Невеста темной ночи

       Чонгук открывает глаза, начиная осматривать помещение, в котором находился. Он помнил только то, как на него напал какой-то парень. На этом его воспоминания обрываются. Он даже не мог точно сказать, как попал сюда, и где вообще находился. Комната не была ему знакома, и определенно, это не одна из комнат в его доме. Кто-то перенес его сюда и оставил до тех пор, как он не придет в себя, но цели совершенно не были очевидны.        Он прокручивает в голове все, что произошло за последнее время, пытаясь восстановить цепочку событий, в надежде, что это хотя бы немного прояснит его место нахождение. Но это совсем не помогали, а только сильнее нагружало голову, которая и так болела. Гук никак не может понять, что из этого сон, а что нет, у него в голове все перемешалось, создавая полную кашу. И все бы ничего, да только во всем этом участвовала та самая ночная гостья, что делало ситуацию опаснее.        Чонгук никак не мог понять, что именно ей от него было нужно и какие цели она преследовала, но было очевидно, что не самые добрые. Лиса пыталась плести какие-то интриги, и никто не мог понять, какие именно. Куда она притащила и с какой целью? Гук очень хотел узнать ответы на все свои вопросы, но пока что не наблюдал ее здесь, чтобы задавать их.        Он встал с кровати, потирая виски, пытаясь унять в них боль. Казалось, будто голова сейчас взорвется из-за какого-то непонятного давления. А еще в комнате улавливался очень неприятный резкий запах цветов, который будто сводил с ума и вселял некий ужас — прямо как Лиса. И самое главное, что он никак не мог понять, что именно это за запах. Чем-то было похоже на лилию, но еще и присутствовали нотки сирени, и все это приправлялось амброй для усиления запаха.        Чонгуку казалось, что он может сойти с ума, если останется в этой комнате. Он осмотрелся в поисках источника этого запаха, но увидел на подоконнике только лунный цветок, бутон которого был закрыт. Гук задумался над тем, кому в голову могла прийти такая безумная идея, как выращивать дома лунный цветок, который цветет только ночью. Но почему-то в мыслях сразу же мелькало только одно имя — Лалиса Манобан. Будто только она одна была на такое способна.        Он встал с кровати, решаясь все-таки осмотреться вокруг и наконец понять, куда его затащили. Чонгук очень хотел знать, каким образом его сюда переместили, а в особенности, кто именно это сделал. Но в тоже время, в глубине души, ему почему-то совсем не хотелось получать ответ на этот вопрос. Некое предчувствие того, что это совсем не та информация, которой ему стоит забивать свою голову, скапливалось внутри и не давало ему покоя.        Он осторожно открыл дверь, выглядывая в коридор. В доме было необычно жарко, совсем не так, как в Южной Корее, что наталкивало Гука на мысль о том, что его каким-то образом переместили совершенно в другую страну. Хотя это и звучало, как самый настоящий абсурд, вполне вносило объяснение тому, что он совершенно не узнавал интерьер этого дома.        Он продолжал прокручивать в голове все, что произошло и никак не мог во все это поверить. Складывалось впечатление, что все это просто какой-то страшный сон, который затянулся, но совсем скоро должен закончиться. Ему хотелось, чтобы от него все отстали и жизнь вернулась в прежнее русло, и Лиса навсегда исчезла из его жизни. Чонгук собрал такую огромную коллекцию из девушек, никогда не получал от них отказа и мог крутить ими, как только душе угодно. А пришла она и поставила его на колени в первое же знакомство. Она заставляла кровь застыть в жилах и трястись от страха перед собой.        Чонгук не понимал, как ей это удается. Он не понимает, что именно она делает и каким образом, чтобы оказать такое влияние. Но ему достаточно было всего один раз оказаться в ее руках, чтобы ощутить на себе всю силу. Гук мог бы попытаться отомстить ей за то, что она поставила его на колени, но достаточно всего лишь вспомнить первую встречу, а затем и их стычку с Дженни, чтобы прийти в себя и тут же откинуть эту мысль.        Он шел по коридору, пытаясь найти лестницу, которая вела на первый этаж, а за окном солнце постепенно начинало клониться к закату, раскрашивая небо в различные цвета, которые складывались в удивительные сочетания. Он будто попал в другой мир, и остановился, чтобы посмотреть на удивительную красоту заходящего солнца.        На губах Гука расцвела еле заметная улыбка, но уже в следующую секунду она исчезла, потому что в воспоминаниях всплыла фраза Лисы. «Я твоя невеста, что будет появляться каждую ночь, чтобы замучить тебя до смерти». Он хотел забыть вчерашнюю ночь, как самый страшный сон, но вся боль, которую он испытал, показывала, что, к сожалению, это была самая настоящая реальность, от которой никуда нельзя было убежать.        Он впервые слышал о том, что отец нашел ему невесту, не говоря уже о том, насколько она своенравная и безрассудная, а самое главное, загадочная. Ее не просто хотелось бояться, от нее сразу хотелось сбежать, чтобы больше никогда не попадаться и не видеться с ней.        Он прекрасно понимал, что Лиса что-то за гранью человеческого, но у него никак не укладывалось все это в голове, потому что он не готов верить в то, что в мире существует кто-то еще, кроме людей. Этот фарфоровый притягательный цвет кожи, безграничная сила, и жажда крови, все указывало на то, что речь шла про вампиров, но Чонгук отказывался в них верить. Их существование полностью противоречило природе мира в целом, но другого объяснения, кто такая Лиса, в голову не приходило.        Гук тихо пошел дальше, неосознанно касаясь шеи, вспоминая про раны, которые там оставила Лиса. Он неожиданно вспомнил и про парня, который швырнул его в стену. Все выглядело так, будто он приревновал Лису к Чонгуку, и из-за этого решил выместить злость на обычном человеке. Гук никак не мог поверить в то, что все случившееся не было сном, а оказывалось самой настоящей реальностью. Но в том случае, Лиса не шутила, когда говорила, что будет каждую ночь изводить его до смерти.        Он наконец нашел лестницу, начиная спускать по ней, надеясь найти выход и уйти из этого дома, где бы он не находился. Однако стоило ему спуститься на несколько ступенек, как до его слуха донеслись знакомые женские голоса, обсуждающие какую-то сделку в комнате на первом этаже. Чонгук мотнул головой, желая забыть ту фразу Лисы, надеясь, что она просто сказала ее от скуки и уже давным давно забыла про нее, и пошел на голоса.        Гук прекрасно узнавал в одном из голосов свою сестру Соен, а во втором Лису. Они обсуждали какую-то сделку, которую собирались подписывать чуть ли не кровью, а Соен настаивала на то, чтобы она начала действовать сразу же с момента подписания. Почему-то ей нужно было убедить в этом пункте, и Гук никак не мог понять причины. Хотя он так давно не виделся с сестрой, что давно сомневался в том, что этот голос действительно может принадлежать ей.        За окном показались пальмы и песок, а Чонгук удивленно остановился посреди лестницы, рассматривая их, начиная понимать, что находится совсем не в Корее, и местность больше напоминала какой-нибудь Таиланд. Неужели Лиса притащила его к себе домой? Но как ей это удалось за такой короткий срок? Чонгук пытался собраться с мыслями и найти этому какое-то логическое объяснение, но все больше начинал понимать, что совсем не там ищет здравый смысл.        Он быстрыми шагами пошел на голос девушек, желая верить в то, что все происходящее сон, но каждое касание к ране на шее, давало понять, что он в реальности. Чонгук бы с удовольствием сейчас отключился и проспал еще какое-то время, лишь бы перестать обо всем этом думать и убежать от такой суровой реальности. Он вошел на кухню, смотря на свою сестру, которая игралась с колодой каких-то карт.        — Соен? — Чонгук в шоке посмотрел на сестру, не понимая, что она забыла в этом доме, и почему сидит рядом с Лисой. — Ты какого тут делаешь? И почему рядом с ней?        Соен фыркнула, складывая руки на груди и отвернулась от него, смотря на то, как Лиса играется с ножом. Она не хотела говорить с Чонгуком, особенно сейчас, когда решался вопрос о Намджуне и его передаче ей. А точнее, переподписание контракта, в котором говорится о том, что Джун теперь обязан прислуживать еще и Соен. Сам Намджун ходил из стороны в сторону, искренне желая спрятаться в каком-нибудь чулане и не выходить оттуда до конца своей жизни, которой распоряжались вампиры так, будто она совсем ничего не стоила.        — Соен теперь моя дочь. — Лиса усмехнулась, подписывая документ, который ей только что принесли. — И, как только мы поженимся, она станет и твоей дочерью тоже. Прекрасно, не правда ли?        — Она моя сестра! — Гук совершенно не понимал происходящего, смотря на то, как Соен достает из колоды какую-то карту. — Что все это значит? Где ты была все это время?        — А тебе какое дело? — Соен отдала Лисе карту, огрызаясь на Чонгука. — Ты всю жизнь заботился только о своей шкуре — вот и заботься дальше. — Она отдала Лисе еще и конверт, закидывая ногу на ногу, ожидая ее реакцию на содержимое.        Намджун барабанил пальцами по столу, пытаясь прийти в себя. Ему не хотелось видеть всего происходящего, а уж тем более, участвовать во всем этом, но Лиса буквально заставляла его это сделать, не оставляя никакого выбора. Он уже более менее привык к своей участи прислуживать ей, а она взяла и отдала приказ, прислуживать еще и Соен. Джун смотрел на них, улавливая всю схожесть между ними, начиная бояться обеих еще больше.        Раньше у него была одна только Лиса, которую стоило бояться и относиться с осторожностью, а теперь появилась ее копия в виде Соен. Джун теперь боялся как-то неправильно сделать вздох, потому что понимал, что любое неверное движение может привести к смерти, а Чонгук буквально ходил по лезвию ножа, начиная с ними обеими спор.        Ради одного конверта с информацией, Лиса пошла на то, чтобы продать личного раба и удочерить сестру Чонгука. Сколько бы Намджун не думал об этом, а все же видел в ее действиях какой-то невероятный план, который повергнет всех в ступор и каждого заставит возжелать собственной смерти, лишь бы оказаться от Лисы, как можно дальше. Джун меньше всего хотел оказаться один из тех людей, но понимал, что выбора у него нет и никто ему его не даст.        Лиса хмыкнула, смотря на карту, которую достала Соен, но не спешила открывать конверт, прекрасно понимая, что она ждала реакции на содержимое. Лиса примерно понимала, что именно там будет написано, и просто хотела убедиться в том, что все делает правильно. Ей нужны гарантии, что ее план не провалится и не нужно будет экстренно придумывать новый. А также она обратила внимание на то, что за окном начинало темнеть. Наступало ночь — время издеваться над коллекционером кукольных девочек Чонгуком.        — Какой вопрос ты задавала? — Лиса кивнула на карту, пытаясь понять, почему ответом послужила именно карта повешенного. — Подвешенное состояние нерешительного человека, который не понимает, как лучше ему поступить и желает замкнуться в себе. Как интересно. — Она подняла взгляд на Чонгука, начиная медленно открывать конверт. — Эта карта говорит о том, что человеку может грозить опасность, ведь веревка может оборваться в любую секунду.        Чонгук только сейчас заметил, что стрелка Лисы была нарисована в виде лунного цветка, который распустился под лучами лунного света. Она изменила ее, пытаясь что-то показать ему, или даже сказать, но он совсем не понимал в значении цветов, как и в картах таро, на которых гадала Лиса. Он одно Чонгук понимал точно — эта девушка самое опасное существо, которое только можно найти в этом мире. Она способна абсолютно на все, если не больше и ее не остановит ни одна стена. Сколько бы ты не пытался возводить преград перед ней, она обойдет все и доберется до тебя.        Гук сглотнул, понимая, что карта предназначается ему. Судьбоносная встреча, которая приведет его к гибели. Ему хотелось умереть прямо сейчас, чтобы избежать всего происходящего и наконец перестать ловить на себе взгляд Лисы. Она смотрела ему прямо в душу, вытаскивая оттуда все самые потаенные страхи и секреты. Она будто что-то искала в нем, но никак не могла увидеть и желала заглянуть куда глубже, чем могла сейчас.        Лиса открыла конверт и вытащила оттуда часть первой страницы, начиная читать содержимое. Соен и Намджун внимательно наблюдали за ней, ожидая увидеть изменения в выражении лица, но оно оставалось таким же холодным и отчужденным, совершенно не принадлежащем данному миру.        Причина по которой семья Чон отвернулась от Соен, а точнее, только ее отец, была до безумия глупа. Ведь он видел опасность в своей дочери, которая смогла достать информацию про японский клан без каких-либо трудностей и хранила ее у себя до сих пор. Возможно, она верила в то, что отец придет и возьмет эти сведения, но он боялся их, понимания, что это станет самой настоящей политической войной, в которой выживет только один клан.        Корея и Австралия уже объединились с Таиландом, однако у Японии совсем не было союзников, что сильно усложняло для них задачу по завоеванию территории трех стран. Однако они готовы были рискнуть, раз на их стороне оказалась Со Суджин, которая воскресила Юнги, чтобы выбить Лису из колеи. Но она не ожидала, что Лиса станет такой черствой и практически закроет глаза на воскрешение любимого. Хотя тут скорее стоит сказать, что она отвернулась от него полностью, показывая все свое отвращение, которое теперь испытывала.        — Да, кто ты черт возьми такая? — Чонгук всплеснул руками, чувствуя, будто Соен настраивали против него.        Лиса перевела взгляд с бумаг на него и подняла одну бровь. На губах появилась надменная усмешка, а внутри желание рассказать ему всю правду, которую от него так долго скрывали. Лиса хотела погрузить его в это подвешенное состояние, чтобы потом безболезненно убить, но резко почувствовала знакомый запах, исходящий от двери, ведущий в ту часть, где готовили еду.        Ядовитый, но такой сладкий запах антирринума, манящий попробовать и забыться в нем с головой. Запах, который возвращал в лето и напоминал о старых, давно забытых временах, когда все было так спокойно и воздушно. Этот манящий запах кружил голову каждому вампиру, заставляя его терять голову от происходящего. Такой запах имела только кровь Чонгука, и, возможно, Соен, а сами цветы не росли в доме Лисы, потому что она меньше всего хотела чувствовать именно этот запах.        Но она чувствовала его и раньше. Именно этим запахом был заполнен дом в день смерти Юнги. Именно из-за него Лиса не могла найти себе места и постоянно чувствовала какую-то опасность. И если не цветы, то этот запах принадлежал крови семьи Чон. Перед ней были двое ее представителей, но ни у одного не шла кровь, а это могло значить только то, что кто-то тайно принес цветы антирринума в дом.        Чонгук нахмурил брови, начиная принюхиваться. Неожиданно ему в нос ударил сильный лимонный запах, который кружил голову, а к горлу подступало чувство тошноты, о которого он никак не мог избавиться. Ему становилось плохо с каждой секундой, а голова начинала кружиться, хотя всего секунду назад он совсем не чувствовал никаких отклонений.        Лиса положила на стол конверт с документами подпихнула ему Намджуну, намекая на то, что это нужно сохранить, а сама подошла к Чонгуку. Она осматривала его, пытаясь понять, что с ним происходит, но в голове крутилась только одна верная мысль. Рядом с ним проводился обряд воскрешения и обращения, и именно в этот момент она выпустила его кровь, что вполне могло запустить и обращение Чонгука.        Лиса усмехнулась и положила руки ему на плечи, осторожно спускаясь вниз.        — Поспи еще немного, когда проснешься, тебе станет значительно лучше. — Она ударила Чонгук в живот, заставляя его отключиться от болевого шока второй раз за сегодня, а сама повернулась к Намджуну. — Отнеси его обратно в мою комнату. Все же интересный мальчик. Вашему отцу так долго удавалось сдерживать в нем сущность вампира, что она даже во время полнолуния не может доминировать.        — Его кровь была отравлена. — Соен встала со своего места, смотря на то, как Намджун закатывает глаза и все же идет забирать Чонгука по приказу Лисы. — Япония положила на него глаз, ведь так? Им нужно убить его, чтобы гены вампира начали доминировать и весь яд вышел наружу. — Лиса кивала головой, слушая слова Соен. — Но если ты все это знала, зачем просила у меня эти данные? Ты также должна понимать, что его кровь нельзя пить, потому что вампир может получить отравление.        — А ему нельзя пить чужую кровь, потому что он может заразить свою жертву. И хуже то, что в случае, который мы наблюдаем, жертвой может стать не только человек, но и какой-нибудь вампир. — Лиса сложила руки на груди, игнорируя причитания Намджуна. — Из него можно сделать оружие массового поражения. Если ген вампира начнет доминировать, то в нем проснется жажда, которую не утоляли все это время. А чтобы ее утолить Чонгуку придется искусать не только людей, но и себе подобных, то есть, нас. — Лиса указала на себя и Соен. — Любой укушенный получает заражение ядом и шансов на выживание у него нет. Стопроцентное попадание и массовое истребление целой расы. Япония задумала геноцид. А руководит всем этим Со Суджин.        Соен только кивала головой на каждое сказанное Лисой слово, все еще не понимая, зачем ей понадобились документы с точно такой же информацией. Она знала все и без Соен, но все же пошла на то, чтобы отдать ей Намджуна и удочерить в обмен на эти же данные. Никому точно не было известно, что именно творилось в ее голове, а сама Лиса даже не думала рассказывать об этом, предпочитая молчать обо всем и придумывать планы в одиночку.        Правда теперь у нее были планы еще и на Соен, единственную, кого она и правда собиралась посвящать в курс дела и давать возможность внесения своей лепты. Лиса готова была расщедриться только на одного человека, и полностью втянуть ее во все, что собиралась сделать. Но при этом старалась понимать еще и то, что Соен является сестрой Чонгука и в любую секунду может предать и переметнуться на какую-нибудь другую сторону.        К сожалению, даже вампиры иногда оказываются лживыми существами, которые предают друг друга. Суджин и Юнги являются прекрасным примером. Хотя отец Чонгука тоже не промах, ведь многое было сделано именно по его наводке. Лиса не забудет того, что он сделал и обязательно отплатит по полной программе, не скупясь на жестокость. Но для начала ей нужно будет остановить войну, которая намечается, и как-нибудь спрятать Чонгука, чтобы другие вампиры не дотянулись до него своими руками.        Спрятать Чонгука было самой сложной частью плана, особенно сейчас, потому что внутри него начала просыпаться сущность вампира. Хотя Лиса не могла отрицать того, что виновата в этом сама, ведь сразу не поняла, кем именно он является и позволила рядом с ним провести обряд обращения Тэхена. И поэтому, теперь помимо Дженни, у нее была еще одна головная боль.        — Ни один из вампиров не пойдет на убийство, зная правила. Даже в Японии понимают, что мы будет карать за это каждого без возможности оправдаться. — Соен снова начала мешать колоду таро, убирая в нее карту повешенного. — Либо они нашли полного идиота, который согласился стать пушечным мясом.        — Либо нашли того, кого легко обмануть. — Лиса села рядом с Соен, а та остановилась, понимания на нее заинтересованный взгляд. — Мин Юнги однажды был убить из-за вашего отца и теперь точит на Чонгука зуб. Как ты думаешь, обращенного человека легко обвести вокруг пальца и заставить убить такого, как Чон Чонгук? Пока ген вампира в нем не проснулся, каждый способен размазать его по стене и в Японии это прекрасно понимают.        Лиса вспомнила, как несколько человек пытались препятствовать их с Чонгуком встрече на вчерашнем ужине, и всеми возможными способами выманивали Лису за пределы зала. Однако они не учли, что Чонгук сам захочет с ней познакомиться, а потом и поиграть. Все шло, как нельзя хорошо и выстраивалось в прекрасную цепочку. Только вот всего лишь для одной стороны.        Суджин была слишком самоуверенна в том, что ей легко удастся обмануть Лису, но возможно, сама же и была обведена вокруг пальца. Пока что еще рано было смеяться ей в лицо, но Лиса подозревала, что это время совсем не за горами, и она еще по полной отыграется за то, что было совершено много лет назад.        Лиса искренне пыталась сдерживаться и не думать о Юнги, который в итоге перешел на сторону врагов и теперь больше верил им. Хотя внутри и теплились их совместные воспоминания, теперь пришло время от них отказаться полностью. Она прекрасно понимала, что если продолжить и дальше думать об этом и тешить себя надеждами вернуть прежнего Юнги, в которого была влюблена, это может стать самым настоящим крахом всех планов. А именно этого она не могла позволить.        Старшее поколение наделало огромное количество дел, и теперь им со всем этим и разбираться. Лиса выдохнула, желая, как можно скорее избавиться от своего отца и занять его место. Она рассчитывала, как все сделать так, чтобы не было никаких волнений среди вампиров и все приняли смену власти нормально. В период войны изменения такого масштаба внутри клана, могут стать фатальной ошибкой и принести за собой только убытки. А ей такой расклад совсем не на руку.        — Мин Юнги? — Соен в шоке переспросила у нее имя, не веря своим ушам. — Тот самый Мин Юнги, который участвовал в прошлой войне и помогал нашим?        Лиса отрешенно кивнула головой, подтверждая ее догадки и то, что она не ослышалась. Все знали о том, сколько всего он сделал, чтобы принести их клану победу в прошлой войне, и все считали его героем, несмотря на то, что он был всего лишь человеком. И новость о его смерти повергла в шок абсолютно всех. Тогда каждый, кто был знаком с Лисой и знал их с Юнги историю, пришел, чтобы высказать соболезнования и поклялся отомстить.        Лиса закусила губу, вспоминая те времена. Она бы с удовольствием вернулась в прошлое и исправила все то, что когда-то было сделано. Но, это бы изменило ход истории и неизвестно в какую сторону. Она не хотела усугублять какие-нибудь ситуации и вызывать эффект бабочки, поэтому предпочитала разбираться с тем, что имела на данный момент.        — Да, тот самый Мин Юнги. — Она посмотрела в окно, где виднелся сад, в котором они любили гулять. — Когда-то мы любили гулять по этому саду и обсуждать нашу свадьбу. В те времена это было так волнительно и важно для меня…        — Так получается мой братец украл у него невесту? А я-то думала, что он совершенно безнадежный. — Соен присвистнула. — Беру свои слова назад. Но знаешь, зачем тебе выходить замуж за человека? Он все равно умрет, а ты останешься жить дальше, и тебе придется искать себе нового мужа. И даже если ты этого не захочешь — пройдет век или два, и ты просто забудешь о Мин Юнги и влюбишься в другого.        — Раньше мне было все равно на это и я думала только о любви. — Лиса забрала у нее колоду таро и вытащила первую попавшуюся карту. — Дьявол. Значит все так, как и было раньше. Ничего не изменилось.        Лиса прекрасно понимала, что даже несмотря на все произошедшее, их с Юнги чувства друг к другу, не успели угаснуть до конца. А исходя из их разговора — его чувства наоборот стали только сильнее. Для Лисы сейчас эти знания немного обременительны, да, и она не понимала, что с ними делать. Но сейчас ей лучше всего подумать о том, как быть с Чонгуком и тем, что в нем сейчас просыпается ген вампира, что совсем не на руку.        Они в любую секунду могут стать его едой и окажутся подвержены заражению ядом. Ей бы еще знать причину, почему с Чонгуком решили поступить именно таким образом и скрыть в нем факт вампирской природы. Она никак не могла понять, зачем нужно было выдавать его за человека, которым он не являлся с самого своего рождения. Очевидно, что внутри него было что-то, что его отец пытался спрятать, но при этом подсунуть Лисе прямо под нос.        Лиса очень хотела знать ответы на свои вопросы, но пока что было рано копаться во всем этом. В любую секунду мог появиться Юнги и попытаться забрать все сведения, которыми владела Соен. А для них может оказать очень плохой эффект попадание этих документов в руки к Суджин и Юнги. Но Лиса не рассматривала и вариант того, чтобы попытаться переманить его на их сторону. Для нее это было лишней тратой времени и ненужными воспоминаниями, который так или иначе дадут о себе знать.