Дух

Мозли возвращается перед самыми сумерками, и Филлис находит его в комнате для ботинок и пересказывает свои разговоры с Томасом и леди Грентэм — Так что одной проблемой меньше, — говорит она, — но, похоже, теперь у нас может появиться другая. Вы отнесли шкатулку к отцу домой? — Отнёс, но не стал там её оставлять. Я так не и смог придумать для неё безопасное место и всё переживал, что что-нибудь может случиться со шкатулкой или с папой, не уверен с кем именно. Она у меня в комнате, в чемодане на дне шкафа. Но всё равно не сказал бы, что мне так уж легко от того, что она там. — Мозли откладывает ботинок, начищенный до зеркального блеска, и принимается за второй. — Вы правда думаете, что её светлости приснился такой же сон, как и вам? — По описанию это был он, но я не могла задавать слишком много вопросов, не вызвав подозрений. Надеюсь, я ошибаюсь. — Я тоже на это надеюсь. — Мозли немного краснеет. — В смысле я не это имел в виду, не то, как это прозвучало. Я имел в виду… — Я знаю, что вы имели в виду. Но в любом случае, я думаю, нам нужно поторопиться и положить всему этому конец, если сможем. Мне нужно подняться на чердак сегодня вечером, потому что утром я вспомнила, что так и не вернула доску на место и не забрала ваш нож. Не могу поверить, что была такой небрежной. — Ну, мы немного спешили. — Всё равно это было глупо с моей стороны, — говорит Филлис. — И раз уж я туда пойду, я могу спросить Эдвина, что еще мы можем сделать, чтобы помочь ему обрести покой. Просто найти шкатулку оказалось недостаточно. Я боялась, что так и будет. — У неё начинает болеть голова, и Филлис прижимает пальцы к вискам, чтобы облегчить боль. — Прошлое никогда не хочет никого отпускать, разве не так? Оно просто держится за тебя вечно, даже после смерти. — Вам не следует идти одной, — говорит Мозли. — Я пойду с вами. — Лучше не надо. Мистер Бэрроу не расскажет, что видел, но нас может поймать кто-то ещё. Нам так долго везло, но кажется, наша удача на исходе. — Филлис слышит приближающиеся шаги в коридоре и пятится к двери, уходя. — Нам просто нужно продержаться ещё немного, мистер Мозли. Всё почти закончилось. — Что почти закончилось? — У Филлис из-за спины с вопросительной полуулыбкой на лице появляется Анна, неся под мышкой корзину, полную ботинок леди Мэри. — Холода, — говорит Филлис. — Я только что говорила мистеру Мозли, что снег скоро растает. — Если честно, я удивлена, что он пролежал так долго, — говорит Анна. Она ставит корзину на длинную, покрытую царапинами и другими следами работы столешницу и обтряхивает руки. — И ещё мне кажется, что из-за этого снега прохудилась крыша. В коридоре наверху, где комнаты слуг, стоит странный запах — словно бы влажный, но свежий, не затхлый, как сырость. Он что-то мне напоминает, но я не могу понять, что. Там нет ещё одной банки ваксы, мистер Мозли? Мозли достает одну банку и передает ей, и когда Анна берёт из корзины туфлю и начинает её чистить, он обменивается и Филлис долгим, обеспокоенным взглядом поверх её склоненной головы. Ни один из них не говорит ни слова, но ясно, что они оба думают о призраке и запахе грозы, который он приносит, появляясь. — Мне пора идти, — говорит Филлис. — Увидимся за ужином, мистер Мозли, Анна. Она оставляет их за работой и возвращается в зал для слуг, зная, что миссис Патмор захочет, чтобы она убрала шитье и дала Дейзи накрыть на стол. Смутное ощущение приближающегося рока, которое Филлис испытала, услышав о сне леди Грентэм, возвращается, сильнее чем когда-либо, и Филлис приходится прилагать усилия, чтобы сохранить спокойное лицо и кивать людям, которых она встречает в коридоре. Она собирает нитки, иголки и подушечку для булавок в шкатулку для шитья и складывает юбку, которую перешивала, на этот раз не Коры, а свою собственную; за эти тяжёлые несколько недель она похудела сама того не желая, и теперь ничего из одежды ей не подходит. Поднявшись наверх, Филлис понимает, что Анна была права насчет запаха: Филлис чувствует его, как только открывает дверь в женскую половину коридора. Это не просто слабый отпечаток грозы, запах настолько сильный, что у Филлис появляется ощущение, будто он оседает у неё в горле. Пока она разговаривала с Мозли внизу, сумерки превратились в кромешную темноту, и теперь только в окне в конце коридора на небе виднеется намёк на лиловый синяк, а настенные лампы включены на полную мощность. Филлис останавливается перед одной из них и какое-то время наблюдает, но лампочка за молочно-белым стеклянным плафоном горит не мигая, и ослепленная Филлис отворачивается со всё ещё тревожным сердцем. Она думает, что так или иначе, эту проблему нужно решить сегодня ночью. Ни она, ни Эдвин не вынесут больше. К тому времени, как слуги садятся ужинать, Филлис не столько страшно, сколько не терпится подняться на чердак и сделать то, что должно. Она занимает своё место слева от мистера Карсона, передает тарелки с вареной говядиной, накладывает себе картофеля, и начинает есть, чтобы закончить с этим и вернуться к делам. Она намазывает маслом кусок хлеба и вполуха прислушивается к разговору между мистером Бейтсом и мистером Мозли, когда резко гаснет свет. На другом конце стола у Анны вырывается удивленное «Ой!», и на доске сначала звенят, а потом замолкают два колокольчика, но кроме этого, в течение нескольких секунд все беззвучно сидят, затаив дыхание, и ждут — временное ли это отключение электроэнергии или случилось что посерьезнее. А потом темноте раздаётся голос мистера Карсона: — Что ж, кажется, ясно, что быстро эту неприятную ситуацию не исправить. Будьте добры, оставайтесь на своих местах, и мы начнём приходить на звонки, как только у нас на руках будут фонари. Мистер Бэрроу, пойдемте со мной. — Да, мистер Карсон, — говорит Томас, и Филлис слышит сначала как рядом с ней со скрежетом отодвигается его стул, а потом звук его шагов и более тяжелую поступь мистера Карсона, когда они выходят из комнаты в направлении кладовой дворецкого. Как только они уходят, все сразу начинают болтать о произошедшем и гадать, как долго это продлится. Мистер Бейтс сухо говорит, что намеревается продолжить свой ужин, так как со светом или без него он знает, где находится его рот. Слышно, как на кухне миссис Патмор переругивается с Дейзи, пока они спорят, в каком ящике лежат свечи. Окруженная шумом, Филлис сидит неподвижно, и у неё такое чувство, будто её отрывает от всего привычного и несёт по течению в темноту, пока кто-то не проскальзывает на свободное место Томаса, не находит и не сжимает её руку. — Это всего лишь я, — говорит Мозли. Его голос звучит неожиданно близко, и Филлис легонько вздрагивает, но затем сжимает его руку в ответ, радуясь, что у нее появилась связь с чем-то теплым, надёжным и реальным. Она хотела бы и дальше держаться за него, но видит, как по коридору движется свет, и отпускает руку Мозли как раз перед тем, как появляется Томас с электрическим фонарем в одной руке и холщовой сумкой на молнии в другой. За ним входят миссис Патмор и Дейзи, неся пару зажженных свечей из пчелиного воска, и ставят их по краям стола. — Мистер Карсон поднялся наверх, чтобы найти Брэнсона, — Томас обращается к миссис Хьюз, — они вдвоем проследят, чтобы семья была в безопасности, и раздадут свечи, пока не включат свет. — А что с детьми? — Уже в постелях, — говорит Томас. — До утра с ними всё должно быть в порядке, но через минуту я пойду загляну к ним и няне, на всякий случай. Миссис Хьюз вздыхает. — Что ж, тогда мы можем последовать примеру мистера Бейтса и закончить ужин, пока есть возможность. Мы ведь не часто ужинаем при свечах, как наверху. — Я думаю, что это романтично, — говорит Дейзи, и миссис Патмор закатывает глаза. — Кто бы сомневался. Возвращайся на кухню, у нас всё ещё полно работы со светом или без него. Когда они исчезают в коридоре, Томас смотрит на Мозли, сидящего на его месте, и выразительно приподнимает бровь, но ничего не говорит. Он расстегивает сумку и протягивает Филлис фонарик, и она понимает, что этот тот же фонарик, который они с Мозли недавно одолжили для вылазки на чердак. Она надеется, что с тех пор кто-нибудь заменил батарейки. Глядя на свою тарелку, Филлис понимает, что вареная говядина и картофель утратили свою и так ограниченную привлекательность, и отодвигает стул, чтобы встать. — Всё равно я не очень голодная. Я просто поднимусь наверх и начну готовить комнату её светлости на потом. — Может, всё-таки поедите, мисс Бакстер? — мягко говорит миссис Хьюз через стол. Тёплый свет свечи сгладил морщинки на ее лице и придал коже золотое сияние, так что она немного похожа на картину какой-нибудь святой из музея. — Боюсь, вы если станете ещё тоньше, то совсем исчезнете. — Перед сном я спущусь и выпью молока, — говорит Филлис, в конце про себя добавляя «если можно». Она чувствует себя словно ребенок, который упрашивает мать, и для неё становится таким облегчением, когда миссис Хьюз, прежде чем снова взять в руки нож и вилку, уступает и говорит: — Что ж, делайте как считаете нужным. — Я провожу вас до лестницы, — говорит Мозли, вставая. — Да боже мой, — в голосе Томаса слышится отвращение. — Она взрослая женщина, Мозли. Она сама может найти лестницу. — Всё в порядке, — торопливо говорит Филлис. — Я не против компании. Она включает фонарик и с облегчением понимает, что там стоят новые батарейки. Они с Мозли идут по холодному чёрному коридору к лестнице, и ей кажется, она может чувствовать необъятность всего дома над ними, все наполненные тьмой и пустым воздухом комнаты с высокими потолками, по которым разносится эхо, а за ними чердак, где ждёт призрак, настолько измученный своими воспоминаниями, что его страдания разливаются повсюду. Филлис думает, что это всё из-за неё; пытаясь помочь ему, она сделала только хуже. Если бы она никогда не давала обещания, если бы она ушла в ту ночь с чердака и не возвращалась, призрак мог бы вообще забыть о ее существовании; мог бы вернуться в растерянное, но мирное состояние, в котором он пребывал на берегу озера. Мозли останавливается, когда они достигают начала лестницы, и поворачивается к ней. — С вами всё будет в порядке? Правда? — Я надеюсь. — Он выглядит настолько расстроенным ответом Филлис, что она поправляется: — Я уверена, что со мной всё будет хорошо. Он не хочет делать то, что делает. Он несчастен, вот и всё, а несчастные люди иногда просто ничего не могут с собой поделать. — Я всё ещё могу пойти с вами. Сейчас так темно, никто не узнает… — Не в этот раз. — Она качает головой. — Я так благодарна, что вы хотите помочь, но я начала это в одиночку, и закончить тоже должна в одиночку. Достаточно того, что я знаю, что вы здесь и желаете мне всего наилучшего. Это придаст мне сил. — Когда вы это сделаете? — Как только уложу её светлость в постель. Я не могу оставить её без предупреждения. — Филлис поднимается на первые две ступеньки. — Увидимся после. — Будьте осторожны, — говорит Мозли. На полпути к первой лестничной площадке она оглядывается: Мозли всё ещё стоит на месте и провожает её взглядом. Бледные очертания его обращённого вверх лица — последнее, что видит Филлис, прежде чем подняться дальше в темноту.