Спасительница.

***

      — Тин, пожалуйста, успокойся. Может быть у неё есть родители. Не все же в интернатах одни… — Орлов сам слабо верил в то, о чем говорит, но поддержать как-то хотелось.       Тина все ещё не верила в происходящее и посмотрев на пакет с конфетами, лишь улыбнулась, а в этой улыбке читались печальные нотки истерики.       — Паш, что мне ей сказать? — будто пропустив все мимо ушей, прошептала Кароль.       — Если нас пустят вообще… — задумчиво прошептал палач, — Ты найдёшь слова, ты же всегда их находишь. Пойдём, ты со всем справишься, — Орлов приобнял певицу за плечи и аккуратно повёл в здание.       Там им указали дорогу к кабинету и пока они шли, Тина рассматривала бегающих туда-сюда детей, вслушивалась в озорной смех и громкие возгласы каждого из них.       Неужели большинство их всех когда-то оставили?       Просто бросили и все…       Неужели они совсем никому не нужны?       В голове тут же всплывает улыбка Вени и она осознаёт, насколько сильно случает по своему малышу.       Всегда.       Тина мнётся у двери с минуту, но все же решается и робко стучит.       — Добрый… — она замирает, едва сталкивается взглядами с заведующей. Это была та самая женщина, которая сопровождала девочек в проекте, — здравствуйте… — тихо шепчет Тина, не решаясь войти.       — Добрый день, вы по какому вопросу? — держится все так же строго, пронизывая холодным взглядом испереживавшуюся Тину.       — Я бы… — снова запинается, — послушайте, я знаю, как это выглядит, вы можете сказать, что я сумасшедшая, но мне очень нужно ее увидеть. — словно скороговорку проговаривает прямо в глаза, и едва сдерживается, чтоб не зажмуриться, скрестив пальцы, как в детстве, когда чего-то очень сильно просишь у мамы.       У мамы…       Женщина усмехается, опуская вниз осуждающий взгляд.       — И чего же вы хотите этим добиться? Вы неужели правда не понимаете, что ребёнок — это не игрушка? — она смотрит на Тину в упор, не отводя глаз ни на секунду, это словно гипнотизирует девушку, — навидались мы таких родителей на три дня. Которые приходят, играются, а потом, как надоест, исчезают. А мне объясняй этому крохотному созданию с его детской душой, что его снова бросили! — к концу сама не замечает как переходит едва ли не на крик, и осекает себя, — извините.       Тина смотрит с уважением и теряется, не зная, что отвечать.       — Я не хотела с ней играться, я хотела… — в очередной раз пытается понять, чего же она все-таки хотела, — предложить ей свои уроки вокала у меня в студии. — в голове будто зажигается лампочка и Тина видит подобное единственным правильным решением сейчас.       Женщина тут же меняется в лице, слегка смягчая свой настрой.       — Ах, вот значит как… — тянет задумчиво, уже без прежнего укора, но все ещё с явным сомнением в голосе, — вы тоже считаете, что у Женечки уникальный талант? — она улыбается и Тина вновь проникается отношением заведующей к детям.       — Она сама по себе уникальная… Ни один ребёнок ещё не вызывал во мне таких эмоций своим пением. Тут дело не в вокале далеко.       — Хорошо, я вам организую встречу, но вы об этом спросите у неё, она очень своеобразная девочка, будьте готовы ко всему, — женщина встаёт из-за стола и прихватив ключи, зовёт Тину на выход.       Они идут по длинным коридорам, путаясь в поворотах, пролетах и этажах, пока Тина не видит перед собой дверь с табличкой «Комната посетителей». Ее приглашают туда войти.       — Я позову ее, ждите здесь.       Тина остаётся в одиночестве и тишине, разглядывая стены бледно жёлтого цвета, увешанные детскими рисунками. Солнце играет на рамках бликами, переливаясь и прыгая с одной на другую.       Она переживает, очень сильно переживает, заламывая пальцы и совершенно не понимая, как себя лучше вести и с чего вообще начать разговор.       Мысли прерывает скрип двери и она снова видит перед собой эту малышку, что на этот раз совсем не улыбается, и пытается взглядом достать до самой глубины души Тины.       — Привет, — робко произносит Кароль, мягко улыбаясь и подходя к девочке.       — Здравствуйте. — тихо произносит Женя, не зная, как лучше себя вести, а в глазах загораются огоньки непонятной, но очень сильной надежды на что-то хорошее и светлое, — Надежда Ивановна, — она поворачивается и непонимающе уточняет у заведующей, что происходит и как ей себя вести. Женщина жмёт плечами и, кивая, с улыбкой адресованной посетительнице и ребёнку, выходит из комнаты.       — Солнышко, не волнуйся, — произносит Тина, как только они остаются один на один, — я очень хотела увидеться с тобой после того дня. Я не знала, что… — запинается, давая себе тонну подзатыльников за необдуманные слова.       — Что я интернатовская? — уточняет темноволосая малышка, усмехаясь и пряча глаза.       — Прости, я не это хотела сказать, понимаешь… — она берет маленькие ладошки в свои, стараясь унять одну дрожь на двоих, сминая их в своих тёплых руках и слегка поглаживая. Девочка вздрагивает от непривычных нежных действий в свою сторону. Это было очень ласково… по-матерински, — мы ведь слышим только голос. Я не повернулась только потому, что мне показалось, что ты занимаешься профессионально, а твои ошибки для профессионального вокалиста, пусть даже и начинающего, были недопустимы. Если бы мы только могли знать, что ты самоучка… такая талантливая девочка-самоучка, результат был бы другим, и я… мне очень жаль, — Тина за все время своего монолога не отводила взгляд от Жени, копаясь на дне ее небесно-голубых глаз, разгадывая и наслаждаясь мудростью и осмысленностью, что видела в них.       — Не нужно только меня жалеть. — она высвободила свои руки и по-детски обидевшись, отвернулась, — какая разница, профессионал или самоучка? Конкурс вокальный, а я не дотянула. Это факт, я ведь сама слышала. — Тина улыбается и осмелев, слегка поворачивает ее к себе за плечи.       — Ты не права, солнце, разница огромная, — она кладёт ладошку на ее грудную клетку и как-то слишком проникновенно снова заглядывает в глаза, — вот тут эта разница. У тебя вот тут не пусто, понимаешь? Там есть душа, которая поёт вместе с голосом, там есть чувственность и. Но я поняла это слишком поздно. Пойми, приехав сюда, я пожалела не тебя, а себя… я бы не простила себе, если бы просто забыла твои глаза. — девочка замолкает, но не отводит глаз, не решается разорвать этот зрительный контакт, постепенно рисуя на своём лице улыбку.       Ее поняли, ее почувствовали.       — Спасибо, — она тихонько шепчет и робко тянется к Тине по какому-то необъяснимому душевному порыву ее срочно обнять.       Кароль прижимает худенькое тело к себе и через ткань одежды чувствует, как неистово бьется ее сердце, а ее, кажется, не отстаёт ни на один удар.       Слегка отстраняет Женю от себя, снова всматриваясь в черты ее лица.       — Жень, я… — она запинается, прочищая горло кашлем от волнения, — я хочу предложить тебе свои уроки вокала. У меня на студии, если ты конечно не против…       Девочка, казалось, опешила от такого предложения, но тут же нахмурила брови, задумываясь.       — А Надежда Ивановна что скажет? — робко интересуется, боясь, что ее надежды снова разобьются, разлетаясь острыми осколками обиды и отчаяния.       — Если бы она была против, я бы… наверное тут не сидела, — Тина жмёт плечами, улыбаясь.       — Я… Я не знаю, что сказать, — ее, кажется, окутывает паника, малышка не понимает, что с ней сейчас происходит, она даже не надеялась, что мечты могут сбываться у таких, как она.       Она давно не верила в чудеса, хотя это не свойственно детям в ее 12 лет.       Она давно перестала надеятся на лучшее, потому что устала разочаровываться и мириться с этим, не имея возможности хоть как-то повлиять.       И это тоже совершенно не свойственно в ее возрасте.       Она должна уставать только от счастья и смеха, а не от слез в подушку.       — Я не хочу давить на тебя, но прошу тебя, подумай. Я очень хочу быть полезной для тебя… — шепчет Тина, выдёргиваясь девочки из ее мира, схватив снова за руки.       — А как же все остальные? Ведь я не одна такая, у нас много девочек, которые поют… Что я им скажу? Они очень расстроятся.       — Может быть, я не правильно говорю, но ты — не все. Абсолютно точно, слышишь?       Снова такие тёплые объятия. Сердце Жени снова заходится в истерике, бешено колотясь и сходя с ума.       Неужели у неё снова появился шанс?