Что с тобой стало?!

Союз идет по дорожке, выложенной камнем. Он ужасно боится сделать шаг не туда и движение не так. Куда идет? По уже выученной тропе, к дому пока лучшего друга. Взгляд устремлён куда-то вперед.        Рейху 22, ему 23. Год, а то и месяц, может, всего неделю назад погибает мать лучшего друга, вместе с сестрой. Что их унесло- советы не знал, однако, четко видел грань. Фюрер старался делать все, чтобы никто не заметил то, что он убит, однако, прошло время и это выразилось. Сначала он был погружен в полную депрессию, после, пытался улыбаться, но, быстро опустил руки. Теперь он был явно угрюм, кто-то скажет- повзрослел. Нет. Сошел с ума. От прежнего, привычного всем добродушного и вполне общительного человека он превратился в свою полную противоположность. Замкнутый, необщительный, всегда хмурый и раздражённый, однако, это была лишь маска. Мысли, что правда только усугубит ситуацию заставляла прятать полное сумасшествие за повзрослением. Произошел нервный срыв. Теперь, нацист веселится в одиночестве, строя холодные планы по разрушению всего из прошлого. Среди этого было доверие многих, уважение, да и дружба. Конечно, с союзом он почти перестал общаться, однако, все ещё делал вид, что ему нужна поддержка друга, дает ложные надежды.        И сейчас, ничего не понимающий в сложившейся ситуации Советы идет по тропе. Приближается, отчетливо отдавая ритмом выстукивания, то-ли мелодию, то-ли просто нервный тик. Не знает, что происходит с другом. Не знает, что его ждёт. Стук в дверь особняка, с которого нацист почти переехал отдается шумом по всему дому. Воспоминания захлестывают с головой, однако, поддаваться им нельзя. Явившись, рейх всё-таки открывает двери, а русский не может поверить своим глазам. Он первый раз видит своего друга в военной форме, а эту повязку на руке предпочитал и вовсе, побаиваться. Раздается тихий голос.        -Ну привет, «совок» — гласит он, а его обладатель делает шаг назад, придирчиво всматриваясь в фигуру напротив- проходи, зачем явился? — совсем без тени прошлой теплоты спрашивает младший, разворачиваясь и проходя по коридору вперед, на кухню.        Не привыкший к такому холоду, и погруженный в шок из-за изменений, союз заходит, закрывая двери, часто, но долго проморгался, спеша следом, видимо, уже за бывшим другом. Оба заходят на кухню, пока рейхи ставит чайник, садятся по разные стороны стола. Глаза смотрят прямо в чужие, но никто не осмеливается начать диалог. Оба банально не знают, однако, всё-таки начинает немец.        -Ты так и не сказал, зачем пришел ко мне- спокойно говорит нацист. Холод в его глазах, да и в речи–полная редкость. Обычно, он всегда говорил с какой-то, но улыбкой, а вот издевательской, или искренней, это уже зависит от ситуации.        -Ты. Очень резко изменился- пытается как можно спокойнее сказать коммунист, однако, в самом начале запинается. Невозможность подобрать слова и разговаривать столь же холодно давила на советов, особенно в подобной ситуации.-Я понимаю, потерять всех родственников в один день, это страшно, но тебя слишком не узнать! Скажи, я могу как-то помочь? Я, или Израиль, да хоть кт.- громко возражает русский, однако, он был перебит.        -Нет. Я такой, каким был всегда. Просто. Повзрослел- останавливает его уже выходящую из-под контроля речь ариец, сверля славянина холодным взглядом-Мы уже не дети, так почему я должен бегать с тобой, улыбаясь, как дурак? — задаёт риторический вопрос он, тихо вздыхая.        -Мы были не разлей вода, а тут ты относишься ко мне как к чужому, который к тому же, сделал тебе что-то плохое! Это ненормально, я обязан как-то поддержать тебя, рейх! — продолжает настаивать на своем союз, надеясь, что привести фрица в чувства ещё возможно.        -Не обязан. Это мои проблемы, разберусь я, соответственно как? Верно. Сам. Без тебя.- уже рычит на него рейх- Или мне прятать эту серьёзность под детской улыбочкой? Повзрослей уже, союз! — недовольно скалится немец, не так уж сильно ударив рукой по столу.        -Я повзрослел, отлично, и теперь нам нельзя даже общаться?! Я не могу узнать тебя! — тоже несколько вышел из себя СССР, но мгновенно успокоился, теперь просто хмурясь.        -Не узнавай. Если ты пришел сюда только для того, чтобы узнать это, то свободен. Я ничего больше не скажу- цедит парень, после чего провожает взглядом молча вставшего и ушедшего советов. Вздох. Вставание с места. Шаги по коридору к лестнице.        -Да, я совсем другой! — громко рычит нациcт, запираясь в кабинете и начиная продумывать то, что нужно дальше- Но тебе пока будет гораздо лучше так, миленький союз! Скоро ты пожалеешь о своих словах, и обещаю, ты будешь рыдать! — угрозы, летящие в воздух.        Выговорив все, что думал о этом мире и поколотив стены, Фриц садится на место, сжимая клыки. Вычёркивает дату на календаре. Скоро. Совсем скоро.