Гимн смерти

Первые несколько мгновений Ефремова растерянно осознавала, что произошло. Кроме самого события, ее также смутило и внезапное появление Кирилла. Не говоря уже о том, что это был первый раз, когда парень на чужих глазах сжимал ее в столь тесных, несколько интимных объятиях. Внимательно всмотревшись в его лицо, зеленоволосая отметила, как оно посерело, а брови сдвинулись в недовольстве. Это ее слегка озадачило, однако больше всего Фросю беспокоило нечто другое, более стоящее внимания, — вырывая ее из объятий Людмилы, Хованский использовал чуть больше силы, чем нужно. Парень крайне неудачно схватился за ее грудь и причинил ощутимую боль. Хоть кожа Русалочки и не была особо чувствительной, но девушка с уверенностью могла сказать, что через пару часов на ее теле начнут проявляться болезненные в некотором роде синяки. Между тем, ощущения были более, чем странные. Зеленоволосой было не столько больно, сколько неловко. Впрочем, особо долго она над этим задумываться не стала. Всем своим нутром понимая, что промедление в столь щекотливой и смущающей обстановке добавит лишь больше проблем, парочка взяла себя в руки и поспешила подняться. Наблюдавшие со стороны друзья, тихо посмеиваясь, отвернулись, дабы не смущать их еще больше. Однако такое их поведение только усугубило ситуацию — Кирилл, до которого в этот раз доходило не очень быстро, наконец понял, что даже то, как он помогал девушке, было, мягко говоря, не совсем прилично. Да и сам парень не мог отделаться от чувства, что у его тела не слабая реакция. Даже спустя какое-то время, когда они отошли друг от друга, боясь смотреть друг другу в лицо, Хованский чувствовал некоторую странность. Мягкое и упругое ощущение от прикосновения вновь стало реальным, словно проснувшимся в ладони. Пораженный своими мыслями и реакцией, парень сжал руку в кулак и, устремив на подругу нечитаемый взгляд, развернулся, чтобы вернуться тем же путем, каким пришел. Фрося некоторое время ошеломленно наблюдала, как он уходит, совершенно не замечая, что с ее шеи стекает легкая алая струйка. Затем ее лицо озарила вспышка понимания и губы сложились в сладкой усмешке. Ничего не говоря обеспокоенным ее состоянием друзьям, девушка с легким окриком побежала за парнем. — Погоди, а как же твоя рана? — попытался остановить ее Крузенштерн. — Она неглубокая, я в состоянии сама об этом позаботиться, — не оборачиваясь, бросила зеленоволосая. — Но… — Забудь о ней, — похлопал друга по плечу Денис. — Хованщина лучше нас справиться с ней. — Эй, вы, — Василий решил быстро уведомить оставшихся, пока и они не разбежались. — Завтра чтоб у Владимира Петровича в кабинете с утра сидели! Не явятся все, кто участвовал в этом расследовании, я обязательно поговорю с вашими родителями и учителями. — Вася! — воскликнул с упреком в голосе Квитко, — Это нечестно… Мы же договаривались, а вы слова назад берете! Мы узнали об этом деле, нашли преступника и даже в заложниках побыли. Разве это правильно, то, что вы сейчас делаете? — Вот именно потому, что вы свидетели и принимали активное участие, вся ваша компашка должна явиться. А об остальном также сможете поговорить у майора в кабинете, — отрезал молодой человек и поспешил на допрос подозреваемого. Товарищи переглянулись, одновременно вздохнули и разошлись по домам, отправив остальным сообщение с приказом Василия. Этот день выдался слишком активным и все ужасно устали, чтобы предпринимать еще какие-либо действия. Отношения Фроси и Кирилла были довольно странными, с какой стороны ни посмотри. Если последний постоянно строил из себя шута, пытаясь за весельем скрыть истинные чувства, такие как тоска по родителям или чрезвычайное волнение, то вторая могла не только не скрывать их и говорить все, что внезапно придет в ее бедовую голову, но и вести себя в соответствии с тем, кто находился рядом. Например, если девушка была с Дашей и Олей, то ее поведение можно было назвать редким приступом благоразумия. Будучи со своими родными, зеленоволосая действовала по настроению или же сознательно создавала вокруг себя шумиху. С одноклассниками и учителями она действовала, исходя из того, насколько был ей приятен человек. Когда собиралась вся компания девушка могла следовать за всеми, но при этом не теряя своей особенности слегка распущенного поведения. Однако нельзя сказать, что со своим парнем Фрося была такой же. Когда они впервые встретились, девушка была настроена дружелюбно, понимая, что этот парень не такой, каким пытается казаться. Затем она была смущена и благодарна за спасение, а когда ее дедушка втянул их в расследование, она поняла, что чувства к Кириллу отличаются от чувств к другим. Несмотря на то, что осознание было неполным, девушка решила попробовать встречаться с ним, дабы проверить свои предположения. Для нее было очевидно, она нравилась ему и он также не был ей безразличен, но Русалочка не могла не чувствовать, что в ее отношении к нему что-то отличается от принятых в обществе норм. Она не могла с уверенностью сказать, что любит кого-то, и боялась признаться в этом как себе, так и этому парню. В итоге, решив действовать по обстоятельствам, своими поступками зеленоволосая несколько раз доводила их обоих до неловких и смущающих ситуаций. Также понимая, что ее истеричное поведение неприемлемо в межличностных отношениях, девушка каждый раз, находясь рядом с Хованским, ощущала себя недостойной его и пыталась разными способами проверить его реакцию, чтобы знать и предопределять следующие свои шаги. Пусть у них и были запредельные отношения, где порой можно было обойтись без слов, чтобы понять друг друга, для этого приложилось максимум усилий. И это достаточно утомительно. И хоть парень никогда не жаловался и достаточно спокойно принимал ее выходки, а иногда и защищал перед другими, у Ефремовой каждый раз сжималось сердце от мысли, что тем, что останется от их отношений, будут лишь наполненные яркими впечатлениями, но не чувствами, воспоминания. А сегодня это состояние проявилось несколько резко. Когда Кирилл спас ее, помог подняться и осмотрел на отсутствие каких-либо серьезным ран, а затем просто развернулся и ушел, ни сказав за все это время ни слова, она была уверена, что он действительно пришел в ярость. Усмехнувшись тому, что наконец вывела его из себя, девушка поспешила за тем, кого не могла назвать своим возлюбленным. Казалось, парень знал, что зеленоволосая будет его преследовать, потому, пробежав буквально несколько метров, девушка свернула в переулок и тут же врезалась в его прямую спину. Ойкнув от боли и потерев слегка покрасневший нос, Фрося молча уставилась на так и не повернувшегося к ней лицом Хованского. — Знаешь, я… — Мне надоело! — дрожащий от еле сдерживаемой злости голос не дал ей договорить, — Ты совершенно не ценишь ни свою жизнь, ни заботу своих близких. Мы все хотим романтики в наших отношениях, и я не исключение. Но отчего-то каждый раз получаем боевик! Твою налево, Фрося, когда ты сможешь наконец успокоиться и вести себя, как все? — Я… — она не знала, что еще сказать, и могла только бормотать себе под нос это тихое «я». — И не надо тут передо мной разыгрывать жертву, — в ярости парень толкнул ее к стене и ударил кулаком рядом с ее лицом, не давая и шанса высвободиться из цепкого захвата. — Да, мы все расследуем что бы не попалось. Все рискуем оказаться в ловушке преступника или самим совершить что-то противозаконное, помогая спасти остальных. Но ты… Ты единственная, кто каждый раз бросается в самую гущу. Единственная, кто провоцирует бандитов. Ты единственная не понимаешь, насколько остальные переживают о твоей безопасности. И ты единственная, кто способна вести себя, словно безумная, хотя на самом деле вполне нормальная. Так чего ты добиваешься, в конце концов?! Кирилл, слегка задыхаясь от того, что все слова были произнесены на одном дыхании, замолчал и вперился взглядом в сжавшуюся под его напором девушку. Он был выше ее, и то, в какой позе оба стояли, могло бы навести случайных прохожих на мысль о том, что этот парень задумал недоброе. Впрочем, это его не смущало. Злясь на подругу за столь безрассудное поведение и на самого себя, ощущая стыд за предыдущие реакции и мысли, он чувствовал себя беспомощным. — Ты… ты злишься из-за того, что я позволила Людмиле схватить себя? — робко спросила Ефремова. — Но если бы не я, то ее жертвой стала бы Даша. По мне, так лучшим вариантом было принятое мной решение. К тому же, все произошло так быстро, что я действовала лишь так, как… — Заткнись! — произнес он сквозь сжатые зубы, стараясь не смотреть в ее раскрасневшееся и выглядящее слишком привлекательно лицо, но девушка продолжила неуклюже оправдываться, и он придумал ничего лучше, как закрыть ее рот своим. — Я сказал тебе заткнуться! — прохрипел он, отстранившись только тогда, когда в груди больше не оставалось воздуха и голова закружилась. — Я больше не хочу ничего слушать. Возвращайся домой. Поговорим потом, сейчас я просто не в состоянии нормально с тобой разговаривать. — Что с тобой не так? — на этот раз взвилась уже Фрося. — Последнее время ты относишься ко мне по-другому. Раньше ты никогда не повышал на меня голос и не поднимал руку. Даже если сейчас это была всего лишь стена, но все равно рядом с моим лицом! Что ты, по-твоему, творишь?! После того случая в психушке, ты как будто сам сошел с ума! * Все никак из роли не выйдешь? Почему с каждым разом становишься все страннее? В прошлый раз хотел от меня детей; несколько дней назад так же вел себя, словно хотел близости, но все равно в последний момент передумал. А теперь орешь на меня всего лишь из-за того, что подставилась под нож. Разве есть в этом логика? Даже если и есть, какого хрена ты?.. Договорить ей не дал еще один жесткий поцелуй. Яростно врываясь языком в слегка приоткрытый и влажный рот, посасывая и прикусывая уже опухшие и наверняка покрасневшие губы, парень будто хотел высосать из нее всю душу. Не обращая внимание на ее сильное сопротивление, он от злости притянул хрупкое тело к своей груди, не позволяя ни пошевелиться, ни как-нибудь еще ответить на его выпад. Внезапно он почувствовал, как ее тело неконтролируемо задрожало, а затем девушка, находившаяся в его объятиях обмякла. Ослабевшие ноги подкосились, а голова неестественно откинулась назад, с тупым звуком стукнувшись о стену. Фрося потеряла сознание. Кирилл резко пришел в себя. Как он мог так с ней поступить?! Что на него нашло? Разве он не просто хотел избавиться от нее, чтобы привести свои чувства в порядок? Так как все дошло до этого? Неужели он, как и высказалась только что Ефремова, примеряя роль преступников на себе, постепенно, сам того не замечая, свыкся с этим и теперь не может контролировать себя? Но ведь пару дней назад это не казалось таким — несмотря на ставшую привычной шутку о детях, он действительно пытался изо всех сил сдерживать свои юношеские порывы и вести себя несколько мягче с ней. Так почему сейчас он настолько вышел из себя, что позволил всему дойти до этой точки? Судорожно вздохнув, парень подхватил девушку одной рукой за талию, второй — под колени, и быстрым шагом направился к автобусной остановке, неся ее, словно принцессу. Спутавшиеся волосы наполовину скрывали лицо подруги, но Кирилл точно знал, что оно сейчас было, скорее всего, таким же, как в прошлый ее обморок. Он уже казнил себя за то, что решил вмешаться в это дело. Если бы он не появился сейчас в парке, с Фросей все равно все было в порядке — ребята ни за что не позволили б ей пострадать, да и Мурыжко не за красивые глаза получил свою должность. Даже если б Людмила ранила девушку, то это не убило бы ее. Так зачем он поперся спасать эту раздражающую в последнее время возлюбленную?! Если бы Хованский не пришел за ней, то не состоялось бы ни этого разговора, ни того, что за ним последовало. Он снова вздохнул и усадил бесчувственную девушку на скамейку, прислонив к стенке остановки. Только убедившись, что ее положение устойчиво, Кирилл приблизился к дороге и принялся голосовать. Однако все проезжали мимо. Пара машин остановилось, но услышав адрес, отказывали. Наконец, когда парень уже готов был отчаяться поймать хоть одно такси, рядом притормозил зеленый джип с тонированными стеклами. — Разве это не Русалочка? — кивнув в сторону девушки, поинтересовался у Кирилла мужчина сорока пяти — пятидесяти лет. — Что с ней случилось? — А вы?.. — на мгновение Хованский хотел было повернуться и закрыть девушку от оценивающего взгляда мужчины, но потом кое-что понял. — Вы тот самый босс, что недавно мне звонил? — А ты тот парень, что просил ее забрать на ночь? — кажется, он тоже узнал мальчишку. — Ну что же, бери красотку и залазь. Отвезу вас домой. — Спасибо, — поблагодарил его парень, когда машина тронулась. — Да не за что, — добродушно отмахнулся от него тот. — Ты мне вот что скажи, что с девчонкой? Почему она без сознания? Снова напилась.7 — Если бы, — угрюмо бросил Кирилл, рассуждая и не замечая, что мыслит вслух, — Будет лучше, если она напьется и снова начнет буянить, тогда все, что произошло только что, просто вылетит из ее ветряной башки. Или… может, нам все же прекратить общаться? — Что только что произошло? — нахмурившись, спросил босс. — Вы оба выглядите слегка потрепано. Это как-то связано с следившим за вами человеком? — А? — его вопрос заставил Хованского поднять на него измученное лицо. — Да, только что мы поймали преступника, что раскидывал по паркам ножи. Полиция повезла ее на допрос, а мы… Нам просто следует поскорее вернуться домой, иначе родители будут волноваться. Несмотря на все свое любопытство, бандит отказался от идеи задать еще несколько уточняющих вопросов. Хоть его и интересовали эти дети, но, видя озабоченное лицо парня, его нежелание вдаваться в подробности охладило пыл мужчины, который давно не испытывал такого энтузиазма от общения с другими людьми. И так и невысказанные вопросы просто застряли в горле этого человека, внушающего своим подчиненным и врагам страх. Что-то в парне казалось ему ненормальным, что уж говорить о девчонке, но бандит не мог точно определить, что его так смущало, а потому заглушил легкий голос сомнений. Внезапно Фрося тихо застонала и медленно открыла глаза. Голова нещадно гудела, а перед глазами все плыло. Скорее всего, это было из-за удара о стену. Она полулежала на парне, потому тот сразу заметил ее состояние, что нельзя было сказать о сидящем рядом мужчине. Несмотря на свое состояние, девушка приняла сидячее положение и холодно поинтересовалась: — Где мы? — О, очнулась! — радостно поприветствовал ее босс, отвечая на вопрос, а затем задавая свои собственные. — Как ты себя чувствуешь? Что произошло? Твой парень молчит и не хочет ничего объяснять… — Такое ощущение, что он должен вам что-то вообще рассказывать, — недовольно сдвинула брови вместе зеленоволосая. — Разве это не наше личное дело? Я, конечно, благодарна за заботу, но с этого момента, будьте добры, не вмешивайтесь в эту ситуацию. Я, как и обещала, конечно же сдержу данное ранее обещание, но… — Извините, — перебил ее Кирилл, обращаясь к ошалевшему мужчине, — Она не хотела вас обидеть. Но в ее словах есть доля правды. Вам не стоит знать больше, чем я решил поделиться. Это ради вас же. Если что-то пойдет не так в этом деле, то и вы можете оказаться в полицейском участке. Ни для вас, ни для нас такой исход не будет благоприятным, потому закроем эту тему, хорошо? В этот момент они наконец подъехали к дому Хованского. Быстро попрощавшись с боссом, парень повел за собой слегка сопротивляющуюся подругу в дом. Когда они очутились в его квартире, он усадил все еще не издающую ни единого звука Русалочку на диван и присел перед ней на корточки. — Прости меня, — старательно пряча глаза, прошептал он, — Мне не следовало так с тобой поступать, просто я… Он вздохнул, не зная, как продолжить; держа холодные руки в своих ладонях, он чувствовал, что они все еще мелко дрожат. Его глаза покраснели, когда он поднял голову, чтобы посмотреть в лицо девушки. Она слегка отпрянула, откинувшись на спинку дивана и уставилась на него с непониманием. На лице Ефремовой можно было легко прочесть недовольство, замешательство, сомнение и, что больше всего заставляло парня сожалеть, — затаенный страх. — Я не хотел причинить тебе боль, это вышло… вышло случайно, — голос стал сиплым и едва различимым от еле сдерживаемых эмоций. — Я знаю, что неправ, поэтому… Можешь простить меня?.. Почему ты молчишь? Тебе все еще плохо? И тут он вспомнил о том, что не только его действия причинили ей ущерб, но и Людмила — рана на шее Фроси хоть и перестала кровоточить, но она была глубже обычной царапины, что требовало тщательной заботы. От этого Кирилл почувствовал еще больший стыд. Не смея смотреть прямо в глаза зеленоволосой, он вышел из комнаты и через некоторое время вернулся с аптечкой. Фрося все еще находилась в той же позе, отчего у него защемило сердце. Обработка раны и осмотр головы прошли в полном молчании. Ефремова апатично позволяла парню делать все, что тот задумал, как будто это не касалось ее самой в первую очередь. Когда он закончил, она лишь внимательно посмотрела на него, а затем заговорила: — Ты принимаешь какие-то препараты и действительно начал сходить с ума? — Что? — его глаза широко распахнулись от такого шокирующего вопроса. — Или ты не играл роль и то, каким ты показывал себя последнее время, и есть твоя настоящая личность? — Ты… Я… — Не понимаю, — продолжила девушка, слегка покачав головой и зашипев от боли. — Если ничего из этого, то как объяснить твое поведение? Да, я сама не всегда действую адекватно, но я такая есть на самом деле. И ко всем я отношусь практически одинаково. Единственные моменты, когда я играю в послушную девочку, происходит лишь перед учителями и родственниками. Но это требование дедушки, от которого я не могу отказаться. Но ты то другой! Так почему?! Слова сорвались на крик. Она знала, что настанет такой момент, когда она ничего не сможет поделать с их ненормальными отношениями. Это был первый раз, когда она с кем-то встречалась. Первый раз у нее появились друзья. Сейчас, когда и приезд ненавистных родственников, и внезапное наследство, и уговоры генерала смешались воедино, а расследования заходили все дальше и дальше — девушка не знала, как справляться со всем этим. Она думала, по крайней мере, надеялась, что этот парень, с которым у нее, казалось, была незримая связь, должен ее понять. Но вместо этого он действовал так, что Русалочка уже не понимала, что происходит. Весь ее мир перевернулся с ног на голову буквально за несколько недель, а может, и месяцев. Впрочем, это было уже неважно. — Давай расстанемся, — выдохнула Русалочка, высвобождая свои ладони, — Я так устала…