Постапокалипсис 3105

Золотой браслет на его руке призывно горел красными всполохами. Не прошло и секунды, как он принял этот вызов, идущий к нему со льдов далёкой Антарктиды. Мёртвой, замёрзшей Земли. - Чжан Исин, Вас приветствует капитан корабля. Мы готовимся к отлёту и… Вы сказали, предупредить Вас, если что-то... - Говорите быстрее! Не медлите, капитан! - Верховный Управляющий решил, что сегодня Ваш корабль поднимет в небо и поведёт домой доктор Ван Джексон. Управляющий не стал слушать моих веских доводов о… - Циклон далеко? До слуха капитана дошёл рокот пробудившихся двигателей и низкое звучание голоса человека, что был назначен на сегодня пилотом судна. Голос просил отойти от панелей управления всю команду. На плечи доктора сейчас водрузились не только одно пилотирование кораблём и воля Верховного… Капитан набрал в грудь побольше воздуха. Начальство должно знать: - Вероятность столкновения с хвостом воздушного потока 80% из ста... - У Доктора Ван Джексона есть время уединиться для разговора со мной? - Нет. Шлюзы закрыты. Мы поднимаемся. - Отец разрешил дать ему помощь? Ухватиться за последнее, возможное... - Только в случае провала. В случае. - Я понял. Доктор Ван Джексон справится. Исин не знал кого он сейчас успокаивает больше. Обеспокоенного перспективой командира или самого себя. У тебя получится, Джексон. Три часа. Чем жизнь Чжан Исина была наполнена эти три часа? Рукой на пульсе. Он одновременно и боялся, и ждал красной вспышки, что могла в любую секунду вновь появиться на объятом золотом запястье. Пусть лучше не появляется. Если браслет не оживёт, значит всё хорошо. Его Джексон договорится со зверем. Один на один. Выведет его из бури. Всё получится. Отец. Решил проверить? Или просто поиздеваться?! Снова унизить. Не надоело? Сколько Джекс терпит ради... него. Он буквально готов на все отцовские авантюры, только бы Управляющий наконец его принял! Увидел в нём того, на кого можно опереться, того, кто не предаст… Со всем своим рвением и отдачей он соглашается из раза в раз, зная, что это снова закончится лишь указом ему на своё место - ниже на ступень. Ступень?! Ниже на несколько лестничных пролётов! А Исин... из одного долбанного раза в другой не может спасти и защитить Джексона от грубых издевательств своего собственного отца! Когда эта унизительная игра прекратится? Когда он его наконец услышит?! Пора было снова вспомнить о своём терпении. Оно у Исина было великим. Без преувеличений. Его терпение было засажено в почву в кварталах, поливалось детскими горючими слезами и произрастало, укрепляя зелёные побеги в тени маленьких ладошек, сложенных в жесте мольбы. Именно в тех землях оно брало своё начало. Но у любого терпения, как известно, когда-то маячит на горизонте световым сигналом и конец, и оно больше не растёт, не ширится. Замирает. Иссыхает под нещадными лучами светила… Если с ними во время полёта что-то случится? Сможет ли он снова мириться… Держи штурвал крепко, Джексон. Я хорошо тебя обучил. У тебя нет права на ошибку. У тебя этого права... больше нет. … Антарктида. Взлёт. Каждый его двигатель урчал настороженно, не проявляя к своему пилоту доверия, опасаясь одинокого странника. Кто ты такой, человек?! Возомнил ли ты себя сильным или являешься таковым? Может...ты та же машина в подчинении? Равная мне. Уверенные пальцы вели по приборам зверя, гладили, проверяли, вынуждали привыкнуть крепость металла к человеческому теплу... Давай же... Стань моим на эти три часа. Доверься, впусти в свои механизмы. Научи меня быть, являться тобою. И я доведу тебя. Подарю свободу, отпущу. Вдоволь дам насладиться широтами. Дальше облаков! Один полёт. Один шанс. Слиться с твоей сталью воедино. Позволь мне, и я покажу тебе, как это может быть. Без посторонних! Это не так плохо, как может показаться. Мы никому не расскажем нашего секрета. Станем свободными! Я чувствую, как ты жаждешь! Тебе понравится. Войдём в эту бурю вместе! И я не подведу. Выведу тебя из неё, открою голубое небо над нашим прежним Домом. Только вдвоём - обещаю. Да, может мы вернёмся раненые и истерзанные. Но разве тебя это когда-то пугало? Я не буду навязчив в дороге. Тебе кто-то сказал, что я не справлюсь?! Не слушай. Смотри в меня. Видишь? Откровеннее странника - не повстречать. В моих венах будет течь твоя сталь. А в твоих механизмах - выводить нас на верный курс - мои вектора. Мы не собьёмся с этого пути. Подчинение - твой кислород. ... Исин плевать хотел на чужие удивлённые взгляды, когда он бежал к площадке посадки корабля. Бегать ему тут никто не запретит! Прибыли! Невредимые... Джексон! Не всякий пилот может вести этот корабль в одиночку и без угрозы попадания в ледяной шторм… А его Джексон смог! Не побоялся! Подчинил его себе… Как же он горд! Чёрт его возьми! Мужчина, проигнорировав лифт, нёсся вверх по запасным выходам, прямо по лестницам... Наверх! Столько он переварил за эти несколько часов в себе мыслей, переживаний! А сейчас сметающая радость из-за того, что это всё закончилось, била из него будто горный ключ, искавший выхода сквозь земные породы! Не остановить! Не остановиться! Надышаться! Надышаться им! Скорее! Вырывающаяся из глубин встревоженного разума, получившая желанный выход энергия не позволяла стоять спокойно хотя бы несколько минут, запертым в металле кабины лифта. Бежать! Наверх! Невредимые! Дома… Глаза ищут его сами! Неистовые, голодные до его лица, до образа, до силуэта. Месяц без воздуха, без кислорода! Вот она… Голова самого чистого цвета! ОН спускается к нему, идёт… Руки сами, неволей, тянутся... Хоть пальцы себе на них ломай! - Всю радость встречи отложим на потом! Нам нужно в срочном порядке координировать свои дальнейшие действия. Вот и всё приветствие отца после долгой разлуки. Может разлука не показалась его отцу столь долгой, чтобы приветствовать его, как того хотелось... Он никогда этого не ждёт. Но внутри - тенью ребёнка, что видел лишь один человек - Всё ещё... Да чёрт! Вся эта поездка была рискованной! Для всех. Папа… Равно. Выдержка. Отцовская выдержка. Поглощает всё собой, выжигает своим величием и холодным светом. К хуям собачьим бы он послал такую выдержку!Но... Это ”НО” будет сопровождать его до тех пор, пока он не уйдёт вслед за матерью, пока ничто не потеряет для него смысл. По-другому - он не имеет права уйти. Но будь у него другая жизнь… Если бы… если бы он спросил, отец отпустил бы? Да разве это возможно… А если и да... Что бы он вообще тогда делал?! Если… Что бы он... Правило - есть - правило. Поведение непозволительное для будущего главы. Невозможно подвести. Это не выбор. Какое такое поведение? Непозволительное?! С чего бы?! Нельзя обнять… Нельзя улыбаться шире дозволенного. Нельзя смотреть дольше положенного. Терпи. Сжимай кулаки, ломай пальцы. Но терпеть - обязан! Будущий глава… Официальность во всём своём великолепии. Совершенно абсурдная для двоих… Команда корабля, солдаты, сопровождение подоспело на лифте. Им было не угнаться по лестницам за своим будущим Главой. - Приветствую Вас, мой будущий Глава. Джексон… и эти слова с его желанных... Не те. Но звучат так ровно, глубоким тембром, бархатно. Губы его хотят улыбаться так, что даже дрожат, терпят... Насколько же ему хочется дарить улыбку, смеяться ему, с ним. Радость в нём разливается, переливается под кожей, словно морская гладь на тёплом солнце, Исин буквально это видит! От того, что он смог, от того, что наконец дома! Награда… Белоснежные волосы треплет затихающий восточный ветер. Он прилетел Домой на самом краю, на пороге зимы, с Севера… - Спасибо за полёт. На этом, Ван Джексон, ты свободен. Возвращайся на сегодня домой, - Верховный Управляющий зашагал вперёд, не дав больше времени ни на приветствия, ни на раздумья, - А нам с Исином надо подправить стратегию. Нам с Исином. Джексон всё же улыбнулся ему украдкой. Успокоил. Это означало, что всё нормально. Он пойдёт домой и будет ждать... его. Не в первый. Не в последний. Он готов. Он знает, на что идёт. Знает? … Исин зашёл в дом. Мари закрыла все двери. Можно расслабиться, хоть немного опустить скованные, выдрессированные плечи. Темно. - Мари, Джексон тут? - Да. Ждал тебя, уснул. - Хорошо, пусть спит. Исин должен смыть всю свою злость... Горячей, почти обжигающей водой. Ему не хотелось нести её в их спальню. В их Дом. Джексон заслуживает иного. ... Мужчина, не желая потревожить, аккуратно перешагнул порог спальни. Тут тоже было темно. Лишь слабое люминесцентное свечение покрытия пола освещало эту комнату. Панораму Города скрывали задвинутые Мари панели. В сохранности, под защитой. На чёрных простынях кровати, в белых хлопковых одеяниях угадывался силуэт. Спит. - Мой хороший... я так скучал. Полу-звуком, полу-шёпотом, самому себе. В тихую темноту, в ее гавань. Исин становится перед широкими чёрным одром на колени. И преклоняется перед телом в белом одеянии. Тянет руку, отодвигает с мерно вздымающейся груди край рубашки. Ошейник. Плотный материал охватывал спящего чёрным цветом, поперёк горла. Ждал его. Сегодня ошейник не понадобится. Не ему… Пальцы потянулись к беззащитной шее, нащупали металл застёжки, сняли нагретый телом кусок ткани. - Син-син, - хрипло, со сна. Поднимается рывком, обхватывает его сильными руками. Родными. Несколько минут ладони и пальцы ощупывают друг друга, жадно проверяют, присваивают. Исин старается глубоко дышать, напитываясь его запахом... сжимая, чувствуя поток сквозь ткань. Утыкается в грудь, где бьётся горячее "я скучал". Не выпустить, не оторвать рук, почти до боли хвататься за него. Тормозить себя… Ласково стараться слизать с кожи его запах, ни с чем не сравнимый вкус - вобрать его в себя. Саднит. Ему нужна его жёсткость. Почувствовать силу, принять её. Подчинение - кислород. - Надень его на меня, Джекс. Он подаёт ему тот самый ошейник, что все и ещё держит тепло чужой-родной кожи. Железная пряжка застёгнута сильными пальцами на шее. Теперь эти пальцы оттягивают Исина за ещё сырые волосы. Назад. - Чего желает мой Верховный? - Я не хочу сейчас играть, Джекс... я думал, с ума сойду, если мой браслет снова загорится красным пока ты был в небе. - Ты веришь мне? - Не обсуждается. Исин хмурит брови, Джексон тянет его к себе, подчиняя одним лишь пальцем, что поддевает чёрный ошейник: - А кто сказал, что я сейчас играю... Его звучание режет опасным лезвием сквозь темноту, но не для Исина… - Так чего желает мой Верховный? - Подчини меня, оставь следы. Во мне, на мне... - Снова желаешь этого? Боли. Ощущений на грани. - Не снова. Всегда. Глаза Джексона скользят по его лицу и Исин видит в них лёгкое замешательство, перед тем самым, долгожданным, поцелуем. Пальцы сжимают волосы на макушке в кулак. И челюсти неволей разжимаются, открываются навстречу, чтобы выпустить крик. Его глушит горячий выдох и влажные губы накрывают - закрывают - ему рот. Жадно. Слизывает с него - он же почти давится. Голосом не хочет его останавливать, стоном вибрирует в губы. Родные, мягкие...горячий, мокрый язык, что вылизывает - усиливает напор. Не надышаться. Давай же...я твой. Доверил, впустил в свои механизмы. Я научил тебя быть, являться мною. Ты доведёшь меня. Подаришь свободу, отпустишь. Вдоволь дашь насладиться широтами. Дальше облаков! Полёт - вечность. Слейся с моей сталью воедино. Разрешаю только тебе, покажи мне, как это может быть. Без посторонних... Я желаю... Мы никому не расскажем нашего секрета. Станем свободными! Ты чувствуешь, как я жажду? Войдём в эту бурю вместе. Уверен, ты не подведёшь. Выведешь нас из неё, откроешь голубое небо над нашим прежним Домом. Только вдвоём - я знаю. Да, может мы вернёмся раненые и истерзанные. Но разве нас это когда-то пугало? Мне повторяют, что ты не справишься. Я не слушаю. Смотрю в тебя. Вижу. Откровеннее странника - не повстречать. В твоих венах течёт моя сталь, В моих механизмах выводят верный курс твои вектора. Мы не собьёмся с этого пути. Подчинение - мой кислород. - На колени. Держись руками за изголовье. Исин следует приказу. Ошейник приятно стягивает шею. Джексон раздевает его. Снимает белую ткань с обоих, быстро, не теряя на это драгоценного времени. Важное сейчас в другом... - Раздвинь, - тёплая ладонь касается внутренней части бедра. Мурашки. Исин держится за изголовье кровати и, как приказано, расставляет свои бёдра шире. Он давно возбуждён, с первых прикосновений кожи к коже, почти готов - он знал, он ждал этого. Ждал, когда вернётся его кислород. И голова Исина падает, когда горячий рот обхватывает головку члена внизу, принимает в себя. Волосы Джексона белеют на чёрных простынях между его расставленных коленей - он втягивает головку сильнее, смотрит в глаза, тянет так, что становится… так, как сейчас нужно. Давит языком в центр. Исин сжимает пальцы на изголовье сильнее. Джексон смотрит. Выпускает его член из блестящего, из-за слюны, в полумраке рта с откровенным звуком. Намеренно. Держит за основание, водит головкой по своим скользким губам, щекам, мажет, прижимает его возбуждение к своему лицу. Знает, что делает... Смотрит. Вытаскивает язык - демонстрируя, обещая. Гладит им набухшие края головки. Вниз... вверх. Вверх... вниз. Переносит горячие ладони на ягодицы, сжимает их. Так сильно... Исин молчит. Только дышит - шумно, тяжело. Джексон решил вести по-своему. Раздвигает ягодицы, применяя силу. Смотрит. Исин закрывает глаза. - Смотри! Не отворачивай головы. Повинуется. Джексон съезжает по темноте простыней ниже и надавливает ладонями на его бёдра - они у Исина никогда не были слабыми, но сейчас… Его ноги разъезжаются по чёрной ткани и он готов захлебнуться горячим воздухом, когда тёплые губы Джексона неожиданно плотным кольцом сжимаются вокруг яичек... но он на этом не останавливается, трётся внутри горячего рта о них языком и втягивает в себя сильнее, поочерёдно, не хочет останавливаться… Исин чувствует, как резко, не смоченный даже слюной, палец толкается в него сзади. Тело рефлекторно подаётся вперёд, но он способен этому не поддаваться. Джексон массирует пальцем в нём, по внутренней стенке горячих мышц слизистой. Ощущение острое. Давит сильнее вниз, поглаживает, не размыкает кольцо губ, язык кружит… Член наливается, тяжелеет...смазка тянется каплей-нитью, опускается в его белые волосы, на лоб… - Мммм… Джексон низко стонет, ощущая кожей капли его тёплого нетерпения, не отрывает глаз, не выпускает. Исин видит сквозь холодный полумрак, как трепещут его ресницы... Джекс… Член Исина дёргается сильнее... Нет. Ты ласковый, слишком ласковый. Будь со мной грубее! Покажи мне, как ты можешь! Не жалей... веди меня. - Джекс... остановись. Мокрые губы выпускают поджавшиеся яички изо рта, целуют, не смыкаются, острый язык дразнит нежную кожу. Смотрит - знает, но всё равно вопрошает. Палец внутри не останавливает умелых движений... - Прошу тебя! … Он думал, что сможет отвести, отвлечь. Но нет. У Джексона ещё ни разу не вышло... Не получилось. Все знают его, как человека не имеющего провалов. Доводящего любое дело до конца. Это. Не. Так… Не с ним. Джексону вновь предстоит залечивать раны... каждую ранку, что он нанесёт на тело Исина прямо сейчас: - Держись крепче. Джексон приподнимает Исина за бёдра и выскальзывает из-под него по простыням. Быстро, не даёт себе времени на лишние мысли. Я чувствую как ты жаждешь! Тебе понравится… Джексон находит рукой заранее подготовленный ремень из кожи. Она искусственная, но они знают, что нужную боль она приносит лучше. Давно это проверили... методом проб и ошибок. Исин поворачивает голову - Джексон долго тянет… - Дже..ммм! - плотный искусственный материал со звонким хлопком касается светлой кожи на пояснице. Короткое: - Аа! - почти восторг от свежего кровоподтёка на бедре. - Аах! - Исин прогибается и алая полоса уже светится сквозь неоновый полумрак вдоль его лопаток. Хлопок другой силы - густой, протяжный вой, запрокинутая голова. Джексон сжимает губы и вновь заносит над ним руку. Чёрный ремень отражает мягкий блик неонового свечения. Замирает на секунду... С размаха! Не жалея! Ему не нужна его жалость... Он не сможет дать ответа, когда стал заложником этой... власти над ним. Это было в первый раз, несколько лет назад, на его совершеннолетие, когда Исин вложил в его руки свой снятый ремень? Или во второй? Месяц спустя, когда он сцеловывал его упрямые слёзы и снова умолял причинить ему боль. Джексон тогда ещё противился... глупый. Собственный член с каждым звонким ударом о кожу его чувствительных бёдер твердеет. Уже просто сочится. Чёрные простыни впитывают смазанную каплю... Джексон, у тебя не получается. И не получится никогда… Ты погряз, вы тонете в этом вместе. Но разве это кого-то из нас когда-то пугало?! Раненые и истерзанные. Они вернутся. Удар - новая яркая полоса на ягодице. Исин не уходит ни от одного острого прикосновения. Он их ловит всем собой. Программа Мари молчит. Она единственный наблюдатель сквозь неоновый холодный полумрак. Единственная, кто сможет помочь, если у этих двоих людей на чёрных простынях что-то выйдет из под контроля... Это не так плохо, как может показаться. Мы никому не расскажем нашего секрета. - Аа! - Исин дёргается, но только крепче хватается за опору руками. Его сердце так сильно бьётся! Язык слизывает капающую с губ соль и он улыбается. Пот течёт по его лицу...или это слёзы радости… Всё вместе. Джекс… Джексон чувствует - достаточно. Он тянется подрагивающей рукой к раздвинутым, избитым бёдрам, касается его чуть ниже сжимающегося кольца - давит ладонью в этом месте плотнее, пальцы перебирают, оттягивают мошонку. Ещё один сладкий болевой укол. Колечко мышц сжимается сильнее, он скользит ладонью вперёд и снимает с его не упавшего во время истязаний члена естественную смазку. Хочет нанести её, чтобы хоть как-то смягчить… пальцы скользят обратно по чувствительной, горячей коже и он надавливает, проталкивает их в него. Исин не дёргается - это для него даже не дискомфорт... после ремня в тяжёлой руке. - Убери, вынь пальцы, - голос Исина звучит лихорадочно, как у человека при высокой температуре, где-то между. Он готов потерять, выбросить своё сознание в другие ощущения. Джексон чувствует как будто это его тело сейчас тянет и пульсирует болью, желает большего. Причинения... подчинения. Вытаскивает пальцы. Пододвигается ближе. Спина прогибается сильнее. Для него… Какую бы боль он не причинил, Исин всегда будет прогибаться навстречу. Этими же влажными пальцами он быстро проводит по своей тёмной головке, и хочется закрыть глаза, когда он приставляет член к тугому, почти не подготовленному... и одним рывком толкается. Руки, что держатся за изголовье, напрягаются, но их сила позволяет сдержать толчок. Он совсем не стонет от боли - cтон бы помешал. Чувствует, как она единым большим пятном расползается по нему. Сначала ноги - как будто их нет… В месте столкновения их возбуждённых тел горит - ломает их. Вместе. Член Джексона именно того размера, что может причинить, дать нужную боль. Так остро! Раздвигает его изнутри собой... Исин ещё слышит, как сбивается позади дыхание. Рычит горлом, глубоко... Сжатый воздух проходит через зубы. Исин знает, что это для него слишком сильно… Впускает… И это последнее, что он в силах проконтролировать. Веди Джексон! Давай! Скорее! Подари свободу! Отпусти… Джексон сводит брови и толкается. Истерзанные ноги разъезжаются - только руки всё ещё держатся за изголовье. Голова внизу. Джексон не видит лица. Но Исин, скорее всего, сейчас мягко улыбается... Остаётся держать его, вести... ранить. Больно. Грубо. Так необходимо. Исин теряет ощущение начала и конца своего тела. Тянет везде, давит, концентрируется, нарастает. Но он чувствует, что Джекс держит! Вторгается. Руки соскальзывают с прежней опоры и он падает лицом в черноту белья - ткань впитывает. Джексон действительно держит его, не позволяет упасть, насаживает... Ведёт… Горячая рука касается изнывающего члена и оттягивает крайнюю плоть. Так, как надо. Сильно. Обжигает - глубоко, подчиняет - горячей спермой. Белый и красный смешаны. Стоны. И зубы смыкаются на ошейнике сзади, тянут на себя. Джексон продолжает вбиваться. Скользко, член проходит в него свободно. В голове нарастает давление от пережатых ошейником артерий, цветные точки являются ему где-то под кожей век. Рука на члене тянет вниз, сжимает... толкается, тянет, сжимает. Толкается, тянет, сжимает... Тёмное пятно. Вокруг - искры… Белым по черному выходит из него, опустошает… скручивает изнутри. А зубы не выпускают ошейник, и его скручивает снова… Не выпускают - скручивает. Собственный крик - со стороны, извне. Падает в чёрное и размазывает белое под собой. И больше ничего нет. Пустота. Он не существует. Так спокойно... … Исин приходит в себя от рук. Они ласково гладят его лицо, что прижимается щекой к прохладе ткани. Снимают ошейник. И Исин не уверен, что может двигаться. Пусто и больно. Так спокойно... Он чувствует, как пальцы аккуратно проходят меж его ягодиц, принимают вытекающую из него сперму. - Мари, включи освещение. - Нет, не включай, - Исин знает, что он хочет посмотреть на свои пальцы, которыми он только что снял с него… - Зачем ты каждый раз это проверяешь?! - Я должен знать… Мари, будь добра, включи освещение. Не слушай Исина-гэ. Ты же видишь, он ещё не совсем в себе. Яркий свет озарил их спальню со всех сторон. Мари постаралась, чтобы Джексон увидел всё. И каждую царапину - залечил. Спина, ягодицы, бёдра - узкие полосы, широкие следы, кровоподтёки. Где-то кожа уже темнеет, где-то надорвана и сочится алым. А своя сперма, собранная пальцами - розовая. Белый, красный - воедино. В венах - сталь, В механизмах - вектора. Мы не собьёмся с этого пути?