Постапокалипсис 3105

Антарктида. Что Ибо собрался делать?! Сынён не понимает. Но не время об этом думать. Он кивнул Ибо, одобряя его решение, даже если оно будет ошибочным, несмотря на то, что... Ибо продолжил: - Джин, она НАША. И ты её нам сейчас отдашь. Парень, что держал пойманную добычу за волосы, ослабил хватку. Даже для него такие слова от пятнадцати-шестнадцатилетнего мальчишки было слушать странно. Что говорить о Сынёне... Он знал, что в голове у его Ибо созрел план, но... Добыча..? Глаза женщины застыли в немом ужасе. Ей сложно было осознать, поверить, что её бывшие ученики, её мальчишки… Ян Мей не могла даже моргать, впиваясь в своего ученика взглядом отчаяния и неверия. Этого ведь не может быть? Из распахнутых, некогда серых, красивых глаз текли слёзы страха: - Сынён! Сынён, ты мне не поможешь?! Ты... вы… Господи, пожалуйста! Не надо, Сынён! Прошу те… - Заткнула свой рот, шалава! Если тут появится патруль, я сам тебя придушу! Нет, эти слова не принадлежали Джину. Это был голос Ибо. Сынён старался вглядеться в его лицо, чтобы понять, что он чёрт побери задумал?! Не видно... Его отросшие белые волосы выбились из хвоста, закрыли глаза. И свет фонаря больше не освещает... Не видно. Его сейчас не видно. Где его Ван Ибо? Играет в прятки? Появись… Появись, Ибо! Не пугай меня. Эта твоя игра сделала слишком резкий поворот. Не понимаю... Не понимаю?! Я, и не понимаю тебя?! Руки Сынёна обдало холодом. А звуки потухли как… Как фитилёк его древней зажигалки. Я думал, что знаю о всех случаях, когда ты мне врал... не договаривал. Нет? А-Бо?! Звуки вернулись, врываясь в голову ураганом непоследовательностей. И если бы не обстоятельства - Сынён бы осел на землю, зажимая ушные раковины ладонями, в попытках заглушить эти мысли. Джин же забыл про добычу в своих руках, похоже всерьёз заинтересовавшись беловолосым мальчишкой. Его хватка ослабла. Даже рука больше не держала миссис Ян Мей за её русые волосы. Джин присвистнул: - Хера ты, малой! Хочешь её? Правда что ли? - Хочу. И если не поделишься, то я тут же доложу шпане из наших кварталов, что ты, Джин, покусился на нашу... Ибо засунул руки в карманы штанов. Он смотрел на парня свысока, нагло, показывая и указывая на своё превосходство: - Или нет… На их добычу. Брови с ухмылкой, не обещающей ласковый приём, дёрнулись вверх: - На которую, по негласным законам улиц, имеют право только... они. Следом, он медленно закивал: - Я имею на неё право. - Хуя себе завернул! - Мгм. Давай эту сучку сюда, - Ибо повёл подбородком, указывая на женщину, - Мы с Сынёном ещё домой должны успеть до полуночи. Не теряйся… Ты знаешь что я сделаю, да? Джин смотрел, как паренёк подмигивает ему, и что-то в нём почувствовалось такое, от чего волосы на затылке, поневоле, один за одним, встали дыбом. Расскажет же, не побоится. А мелкий... не дурён. Вудз слышит выстрел. Глухой. Ствол с глушителем. Почему он всегда его преследует перед... Темнота. Проблеск света в конце тоннеля. Новая картинка: В его руке зажат крупный оранжевый плод. Мандарин. Это Ибо ему их принёс. Пахнет вкусно. Снова фыркает. Так забавно. Говорит: - Не нюхай, а пробуй! Теперь мандарин в его руках уже без кожуры. Это Ибо ему его очистил. И сказал: - Ешь, пожалуйста, уже… Такие вкусные. Где... где он такие достал?! Сынён спросил его: - Ты купил их? - Мгм. Обменял на другую вещь, - ответил ему Ибо и отвернулся к окну, будто там можно было что-то рассмотреть... Ибо. Это точно была “ВЕЩЬ” ? Глаза прячет. Снова... врёт. За окнами белый, холодный снег. Белый. Его волосы белые. Глухой выстрел. Вспышка. Точка отсчёта. Картинка: Летний зной. В голове так сильно давит. Чёрт. Надо было всё же попытаться сегодня поспать. Да ладно, ты пытался, Сынён, не вышло. Что-то течёт по губам... Сопли? Он поднёс руку к своему лицу. Ну нет, только не простуда в середине лета... Красное на ладони. Не сопли. Надо было лучше стараться уснуть. Ибо говорит ему: - Сынён! Нёни, что с тобой? У тебя кровь из носа... Не волнуйся, Ибо, это ерунда. Сейчас. Запрокинуть голову. Хватит течь! Это неприятно. Это тревожит. Он снова говорит ему: - Нет! Не запрокидывай голову назад. Нужно чтобы текло наружу. Давай, - Ибо взял его под руку, - Пойдём ко мне, приложим что-то холодное. Это, наверное, из-за солнца. Наверное… Сынён спрашивает его: - Откуда ты знаешь, что нельзя запрокидывать… - А? - Ибо смотрел в его глаза меньше секунды. Отвернулся. Ответил: - Мама… Блин, Сынён! Сказал же, не запрокидывай ты голову! Сейчас наглотаешься - блевать будешь! Перехватил его руку повыше. Волнуется… Говорит: - Это моя мама. Она же дружит с твоей, вот и знает. И я теперь тоже... знаю. Врёт. Кап, кап, пауза, кап. На асфальт. Силы покидают тело. Что-то знакомое. Кап, кап, пауза, кап. Красный. Стой! Нет! Подожди, Сынён! Белый. Выстрел-вспышка. Картинка: Сынён вертит в руках зажигалку, ничем не отличимую от тех, что Ибо с отцом мастерит дома. Почти ничем… Говорит: - Я в понедельник отправляюсь первый раз в море на целый месяц. Придёшь завтра? Как насчёт провести вместе всё воскресенье? Ибо отвечает: - Конечно, Нёни! Только...я приду немного позже, не утром, как всегда, ладно? - Ладно… Выстрел - вспышка. Картинка: Тенью. В то утро воскресенья Сынён делает это... просто чтобы знать, что в безопасности, просто быть уверенным, что Ибо никуда не влипнет, не влип… Утро того воскресенья привело к Медицинскому Центру южного квартала. Зачем Ибо пришёл в больницу?! Он же полностью здоров... Как вор Сынён стоит за углом и чувство такое... поганое. Просто чтобы убедиться, что в безопасности. Он ведь тут именно за этим. Ибо. Стоит, треплет свои осветлённые волосы у служебного входа, каждые десять секунд смотрит на дисплей, что красным потёртым ремешком закреплён на его запястье. Ему не терпится… Не терпится побыстрее прийти к Сынёну или не терпится побыстрее… Со служебного входа вышла девушка. Медсестра? Белая форма. Она совсем молодая. Восемнадцать хоть есть? Конечно есть... Ибо улыбается. Он щёлкает пальцами по её носу. В ответ девушка в халате шуточно пихает его в бок. Смеются. Двери Медцентра скрыли от Сынёна Ибо и... её скрыли. Их обоих. Ну что? Проверил? Всё в порядке? Ибо в безопасности? В безопасности. Теперь можно идти домой и ждать, когда он вернётся, когда придёт к нему. Чтобы провести последний день перед учениями... вместе. Как в старые времена. Как в старые времена?! И Сынён идёт домой. Медленно. Страшно. Выстрел-вспышка. Картинка: Душно. Вставать через несколько часов. Завтра его ждёт первый день обучения. Не уснуть. Просто... слишком нервничает. Он знать не знает, что там его ждёт. Боязно, страшно, волнительно? Сынён накрывает голову своим стёганым одеялом. Темно. Свет фонаря больше не мешает. Спи. Спи. Не помогает. Воздух под одеялом заканчивается. Что за звук?! Полу-писк под одеялом… Из носа или горла? Хватит себе врать! Перестань в конце концов! Тебе не от того плохо! Не от того тебе не уснуть! Не рассказал ему... Скрылся за дверьми мед центра. С ней. Хватит плакать, хватить плакать! Только жизнь спасти, только жизнь его спасти. Не должен ничего такого... чувствовать. Сынён! Ты же спас его! Слышишь? Ты спас! Он живой! Всё в поря... Выстрел-вспышка. Подожди! Нет! Не плачь, Сынён! Хватит... пожалуйста... Картинка: Летняя ночь. Отвёл в начало? Ян Мей стоит рядом, по левую руку Сынёна. Она старается поправить на себе одежду. А Ибо, вместо того, чтобы... с разбега навалился на Джина, прижав того, тем самым, к той же обшарпанной грязной стене. И Джин взвыл от того, что его голова не слабо соприкоснулась с каменной поверхностью. - Куда собрался?! Ибо, воспользовавшись ситуацией, заломил руки парня назад, всё так же крепко прижимая его собой к старой стене: - Куда собралась моя ДОБЫЧА?! Комендантский час, Джин! Ибо завернул его запястье за спину сильнее. И снова послышался вой. - Будь тихой сучкой или накажу... Ты же это ей говорил, да? Так? Я правильно всё делаю? Комендантский час настал, Джин. Я выбрал жертву. Эта женщина меня не интересует. Понимаешь? А ты оказался не на своей территории. Чем это отличает тебя от неё?! И тут до жертвы дошло: - Ты ёбнулся, Ван Ибо?! - Считай, да. И Ибо наконец повернулся. Сынён увидел его глаза: - Сынён! Сынён, ты снимаешь? Я хочу показать это его северным друзьям! Ему не нужно объяснять второй раз. И похоже не он один... понял. Женская хрупкая рука протягивала ему стеклянный квадратик: - Держи. Сынён смотрит на Ибо через экран городской стекляшки. А твои-то руки чего так трясутся, солдат?! Не тебя же сейчас… Ибо рывком стягивает штаны со своей ДОБЫЧИ. Прижимает к стене плотно, сильно. Руки заламывает правильно. Научился. Сынён научил. Расстёгнутая пряжка на ремне Ибо звенит. Или это в голове у Сынёна звенит? И рука со стекляшкой опускается вниз. Но выпасть сетевому гаджету из его пальцев не даёт миссис Ян Мей: - Я помогу, - говорит миссис Ян Мей и забирает стекляшку из ослабевшей ладони. Правая часть лица женщины вся в кровоподтёках и ссадинах от старой стены. Но выглядит она решительно - особенно левая, не побитая, часть её лица.. Взгляд у неё твердый. Только рука, что мягко перехватила стекляшку, пока ещё подрагивает. На характере давно отпечатались школьные будни учителя гетто. Сынён смотрит на Ибо уже без стекляшки, без своих очков. - Ммм! - Заткнись, Джин! - шипит Ибо, - Если на твой вопль придёт патрульный, об этом точно узнают все твои друзья! Толчок. Футболка у Ибо задралась наверх и теперь Сынёну видно его ямочки над ягодицами. Городское освещение играет им на пользу. Да неужели блять?! На пользу?! Толчок. Небольшой участок кожи подсвечивается ещё ярче. Или это всё Сынёну просто кажется. Это он так видит. Перестань туда смотреть. Толчок. Ибо крепко держит. Тяжело дышит. Джин начинает сползать по стене вниз. - Стой, сука! Я ещё не закончил! - Хватит блядь! - толчок,- Ибо, - толчок, - Хватит, прошу, ну! - Закрой рот, сучка, я же сказал, что не закончил. Добивает. Быстро. Резко. Толчок... толчок, толчок, толчок, толчок, толчок! Господи, Ибо, прекрати это… Эластичная резина соскользнула с его белых волос, их теперь ничто не держит. Его ничто не держит... А Сынён чувствует себя той самой дохлой лягушкой, что опустили в формалин. Почти как несколько лет назад. В тупике. Смотрит, как Ибо толкается последний раз. Смотрит, как Ибо хватает его за волосы и бьёт лицом о стену: - Чшшш, тише-тише, Джин, не шуми. А то бабушку разбудишь... Теперь Ибо повернулся к Сынёну: - Ох чёрт… - посмотрел вниз, на свою ширинку. Его брюки были... застёгнутыми? Когда успел?! Он же… Выходит, что нет? - Миссис Ян Мей, можете остановить репортаж. Джин, - Ибо повернул голову к парню, что, корчась у стены, пытался натянуть кровавыми руками свои штаны обратно, - В следующий раз я выебу тебя не в понарошку. И даже не членом. На ржавый штырь насажу, ублюдок! Слышишь?! И если хоть слово скажешь северным, я распространю наше кино по обоим кварталам. Юг-Север. Сечёшь? Идиотина... Женщина опустила стекляшку. - Эту деталь я... обрежу. Пойдёмте, миссис Ян Мей, мы... проводим Вас до Вашего крайслера. Вы же... на нём приехали, да? Ибо говорил с остановками, почти задыхаясь. Он справился. На приходящего в себя парня у стены Ибо уже не обращал ровным счётом никакого внимания: - Только гаджет Ваш... я на время себе оставлю. Кино... подправить надо. - Оставь его себе. Спасибо вам м-мальчики, - Ян Мей не смогла не заикнуться. Мальчики... Сынён наблюдал за своим другом невольно поджимая губы и прищуриваясь - хотелось рассмотреть его лицо в этот момент получше. Какой он сейчас? Ибо был похож на человека в горячке: голос срывается на хрип, глаза блестят как у пьяного. Всего его передёргивает. Крайслер старого образца блеснул своим огнём последний раз, скрываясь за тупым поворотом типичного гетто квартала. Ибо согнулся почти пополам. Чего это он? Сынён в замешательстве. Он приобнимает его сбоку и спрашивает: - Ты нормально? - Нет. Следом Сынён слышит хохот. - Блять! Аххахаа! Сынён, Нёни! Аха-хааа.... аааа... Смотри на мои руки! - Ибо, всё ещё хохоча протягивает к нему сразу обе свои ладони. Дрожат. Просто ходуном ходят. Последствия адреналина. Неплохо. Рот Ибо растянут в улыбке. Он говорит: - Охереть да?! Я и не думал, что всё выйдет! Так испугался, когда понял, что в любом случае… Отпустим мы его побитого или нет - разницы для нас не будет. Так страшно стало за…, - Ибо остановился, поджал губы, посмотрел исподлобья, - ...Нас, - сглотнул громко. Сынён просто улыбнулся ему в ответ. И ответил: - Ты молодец. Я бы... не смог. Не додумался. Ибо посмотрел в его глаза теперь по-другому. Серьёзно. Уголки губ не были приподняты даже немного, не были… Так резко. Сильно. Ибо обнял его. И почти сразу отпустил. Сынён даже не успел почувствовать. Ибо сказал: - Нён…- украдкой шмыгнул носом, - Пойдём домой. Скоро полночь. Выстрел-вспышка. Нён... пойдём домой, скоро полночь. Пожалуйста, прекрати… Достаточно, хватит. Картинка: Горячая вода бьёт расслабляющим потоком сверху. По голове, плечам, груди... Растекается приятным чувством-спазмом по всему телу. Вчера... Это было вчера. Ибо смог вчера его обмануть. Всех смог обмануть. Сынён поверил, что… Звякнула бляшка пояса.Кусок кожи, ямочки на пояснице. Толчок, толчок, толчок… Этот вид, движения, бёдра - так по-животному хищно. Ибо в те минуты был... Вода слишком горячая. Дышится тяжелее. Сынён подкручивает вентиль. Отплёвывается от ручейков. Замирает. А как бы это было, если бы… Сынён смывает шампунь с головы. Прохладный поток вперемешку с пеной течёт по спине, острым ощущением проходит ниже, сзади, между… Как бы это было, если бы… Вспенивает мыло по предплечьям. Одно, второе, живот, ниже... Прохладная вода не помогает облегчить сбившееся дыхание. Вдох-выдох. Как бы это было, если бы... по-настоящему. Сынён отодвигает душ в сторону. Пена всё ещё течёт по телу, он её не смыл. Не получается себе врать. Не получается не думать. Не получается. Потому что… Как бы это было если бы... если бы Ибо... трахал ЕГО? По-настоящему. Он бы прикоснулся к нему там руками? Между ягодиц? Хотел бы этого? Сынён бы расслабился, если бы... Его пальцы были бы тёплыми для него? Позволить этой мысли влиться ядовитым сиропом в своё сознание, растечься сладкой жижей. Она тянется по нему, по венам-жилам заполняет собой его кожу, мышцы, скелет, проникает в костный мозг, вшивается в его генетическую спираль... И оседает ощущением на кончике языка... Приторно, горько, вязко, травит его. Подумать об этом... по-настоящему. Можно-нельзя?! Нельзя-можно?! Жажда. Нужно! Так нужно! Чего только стоило ему скрывать себя у этой обшарпанной стены Почему-то было так больно! Больно до шока... Но он научился тормозить такие процессы. Он ведь теперь солдат, его многому научили - и это далеко не единственный и не самый сложный приём!... ...его, будто головой в прошлое опустили... В безысходность. Кусок кожи, ямочки на пояснице. Толчок, толчок, толчок… Злость туманит, но лицо словно застывает. Хотелось оторвать его! И по щекам с размаху! - раз. По одной, по второй, и заново! - два. Пока не выбил бы из него это желание... - пауза. Прикасаться ТАК не к НЕМУ! - три. Хочется чтобы... Хочется... Попробовать? Один раз? Выстрел. Течёт ядовитым сиропом. - Ааа… - высоко. Остро. Удушающе. Тянет. Это даже... больно. Кажется, что ему нужно больше кислорода. Мало. И Вудз понимает, знает, какого это. Сынён опускает взгляд. Вода шумит выливаясь на стену, уходя вниз по трубам, собирается у его ступней. Он переводит взгляд с пальцев ног на свой член. Как бы это было, если бы Ибо… Сынён сжимает себя ладонью, обхватывает там, где мокрые тёмные волоски. Из налитой головки выступает капелька. Если бы он… Сынён касается подушечкой выступившей капли. Она потянулась вслед за пальцем короткой нитью и быстро оборвалась. Если бы Ибо коснулся его своими тонкими пальцами между ягодиц, это было бы... Смело, с желанием? Если бы ласкал его там, аккуратно, стараясь не задеть ногтями, надавливая на складочки... вперемешку с прохладной пеной пальцы Сынёна гладили себя так, как это было бы, если… Кончик среднего пальца прошёл внутрь. Сынён свёл брови. Остатки пены собрал с поясницы ладонью, снова опускаясь рукой между ягодиц. Теперь попробовать нажать посильнее и... Палец скользит вперед сразу на две фаланги. Сынен закусывает губу, сдерживая судорожный вздох. Если бы... если бы дыхание Ибо грело сейчас его спину, шею - там, где к ней прилипают мокрые от воды волосы - уткнулся бы нос, губы... если бы коснулось выдохом.. - Ммм… Вдох. Самому не очень приятно, но если бы это были пальцы Ибо... Член предательски дёргается. Вверх-вниз - ладонью от влажной головки и до середины, ещё раз, не доходя до краёв. А внутри - назад и, снова, вперёд, немного глубже... Если бы он прижался... - Кхмм… - если бы... И хочется расставить ноги шире. Сынён бы расставил… Если бы Ибо попросил, он бы... Назад-вперёд. Если для него... Как бы он захотел на него посмотреть? Ибо бы попросил прогнуться в спине со сведёнными ногами? Или бы хотел расставить его бёдра широко, чтобы видеть лучше... Назад-вперёд. Мышцы расслабляются. Ибо бы вставил в него второй палец? - Мм..ах… - коротко, тихо. Туго. Ему бы понравилось делать это? Неудобно так стоять, самому себе вставлять сзади... Он бы делал это медленно, поддерживая его сейчас за живот? Сынён выпустил член, прижав на мгновение ладонь к животу, чувствуя кожей тепло, как если бы это было... Или... Ибо бы не церемонился с ним. Он бы протолкнул дальше пару своих длинных пальцев и... Оба собственных пальца теперь сжимают тугие мышцы. Назад-вперёд. Он внутри горячий. Ибо бы это... Он бы не ждал долго и... Вперёд-назад, быстрее. ...быстрее бы готовил его... для себя. - Ах... ммм... - глаза распахнулись. Было... так приятно. Хочется ещё. Почувствовать, понять, как бы это было, если бы... член пульсирует сильнее и приходится сдавить его у основания, чтобы не так быстро. Он бы хотел попробовать... по-другому. Если бы он сел сверху... на Ибо. На его член. Если бы... По правде говоря, Сынён видел очертания его эрегированного члена через одежду, когда они танцевали... репетировали вместе. Он у Ибо не маленький, уже не маленький… И уж точно не как его два пальца. Сейчас Ибо бы не смог протолкнуть себя в него безболезненно. И Сынён бы почувствовал насколько он твёрдый от того, что хочет... ЕГО. Почувствовал бы не руками... Сынён бы расслабился для него, совсем бы не побоялся, ни капли. По чуть-чуть... Он запоминал бы ощущения закрыв глаза.... Нет! Он бы держал глаза открытыми! Сынён бы смотрел на лицо, на то, как ему это нравится, так же, как и... если бы Ибо... Эти запертые ранее мысли, проливающиеся из чаши, что никак не может закончится ...не может закончится! Текут! Заполняют! Давно вылились за все возможные края... мысли, они… - Ох… - Сынён вытаскивает из себя пальцы, соскальзывает вниз, ударяясь о бетонный пол, не чувствует боли... Если бы... Он на коленях, на полу кабинки. Вода всё так же бьёт в стену и стекает к его ногам. Быстрее. Боже, быстрее! Не терпится. Быстрее протолкнуть пальцы обратно, но на этот раз спереди, так, оказывается, удобнее. Ноги пошире. Так, как это было бы для него... Ибо бы не медлил. Он насадил бы его сверху...крепко впившись пальцами за бёдра и вниз? Или широкими ладонями под ягодицы? Раздвинул бы его ноги для себя. Так? ...вперёд-назад. Так намного лучше. Подушечки пальцев скользят по тому месту, где было приятнее всего. Как... как если бы края головки его набухшего члена скользили бы там, внутри.Прямо внутри... Сладко-вязко...травит его. Он - внутри... - А-Бо… - срывается нечаянно. - Бо... Сынён бы двигал для него бёдрами, чтобы ему понравилось. Ему бы так понравилось? Если бы Сынён плавно раскачивался на нём? Чёрные, мокрые отросшие волосы прилипли к лицу. А лицо Ибо было бы открыто, только глазами с поволокой удовольствия... он бы смотрел на приоткрытый рот своего Нёна? В глаза своего Нёна? Или в то место, где его член погружается в отдающегося ему... его Нёна? Сынён был весь - для Ибо, целиком, если бы... Ибо бы смотрел на него, смотрел бы, как Сынён это делает.Сынён может, он способный, он гибкий, он умеет подстраиваться... Хочется больше. Почувствовать как, если бы… Добавлять пальцы уже не страшно, об этом уже не думается. С третьим пальцем и добавленной в руку пеной от шампуня хлюпающий звук раздаётся сильнее. И Сынёну не кажется сейчас это чем-то постыдным. Наоборот. Это так, как... Ибо бы тоже понравилось.Если сдвинуть таз чуть вперёд и насадиться на пальцы… - Ох чёрт…чёрт, чё... Яички напрягаются сильнее и он прижимает ноющий член к животу, давит, поглаживает мокрую от смазки головку и... без раздумий добавляет в себя четвёртый палец. Сжимает губы, а таз подкручивает вперёд уже по инерции. Сынён садится на свою руку, прямо по костяшки, как если бы... Ибо бы... Он как раз такого размера? Назад-вперёд. Сначала аккуратно, без напряжения. Член Ибо был бы длиннее его пальцев... Сынён посмотрел на свой живот. Если бы глубоко, прямо до упора... Он бы принял его. Быстрее. Сынён двигает тазом назад-вперёд, практически скользит по полу душевой насаживаясь на свои пальцы, и так же нетерпеливо проталкивает их в себя позабыв про аккуратность. Навстречу. Как если бы он насаживал сейчас себя на член Ибо, а Ибо бы толкался навстречу ему. Ибо бы стонал? Он бы не сдерживал себя? Ведь Сынён не смог бы молчать. Он выстанывал каждый выдох... часто-часто, высоко. Или медленно и долго. Как бы Ибо его трахал, так бы и Сынён… - Мхм... Бо... Бо... чёрт... ах... аааа... Вода глушит, вода скрывает тихие стоны его имени. И пальцы, вгоняемые по самые костяшки, звучат достаточно... чтобы шум сильного напора воды скрыл и этот звук. Сынён старается быть тише, выпуская воздух из поджатых губ. Касаться своего члена больше совсем не нужно, потому что возбуждения слишком много. Слишком. Для него. Много. Сладко. Внутри так сильно распирает, так сильно хорошо, как если бы... Бёдра разъезжаются и он вынужден опереться рукой вперёд и полу-шипеть через стиснутые зубы: - Кхфмм... - вдох, - хммм... - вдох, - кхааа... - вдох. Опирается о тёплый пол душевой, как если бы о... Мышцы на плече, предплечье дрожат, перекатываются. Так сильно... Он двигается назад-вперёд, глубже, так, что костяшки уже полностью исчезают, входят в него вместе с ладонью по большой палец. И Сынён настолько не в себе, не в своём уме, что прижми он большой палец к ладони, то не заметил бы, как его рука уже просто целиком оказалась бы в нём… Где его самоконтроль?! Нет его. Его сейчас тут нет... Сколько он так стоит на коленях. Час? Два? - Сильнее, ещё, Бо... - лихорадочным шёпотом. Если бы Ибо видел своего Нёна сейчас таким... невменяемым, проталкивающим в себя пальцы... руку, шепчущим его имя…, таким беспомощным... Красивым... Таким неистово-настоящим. Податливым. Представляющим, как Ибо бы кончал под ним, как его сперма бы брызнула внутри, как бы вытекала наружу... И его Нён теряется в этом, забывает обо всём в эти мгновения. Об обещании, о долге, о дружбе, о... Вудз думает, что Ибо... Ибо бы... Ибо бы точно... - раз. Ибо... - два. - Ибо, Ибо, - пауза, - Ибо... - на выдох - три. На каждый выдох. Так необычно... Все это толкает его к краю. Это чувство нарастает... слишком... большое.Завладело им, завладело! Глаза больше ничего не видят. Слышен только шум воды о стену. И вниз, по трубам.. Железное море зовёт его. Возврата нет! Сынён теряет себя? Сынён теряет всё. Горячее выстреливает на собственное лицо. Первый такой оргазм тянет, прижимает к полу - не подняться, не удержать себя. Между открытых губ - мутно-белая сперма. На вдох - на выдох: она подрагивает. От верхней губы до нижней тянется... Перетряхнуло. Раз, два, три - конвульсия. Раз, два, три - ещё одна. Ядовитым сиропом на кончике языка... ...травит его. Отрывается от верхней губы...тянется. А он старается дышать. Хотя бы просто... дышать. Медленно капает... стекает вместе с тёплыми потоками воды в водопровод. По трубам. Как и его достоинство. В канализацию. Сынён сплёвывает собственный вкус, но не выходит сплюнуть до конца... Она во рту... вязкая... травит. Вода не помогает. Дышать всё ещё тяжело. Он отползает, проскальзывая ступнями по мокрому полу, к стене в которую бьет напор. Сил совсем нет, ничего не осталось. Как он жалок... Вода шумным водопадом ударяется о голову, разлетаясь мелкими брызгами в стороны. Течёт по жилам-венам. Ведёт его до самого дна. Дна... Он не опускает ресниц... Забывает, что это нужно делать, чтобы вода не заливалась прямо в глаза. Сынён не чувствует... Пусть ему лучше кажется, что это она, вода из городского водопровода, течёт-вытекает из открытых век. Мышцы ануса пульсируют снаружи, внутри. Постепенно стягиваются. Это ощущение... Растраханный. Чёрт, Сынён... Как ты... как мы..? Боже мой, Сынён?! Ну пожалуйста... не плачь. Не могу больше... не могу чувствовать твои мучения... Отпусти меня. Сорвался... Так грязно. Грубо. Он не сможет этого забыть. Навсегда запомнит. Прости меня, Ибо. Никто не узнает. Никто и никогда об этом не узнает! Этого больше не повторится! Не дыши так затравленно, Сынён. Ты не устал врать себе? Снова. Уже не склеишь.Не поставишь заплатку, не зашьёшь... Никогда. Вудз знает, что он прав. Потому что чувствует. Потому что прочувствовал пол года назад в ГМЦ. Сынён смотрит на свои красные ободранные колени и думает, что не наденет что-то короче брюк в ближайшее время. Ведь он не сможет внятно объяснить... соврать Ибо о том, что произошло с его ногами. Про что угодно сможет. Но про это - не сможет. Пока нет... Перед глазами снова появился тоннель и пятно света в конце. Как всегда сопровождающий его переходы в бессознательном глухой выстрел. Раз, два, пауза, три. Просыпайся! ... Вудз открывает глаза. Это дается ему с большим трудом. Он не отдохнул. Он заебался... в прямом... что ни на есть прямом смысле этих слов. Стоит проверить рукой… Пальцы проходят под резиной белья. Все ещё вязко, мокро... блять. Блять! Блять! Я не хочу больше! Ни чувствовать, ни смотреть, ни ощущать… Ещё одно утро не с той, сука, ноги! Ладно, ничего... Дыши. Ты обязан. Во благо...Единого...Государства... От чего-то хочется смеяться. Он сгибается, сидя на своей постели. И смеётся. Почему бы и нет?! В трусах порция свежей спермы из-за... даже не своих воспоминаний! Из-за фантазий мёртвого парня! Из-за чувств, Вудз, из-за чувств... Смех становится тише. В общем-то, это уже не так похоже на смех. Вудз вытирает с лица свой "не смех" одеялом. Давай, Вудз, приходи в себя. Тебе ещё делать отчёт для доктора Джексона. - Мари. Загрузи данные для психа... психолога. Ему это понравится.