Агония разума

      Думал ли когда-нибудь Гарри, что приготовила для него судьба? Он никогда не стремился к величию. Ему было достаточно спокойной жизни с Гермионой в доме, оставленном ему крестным. Вместе строить карьеру, растить детей и состариться. Обычная судьба ничем не выделяющегося мага. Теперь же он стал одним из тех, кто ставил себя выше волшебников и впереди его ждали столетия в тени, где его не коснётся даже лучик солнечного света.       Из того, что Поттер знал об эконах, можно было сделать главный вывод. Этот вид вампиров вряд ли был готов встретить его с широко распахнутыми объятиями. Всё дело было в эгоизме. Эконы принимали в свои ряды лишь исключительных представителей человечества. Власть, ум, богатство. Ничего из этого у Гарри не было. Кажется, его судьба — быть изгоем. Полукровка, не пробившийся в Хогвартс. Экон, не обладающий влиянием. А что насчёт магии? То, что превозносилось, как отличие волшебников от магглов, делающее первых на несколько ступеней выше, всё ещё было с ним?       Схватив с прикроватной тумбочки свою волшебную палочку, Гарри немного истерично взмахнул ей, но, вопреки надеждам, верная помощница осталась безмолвной. Дерево не потеплело, а невербальные световые чары не сработали. Сглотнув, Поттер произнёс вслух: — Люмос!       Ничего. Волшебная палочка была бесполезна, будто оказалась в руках маггла или сквиба. В памяти мелькнули строки из учебника. За вампирами не наблюдалась магия людей. Они обладали чем-то иным, недоступным волшебникам. Отчего-то сейчас это звучало в разуме, как приговор.       Как и все маги, воспитанные при правлении Верховного, Поттер слишком многое возлагал на свой дар. Магия была для него естественна, как дыхание, и теперь, не чувствуя её, он напоминал себе выброшенную в пустыню русалку. Без магии он с трудом понимал, что теперь будет делать. — Моя магия, — прошептал Гарри и с потерянным видом посмотрел на мистера Рида: — Она… исчезла? — Сожалею, но так оно и есть, — экон с задумчивым видом провёл острым когтем по волшебной палочке Поттера. — Обращённые волшебники всегда теряли свою магию. Такова ваша плата за дар крови. — Дар крови? — Гарри скривился. — Моя магия была со мной всю жизнь… — Вы проживёте сотни лет, мистер Поттер, — покачал головой Рид. — Уже через пятьдесят лет вы проживёте с даром крови в два раза больше, чем с магией. — Это вы так меня успокаиваете, мистер Рид? — с горьким смешком спросил Гарри. — Вы правы. И раз мы так и не нашли вашего родителя, то мне стоит повторить, что вводить вас в наше… общество буду я, — экон внимательно следил за новообращённым, отслеживая его эмоции. — Давайте перейдём на имена, ведь нас ждёт весьма долгое знакомство. Зовите меня Джонатан.       Поттер понимал, что Рид ни в чём не виноват, но подобный тон, полный вежливости невольно раздражал. Джонатан разговаривал, как аристократ, характерно проговаривая слова. Так же иногда говорил Сириус, возвращаясь домой после долгих часов совещаний Палаты лордов в Министерстве Магии.       Прикрыв глаза, Гарри сделал глубокий вздох. Он понимал, что причиной раздражения вполне может быть жажда крови, которая продолжала грызть его изнутри. Срываться из-за того, что он не был в силах изменить было глупо. Поэтому, открыв глаза, Поттер криво улыбнулся экону: — В таком случае зовите меня просто Гарри, Джонатан. Можете мне подробно объяснить про то, как так получилось, что… дар крови заменил во мне магию?       Кивнув, Рид не скрывал своего облегчения, пустившись в объяснения. Слушая его объяснения, Поттер мрачнел на глазах. Если раньше он видел вампиризм чем-то, схожим с ликантропией, то теперь выяснялось, что всё было гораздо сложнее. Ликаны были больны магической болезнью, а вот вампиры, во всём своём разнообразии, скорее были магической расой, берущей истоки у существ, схожих по силе с высшими сидхе.       При этом вампиры не зря считались условно немёртвыми. Во время обращения будущий вампир умирал, перерождаясь. Но это не касалось скалей. Низшие вампиры были вынуждены медленно перерождаться в плотоядных тварей, которых привлекала даже не кровь, а плоть. Нет, вулкоды тоже могли частично обглодать жертву, но только если находились в своей звериной форме. — То есть вы хотите сказать, Джонатан, что магия волшебников не сочетается со способностями вампира? — Именно, — лекторским тоном ответил Рид. — Мы состоим из крови. В ней заключено всё. Нашей природе чужды другие источники энергии, если так можно выразится. — И что же мы, в таком случае, можем?       Вместо ответа Джонатан поднял руку и Гарри почувствовал опасность. У его ног начал сформировываться туман и Поттер, повинуясь одним инстинктам, вдруг оказался в другом конце комнаты. Замерев, он сначала молча смотрел на то, как рассеивается туман там, где он только что сидел, а потом, переведя внимание на Джонатана, спросил: — Что это, Мордред его побери, только что было? — Это был обычный теневой туман, — спокойно ответил Рид. — А вот вы показали высокий уровень ловкости и скорости. Перемещение по теням вам удалось на славу. — Перемещение по теням? — Гарри нахмурился, внимательно смотря на кровать, где находился ещё совсем недавно. — Значит я могу трансгрессировать на короткие расстояния? — Можно сказать и так. Попробуете ещё?       Определённо попробует. Гарри вновь сосредоточился и во второй раз скользнул по теням осознанно. Это оказалось легко и, оказавшись около закрытого шторами окна, он вдруг отчётливо осознал, что на улице день. — Снаружи светит солнце, верно? — тихо спросил Поттер. — Я ведь не смогу уже выйти туда днём? — Можете, — ответил Джонатан. — Просто вам будет очень больно, если попадёте под солнечные лучи. — Насколько? — уточнил Гарри. — Будто вы упали в костёр, — с доброй усмешкой ответил Джонатан и, наклонив голову к плечу, спросил: — Хотите прогуляться? — Вы шутите, верно? — фыркнул Поттер. — Я согласен на прогулку, если только вы обещаете, что мы не займёмся самосожжением. — Не волнуйтесь, — Рид открыл дверь и шагнул из комнаты в широкий коридор. — Мы находимся на этаже, где претерпевают изменения бывшие волшебники.       Гарри нахмурился. Мысль, которую он до этого отставлял прочь, как не имеющую важности, буквально заставила его замереть. Выпрямившись, Поттер хмурым взглядом принялся сверлить лицо повернувшегося к нему Джонатана. — Что-то случилось? — спокойно спросил Рид. — Если маги теряют свой дар, становясь вампирами, то зачем их обращать? — Эти волшебники — плата за сотрудничество с эконами, — поморщившись, ответил Джонатан. — Мне самому претит подобное, но Верховный маг слишком сильно хотел сотрудничать с нами, а многие из эконов слишком жадные существа, чтобы упускать подобную выгоду. — Выгоду? — эхом отозвался Гарри. — Отданные волшебники стали вулкодами, — произнёс Рид. — Вижу по вашим глазам, что вы прекрасно поняли, что это означает.       Да, Поттер определённо понимал, что это означало. Вулкоды не зря считались кровавыми псами эконов. Они были похожи на оборотней из-за своей способности обращаться в огромных зверей. Очень часто их можно было встретить в компании эконов, за которыми вулкоды следовали, выполняя роль охраны или боевой мощи. Да, эконы могли и сами спокойно справится со своими противниками, но предпочитали не пачкать руки и посылали вперёд своих звероподобных сородичей. — Я могу увидеть список тех, кого отдали на обращение? — Ищете кого-то конкретного, Гарри? — с удивительной проницательностью спросил Джонатан. — Да, — не стал скрывать своих намерений Поттер.       Кивнув своим мыслям, Рид произнёс: — В таком случае подождите здесь немного. Можете пройтись, если желаете, но, Гарри, прошу вас не отходить от комнаты далеко. Я скоро вернусь.       Безмолвно согласившись, Поттер проводил взглядом уходящего Джонатана, отметив про себя походку экона. Рид шёл широким шагом, но совершенно бесшумно. Гарри даже на мгновение показалось, будто на месте Джонатана вперёд ступает нунду.       До этого дня Поттер видел экона лишь раз, когда один из представителей этого вида приходил к Сириусу. Был ли тот экон так же схож с хищником, как Рид? Гарри затруднялся ответить, но что-то подсказывало ему, что вряд ли. Было в Джонатане что-то особенное, что выделяло его. Этот экон выглядел действительно сильным представителем своего вида.       Устало потерев лицо, Гарри посмотрел в противоположную сторону коридора. Там, вдали у поворота, стояли волшебники. Поттеру даже не пришлось стараться, чтобы почувствовать кровь, текущую по их жилам. В мгновенно изменившемся восприятии мира люди выглядели пульсирующими сгустками алого цвета. Они буквально манили к себе. Весь мир, как шведский стол. — Мерлин, — хрипло простонал Гарри, облизывая мгновенно пересохшие губы.       Жажда крови, что вроде бы стала тише, вновь вспыхнула подобно пожару, но Поттер не позволил себе сделать и шага в сторону волшебников. Он должен был быть сильнее своих инстинктов. В конечном счёте, иначе как он вернётся к Гермионе?