Моя лучшая фантазия

Антон просыпается от того, что чувствует на себе взгляд. Парень открывает глаза и видит Диму, что, конечно же, заставляет улыбнуться, но как только Шастун замечает выражение лица друга и вспоминает последние события, улыбка меркнет.Он очнулся вчера вечером и осознал, что вчера сделал. Антон пролежал долгое время, раздумывая над этим, и пришёл лишь к тому, что если повернуть время вспять, он сделал бы то же самое. Да, сейчас он жив, и Арса рядом нет, но надолго ли? Слишком велика вероятность того, что галлюцинации вернутся, и кто сказал, что всё не станет хуже, чем было. — Привет, Дим. Рад тебя видеть. — Сомневаюсь, — Позов встаёт со стула и подходит ближе к Антону. — Ты кидануть меня решил, чтоб не видеть. — Дим, я… — Что, Дим? — перебивает мужчина. — М? Что, Дим? Хули ты блять вены себе перерезал? — Позов замечает, что уже перешёл на крик и, пару раз выдохнув, продолжает, но уже спокойнее. — Ты, сука, подумал о том, как бы я жил с осознанием того, что не успел тебя спасти? Что не спросил, что не пришел, не узнал, не помог? Я же чувствую за тебя ебучую ответственность, — Дима снова перестаёт контролировать свой голос. — Блять! Как ты этого не понимаешь?! Я же стараюсь, правда стараюсь. А ты… Мужчина замолкает, не прекращая сверлить Антона взглядом. — Дим, ты пойми. Ты самый лучший друг, которого я мог бы пожелать, и я до сих пор не могу понять, чем тебя заслужил. Но ты не знаешь, каково это, когда ты т а м, один со своей больной психикой. Когда тебе страшно, — парень замечает, как смягчаются мышцы на лице друга, — и ты не можешь ничего сделать, потому что сам не даёшь себе помочь. — Антон… Шастун мотает головой, не давая продолжить. — Я знаю, что поступил херово, знаю. Но мне было страшно. Да и сейчас будет, когда он вернётся. — Шаст, он не вернётся, — Дима говорит с такой уверенностью в голосе, что Антон даже завидует, но это всё равно его не переубеждает. — Таблетки не помогают. Окси ушла, — на лице Позова отображается удивление, и Антон обьясняет: — отказалась вчера меня лечить. Сказала, что было непрофессионально стать другом пациенту. Сомневаюсь, что дело в этом, — Шастун закрывает глаза и в уже привычном жесте откидывает голову на подушки. — Скорей всего, я просто больной псих, которому ничего уже не поможет. А ты зря тратишь на меня своё время. Иди лучше к Кате, налаживай свою жизнь, — Антон снова возвращает максимально строгий взгляд на друга, — и предложение ей сделай, а то я вам этот год похерил, и вы никак не поженитесь, потому что из-за меня момент не подходящий. — Шастун, ну ты и долбоёб, — Дима проводит рукой по волосам. — Ага. — Таблетки не помогают потому, что ты их не пьешь. — Я пил. Пил! — вспыхивает Антон. — Ты думаешь, я не понимаю? Думаешь, мне хочется видеть глюки, а потом быть в таком состоянии? Я не хочу его видеть. Не хо-чу! Мне страшно! Понимаешь? Он…он… — Не надо, Тох, — Дима кладёт свою руку поверх руки Шаста и легонько поглаживает. — Я знаю. — Ничего ты не знаешь, Поз*. Я настолько ебнулся, что переспал с глюком. Всё было настолько реалистично. — Ты прям..? — по Диме видно, что он в шоке, но он старается не сильно это выражать и не прекращает успокаивающие движения рукой, потому что знает, что Антону это нужно. — Да. — Но почему ты не сказал Окси? Почему ты не сказал, что тебе хуже? Почему соврал? — Потому что их было два. И один был хорошим, — Шастун поднимает взгляд к потолку. — Боже, как бредово это звучит! Но он был. Он не пугал, он заботился, был таким… Таким… Будто настоящим, будто любил. А я… Ну ты знаешь. Люблю и не знаю, как разлюбить. А когда он был рядом, я и не хотел. Сначала был только он, я поэтому и не говорил. Он был всё то время в больнице. Потом, когда я домой вернулся, появился другой, — Антон поежился. — Но плохой Арс был редко, и я думал, что если так, то пусть. Я согласен быть в этом сумасшествии, если хороший рядом. Потому что когда я рядом с ним, забываю, что болен, рядом с ним я забываю где я, забываю кто я*, — Антон удивляется тому, что сейчас способен цитировать строчки из песен. Наверное, это всё обезбол. — А потом… Потом мы переспали. И я думал, что это хороший. Я на полном серьёзе трахался с собственной фантазией. Моей лучшей фантазией, как я думал, — уже тише добавляет Антон. — А это был другой Арс, он смеялся, а я попытался сбежать, но не вышло. Вышло глупо и больно, ведь от себя не убежишь. Поэтому я и… — Шастун поднимает руки и демонстрирует перевязанные запястья. — Дурак. Влюбленный дурак. Чуть не угробил себя из-за того, кто даже не помнит тебя. Я тебя к нам забираю, — вдруг ошарашивает заявлением Поз. — Что? — Шастун с абсолютным непониманием смотрит на друга. — С нами будешь жить. Я не допущу, чтоб ты ещё что-то натворил. — Нет, Дим, — Антон отрицательно мотает головой, — я не могу так. Я свою жизнь пустил по пизде, но она моя. Я не могу так с тобой, вы с Катей не обязаны нянчится с психом. Понял?! Я не ваша забота, это мои проблемы. — Антон, я не позволю, — Дима осторожно сжимает пальцы друга и садится рядом. — Знаю, но меня и так заберут. Я же убиться пытался, так что там уже готово для меня место. И я задержусь подольше, нам обоим так будет спокойней. Ты знаешь, там за мной присмотрят. Там Макар есть, мне не будет одиноко. — Но тебе там плохо. Я же знаю. — Там всем плохо, — совершенно спокойно говорит Антон, ведь он всё решил ещё вчера. — Если бы кому-то было хорошо, их бы там не было. — Мне жаль, Тох. — Мне тоже, но я сам виноват в том, что ситуация ухудшилась. Ты тут ни при чем. — Я буду к тебе приходить. — Приходи пореже, лучше будь чаще с Катей, — грустно улыбается Антон. — И сделай уже ей предложение в конце концов, а то будете ещё долго ходить вокруг да около. — Иногда мне кажется, что ты хочешь нашей свадьбы больше нас самих. — Вы заслуживаете быть счастливыми, и вы можете ими быть. — Как и ты… — Не тормози, Поз, — Антон похлопывает друга по плечу, пропуская его слова мимо ушей. — Только кольцо сам не выбирай, а то у тебя вкус херовый. — Ой, да пошел ты, — Дима печально улыбается и встаёт со стула. — И я пойду, а то я засиделся у тебя тут. — Ты давно пришёл? — Ага, просто не хотел тебя будить. — Спасибо, что зашёл. — А как иначе. *** А дальше всё по накатанной. Через несколько дней Антона выписывают из больницы, забирают в психиатрическую лечебницу и пытаются «починить». Как говорит сам Шастун: «Я родился бракованный, и вот добрые люди пытаются помочь исправить мои косяки». В этот раз он задумывается, что тут не так уж и плохо: все друг друга стараются поддерживать, каждый со своей армией тараканов в голове и легионом скелетов в шкафу, каждый со своим вагончиком боли и тревоги, каждому больно и хочется спастись. Поэтому все стараются обойти опасные темы, чтобы не всковырнуть чужую болячку, потому что знаешь, что будет только хуевее. Здесь всем хуево, кому-то меньше, кому-то больше, но суть от этого не меняется. Антон постарается побыстрее перейти с так называемого им «первого уровня», чтобы выпускали на этаж к остальным, чтобы было больше свободы действий, иначе эта белая клетка его сожрёт и ничего не оставит. А он так не хочет. Так что будет вести себя хорошо, есть всю кашу и пытаться не кричать по ночам от галлюцинаций, иначе проходить ему этот «уровень» заново. А потом можно будет и гулять, там и Макар со своей рыжей бородой заманит поиграть в Монополию, и, может, станет не так хуево. Хоть на чуточку полегчает, и Шастун сможет весело обсуждать с Идой и Настюшкой новый сериальчик, который они успели глянуть на «свободе». А по ночам возвращаться в свою палату и бояться закрыть глаза. Но так лучше, чем осколок зеркала и алые порезы на запястьях. Н а в е р н о е…