Школьные годы чудесны

— Заходите, — преподаватель входит в комнату посе того как серый селезень и сокол заходят в отведённую для наказаний комнату их школы. Серые стены одинокие парты, направленная на сидящих камера и, конечно же доска с текстом наказан. На стендах стояли книги, но компании этих двоих они были не интересны, не раз они попадали в эту злосчастную комнату и стабильно раз в месяц тратили 9 часов своей жизни на наказании. — Я удивляюсь, как вас, её не отчислили, вы два наказания школы, из-за которых портится наша репутация! — Мы стараемся, тем более, откуда вам знать, что буде дальше? Может именно, мы будем теми, кого будут знать все, — смеётся Дюк, занимая своё место в конце кабинета, идущий следом сокол также занимает место по соседству. — Пекинских, единственное место, где ты сможешь прославиться, это в отделении полиции. А теперь обращаюсь ко всем. Как вам известно, из устава школы за нарушение правил, всех наказанных направляет на наказание выходного дня, в рамках которого вам запрещено говорить, играть, двигаться. Я бы хотел заставить вас и дышать пореже. К концу наказания, вы должны будете сдать краткое сочинение на тему того как вы здесь оказались и в ярких красках описали свою мотивацию данного поступка в рамках учебного заведения мотивация заставила вас так поступить. Всё время наказания я буду не подоплеку и внимательно наблюдать за вами через видеокамеру, потому что мне больше нечем заняться в свой законный выходной, чем следить за кучкой начинающих преступников. Помните, через девять часов вы будете свободны как ветер, — открывая находящиеся в руках папку, преподаватель начинает сверять список присутствующих. — Когда, я вас называю вы поднимаете руку. Грин. Дюк Пекинских, я буду ходатайствовать за ваше отчисление. Лукреция Де Кой. Серая Шейка — надеюсь вы извлечете урок из данного инцидента, письмо к вашему отцу уже отправлено. Соколюга Фольконе, думаю вы отдаёте отчёт к чему ведёт ваша дружба с подобными учениками. Таня Вандерфлок — повторяетесь юнная леди, чем явно порочите образ своей семьи. Турбокрыл Флешблейд и Утюр от вас двоих я не ожидал подобного. И что бы все сидели и не всовывались ясно вам? Одна вылазка за пределы спортивного зала и наказание будет увеличено, — произнеся это преподаватель удаляется из кабинета, предусмотрительно закрывая за собой дверь, символизирующую о начале наказания. Тишина заполняете комнату, и часы начинаю свой отсчёт. Время бежит неприемлемо для ожидания ребят медленно. С одной стороны, присутствующих в этой комнате нечего не связывает. Каждый имеет свои индивидуальные увлечения и свою жизнь, которая к удивлению подростков скоро сделает крутой ледовый вираж. С началом временного отсчёта все, кроме находящихся на последнем ряду парней принимаются писать сочинение, но в течении часа энтузиазм заканчивается и вот уже сиреневоволосая уточка растягивается на парте, положив руки под голову. Красноволосая девочка, сняв школьный пиджак, со скукой во взгляде рассматривает стену, подперев ладонью щёку. Два паренька, по виду которых так и хочется сказать, что они только класс или два назад перевелись в среднее звено, опасливо переглядывались. Лишь белокурую и слегка не складную девчонку мало, что заботило она, продолжало, что то старательно выводить на листах для сочинения. Но вот в один момент ручка падает на пол, а смятый листок летит в урону у доски. — О первые нервы сдали, — хихикает Дюк, сминая свой листок и кидая его в камеру, следит за траекторией полёта. Как только бумажный комок попадает в видеокамеру и сдвигает ее в сторону стены, серый селезень победно сжимает кулак, продолжая улыбаться. — Прекрати, нас из-за тебя опять накажут, — с лёгким раздражением произносит Серая Шейка, оборачиваясь на сидящего на другом конце класса парня. То же самое повторяют остальная часть наказанных. — Успокойся, если кото то и накажут, то только меня. И если вы так боитесь повторного наказания, то как же вы тут оказались Мисс Правильность, комнаты наказаний, — хитрая улыбка скользит по клюву серого селезня. — Дюк, отстань от девушки, видишь мы птицы не её полёта. Она будет с кем-то таким, кто не будет нарушать правила, — поддерживает друга Соколюга, также находя для себя в этом временное занятие. — А что? Может все расскажут, как они здесь оказались? Нам тут ещё около семи часов торчать, так чё бы не заняться чем не будь? — произносит последний сидящий в конце кабинета селезень, явно превосходящих остальных по массе. — Вы хотите остаться, ещё на один выходной? — продолжает своё Шейка, пока по кабинету начинается перемещение и Дюк и Соколюгой не оказываются стоящими у учительского стола, найдя в нём опору, о которую можно облокотится. — Слушай малышка, успокойся, он даже не следит за нами, скорее всего он, где то в школе или вообще ушёл в город. Вернётся ближе к окончанию нашего наказания, то есть до пяти вечера мы совершенно свободны. Но, кабинет лучше не покидать в целях не натолкнутся, на других преподавателей. И поверь мне, это самая актуальная информация, я тут каждый месяц, также как и он, — указывая на стоящего рядом сокола, проговаривает Дюк, кладя руки в карманы брюк. — Перестань, на меня так смотреть, — явно обращаясь к кому то сидящему позади светловолосой утки. — А то, что? — выпрямляясь из лежачего положения, протягивается Лукреция. — Здесь куча свидетелей, так что я могу делать что угодно. — Всё ровно количество твоих действий ограничено, территорией этой комнаты, — произносит Фальконе продолжая наблюдать за тем, как неспешно девушка опускает руки, проводя ими по изгибам своей фигуры. — Я попала в клуб странных уток, не видящих обычных и явных норм приличия в обществе, — складывая руки на груди, говорит Серая Шейка, на что парни закатываю глаза. — Знаешь, я раньше думала, что занудная это каркас таки наша, Таня, а оказывается, ошибаясь, — смеётся сереневоволосая, не сводя взгляд с сокола. — Сложно не согласится, — произносит одноклассник Лукреция и Тани. — Просто Таня, более скучная и слишком умная для нашего тупого мозга. Поэтому она даже не вникает в происходящее здесь, мечтая о том, как станет великим учёным. — Поверь, дружище, всё дело не в том что ты тупой, просто думать и поступать адекватно не твой формат, а она просто думает о чем то более важным чем мы, не беспокоясь о всякой ерунде — пожимает плечами Дюк, замечая, что взгляд за сиреневыми очками становится подозрительнее. — Ой, да ладно. О нас пол школы думают, остальные залипают на хоккейную сборную школы, — в скидывает руки Соколюга, вспоминая что его туда не взяли из-за плохой репутации. — Я бы был звездой. — Ага, звездой растянутой на льду, — смеётся Пекинских. — Так, что скажете о том, что бы начать хоть чем то заниматься? Можем серьёзно начать с того, за что нас наказали, и перейти к далее вытекающим темам. — Можем даже поиграть в правду или действие, — улыбается Соколюга, в голове которого уже созревает план, как можно будет повеселиться на действиях. — Я сломал пару кошек во время урока физической культуры и нокаутировал одноклассника, слишком сильно впечатав в бортик, — смеётся Грин, особо не подававший до этого голос. Его грубый стиль игры знала вся школа, хотя в последнее время начинала замечать слабые сдвиги в спокойствие. — Жестоко, а мы тут, — продолжает Утюр, понимая, что предложение старших не такое уж и странное. — Потому, что из-за сильной радости я, обнял Крыла, ну и нас посчитали геями и, приписав проявление сексуальных действий на территории учебного заведения отправили сюда. — Как только Утюр закончил свою речь, по аудитории разнёсся звонкий смех сереневоволосай. — У нас совсем идиоты преподают, — продолжая смеяться произносит Лукреция и уловив на себе строгий взгляд Пекинских затихает. — Не думал пойти работать преподом после универа, если ты конечно в него поступишь? А то от твоего серьезного взгляда даже страшно становится. Думаю, таким как Танька зашло бы. — А тебе бы нет? — вопросительно подняв бровь, произносит Пекинских. — Я не западаю на преподов, они для меня староваты, а ты пока что не препод, так что все впереди. Дерзай мальчик, — накручивая прядь волос на пальчик, игриво произносит Лукреция. — Тут один уже дерзает, я перебьюсь. Кто следующий? Мисс правильность, — повторяя случайно вырвавшееся в первый раз прозвище, Дюк задумывается над тем, что скоро оно и вправду привяжется к красноколосой девчонке. — Меня спровоцировали, и я проявила незначительную агрессию и из-за этого на двери произошла небольшая вмятина. Помним, что дверь сама по себе тонкая, — отвечает Серая Шейка, что бы от неё отстали. — Ой, да с тобой опасно связываться, — поднимает руки вверх Дюк, рассматривая красноволосую. — Я случайно взорвала кабинет химии, думаю, про это слышала вся школа. Эксперименты могут, заканчивается неудачно, ведь неудача тоже опыт, — слегка нервно произносит Таня, в надежде, что про неё забудут. — Кажется у тебя теперь будут проблемы из-за этого? — злорадствуя произносит Де Кой, помня насколько правильная её одноклассница. — Только с преподавателями химии, семья поддерживает стремление к изучению, даже если оно приносит такие плоды. А за свои ошибки нужно отвечать, поэтому я спокойно могу отсидеть наказание, — как можно спокойно, но с некой дрожью в голосе произносит Вандерфлок. — О, а я в том году взрывал, — смеётся Грин с задней парты, пытаясь разредить нарастающую обстановку. — Ну, а вы за, что тут? — Распитие алкогольных напитков, на литературе. Ну, поймите, не мог я проектировать монолог «Некий граф, родом из той же провинции, что и я, то есть из Берри, знатный, как Дандоло или Монморанси, влюбился, когда ему было двадцать пять лет, в шестнадцатилетнюю девушку, прелестную, как сама любовь…» На минуточку, монолог пьяного персонажа, будучи в трезвом состоянии, я бы тогда не смог войти в образ мужчины с разбитым сердцем, — трагически кладя руку на грудь произносит Пекинских и косясь на друга продолжает, — Ну, а он просто алкаш, который спалился на перемене. — Зато ты трезвенник у нас, — фыркает Соколюга смотря на последнею не признавшуюся уточку. — У меня все скучно! Я списывала у нашей Таньки на арифметике, и глупо попалась, — закидывая стройные ноги на парту, произносит Лукреция невинно хлопая глазками. — Ну что, в правду или действие для развлечения? Всё кроме Тани согласились, заметив излишнее внимание к своей персоне, она также приняла решение играть, нечем же плохим это не может закончиться. Махнув рукой Дюк с Соколюгой отходят в свободный угол комнату возле окна и книжного шкафа и садятся на пол. Не спеша к ним, подтягиваются остальные, размещаясь по кругу. Доставая из стоящего в этом же углу рюкзака, расческу Лукреция занимает место рядом с серым селезнем. — Так, смотрим, на кого указывает ручка, тому и задают вопрос. Далее он задаёт вопрос, если не отвечаешь, то выполняешь действие, — проговаривает правила девушка, опуская расчёску на центр круга. — Начнёшь? — повернувшись к старшему, произносит Де Кой. — Хорошо, — расчёска для волос делает быстрый оборот и останавливается на блондинке, отчего та вздрагивает. — Отлично, из какого произведения школьной литературы был монолог ради которого я напился. — Три мушкетёра, автора не помню, так как не интересуюсь подобной литературы, — выдохнув от лёгкости вопроса произносит Таня, вращая расческу, которая в этот раз указывает на Урюра. — Твоя семья связана с военным делом? — Да, — краткий ответ удовлетворяет всех. И очередное вращение указывает на Турбокрыла. — Дружище, почему ты постоянно таскаешь с собой Бола? — Потому, что он мой младший брат, и я за него в ответе и должен за ним присматривать, я же уже говорил, — слегка раздражённо в очередной раз повторяет Крыл, вращая данный предмет, выпевший парень ставит его в тупит. Турбокрыл абсолютно не знает, что можно спросить у такой агрессивной утки как Грин. — Чем ты занимаешься помимо хоккея? — Прохожу обучение у сумасшедшего старика на преподающего Те Кряк До, — произносит Грин, запуская очередное вращение. Указав на Шейку, он долго не думал. — Когда, ещё придёт твой брат к нам на беседу? — Ой, я не знаю, — не ожидая такого вопроса от одноклассника Шейка дёргается. — А кто твой брат? — с любопытством произносит Соколюга. — Военный, десантник, — быстро отвечает Шейка, и сокол теряет улыбку. — Дюк, вот она здесь явно лишняя, с ней могут быть проблемы. — Успокойся, она не станет некого на нас натравлять, ей это не надо. Вращай, малышка, — кивая и указывая на расческу, произносит Дюк, не желая затягивать тему. Вращение проходит, указывая на него же. — Кто ты? — спокойно спрашивает Шейка, которой этот парень с седой прядью казался странным. — Школьник. Парень. Красавец. Любимец женщин. Счастливчик и жиган. Такой большой выбор, что именно ты хочешь услышать? — смеётся Пекинских вращая расческу, и улыбается, натыкаюсь на своего друга. — Ну давай вскрывайся, сколько раз у вас было. — Только скажи ему и тогда, — шипит Лукреция, на что Дюк загибает палец. — Давай я тебе потом скажу? — Ну нет, говори сейчас вы же были така за эту игру. Неужели думали, что буду вас жалеть? Нет, ты конечно же можешь выбрать действие и тогда… — говорит Дюк, смотря на друга и его одноклассницу. — Да, ты… — шипит Лукреция складывая руки на груди. — А вот ругаться, при детях не советую, запомнить могут, — продолжает смеяться Дюк. — Три, — недовольно выдаёт сокол. — Ну, я тебе ещё припомню. — Даже интересно как? Поставишь меня или уедешь у меня девушку, которой не бывает дольше одной ночи? А я знаю, расскажешь всё главному и меня накажут, но ты же не стукач, или я ошибаюсь? — Поверь я найду как, — кивает сокол, осматривая комнату и присутствующих в ней. — Например, стану лучше тебя, — вращая расческу, Соколюга хмыкает, натыкаюсь на блондинку, чьё лицо обрамляли очки. — Были ли у тебя отношения? — Нет, — не вдаваясь в сильные объяснения, выдаёт Таня, произвол вращение. — Предлагая завязать, действия некто не выбирает, страшных тайн некого нет, да и играть с малолетками не имеет смысла, — ложась на пол произносит сокол закладывая руки под голову. — Говорит, это малолетка, — смеётся Пекинских, похлопывая себя по карманам. — Щас что не будь придумаем, например, — остановив руку на кармане он извлёк колоду слегка потрепанных игральных карт. — В дурака, на желания? — Я не собираюсь играть в азартные игры, — поднимаясь со своего места, Серая Шейка переходит за свою парту, принимаясь делать видимость того, что занята сочинением. — Ещё трусы есть? Не парьтесь ребят, кому 18 нет, нечего противозаконного загадывать не будем, — улыбается Дюк, осматривая оставшихся. Кроме Шейки некто не отказался от игры. Карточная игра заняла команду скучающих уток, только исход каждой игры был одинаковый победа серого селезня. Спустя два часа, каждый должен был по желанию улыбающемуся Дюку. — Ну, с ребятки. Думаю, правила всем известны и мы договоримся без лишних вопросов, — широкая улыбка растёт. — Конечно же, это не имеет смысла, но почему бы нам всем не продолжить общатся? Поэтому в качестве желания мы все идём в клуб, сегодня в восемь часов вечера, я жду всех кто мне проиграл у школы. Не поедете сами, мы с Фалькне за вами придём. Кстати, если одни, чересчур принципиальные решат присоединиться, я буду не против. — Но нам же нет и 15, — начинает Крыл тут же оказывается прерваным молодым вором. — Поверь, со мной вас пустят. — Я хочу отыграться, — произносит Грин, осматривая не решающеюся на ещё одну игру сидящею на полу компанию. — И я, — кивает Таня, соглашаясь с мнением здоровяка. — Что? — с явным удивлением доносятся голоса её одноклассников. — Ну, чего вы так? Если девушка хочет отыграться то пусть играет, — в голосе Пекинских слышится лёгкое удивление и интерес. Игра проходит не слишком долго, по итогу которой снова победу одерживает старший селезень. В игре с Грином, дела у Дюка, идут не так радужно и он проигрывает. — Грин, если хочешь, то тоже приходи, — дружелюбно произносит Пекинских, на что Грин молча кивает. Оставшееся часы ребята провели за размеренными разговорами и, в которых Таня занимала наименьшее участие, зато Утюр и Крыл загорелись новыми знакомствами со старшеклассниками. Грин также не особо активно принимал участие в диалогах задумываясь о своём, давая ответы на вопросы. К концу наказания, приняв нормальное положение за партами, продолжили разговор, к которому подключились и Серая Шейка решившая также пойти с ними, под предлогом того, что должен же быть хоть один разумный в кругу сумасшедших. — Запомните, через три часа жду вас всех у входа в школу, — уже у выхода из здания крикнул Пекинских. Ребята молча кивнули разбредаясь до домам, в волнительном ожидании вечера.