочу должным образом отплатить вам. Я уже поняла, как в убежище сложно найти хоть какую-то работу. Риелит понадобилось много времени, чтобы комфортно устроиться и жить спокойно. Мне очень повезло работать с вами. К тому же это благодарность за хорошее отношение ко мне несмотря на происхождение. — Хм… Ну так и хорошего работника найти не так просто. Да и вообще свои должны держаться вместе. — Свои? — я непонятливо посмотрела на него. — Пойдем, прогуляемся. — Но аптека… — Мы недалеко, я буду следить за ней и сразу вернусь, если кто-то придет. Адис толкнул дверь и жестом позвал меня за собой. Я все еще сомневалась в правильности наших действий, но все же пошла за ним. Мы остановились у ограждения реки, там же, где еще вчера я беседовала с Финном. — Мы с Лу тоже из Верхнего мира, — начал Адис, и я решила его не перебивать вопросами. — Раньше мы работали в конкурирующих организациях. Хотя, конкуренция — громко сказано. Считай, просто две соседствующие аптеки. Но мы плохо ладили. Можно даже сказать, это была вражда длиной в пару лет. Возможно, во всем виновата большая разница в возрасте. Конфликт поколений? Так продолжалось до одного дождливого вечера, — голос Адиса стал мягким и почти. нежным? — Лу закрывала аптеку, когда началась гроза. Смешно представить, но она очень боится грозы и грома. Тогда она просто вжалась в стену и старалась не шевелиться и, наверное, не дышать, — Адис тепло рассмеялся. — Я возвращался домой после своей смены. Так уж получилось, что у меня было с собой два зонта: один для меня, другой для сестры, с которой мы собирались встретиться, но у нее резко возникли дела. Я как раз шел мимо, когда увидел глаза Лу, полные ужаса и слез. Изначально я хотел пройти мимо, но что-то толкнуло меня подойти. Это было совсем не похоже на меня: обычно мы грызлись как кошка с собакой. Никогда не забуду тот вечер. Мы впервые смогли обменяться чем-то большим, чем взаимными оскорблениями. Мы говорили совсем немного, но этого хватило, чтобы полностью поразить меня. Лу оказалась очень необычной женщиной, я был невероятно удивлен. Когда твой «враг» внезапно показывает себя с совершенно другой стороны… Никогда не забуду то свое ощущение, — Адис моргнул, возвращаясь в реальность и повернулся ко мне. — Кстати, Лу раньше была аристократкой. Ты знала? Ее полное имя — Лурьянна Сворро. — Какое интересное, — задумалась я. — Конечно, я не знаю всех семей аристократов, но почему я никогда не слышала этой фамилии? — Есть две причины. Первая — они аристократы слишком низкого сословия, чтобы быть у всех на слуху. Вторая — ее семью лишили титула за преступление отца. Он оказался здесь за кражу фамильной ценности одного лорда. — Какой глупый поступок. — Да, так и есть. Но он был хорошим человеком. Он славно заботился о ней и всегда обращался как с настоящей леди. Все мечтал увидеть дочь, купающуюся в роскоши и славе. Его грезы о политической карьере были настолько сильны, что он работал днями и ночами, чтобы проложить путь в будущее своей дочери. Но Лу пошла по стопам матери — прямиком в медицину. Отец был расстроен, но быстро смирился. Все же больше богатства он желал своей девочке счастья. Они жили мирно до того инцидента. Отца сослали в Нижний мир, а матери назначили нового мужа. Адис помолчал немного, смотря в пустоту и постепенно вспоминая события минувших лет. — Он неплох, но уже совсем не тот, кем был Сворро. Семья потеряла титул и переехала в дом попроще. Дальше жили как жили, пока мы с Лу не попали сюда. Мы вместе искали ее отца, но было слишком поздно: его зарезал какой-то доходяга за горстку монет, — Адис невольно поморщился при этом воспоминании. — Мы нашли его уже мертвым. Рядом оказался Адаже и рассказал, как все было. К сожалению, Адаже не смог бы его спасти: рана оказалась слишком глубокой и задела жизненно важные органы. — Как печально, что все закончилось так. — Да, так и есть. Но это уже в прошлом, сейчас мы здесь вместе и вполне счастливы — Адис снова взбодрился, откидывая болезненные мысли. — Слушай, Адис, — мне было неловко спрашивать, но Адис, похоже, не против рассказывать о себе, — а за что вы с Лу оказались здесь? Не могу представить вас, обвиненных за хищение, убийство или что-то подобное. О, ты, конечно, можешь не рассказывать, если не хочешь! — За несанкционированную любовь, — прямо сказал Адис, удивленный моим вопросом. — Лю… бовь? — Я думал, ты поняла, прости, — его рассмешила моя недогадливость. — Это же так очевидно. Я просто без ума от Лу. Она поистине прекрасная женщина. Поначалу было сложно, но я ни о чем не жалею. Я безумно счастлив иметь возможность провести с ней остаток жизни. Пусть и сосланным в Нижний мир, — Адис действительно был счастлив, когда говорил это, и, хотя я никогда не видела их романтического поведения, в его словах было невозможно усомниться. — Я даже представить не могу, что за чувство может подтолкнуть на преступление, — призналась я. — О, так ты не знаешь? — Нет, я совсем не понимаю этих чувств. Я никогда ни в кого не влюблялась. Неужели любовь настолько сильна, что может заставить нарушить закон? — Даже сильнее, чем ты можешь себе представить. Я мог бы убить за Лу. — Смелое признание, — сказала я, все еще удивленная своим открытием. — Иначе и быть не может. Ну а ты? Если не любовь, то что привело сюда такую молодую девушку, как ты? — Ну… Убийство родителей. Адис ошарашенно посмотрел на меня. Я поспешила объяснить ему все, как было на самом деле прежде, чем он составит неверные выводы. — Вот как. Подставили, говоришь? — в его взгляде мелькнула жалость. — Интересно, кому это могло понадобиться… — Не знаю. Я хотела выяснить, но сейчас даже не знаю, что может помочь в этом. Мне совершенно не за что зацепиться. Адис положил руку мне на плечо и сказал: — Желание очистить имя родителей очень благородно, но, к сожалению, тебе придется отказаться от своей идеи. Нет ни единого способа выбраться отсюда. Тебе уже не вернуться. А наверху не станут разбираться с закрытым делом, для них уже все решено. — Я знаю. Я думала об этом уже столько раз. Но все никак не могу успокоиться. Я понимаю, что шанса нет, но все стараюсь придумать хоть что-нибудь. Они не заслужили быть обманутыми и забытыми. — Раз ты так хочешь отплатить им — живи достойно здесь. Живи так долго и так хорошо, как только сможешь, пронося через жизнь память о них. Утерянное уже не вернуть. Мы безвозвратно потеряли свою часть жизни, оставили ее там, наверху. И никто никогда уже не вернет нам ее. Все, что мы можем — хранить то, что осталось. Но здесь мы и получили кое-что, — Адис серьезно посмотрел на меня, — смирение. Смирившись со своей участью, мы открыли шанс родиться новой жизни и теперь до последнего цепляемся за шанс идти по ней гордо и быть счастливыми несмотря на обстоятельства. Я не могу заставить тебя, но советую хорошенько обдумать все это еще раз. Я склонила голову под тяжестью его слов не в силах что-либо ответить. — Извини за такой грустный конец. Но, поверь, я желаю тебе лучшего. А теперь, извини, похоже, у нас посетитель. Иди домой и отдохни хорошенько. И подумай над тем, что я сказал тебе. Я смотрела на него, пока он не скрылся за дверью. Наверное, теперь мне действительно не остается ничего, кроме того, чтобы побыть наедине с собой и с этими неподъемными мыслями. Я двинулась в сторону постоялого двора, где мы с Риелит снимали комнату. Пока шла, ни о чем не могла думать, кроме как о словах Адиса. Еще немного и я буду дома, где хорошенько поразмыслю, что мне со всем этим делать. Оставалось пройти совсем немного, как вдруг я услышала тяжелые шаги позади себя и твердый низкий голос: — Рут, ты арестована за побег и продолжительное незаконное нахождение за пределами района Убежища. Я резко обернулась на голос. — Заксен! — Как там говорится? Ты имеешь право хранить молчание? — его лицо исказила хищная ухмылка. — Мечтай. Ни черта ты не имеешь. Я хотела достать меч, но он ногой выбил клинок из моих рук и ударил под дых так, что я согнулась, силясь унять боль и восстановить дыхание. — За противодействие власти, назначенной Храмом, ты понесешь суровое наказание, мелкая вошь. После этих слов я почувствовала резкую острую боль в виске. Старалась посмотреть вокруг, но земля поплыла и перевернулась перед моими глазами, вызывая новый приступ боли во всем теле. Последнее, что я увидела перед полной темнотой — это два кончика болтающихся перед носом ножен и черные тяжелые сапоги, упирающиеся в щеку.