Школьные годы чудесны

Незамысловатая игра продолжается до самого заката, и компания подростков вспоминает о том, что нужно расходиться, когда последний луч яркого светила перестаёт освещать улицы, давая волю городскому освещению. Разбившись на две компании: Утюр с Шейкой сразу же удалились в спешке и небольшом напряжении от того, что их так долго не было дома. Вандерфлок и Грин неспешно направились в сторону дома Тани, девушка была уверенна, что родителей снова нет дома, быть это иначе они бы уже давно позвонили ей с расспросами о том, где она. Грину просто некуда было спешить, домой он не торопился, поэтому принял решение составить компанию блондинке, сопроводив её тем самым по темным улицам. Пекинских хотел было остаться на катке, но прикинув, что Грин и Таня идут в нужную для него сторону направился с ними. Разговоры особо не клеились, из-за усталости всех членов пути. Дойдя до дома блондинки, ребята хотели было попрощаться, но Таня улыбаясь произнесла, смотря на Грина. — Может зайдёшь? — Хорошо. До завтра, — прощаясь со старшим селезнем, произносит Грин, делая шаг к девушке. — До завтра, — сухо отвечает пекинских, когда его планы начинают играть не так как он хотел и направляется в сторону неблагоприятного района. Гильдия воров находилась не там, но они с Соколюгой предпочитала встречаться. Это место было, их личным местом встречи, перед походом в Гильдию, скрытое от утиных глаз стык многоэтажек, обрекал этот отсек во тьму. Тем более парочка что то замышляющих молодых людей некогда не привлекала внимание жителей района, насевшего негласное правило «Каждый сам за себя». — Тебя пришлось, долго ждать, Пекинских, — фыркает сокол, когда Дюк неспешно подходит к назначенному месту. — А ты что почти развалился от холода, обратившись в хрупкую льдину? Или нет, нас опять обделили очередной порцией чистой любви. Если это вообще моно назвать любовью, — холодно отвечает серый селезень, доставая сложенный в ножнах меч из рюкзака и помещая на плечо. Самое удобное место, по мнению Дюка, будучи правшой, было именно там, на левом плече. Конечно, ему ещё нужно доработать, закрепляя, потому что каждый раз вшивать магнитную пластину было слегка неудобно. — Мои отношение это не твоё дело. Тебя весь день не было на квартире, в баре ты тоже не появлялся, — равняясь с селезнем, напарники начинают следовать в направлении штаба Гильдии. — Так важно знать, где я был? — вопросительно вскидывает брови Дюк, больше дразня друга, нежили, реально удивляясь его любопытству. — Просто интересно, знать где ты пропадаешь, ты же знаешь обо мне абсолютно всё, — как можно равнодушнее произносит Фальконе, продолжая не сводить взгляд с друга. — Поверь, ты чрезмерно предсказуем и слегка самовлюблён. Ну так что, попробуешь догадаться где и с кем я был? — - продолжает играть Пекинских, его и вправду поражало, как быстро можно было вызвать друга на слабо или интригу, и этим большинство пользовались. Сам же Дюк, предпочитал только смеяться с данной черты характера самовлюбленного сокола, использовать друга в корыстных целях как то низко. — С какой-то очень миловидной уточкой, на один раз? — предположение Соколюги не заставляет себя долго ждать и Дюк улыбается. — Лучше сразу с двумя, но не на одну ночь, — смеётся Дюк, наблюдая за тем, как вытягивается физиономия друга. — Нечего себе, где ты их откапал? — поражает я Соколюга, зная всех девушек в окружении серой кряквы. — Ах да ещё там было два парня, но это мелочи, — отмахивается Пекинских, завидев в далеко штаб квартиру Гильдии. Гильдия относилась к тому типу преступности, которая любила роскошь и не сильно волновалась о полиции, ведь её всегда можно было купить, по их мнению, если ты нечаянно прокололся. Поэтому шикарный, но безвкусный особняк с перебором явных декораций на фасаде впечатлял, но смело говорил об отсутствии чувства меры. — Что? — продолжал изумляться Фальконе. — Откуда? — С наказания в школе, прекрасные молодые люди, кстати, тянутся к хоккейной сборной школы. Нужно подсобить ребятам, если один сбежит с поля поможешь? — Я что похож на фронт благотворительности? Да и зачем тебе это? До сих пор считаю твою идею провальной, — фыркает сокол, для которого выход из Гильдии приравнивался к смерти. — Я уже говорил, хочу уйти, но для начала заручится поддержкой. Кстати, похоже, с Вандерфлок я ошибся, все будет не так просто. Грин, конечно, она возможно перетянет его за собой, если получится с ней договориться. Но мне начинает не правится, что они крутиться вместе. И похоже он опять остаётся у неё на ночь, — на автомате выдаёт Дюк, а Фальконе присвистывает от полученной информации. — То есть там она была с тобой, а тут у неё опять как ты выразился остаётся Грин. Вот от Таньки я такого точно не ожидал. Луки будет…. — Только, пикни своей Луки про это, — обрывает друга Дюк, входя в металлические ворота. — Да, ладно, — ты себя то видел? — смеяться сокол, не отставая от серого селезня. — Выглядишь как ревнивец, или тебя действительно настолько зацепила? — Не смеши меня, — отмахивается Пекинских предпочитая ссылаться на сугубо идущей дракону под хвост план, а не неизвестно откуда появившееся чувство обделённости. — И будь хоть немного серьёзнее. — Я сама серьёзность, — произнеся это, сокол слегка забегает вперёд и поворачивается к селезню, какой то участок выложенной плиткой дорожки идёт спиной вперёд. — Три, два, и … — начинает монотонно перечислять селезень на лице, которого проигрывается лёгкая улыбка. — Что три, два? — спрашивает сокол и резко опускается на землю, спотыкаясь свой же алый плащ. — Раз, — уже искренне смеется Дюк, протягивая руку к Соколюге, тем самым предлагая свою дружескую помощь. — Всё ещё думаешь, что из этого подобия птицы, что то может выйти? — Хьюго вырастает за парнями достаточно неожиданно, хотя его голос Дюк узнаёт сразу. При первом же знакомстве они не возлюбили друг друга. Сын главаря и подобранный на улице беспризорник, столько различий, но столько общего в ремесле и умениях. Оба знали себе цену и не собиралась давать меньше, но если один привык сделать всё чужими руками, то Дюк предпочитал делать сам и быть уверенным в своих действиях. «Если мне и придётся за кем то подчищать, то пусть это будут лично я и мои ошибки», высказался Пекинских, в одну из их словесных перепалок. Сколько бы эти двое не спорили, ещё не разу не доходило до дуэли, когда мечи обнажались и приходили к первой крови проигравшего. Дуэли в Гильдии случались на столько часто что, теперь некто и не обращал особо сильного внимания на пытающихся поубивать друг друга фехтовальщиков. Правитель Гильдии ссылался на то, что слабые им не нужны. — Ты же знаешь, что хорошо отшлифованный алмаз превращается в бриллиант, — когда Соколюга становиться на ноги, наконец, то подаёт голос Дюк. — Увы но, у тебя проблемы со зрением и ты перестал отличать алмазы от угля, — смеётся Хьюго проходя вперёд. — Интересно накой ты понадобился моему папочке? — Наверное, выполнить, что то что тебе не под силу, — спокойно произносит Дюк, направляясь следом за наследником Гильдии. Оставшейся путь до главного зала, украшенного излишками золотых вкраплений по всюду, идущая компания провела в тишине. Дюку и Хьюго просто нечего было обсуждать, а Соколюга предпочитал не нарушать мирную хоть и напряжённую тишину. Задание и вправду оказывается не таким сложным, как обычно и Дюка, это напрягает. Появляется странное чувство порождающее кучу сомнений и ощущение постоянной слежки. От всего этого Пекинских отмахивается, когда видит свою цель изумруд, одиноко стоящий по центру зала. Первым делом отключаются камеры, Дюк предпочитает не рисковать пустяками. И вот Изумруд у него, а сам селезень следует в Гильдию. Передав драгоценный камень вышестоящим Дюк возвещается домой, где уже через пару часов будет новый расцвет.