×××
Как вы думаете, что такое жизнь? Довольно скучный вопрос, не правда ли? Жизнь… Жить ради продолжения рода, ради продвижения человечества. Но…мы всё равно все умрём. Стараться, чтобы всё это стёрлось. Довольно заманчиво получается, хах. Дети живут и наслаждаются жизнью от сладкого и мультиков. Подростки от ощущения губ на своих губах, от алкоголя в крови и разговоров с друзьями. Взрослые уже чувсвуют долг родить ребёнка, воспитывать его. Но на самом деле у каждого свои цели, свои вкусы и радости в жизни. Не должно быть всё под копирку. Хёнджин, например, немного другой, нежели его одногодки. Он красив, даже очень. Но парень не смог спокойно прожить в обществе злых подростков. К красоте нужна и харизма, но Хёнджин другой. Он не хочет перечить родителям, не хочет ругани с одноклассниками. Хочет спокойной, равномерной жизни. Добиваться успехов в учёбе, ездить с родителями на каникулах в походы и просто жить, не видя перед собой препятствий. «Ты слишком скучный.» Ну и что? Хёнджину нравится, какой бы скучный он не был. «У тебя слишком смазливое личико.» Хван виноват, что все вокруг уроды? Ладно, это грубо. Правильнее сказать, он не виноват, что такой есть. На самом деле, парень даже масочками не пользуется, не говоря уже о косметике или операциях. Хёнджин не был замкнут. Он продолжал жить, наслаждаясь тёплым ветерком весенних деньков. Всё так и должно быть. Размеренно, спокойно и… — Привет, — слышится из-за спины мелодичный голос. Хван стоял на крыше, уроки ещё не начались, было ранее утро. Он не видел ни одного ученика в школе, но, кажется, он упустил его из виду. — Привет… — Хёнджин повернулся, встречаясь взглядами с Ли Минхо. Этого парня лично он не знал, просто слышал имя в разговорах, видел в коридорах, и всё. Больше ничего. — Хёнджин, если не ошибаюсь. Не против, если я составлю компанию, — Джин кивнул, — ох, милашка. — Промурлыкал старший, улыбаясь мягенько и смотря точно в зрачки, будто рассматривая в них своё отражение. У них не было тем для разговора, ни одной, даже что-то по типу фильмов или увлечений. Никому из них не была интересна эта ерунда. Точнее, не сами увлечения, а информация о них. Минхо достал полупустую пачку сигарет, находя презрение в глазах Хёнджина. Он лишь пожал плечами и зажёг никотиновую трубочку. Это смотрелось совершенно не эстетично в пальцах старшего. Эти маленькие пальцы заставляли хотеть смеяться, когда видишь в них тлеющую сигарету, хоть и перебивался милый образ побитыми, уже заживающими костяшками. Если сигарета в пальцах не эстетично, то как Минхо вдыхает её, приоткрывая немного ротик, чтобы лениво выдохнуть из лёгких плотный, серый дым, выглядело более чем просто красиво. Грудь вздымалась, язычок проходился по краю губ, смазывая сухую плоть. — Ты убиваешь себя, это не хорошо. — Наконец молвит Хёнджин, испуганно глядя на лицо, не отображающее совершенно ни одной эмоции. — Хм… мы живём лишь раз, так, какая разница? Люди, занимающиеся спортом могут подохнуть раньше, чем я. Какая разница? — Но ведь, это вредно. — Закусил губу Хван, не уверенный абсолютно ни в чём, когда видит перед собой этого парня, улыбка которого была слишком сильно запечатана в голове. — Возможно. — Минхо резко усмехнулся чему-то и в тот же момент предложил, — попробуй, может чего для себя поймёшь. — И парень протягивает свою тоненькую сигаретку к чужому рту. Хёнджин скривил лицо в отвращении, не то показывая свою ненависть к никотину, не то к чужим слюням. — Всего лишь раз. Просто втяни в лёгкие и выдохни. Попробуй, Джини. Хвана бросило в дрожь. Он не хочет, но этот молящий взгляд со стонущим в просьбе голосом, заставляют подчиниться и ухватиться пухлыми губами об край сигареты, которую до сих пор держал Ли. Парень втянулся, делая всё так, как сказал хён, но в мгновение начал задыхаться. Он не мог вздохнуть свежий воздух, как будто лёгкие обхватили огромными туманистыми руками, перекрывая какой либо путь кислороду. Секунд пять Джин никак не мог вздохнуть, начиная кашлять от этого. Слёзки постепенно начали собираться вокруг глаз, чуть ли не вытекая, когда Хван жмурился от неприятного чувства. Голова резко закружилась, перед глазами потихоньку начало всё расплываться, но спустя минуту, это состояние прошло, но некая лёгкость в теле всё же присутствовала, заставляя его ощущать себя не в этом мире. Пока младший корчился от нехватки воздуха, Минхо смеялся. Так глубоко и нервно, сгибаясь пополам, еле как успевая наблюдать за прекрасной, мучающийся фигурой. Забавненько. Смех старшего разносился эхом, а «ах» в конце смеха вовсе заставило Хёнджина смущённо отвести взгляд. — Ты такой милый. — Говорит Минхо, никак не налюбуясь невинной красотой тела и разума. Пока невинный. — Зачем ты заставил меня попробовать эту дрянь? Как ты вообще делаешь это? — Хёнджин старался звучать гневно, но эта лёгкость в теле заставляла смягчаться и вовсе хотеть упасть на спину, смотря на небо и нежась в лучиках солнца, только что показавшимся из-за облаков. — Я не заставлял, а лишь предложил. Но ты не можешь отрицать своё состояние. Я уверен, что если ты попробуешь ещё, то получишь больший кайф. Оно успокаивает, ты ведь заметил? — Минхо подошёл поближе к младшему, касаясь плечом его плеча. Тот был горячий и это сильнее возбуждало Минхо. Желаю тебя. — И ты всегда находишься в этом странном вакууме? — Хёнджин повернул голову и заметил, как близко находится со старшим, — идиот. Звонок. — До встречи, маленький ангелок. Каково будет портить? Теперь, на следующий день, Хёнджин понял, что значило «до встречи». Минхо не собирался просто так отставать, поэтому начал приходить на час раньше, чтобы добраться до крыши и наблюдать за Хёнджином, также стоящим и витающим где-то в себе. Младший любил моменты одиночества при восходе солнца. Это чувство маленькой тошноты и вялого, сонного состояния. Но теперь это прерывалось раздражающим смехом, дымом сигарет и «попробуешь заново?». Хёнджина начало это бесить. Он не хочет портить свой организм и тратить нервы на плохих парней. Но говорит: «Я это сделаю, если ты отстанешь наконец от меня». Старший кивает с дьявольской улыбкой. Хёнджин пробует снова и снова. За сегодня три затяжки и снова это головокружение. Минхо хитро прищуривается и тихо, еле слышимо шепчет «понравилось?», Хёнджин же смотрит гневно. Старший когда-то говорил «всего разочек», но этот разочек продолжается уже несколько дней. Парень не хочет этого делать, но Минхо…он странный, он притягательный. Хван не хочет всего этого, но он хочет Минхо, видеть его, слышать, чувствовать. Парню кажется, что хён к нему приходит только из-за интереса. Интерес по отношению к хорошенькому мальчику. Ему нравится наблюдать, как он трескается. Это забавно. Но что бы не произошло, Ли всегда говорит: «Миленький». — Джин-и, а ты хочешь попробовать проколоть себе что-нибудь? — Парни сидели на полюбившийся крыше в обеденный перерыв, и пили какую-то гадость, которую принёс старший. Это был энергетик, такое дерьмо, для чего он нужен? Хвана наоборот тянет закрыть глазки и провалиться в мир морфея. — Неет, — недовольно протянул брюнет и всё же положил свою голову на жёсткие бёдра старшего. Так солнце било прямо в глаза, поэтому пришлось зажмуриться. — Они тебе подойдут, например тут, — Лино провёл своими пальчиками по мочке уха, по телу Джина прошла мелкая дрожь. — Или тут, — пальцы продолжали блуждать по лицу, сначала проводя по густым бровям. После направляясь вниз по щеке, заставляя съежиться от щекотки. — Тут, — Хо провел большим пальцем по пухлым, влажным губам. Хван нервно сглотнул, смущаясь действий хёна, но всё же не открывал глаз и не вставал с чужих ног. — Или… — Минхо направил свои пальцы к шее, тихонько сжимая их, но вскоре ослабляя хватку, направляясь к ключицам, обводя оголенную кожу. Пальчики пробежались по началу груди и остановились на одном из сосков, — тут… Хёнджин резко зашипел от неожиданного наслаждения боли. Это было неприятно, но почему-то соски резко отвердели, когда Минхо их сжал. Брюнет схватил запястья старшего, пытаясь убрать руку, а Хо лишь смеялся, снова, глубоко и завораживающе. Минхо разжал свои пальцы, аккуратно прикасаясь к груди всей ладошкой и оглаживая. Хван успокоил свои эмоции и позволил приятно гладить себя. Он всё ещё не открывал глаз, боялся встретиться с другими. — А ты хочешь… — начал было Минхо, но Хёнджин резко перебил своим громким «нет!». — Попробовать… — Нет! — Мои губы на вкус. — Н… — и слово застряло в горле. Нет. Нет. Кто вообще такое предлагает? Конечно же нет. Хван чувствует тепло, мокрое тепло на своих губах. Глаза закрыты, губы покрыты. Он тянется своей рукой к Минхо, обхватывая его шею крепкими пальцами и тянет сильнее, меняя мимолётное прикосновение на глубокий поцелуй. Хёнджин обхватывает верхнюю губу старшего, посасывая и вцепляясь своими губами. Минхо немного теряется, уходя далеко-далеко в наслаждение и пробует, пробует, пробует. Цепляется за последние крупицы, пока воздух не перестанет существовать в его лёгких. Горячий язычок входит глубоко в рот Ли, щекоча нёбо. Мин непривычно мычит всё громче, и сжимает тело младшего в своих маленьких ручках. Так необычно, так хорошо. Две противоположные личности связываются и происходят маленькие взрывы в каждом из них. Чья же сторона будет подавлять другую? Может быть Минхо изменится для Хёнджина, а может и наоборот, старший испортит в конец ангелочка, оставляя свои чёрные пятна грязи. — У меня вообще есть девушка, — оторвавшись, говорит Хван и снова притягивает опухшие, красные губы к себе, шепча перед этим, — бесишь.×××
Хёнджин начал ругаться с родителями. Втихую сбегать по ночам. И курить, об этом даже Минхо не знал. Просто этот чёрт неосознанно, а может и осознанно заставил Хвана хотеть ещё попробовать. Потом парню стало мало по сигарете в день. Потом мало две. Так и продолжалось. По ночам Хёнджин сбегал к Минхо, залезая в его комнату через большое окно. Они вели себя тихо, точнее, пытались вести тихо. Большинство времени парни дурачились, смотрели фильмы, а уже глубоко ночью разговаривали о всякой ерунде. — Тебе бы подошла какая-нибудь татуировка на ключицах, выглядело бы очень… — Мило? — Сказал Джин, вспоминая все предыдущие комплименты хёна. — Сексуально. Хван замычал, прикрывая свои глаза. Он и подумать не мог, что одно слово может произвести такое огромное впечатление на тело. Ли стал снова смеяться, но спустя некоторое время перестал и перекинул свои ноги на бёдра младшего. — Забудь, что я сказал. Ты и без них сексуален. Минхо почувствовал нарастающее возбуждение под собой и улыбнулся так заманчиво. Он начал ёрзать, так, невзначай, будто нечаянно. Протянул свои ручки и постепенно начал расстёгивать рубашку брюнета, проявляя с каждым разом всё прекраснее картину. Наконец, она была расстегнута до конца, открывая вид на мягенький животик и тёмные ореолы сосков. — Прекрасен. — Блядь, — Хёнджин опрокидывает голову, открывая вид на свою шею, а сам сжимает от переизбытка эмоций задницу у себя на бёдрах, вцепляясь пальцами глубоко в плоть. Она была твёрдая, так же, как и бёдра. Старший, поймав момент, устремился к мягкой коже, кусая кадык и слыша гортанный стон. — Потише, милашка, — Хо прикладывает пальчик к губам, не имея терпения просто трогать их, поэтому в этот же момент целует. — Хочешь я тебе сейчас проколю что-нибудь, мм? — Я н…да, хочу. — У Хвана в голове что-то громко щёлкнуло, а слова отказа застряли где-то очень далеко в сознании. Старший потихоньку встаёт с Джина и идёт к своему шкафчику, находя запечатанную иглу, откуда у него она, не понятно. Парень протирает спиртом, найденным также в этом шкафу, как и серёжки, различных форм. — Где хочешь? Я могу проколоть ушки, могу твою прекрасную губу. Или может вот эту прелесть? — Минхо, снова на бёдрах Джина, касается пальчиками сосков, не сдерживаясь и проводя языком по ним, после сжимая свои зубки. Хёнджин запускает пятёрню в чужие волосы и сжимает сильно-сильно. — Может пупок? — Еле слышно говорит Хван хрипловатым голосом. — Хорошо, будет очень мило. — Но никак не сексуально? — Также мило, как и безумно сексуально. Лино вводит в кожу иглу, изо рта Хвана выходит слишком сексуальный стон. — Милый, потерпи. — Минхо чмокнул парня в тазобедренную кость. — Только не говори, что тебя это заводит. — Бляять, я…я хочу кончить. — Прерывистым голосом, с капельками крови и уже красивой серёжкой, Джин хватает своего парня, крепко вцепляясь в тело. — Минхо-хён, — постанывает Хван толкаясь через одежду в раздвинутые ноги Хо. Сам Ли смеётся, и как можно красивее выгибается в спине. — Давай, сделай это.×××
Минхо одержал победу. Подавил хорошенького Хёнджина, начиная его портить всевозможными способами. Хван не остановился на одном пирсинге. Он не остановился на двух сигарет. — Пойдём в клуб? — Пойдём. — Проколи мне ухо. — Хорошо. — Хочу тебя прямо тут, на крыше. — Возьми. — Похуй на уроки. И так продолжалось каждый раз. Хёнджин стал блеклым, как облака в пасмурную погоду. Он стал слишком беспечным, его сломали, переломали, погубили. На самом деле Минхо думал бросить этого мальчика. Сначала сделать так, чтобы тот нуждался в нём, чтобы хотел быть похожим на всех «плохих парней», а потом бросить. Смотреть до конца, как погибает парень. Видеть, как тот рыдает, жалуется на то, что сам Минхо это сделал с ним, а теперь разорвал любую связь. Ли бы ответил, что наигрался. Что Хван испортился и тут не за чем больше наблюдать. Так старший делал со всеми «хорошими мальчиками». Вы думаете, он просто так оказался на крыше рано утром? Просто так заставлял попробовать что-то плохое? Но он не просто так отдал себя Хёнджину. Не просто так разрешил возвышаться и доминировать. Не просто так передумал, чтобы парень делал себе тату. Нет, Мину не жаль стало младшего. Тут было что-то другое. Хёнджин оставался таким же ласковым, милым и добрым парнем. Но в моменты мог поменяться и стать тем, от кого хочется избавиться после первого секса. Но, именно после того же секса, Хван ласково целует, и не отпускает Минхо никуда. Он нежно проводит по волосам и говорит, какой тот красивый. А у Ли челюсть сжимается от отвращения к себе, какой же он слабак. Что с этим парнем не так? — Ты мне не нравишься, — произносит Минхо, стараясь не смотреть в чужие бездонные глаза. — Я тебе нравлюсь. — И Хван трётся своей щечкой о голое плечо Хо. Продолжая расцеловывать всё тело. — Знаешь, а тебе пойдёт тату на груди, ну или пирсинг на языке. — Нет. — Да… — Шепчет Джин, ухмыляясь остро, совсем как Ли в первые дни их знакомства. Если в начале Минхо видел только жертву, то сейчас он чувствует, что Хёнджин для него намного больше чем жертва. — Я тебя сломаю. — Говорит Хван и смеётся, — испорчу, так же, как и ты. — И влюбишься в меня так же, как и я. Минхо тот тип личности, которому в этом мире нужно видеть, как он что-то делает с другими. Видеть их жалкие лица и грустные глаза. Этим он живёт. Но со временем цели меняются, теперь он понимает, что хочет видеть, как тот, кого он сломал, сломает его самого.