АГАТА
Это произошло совсем недавно. Раны моей души еще не затянулись, поэтому любая такая мелочь, как аптечка на полке под потолком, могла вывести меня из колеи. В миг я осознала, почему меня терзало чувство тревоги во время свидания с Кристофером, — я боялась.
Что, если это снова со мной случится? Что, если любое неосторожное движение сможет спровоцировать его также, как это произошло с ним…
Тянущая боль где-то в районе сердца вновь начала меня беспокоить. «Все познается в сравнении». Но что, если ты боишься пойти на этот шаг и прочувствовать это сравнение?
Невыносимо. Быть слабой. Невыносимо. Не чувствовать поддержки, опоры, земли под ногами. Невыносимо.
— Агата… почему ты плачешь? Ты ударилась? — Из мыслей меня вытянул тревожный голос Александра, который все еще держал меня на руках. Даже слегка крепче, чем когда только поймал. — Что случилось, скажи.
Рассказать — значит, довериться. Довериться — значит, вновь оказаться в этом капкане, из которого можно выбраться, лишь отрезав себе ногу. То есть, буквально потеряв часть себя. Смогу ли я снова довериться? Снова быть с кем-то? Не обидят ли меня вновь?
— Ладно, можешь не рассказывать, но выпей хотя бы чай. Я налью.
Он отнес меня на кушетку и нехотя отпустил. Я чувствовала это. Его руки до последнего пытались касаться меня, пока это было возможно. Не пойму, почему он так заботлив, но это было приятно. Безумно приятно.
Слезы уже перестали течь рекой по моим щекам. Но каждый раз, когда мой разум вновь окунался в воспоминания, новая обжигающая капля стекала вниз. Очередную такую непрошенную слезинку я смахнула со своей щеки и направила глаза на Александра, который подошел ко мне с вытянутой рукой, держа горячий напиток. Я благодарственно кивнула и взяла чашку, легонько касаясь его пальцев. По моей коже пробежались мурашки, но сейчас было трудно определить их источник. Температура? Рыдания младенца?
Он?
Стример сразу сел рядом, кладя руку на подлокотник кушетки и подпирая голову. Видимо, он изрядно вымотался из-за всего этого, потому что его пальцы начали тереть переносицу, и он тяжело выдохнул. Возможно, громче, чем ему хотелось бы. Я сделала несколько глотков и поставила чашку на подоконник.
— Он мне изменил.
Неожиданно для нас обоих я прервала эту тишину и начала делиться тем, что меня тревожило.
Будь, что будет.
— Кто? Кристофер?
Его голос из мягкого превратился в холодный, а рука вдруг сжалась в кулак.
— Нет… мой бывший...
Я говорила медленно, осторожно, как будто ожидая чего-то.
— Мне жаль, правда. Я тебя, конечно, почти не знаю, но никто не заслуживает такого отношения к себе.
Его рука коснулась моего плеча, слегка сжимая его, но, когда я продолжила свою исповедь, она отстранилась.
— Я застукала их в этой квартире. А когда он выпроводил эту девицу… — Вновь горячие капли, вновь эта боль. — Он разозлился...
— Я не... я не понимаю.
Его лицо выражало едва уловимые эмоции, но глаза говорили о большем. Ярость, ненависть, сочувствие.
— Он был зол на самого себя, я знала это. Но он слишком сильно любил себя, чтобы упрекать за свои же ошибки. Поэтому он решил, что легче будет злиться на меня… — Говорить стало труднее, я проговаривала слова с огромной болью, но я должна была это сказать, обязана. — Он ударил меня.
— Что? — Его лицо, наконец, показало эмоции, но от этого мне не становилось легче.
Зачем ты ему рассказываешь? Никому не приятно слышать такое. Разве что психологам, но им за это платят. Думаешь ему интересно? Остановись. — Агата...
— Но-о он не ограничился... одним... — Не смогла, не договорила, не выдержала. Я закрыла глаза руками, только усугубив положение. С открытыми глазами все эти воспоминания были лишь отблеском прошлого, но стоило погрузиться во мрак, как они ожили. Я окунулась в них и вновь пережила все это. Его удары по моим ребрам, крики о том, что это из-за меня он стал таким.
Из-за меня. — Что я сделала? Почему я виновата? — Я почувствовала, как Александр прижимает меня к себе, его подбородок лег на мою макушку, а руки начали гладить мои волосы. Я обняла его в ответ и мокрым лицом уткнулась в грудь. Я никому этого не рассказывала, даже Элизе. Я сказала всем, что мы просто расстались. Не сошлись характерами.
Не поймут. Не помогут. Не узнают. — Он убрал аптечку туда, зная, что я никогда не достану ее в том... состоянии... За что? Ну что я сделала? Что?
— Послушай меня, Агата, посмотри мне в глаза. — Он взял мое лицо в свои теплые руки, заставив смотреть на него. — Ты знаешь это, ты сама это сказала, это
его вина, это он провинился, не ты. Тебе нужно лишь в это поверить.
Его голос успокаивал, а запах одурманивал. Я замерла, кажется, даже перестав дышать. Паника начала уходить. Боль, ненависть к себе, страх — все это постепенно оставляло меня. Я смотрела в его голубые глаза и видела свое отражение. Отражение девушки, которую сильно ранили, сломили.
— А что, если Кристофер окажется таким же?
Не знаю, зачем я это сказала, слова сами вырвались. Его зрачки уменьшились всего на секунду, но я уловила это. Я не знала, что было между нами, но я знала, что мне не нужна снова эта неопределенность, а с Кристофером все было понятно.
— Не окажется.
Его голос снова стал твердым и он отпустил мое лицо, но мои руки все еще обнимали его.
— Пожалуйста... — Его теплый взгляд снова вернулся на мое лицо, большой палец смахнул слезинку, нежно касаясь кожи, после чего он вновь обнял меня. Крепко и трепетно. Мы просидели так какое-то время, а потом я резко выпалила: — Как ты попал в дом?
— Что?
Слегка отстранившись, он вопросительно посмотрел на меня сверху вниз.
— Ты же не знаешь код от домофона, как ты вошел в дом?
— Долго же до тебя доходило... — На его лице появилась его характерная лисья улыбка, от чего мне даже стало немного не по себе. — Я запомнил код старушки.
— Какой старушки?
— Все-то тебе расскажи. Я заезжал к тебе за часами, потому что думал, что оставил их здесь. Вышла бабушка, я помог ей, а она меня за это впустила. Но тебя дома не оказалось, и я поехал в клуб. Ну а дальше ты и сама знаешь.
— Так это ты меня преследуешь, а не наоборот?
Мое лицо озарила победная улыбка, и я довольно хмыкнула.
— Не понимаю, о чем ты.
Он поджал губы и помотал головой, словно и правда не понимал о чем я говорю.
— Ну коне-ечно, — протянула я, на что он ответил мне уже не хитрой, а обворожительной и такой теплой улыбкой.
Я снова уткнулась лицом в его грудь, а он снова начал гладить мои волосы. Его движения были такими спокойными, размеренными и аккуратными. Я даже не заметила, как провалилась в сон. Такой нужный, такой приятный.
АЛЕКСАНДР
Неужели эта глупышка действительно заснула... Так, и что мне теперь делать? Я вообще-то не собирался здесь ночевать. Не собирался, но надеялся. Может ее разбудить?
Я опустил взгляд на макушку, которая была прижата ко мне и слегка вздымалась вместе с моей грудной клеткой, и начал слегка дуть на нее. Маленькие волоски дрожали, но она так и не проснулась.
Ладно, тогда я просто отнесу ее на кровать. Может, тогда она проснется.
Я потянулся одной рукой под ее ноги, а второй попытался вылезти из ее крепкой хватки. С трудом, но мне все же удалось добиться желаемого. Я подхватил ее не очень быстро, потому что совершенно
не забыл, что хотел, чтобы ее это разбудило и она бы меня выпроводила. Значит, не судьба.
Ее голова свисала точно также, как и одна ее рука. Я опустил взгляд, чтобы проверить ее состояние, но тут я заметил то, чего до этого не замечал.
Она была в халате. Видимо, после душа. Гостей она не ждала, поэтому под халатом ничего не было. И, как назло
ей, а не мне, халат приоткрылся из-за руки, которая оттягивала его вниз.
Воу, спокойно...
В секунду я поднял глаза и направил их куда-то в стену, пытаясь выкинуть из головы то, что выходить из головы совсем не хотело.
Ты ничего не видел.
Видел я и правда очень мало. Халат показал мне лишь округлую форму ее груди, а сам сосок оставил закрытым. Однако даже этого хватило, чтобы возбудиться.
Я начал тяжело дышать, зажмуривая глаза, чтобы не поддаться соблазну и не глянуть еще раз. Я почувствовал, как штаны уже приподнялись, от чего забыть эту картину стало еще труднее. Сразу тысяча новых картинок возникла в моей голове. Одна сменяла другую, но сюжет каждой из них так или иначе совпадал.
Агата стоит передо мной, постепенно обнажая свое тело. Миллиметр за миллиметром. Я приближаюсь к ней, стараюсь совладать с собой и не наброситься на нее прямо сейчас.
Агата притягивает меня к себе, пока я нависаю над ней на кровати. Я грубо впиваюсь в ее губы, не дав возможности оборвать поцелуй.
Агата умоляет меня не останавливаться, когда я вожу рукой по ее внутренней части бедра.
Агата извивается, закатывает глаза и стонет мое имя, пока я резко вхожу в нее.
Агата царапает мою спину, пока я одной рукой держу ее за щеку, страстно целуя, а другой сжимаю ее ягодицу.
Мне уже стало больно от тугой ткани джинсов, которая удерживала мой член в неволе. Я встряхнул головой, как будто мне это могло помочь, а затем быстрым шагом отправился к кровати. Я положил Агату на мягкое покрывало, случайно нависая над ней, от чего мое лицо оказалось в нескольких ничтожных сантиметрах от ее.
Да, стало намного лучше.
Я не мог оторвать взгляда от ее губ, которые, как назло, слегка приоткрылись. Я был будто околдован этим зрелищем. «Твою мать, Александр, очнись! Это ненормально, она спит! У нее есть парень! Приди в себя, олух!» — буквально орал на себя я, когда мое лицо сократило сантиметры до миллиметров. Моя рука, которая уже жила своей жизнью, легла на ее щеку, и я почувствовал, как ее кожа пылала.
Да у нее 38 градусов по Цельсию, не меньше!
Это вмиг привело меня в чувства и я отстранился. Наконец, мой разум покинуло это совершенно неуместное возбуждение, и я снова начал трезво мыслить.
Надо положить на ее голову мокрую тряпку.
Я тотчас пошел в ванную, взял какое-то самое маленькое полотенце и включил теплую воду, опуская под нее ткань. Затем я пошел на кухню и полез за той несчастной аптечкой, которая изрядно потрепала нервы Агаты, да и мне заодно. Достал лекарство, которое, по идее, должно сбивать температуру и вернулся к блондинке, которая лежала все в той же позе, в которой я ее и оставил. Благо на этот раз халат прикрывал все участки тела, которые могли бы вернуть меня в то состояние пять минут назад. Я поставил стакан на тумбочку, рядом с кроватью и забрался на матрас. Слегка подтянув девушку на себя, я положил теплую, но мокрую тряпку ей на лоб. Прохладные капли стекали на подушку, а иногда и на мою рубашку. Я откинул голову назад, но через минуту опустил, словно почувствовав на себе взгляд, что оказалось правдой. Из-под мокрого полотенца на меня смотрели два зеленых фонарика.
Черт, как же она похожа на котенка.
— Прости, что разбудил. Ты была вся горячая, поэтому тебе надо было сбить температуру. Кстати, раз проснулась, выпей таблетку.
Я отстранился от нее и потянулся за стаканом и таблетками, а потом протянул их ей. Она осторожно взяла таблетки, запила их прохладной водой, слегка поморщившись, и отдала мне стакан.
— Спасибо...
Ее голос был тихий, даже слегка хрипловатый. Она снова легла на подушку, но подальше от меня, прижав к голове мокрое полотенце.
— Ну что ж, на этом мои обязанности закончились. Я пойду.
Я уже начал сползать с кровати, но маленькая рука схватила мою, не давая сдвинуться с места.
— Ты куда? Уже поздно, время много. —
Что же ты делаешь со мной, Агата? — Это опасно.
— Ты, видимо, забыла, что я стримлю по ночам? — с легкой улыбкой сказал я.
— Но другие могут случайно ехать ночью, захотеть спать. И тогда...
— Ладно, я останусь. — Она сразу же заулыбалась и прикрыла глаза. — Только, если ты оденешься.
— Что?
Теперь же, резко распахнув их, она осмотрела себя и быстро прикрылась лежащей рядом подушкой, возмущенно дыша.
— Может, лучше надеть пижаму, хм?
Моя улыбка превратилась в оскал и я встал с кровати, поворачивая свою голову в сторону кухни, чтобы она могла спокойно переодеться.
Да я прямо джентльмен!
Восхищаясь своей стойкостью, я гордо смотрел в экран телевизора, который буквально стал моими глазами на затылке. Было трудно что-то рассмотреть, но все, что я не увидел, — дорисовал в своей голове. Ну так, на будущее.
Ее тихий голосок вновь нарушил тишину.
— Все, я переоделась.
— Хорошо.
Я повернулся с едва заметной ухмылкой и пошел в сторону кушетки, на что блондинка снова обиженно произнесла:
— Боишься, что не сможешь контролировать себя, рядом со мной?
— Слегка опасаюсь.
Я растянул улыбку сильнее, заметив ее потерянные глазки.
— А если мне снова станет плохо?
Она надула губы и скрестила руки на груди.
— Мне кажется или кто-то практически умоляет меня лечь с ним в кровать?
Обычная улыбка уже превратилась в улыбку чеширского кота, а руки повторили позу девушки на кровати.
— Тебе кажется.
Она обиженно хмыкнула, накрылась одеялом и зарылась лицом в подушку.
Ну ладно, поиграем, лилла каттен. Будь по-твоему.
Без лишних слов, я обошел кровать, бросил взгляд на ее довольную победную улыбку и закрытые глаза, и лег под одеяло, спиной к ней.
— Не хотите с Кристофером потусить со мной и моими друзьями? — не поворачиваясь, спросил я.
— Хотим, только ты сам его пригласи.
— Не собираешься ему рассказывать обо всем этом?
— Только не читай мне нотации, пожалуйста. Между нами ничего не было, а он лишний раз ревновать будет. —
У тебя-то может и не было, а я еле сдержался, чтобы не пойти в ванную и... неважно... — Так что, ты тоже ничего не говори.
— Хорошо, не буду. Доброй ночи, Агата.
— Сладких снов, Нильсен.
АГАТА
Впервые за всю мою жизнь, мне не снился бред во время температуры.
