POV Талия
Прошли сутки с момента нападения армии богов на Лагерь Юпитера. Потерь среди ребят было немного, хотя, конечно, каждая смерть - это удар по всем нам. Я видела очень много смертей за свою недолгую жизнь, да и сама убила немало, но видеть заплаканные лица полубогов и амазонок, потерявших своих братьев, сестер и друзей было невыносимо. Но одна смерть просто выворачивала мою душу наизнанку. Гибель Артемиды - то, чего я себе даже в страшном сне представить не могла - полностью выбила землю из-под моих ног. Остаток дня после битвы я провела в полной апатии, не понимая, что происходит и не обращая ни на кого внимания. Весь вечер я не отходила от тела своей любимой сестры, глаза не просыхали от слез. Невыносимая душевная боль, скорбь, горечь утраты переполняли мое сердце, да и не только мое. Горькие рыдания охотниц, казалось, слышали даже в Новом Риме, но никто из нас и не пытался сдерживаться в своих чувствах. Артемида была для нас не просто госпожой, не просто всемогущей богиней, с которой мы проводили вместе время. Она была для нас сестрой, верной подругой, а многим из нас она заменила мать. И вот нашей любимой богини не стало. Что нам теперь делать? Как охотницы будут дальше существовать без нее? Я не знаю, никто из нас никогда даже такой мысли не допускал. Разве что плыть по течению и продолжать наше дело без Артемиды. Но вот удастся ли нам?.. Во всем Лагере Юпитера царило уныние, никто не радовался и не праздновал несмотря на победу в битве. Многие также были шокированы и подавлены смертью Артемиды, хоть и мало кто общался с ней близко. Наиболее сильный удар эта чудовищная потеря нанесла, конечно, по нам и по Паше. Парень ходил мрачнее тучи, хотя и старался держать себя в руках и было видно, что он изо всех сил старался переключить свое внимание на Рейну, чтобы хоть как-то отвлечься. Рука претора была действительно сломана, правда в лазарете она, к недовольству парня, наотрез отказалась оставаться. Но уже к вечеру амброзия сделала свое дело, и ее кости, к счастью, срослись. Я видела, как Рейна беспокоится о своем парне, о его состоянии и откровенно завидовала им. Поддержка близкого человека в такой ситуации значительно облегчала душевные муки и не давали уйти в омут с головой. Но меня, к сожалению, некому было поддержать. Охотниц самих надо было поддерживать, да и они не подходили на роль жилетки. А мне так хотелось прижаться к кому-то, выплеснуть всю боль вместе со слезами, почувствовать тепло любимого и любящего человека... и ощутить легкий успокаивающий запах моря. Перси пытался со мной поговорить, выразить свое искреннее сочувствие, и я была, конечно, благодарна ему, но это все не то. Я не могла на глазах у всех обнять Перси. Не могла уткнуться ему в плечо и поплакаться. Не могла почувствовать себя защищенной в его мягких объятиях! Какой же одинокой я себя ощущала, как же мне не хватало любимого рядом, когда я так в нем нуждалась. Черт возьми, я настоящая мазохистка. Другой на моем месте скорее обрадовался бы смерти Артемиды, ведь только она не давала завести отношения и стать наконец счастливой. Но от одной только мысли, что тело Артемиды еще даже не остыло, а я уже побегу к парню, мне от самой себя становилось тошно и невероятно стыдно за такие мысли. Моя совесть не позволяла так поступить, я не могла, да и не хотела предавать доверие охотниц и доверие Артемиды. Даже после ее смерти! Остаток дня я провела словно в тумане. Мысли путались, я ничего не соображала, но к счастью, этот кошмарный день наконец закончился. Я была настолько разбита и эмоционально подавлена, что уснула едва моя голова коснулась подушки. И это была поистине самая ужасная ночь в моей жизни. Все мои страхи, все мое горе выплеснулось наружу в моих снах. Мои бесконечные препирательства и унижения с матерью, похищение и смерть Джейсона, и наконец гибель Артемиды. Даже во сне я ощущала, как мое сердце сжимается, как холодный пот прошибает мое тело. Хотелось свернуться калачиком и просто взвыть от невыносимой боли. Проснулась я невероятно разбитой, подушка была влажная от пота и пролитых слез. В открытое окно ярко светило солнце, ласково заливая своими лучами пол казармы, слышалось приветливое пение птиц, чувствовалось легкое дуновение по-летнему теплого ветра. Все было настолько уютным и каким-то домашним, что я даже на секунду подумала, что это был всего лишь ужасный сон. Но красные, заплаканные лица охотниц говорили об обратном. Это не сон. Артемида действительно мертва. Я молча откинулась на подушку и прикрыла глаза, почувствовав, как по щеке покатилась слеза. К горлу снова подступил ком рыданий, но я сдерживала себя. В памяти всплыли слова, сказанные мною Перси после смерти Аннабет: Перси, поверь, мне тоже не хватает Аннабет и очень сильно. Но я стараюсь двигаться дальше и не думать о ней. Аннабет уже не вернуть, а если мы все утонем в горе, то что с нами будет? Мы на войне, в конце концов! Я и сама недавно потеряла брата, но живу дальше, хотя бы в память о нем. К сожалению, судьба часто уводит нас от тех, кого мы любим. Как могла, я старалась держать себя в руках и следовать собственному совету. Жить дальше... держаться... хотя бы в память об Артемиде. Перси, Джейсон, Аннабет, Артемида... Трое из четырех самых дорогих для меня людей мертвы. Почему судьба так ко мне неблагосклонна, за что мне все эти мучения?.. Так, все. Мне просто необходимо взять себя в руки! Я возглавляю охотниц, и я должна принять за них ответственность. Они и Перси - это все, что у меня осталось. Я просто обязана держать себя в руках! Я резко поднялась с кровати и окинула взглядом своих охотниц. Большинство из них с безразличным видом лежали на кровати, пара охотниц плакала в подушку, лишь одной из нас в казарме не было. — Где Феба? — тихо спросила я. — Где-то на улице, — едва слышно ответила мне одна из девушек. Сколько же боли и горечи было в этих словах. Я бессильно обвела взглядом своих подруг - как же мне хотелось их всех утешить и вытянуть всю боль из них. Но я по себе знаю, что невозможно избавить от душевных страданий, слова просто уйдут в пустоту. Лишь время и собственная воля могут помочь в этом. Бедняжки... Как бы то ни было, я обязательно попробую с ними потом поговорить и дать цель в жизни, хуже точно не будет. Но сперва мне хотелось поговорить с Фебой. Найти охотницу не составило большого труда, она сидела неподалеку от нашей казармы и невидящим взглядом наблюдала за проходящими мимо полубогами. Я молча опустилась рядом с Фебой, но она, казалось, этого даже не заметила. Несколько минут мы сидели молча, я не знала, как заговорить, она тоже не издавала ни звука. По ее стеклянному взгляду я поняла, что ей абсолютно все сейчас безразлично - что с ней будет, что будет с нами, с лагерем, с войной... — Талия... ты когда-нибудь могла себе представить, что мы останемся без нее? — едва слышно спросила Феба. — Никогда, — вздохнула я. — Уж кто-кто, но Артемида, казалось, с нами навечно. — Я провела с ней несколько тысяч лет, — словно не слыша меня, продолжила девушка. — Артемида... она казалась мне бессмертной. Мы и сами с тобой бессмертны, но она... — Я поняла тебя, — кивнула я, видя, что ей трудно говорить. — Что мы здесь делаем, Талия? — Феба обвела взглядом Лагерь Юпитера. — Почему мы сражаемся, ради чего? Это ведь не наша война, а полубогов. Если бы мы по-прежнему охотились, она осталась бы жива. — Я знаю, милая, — мягко сказала я. — Но это был выбор Артемиды - поддержать полукровок, она знала, на что шла. Да и мы тоже знали, но не стали возражать ей, хотя она, наверное, прислушалась бы к нам. Но сейчас уже слишком поздно говорить об этом. А от этих разговоров, что могло бы быть по-другому, ее все равно не вернешь. И вообще уже никогда не вернешь, — печально вздохнула я. — Никогда... зачем мы тогда оставили ее тело? — Феба вдруг усиленно заморгала, смахивая слезы. Я молча пожала плечами. Большинство погибших уже было похоронено, их тела с почестями сожгли вчера вечером. Тело Артемиды также хотели предать огню, но Паша яростно помешал этому, а мы с охотницами поддержали его. Не знаю, зачем мы все это сделали, почему не дали ребятам сжечь ее тело. Хотя ответ был прост - всех нас переполняли эмоции, и видеть, как ее тело сгорит, было выше наших сил. К счастью, Рейна, Перси и остальные прекрасно поняли, что у нас на душе и согласились дать нам несколько дней, чтобы как следует попрощаться с ней. Но сейчас, на холодную голову, я понимала, что это было ошибкой. Артемиду все равно не вернешь, хоть я и страстно хотела этого в глубине души, но это уже точно не в компетенции Аида, тем более, что Артемида была безвозвратно убита молниями Зевса. Стоило похоронить богиню, а не цепляться за нее, тем более, что охотницам было невыносимо больно видеть ее тело, раз они предпочли остаться в казарме, а не проводить время с погибшей богиней и бередить душевную рану. — Талия, что нам теперь делать? Феба наконец оторвала невидящий взгляд от полубогов и посмотрела на меня. В ее глазах стояли слезы, а в голосе была надежда. Я поняла, что все недоверие между нами, все размолвки в прошлом. У нас никого не осталось, кроме друг друга, и нам необходимо держаться рядом, а не ссориться из-за глупостей прошлого, и Феба это прекрасно понимала. — Сперва закончим эту войну. А потом будем продолжать жить без Артемиды, — развела я руками. — Думаю, она и сама бы хотела, чтобы мы двигались дальше без нее и продолжали охоту. — Но вот охотницы ли мы теперь? — прошептала Феба. Девушка вдруг закрыла лицо руками, силы оставили ее, и она горько расплакалась. Я тут же обняла ее и прижала к себе, мягко шепча слова утешения подруге. Она не стала сопротивляться и уткнулась мне в плечо, продолжая всхлипывать. Феба никогда не давала волю эмоциям, всегда оставаясь сильной и волевой девушкой. Но даже она не в силах была контролировать свое горе и справиться с утратой богини, с которой она провела не одну сотню лет. Я вдруг заметила, как к нам приближается Перси. На его лице было сочувствие, но он остановился в десяти шагах от нас. По его взглядам я поняла, он хочет со мной поговорить, но не уверен, что стоит вмешиваться. Феба, видимо, почувствовала, что я слегка напряглась и оторвалась от моего плеча, недоуменно посмотрев на меня заплаканными глазами. Не заметить Перси было невозможно, и охотница прекрасно поняла причину моего напряжения, но возмущаться не стала. — Феба, я... я поговорю с ним? — полувопросительно сказала я, с тревогой наблюдая за подругой. — Да, хорошо, — немного недовольно пробормотала она. Я не сдвинулась с места, и Феба добавила более миролюбиво, вымученно улыбнувшись: — Талия, серьезно, иди. Если Артемида тебе доверилась, то и я верю. Все нормально, правда. Ее голос прозвучал вполне искренне, и я благодарно кивнула Фебе. Мне не очень хотелось сейчас оставлять охотницу одну, ей явно нужно было как следует выплеснуть эмоции, но все-таки эгоизм пересилил. Мне и самой хотелось выговориться, а сделать это я могла только с Перси. — Ты как? — тихим обеспокоенным тоном спросил парень, едва я подошла к нему. — Бывало и лучше, — вздохнула я. — Теперь я прекрасно понимаю, что ты чувствовал... — я резко осеклась, опомнившись, и виновато посмотрела на сына Посейдона. — После смерти Аннабет? — Перси печально мне улыбнулся. — Да уж, самое ужасное событие в моей жизни. Как же я не хотел, чтобы и ты испытала это на себе. А ведь, знаешь, именно благодаря тебе я тогда смог хоть как-то справиться с ее потерей. — А я благодаря тебе, — тихо прошептала я. Перси взял меня за руку, заставив меня слегка вздрогнуть, и молча повел меня от нашей казармы. Руку я не отдернула, но быстро оглянулась, чтобы посмотреть реакцию Фебы. Одно дело просто разговаривать с Перси, а совсем другое прикасаться к нему, пусть и так невинно. Но к счастью, Феба смотрела в другую сторону и не обращала на нас никакого внимания, а я немного расслабилась. — Талия, слушай... я понимаю, тебе сейчас очень тяжело и точно не до таких разговоров, но все-таки, я бы хотел... — Перси вдруг замялся. Но догадаться было нетрудно, я и сама уже думала об этом. — Поговорить о нас с тобой, — закончила я за него. Перси неуверенно кивнул. — Мне тоже очень жаль Артемиду, правда, — искренне сказал полубог. — Она была очень хорошей и не заслужила ни того недоверия с нашей стороны, ни уж тем более смерти. Но теперь мы ведь можем... — Перси с мольбой и надеждой посмотрел на меня. Я опустила голову, не в силах выдержать взгляд его зеленых глаз. Да, Артемиды теперь нет, и ничто уже не помешает нам быть вместе. Как разрушить клятву на Стиксе я знаю, охотницы... они тоже не составят больших проблем. Одна лишь Артемида была препятствием в наших отношениях, и это все понимали, не только мы. Может, поэтому Феба не стала возмущаться, когда я ушла с Перси? Потому что прекрасно понимала, что не в силах помешать нам с парнем встречаться, да и зачем теперь сопротивляться, когда погибла та, ради кого все охотницы жили? Я наконец могу быть вместе с любимым парнем, и нет ничего, что могло бы помешать нам. Ничего... кроме моей совести! — Прости меня, Перси. Я не могу, — прошептала я. — Артемида доверилась мне вопреки всему, и если я предам ее доверие, пусть ей уже и все равно, я не смогу с этим жить. Пожалуйста, пойми, мне просто будет противно от самой себя, ведь получается, как только Артемиды не стало, я тут же предала ее еще раз. Перси чуть сильнее сжал мою ладонь, но ничего не сказал. По его лицу сложно было сказать, что он чувствует и понимает ли, почему я приняла такое решение. Черт возьми, я ведь могу прямо сейчас прижаться к нему, поцеловать и не думать ни о чем. Но тогда я буду остаток своих дней мучиться, что снова предала Артемиду и - что даже важнее - предала себя. Но с другой стороны, так я остаток дней буду мучиться, что у меня была отличная возможность быть с Перси, но я не воспользовалась шансом. — Ладно, Талия, — печально вздохнул Перси. — Я понимаю тебя. Но мы же можем быть друзьями? — Конечно, можем, — кивнула я. Черт возьми, как же тяжело слышать это, и тем более соглашаться. Мы молча шли по лагерю, по-прежнему держась за руки. Никто из нас не отдергивал руку, словно из последних сил цепляясь за эту нелепую возможность хоть как-то почувствовать себя в отношениях. Сама себя же обманываю. Так страстно хочу этого, но не могу переступить через себя. Я точно мазохистка... Мы тем временем подошли к месту, где лежало тело Артемиды на грубо сколоченном лежаке. Возле него в обнимку стояли Паша и Рейна, дочь Беллоны мягко поглаживала его по спине. — Да уж, нам всем тяжело, — вздохнула я, мрачно смотря на эту парочку. — И не говори, — откликнулся Перси, смотря куда-то в другую сторону. Я проследила за его взглядом и увидела Сета и Лину, сидевших неподалеку и периодически поглядывающих на труп своей тети. Даже на расстоянии я увидела, что Лина плачет, а Сет поглаживает ее по спине, пытаясь успокоить. Бедные дети. Сперва мама, потом отец, а теперь они потеряли последнего близкого человека. Насколько же жизнь может быть беспощадна ко всем нам. — Я пойду поговорю с ними, — тихо сказала я, почувствовав внезапный порыв прижать близняшек к себе и хоть как-то попытаться утешить. — А я поговорю с ним, — Перси кивнул на смертного. — Нам нужно похоронить тело Артемиды, сколько еще оно будет лежать. Я поморщилась от его слов, но кивнула, скрепя сердце. Мне было невыносимо осознавать, что я больше никогда не увижу Артемиду, но Перси был прав. Не мумифицировать же ее. Я нехотя отпустила руку Перси и направилась было к близнецам, но тут он меня остановил. — Талия! — с каким-то отчаянием позвал Перси. Он вдруг быстро притянул меня к себе и обнял, крепко прижимая к себе. Я не стала сопротивляться и уткнулась ему в плечо, почувствовав запах моря от Перси и едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от нахлынувших чувств. Через несколько минут он разорвал объятия и мягко взял мои щеки ладонями, глядя прямо мне в глаза. Все мысли тут же испарились, сердце бешено забилось, я машинально прикрыла глаза. Но в губы Перси не стал меня целовать и на несколько секунд он прижался своими горячими губами к моему лбу. Как же я хотела полноценно поцеловать и прижаться к нему, но даже такой невинный жест с его стороны заставил все внутри меня затрепетать. — Однажды, Талия... — Перси оторвался от моего лба и нежно, с какой-то надеждой мне улыбнулся. — Однажды, Перси... — эхом откликнулась я, просто тая в его глазах. Огромным усилием воли я заставила себя убрать его руки. Отвернувшись, я направилась к близнецам и быстро смахнула побежавшую по щеке слезу, отчаянно надеясь, что Перси не увидел ее...POV Паша
Пиздец... Других слов, чтобы описать происходящее у меня не было. Я до сих пор отказывался поверить, что это все происходит на самом деле. Артемида... моя лучшая подруга мертва! Ее больше нет! Блять... Как же тяжело видеть, как Артемида, лучшая из богинь, дерзкая, самоуверенная, прекраснейшая из всех лежит без чувств и не может подняться. И как же остро я чувствую эту тяжесть. Не важно, что она мне говорила, не важно, какие ссоры и размолвки возникали между нами. Она всегда была готова прийти мне на помощь, и я был готов отплатить ей тем же, несмотря ни на что. Черт возьми, ну почему так происходит? Почему умирают те, кто больше остальных заслуживал жизнь, а настоящие уроды продолжают жить дальше? Как же несправедлива эта чертова жизнь... Единственное, что хоть как-то приводило меня в чувство и заставляло отвлечься от горя - это Рейна. Последние сутки она от меня практически не отходила, всячески пытаясь поддержать. Дочь Беллоны больше не включала ревность и не предъявляла мне претензий, что я так сильно убиваюсь по Артемиде, прекрасно понимая, что у меня в душе просто пустота после смерти подруги. И я был искренне благодарен моей девушке, что она даже отложила свою работу и руководство лагерем, чтобы побыть со мной. В горе находился не я один, а точнее не я один воспринимал это так остро - многие ребята также были подавлены, но, конечно, наиболее сильный удар это грустное событие нанесло по охотницам. Остаток вчерашнего дня они не отходили от тела своей госпожи, и их горькие рыдания разносились по всему лагерю. Как они дальше будут существовать без нее? У меня не было ответа на этот вопрос, да и, если честно, это не мои проблемы, и меня мало касается дальнейшая судьба охотниц. Но судя по их растерянным лицам они и сами не знали, что им делать. Сейчас я стоял у бездыханного тела богини охоты и словно во сне всматривался в ее расслабленное, неподвижное лицо. Артемида была невероятно бледной, кожа уже стала чертовски холодной. Мозгом я понимал, что все кончено, Артемида убита молниями Зевса. Она не находится в Тартаре, возможно, ее сущность просто развеяна, и ее уже никогда не вернуть. И лучшим решением будет попрощаться с ней и похоронить ее с почестями, как одну из тех, кто не побоялся выступить против тиранов, кто с честью отдал свою жизнь за нас, за свободу. Но сердце противилось этому. Я не мог видеть... да что там, даже представить, что ее тело сожгут, как и остальные тела. Талия вместе с остальными охотницами, будучи тоже во власти эмоций, поддержала меня, но оставлять мертвое тело богини вечность лежать никто, разумеется, не собирался. Просто хотелось попрощаться с ней. — Паш, ты как? — от моих мрачных мыслей меня отвлек голос подошедшей ко мне Рейны. Я молча посмотрел на нее - думаю, мой обреченный вид и красные от слез глаза говорят сами за себя. В глазах Рейны промелькнуло сострадание, она не стала ничего говорить и просто обняла меня, прижимая к себе и мягко поглаживая по спине. Я прикрыл глаза и молча уткнулся ей носом в плечо. Постоянное присутствие Рейны хоть как-то облегчало душевную боль, любимая словно вытягивала из меня страдания. Не знаю, что бы я делал без нее, наверное, окончательно утонул бы в горе. — Как Талия и остальные? — тихо спросила Рейна. Я отстранился от нее и непонимающе посмотрел на девушку, но тут понял, что она обращается не ко мне. — Ненамного лучше, чем он, — за моей спиной раздался мрачный голос Перси, парень подошел к нам и сочувственно потрепал меня по плечу. — Охотницы сегодня вообще не покидали своей казармы, даже отказались от еды. Талия вроде держится получше, по крайней мере, она хоть разговаривает и не замыкается в себе. — Понятно, — выдохнула Рейна. — Понадобится не один день, чтобы они хоть немного пришли в себя. Лучше оставить их, не думаю, что есть что-то, что может их вытащить из депрессии. — Да, может, ты и права, — кивнул сын Посейдона. Я не встревал в их разговор, желания говорить особо не было, да и я был, в принципе, согласен с ними. Зная нелюдимость охотниц и их презрение к остальным, не думаю, что кто-то действительно сможет повлиять на них. Лучше и правда оставить все, как есть. — Ребят... — к нам подошла Хилла, с сочувствием глянув на меня. Явно колеблясь, амазонка перевела взгляд на сестру и заговорила. — Я не хочу сейчас вас тревожить, но можно тебя на минуту, Рейна? — неуверенно сказала она, заметив, что мы с девушкой стоим в обнимку. Претор неуверенно посмотрела на меня, явно колеблясь. — Все нормально, Рейна, иди, — хрипло сказал я. — Не забрасывай свою работу из-за меня. Признательно мне кивнув, девушка на пару секунд прижалась губами к моей щеке и последовала за сестрой, оставив нас с Перси вдвоем. — Можешь передать Рейчел, чтобы она засунула свои пророчества в задницу! — мрачно посмотрел я на сына Посейдона. — Артемида будет сражаться с нами... Ага, как же. Все это чушь собачья. Она была самой преданной нашему делу и погибла ни за что. Пророчество не исполнилось, все кончено. Перси нахмурился, неловко переминаясь с ноги на ногу. Мои слова явно заставили его задуматься и привели в смятение. Но факт остается фактом, мертвой Артемида точно не сможет сражаться с нами, и спорить было глупо. — Паш, надо похоронить ее, — едва слышно сказал полубог, переводя тему. Он внимательно наблюдал за мной, видимо, ожидая, как я отреагирую. — Перси, скажи мне, как... как ты справился со своим горем. Как ты выжил, как смог продолжать жить дальше, когда не стало Аннабет? — гулко спросил я, не обращая внимания на его слова. — Талия вытащила меня из этого болота, дала новый смысл в жизни, — вздохнул полубог. — Лишь благодаря ей, я продолжаю жить дальше. Но тот, кем я был, не выжил. — И я теперь лишь тень самого себя, — откликнулся я. — Рейна и Артемида - те, кто были в моем сердце. Любимая девушка и любимая подруга. И вот одной из них не стало, сердце уже не бьется, как прежде, а на душе лишь боль и пустота. — Мы заполним эту пустоту, будь уверен. Кровью богов и местью за Артемиду! — Даже океан крови не заполнит эту пустоту, — покачал я головой. — И ничто не заменит. Ты знаешь, Перси, что я был неравнодушен к Артемиде до того, как встретил Рейну, но любовь к ней не исчезла. Она переросла в нечто другое - в дружбу и привязанность. И ценность этой дружбы нельзя выразить даже искусным составлением букв. Она давала мне смысл в жизни. — Но смысл в жизни могут дать и другие. У тебя осталась Рейна, и ради нее стоит двигаться дальше. Мне тяжело сейчас это говорить, но Артемиду уже не вернешь, а стоя часами возле ее тела, ты ничего не добьешься. Всматриваясь в прекрасное, но бледное лицо Артемиды, я вспомнил ее последние слова во время боя - она пообещала мне все рассказать, что с ней приключилось. Да уж, какая злая ирония, теперь об этом уже никогда не узнать. Я невесомо провел пальцами по ее холодной щеке, мрачно усмехнувшись про себя и подумав, что будь она жива, я бы точно расстался с рукой за подобные жесты. Глубоко вздохнув, я убрал руки от ее лица и внимательно посмотрел на Перси. Он с сочувствием и какой-то просьбой смотрел на меня, а я вдруг задумался над его словами. Стоя часами возле ее тела, ты ничего не добьешься... — Ты прав, Перси, — решительно кивнул я. — Стоя на одном месте, действительно ничего не добьешься, надо двигаться дальше и что-то решать. — Рад это слышать, — облегченно вздохнул он. — Значит, нужно похоронить ее и подумать, как нам лучше... — Мы вернем ее! — твердо сказал я, обрывая парня. Перси в шоке уставился на меня, видимо, думая, что я совсем умом тронулся. Сказал ли я это всерьез или это просто попытка выдать желаемое за действительное? Не знаю. Слова были сказаны от сердца, и такое желание правда было. — Каким образом ты собрался вернуть ее? — недоуменно посмотрел на меня Перси. — Просто... я хочу сказать, если бы она была в Тартаре, то да, конечно, можно было бы попробовать. Но Артемида сама говорила, что оружие богов Большой Тройки не отправляет в Тартар, а безвозвратно убивает... — Это только по ее словам, — резко сказал я. — Оружием богов Большой Тройки за всю историю было убито всего несколько богов. Артемида вообще назвала только Асклепия. Да, возможно, их сущности просто рассеиваются, но мы не знаем этого наверняка. — Ладно, допустим. Если вдруг есть какие-то шансы на возвращение, я тоже готов рискнуть. Но что ты предлагаешь делать, с чего начать? — развел руками Перси. — Все, что мы знаем, это то, что боги не попадают в Тартар, и больше ничего. Как ты предлагаешь вернуть ее? Я ничего не ответил и задумался. На каких бы эмоциях я не был, как бы страстно не желал вернуть Артемиду, в глубине души я чувствовал, что это безнадежная затея. Даже если допустить, что боги после смерти не растворяются в воздухе, где они, как их можно вернуть? У нас нет никого, кто мог бы нам помочь и расставить все точки над «и». — Не знаю, Перси, но я не оставлю это просто так! — я покачал головой. — Если ты нашел свое утешение в Талии, я рад за тебя, правда. Но не смей убеждать меня оставить всё как есть. И тебе, и Талии ведь на руку, чтобы она не возвращалась. — Не неси чушь, — недовольно сказал сын Посейдона. — Нам всем больно от потери Артемиды. Талия страдает ничуть не меньше тебя, и я уверен, она бы тоже хотела вернуть ее, если бы это было возможно. Она до сих пор продолжает хранить ей верность, даже несмотря на то, что Артемида была готова ее убить, а охотницы отвернулись от нее! — в голосе парня послышалась горечь вперемешку с восхищением. — Я рад, что у нее хватает стойкости хранить обет безбрачия, — безразлично сказал я. — Но меня это никак не касается. Если вы с ней смирились, я не собираюсь так просто сдаваться. — Паш, послушай, — мягко сказал Перси, положив руку мне на плечо. — В тебе сейчас говорит отчаяние. Я был в таком же состоянии, когда потерял Аннабет. Я тоже намеревался вернуть ее, ради этого я и решил отправиться с Талией в Аид. Но как бы я не хотел вернуть ее, судьба не слишком милосердна к нам. Это трудно, я по себе знаю, но необходимо смириться с утратой и жить дальше, а не пытаться выполнить то, что невозможно. — Невозможно?! — меня уже начала охватывать злость, я скинул руку Перси с моего плеча. — Это говорит тот, кто бросил свою возлюбленную в Царстве Мертвых? — Ты... да как ты смеешь упрекать меня в этом?! Ты и представить себе не можешь, что было у меня на душе! — лицо Перси исказила гримаса боли, в его зеленых глазах промелькнула ярость. — Я бы ни за что не оставил Аннабет в Царстве Мертвых, но вернуть ее тогда было просто невозможно, более того она сама решила остаться... — И ты пытаешься этим оправдаться, Перси? — резко перебил я его. — Да если бы Рейна была в Подземном мире, я перевернул бы там все вверх дном, вступил бы с Аидом и со всеми, кто находится в этой дыре, в противостояние, но вернул бы ее во что бы то ни стало! — А если бы она сама не захотела возвращаться, то что тогда? — Перси сжал кулаки, гневно смотря на меня. — Ты бы наплевал на ее желание и поступил бы, как полный эгоист? В отличие от тебя, я уважаю мнение тех, кто мне дорог. Я готов отдать жизнь за свою девушку, за своих друзей, за всех, кто меня окружает, и мне вовсе не плевать на их чувства. Но ты, видимо, лучше поступил бы, как хочешь сам, не обращая внимания на то, что некоторые не хотят возвращаться, а хотят получить долгожданный покой! — Покой?! — я демонстративно хохотнул. — Какой может быть покой, если твоего любимого нет рядом? Если Аннабет может получить свой покой без тебя, то может она не так уж сильно любила тебя, раз не захотела снова быть вместе? — я яростно посмотрел на горящее гневом лицо Перси. В его глазах плескалась боль, он молча открыл рот, бессильно хватая воздух и явно не зная, что сказать. — Я тебя не осуждаю, Джексон. Это твой выбор, и не мне тебя судить. Но я бы никогда и ни за что не оставил свою возлюбленную в Царстве Мертвых, я не такой тюфяк, как ты! Лучше оставь меня сейчас, видимо, тебе не понять, что я... Перси в мгновение ока достал из кармана свою ручку и тут же активировал Анаклузмос, быстро замахнувшись им. Это было неожиданно, но врасплох ему не удалось меня застать. Молниеносно достав меч, я отбил его клинок и быстро достал второй меч из ножен. Перси снова поднял Анаклузмос. Что ж, давай, Джексон, если ты так хочешь этого... В глазах Перси плескалась ярость вперемешку с жуткой болью, горечью и обидой. Эмоции полностью взяли верх над ним, да и надо мной тоже. Туман отчаяния и гнева полностью заволок глаза. Я прекрасно понимал его чувства, словами я нанес ему удар в самое сердце. Я посмел упрекнуть его в том, что он бросил Аннабет! Все, что мы друг другу наговорили, было сказано в состоянии аффекта, но стал бы я говорить что-то, если бы в глубине души так не считал? Не знаю, забирать слова назад было уже поздно, и пути назад уже не было. Перси яростно напал на меня, молниеносно атакуя. По его ударам я чувствовал, что это вовсе не тренировочный бой, и он действительно готов, если не убить, то точно нанести серьезный вред и отомстить за сказанное в адрес него и Аннабет. Перси был, пожалуй, самым могущественным полубогом из всех, кого я знал. Он победил Ареса в двенадцать лет, на равных сражался с Атласом, смог удержать сам небосвод. В открытом, настоящем бою я бы однозначно проиграл ему, хоть и сам прошел через множество битв и даже отправил Диониса в Тартар. Но сейчас эмоции брали верх над сыном Посейдона, а тяжесть на сердце отягощает и меч тоже. Внимательно следя за движениями полубога, я продолжал отражать его сильные, полные ярости и отчаяния, но смазанные удары. Разумеется, наш бой не остался незамеченным. Краем глаза я заметил, как на нас в ступоре смотрят проходящие мимо ребята. По нашим лицам, по яростным движениям очевидно многие поняли, что мы не просто так вдруг решили поспарринговаться посреди лагеря. — Остановитесь, прекратите! — пара каких-то полубогов кинулась нас разнимать. Повинуясь ярости, я резко ударил одного из парней рукоятью меча в живот, едва он подошел ближе. Другого с силой оттолкнул Перси, тут же снова кидаясь на меня и продолжая атаку. Больше никто не рискнул вмешиваться, бессильно наблюдая за поединком. Не знаю, что творилось сейчас в голове у Перси, но в какой-то момент я заметил, что на его глаза выступили слезы, а удары усилились. Он вкладывал чересчур много эмоций в каждый удар, чересчур много силы. Его удары становились все более смазанными, да и то, что он сражался лишь одним Анаклузмосом тоже не давало ему преимуществ. В очередной раз я заблокировал Анаклузмос и с силой ударил плашмя по клинку парня вторым мечом. Уверен на сто процентов, в обычном бою Перси бы увидел мои намерения и успел бы уйти от удара. Но не сейчас. Анаклузмос со звоном упал на землю! Я тут же резко толкнул безоружного парня, сбивая его с ног на землю. Он даже не стал сопротивляться. Лишь бессильно смотрел на меня снизу вверх глазами, полными слез, лицо исказила чудовищная боль и ярость. — Лучше не вставай, Джексон! — тяжело дыша, сказал я. — И что дальше? Убьешь меня? — тихо спросил Перси. — Я не собираюсь убивать тебя! Просто оставь меня в покое и не меш... ААААААААА! — я заорал от внезапно возникшей жуткой боли во всем теле. В глазах помутилось, я орал во все горло, едва не теряя сознание. Хотя лучше бы потерял! Самая чудовищная боль, которую я когда-либо испытывал в своей жизни! Даже боль, когда Нэнси вправляла мне колено на живую, не шла ни в какое сравнение с тем, что я испытывал сейчас. Мое тело словно выкручивало наизнанку, и лишь на краю сознания я ощущал запах озона! Боль вдруг на секунду усилилась - хотя, казалось бы, куда еще больше - и меня резко отбросило на несколько метров от лежащего на земле Перси. Я выронил мечи и упал на землю, чувствуя, как подрагивает мое тело. С трудом подняв голову, я глянул назад и сквозь пелену перед глазами увидел, что стало причиной такой пытки! Рядом с Перси стояла Талия и смотрела на меня таким яростным взглядом, что мне казалось, она прожжет во мне дыру глазами. Ее кулаки были сжаты, от тела охотницы летели голубые искры. За ней в двадцати метрах я увидел Сета и Лину, испуганно наблюдавших за нами. Но близко они не подходили, да и все, кто находился неподалеку, поспешили отойти от нас, чтобы не попасть под горячую руку девушки. Но ее гнев был направлен не на них. Талия, буравя меня безумным взглядом своих ярко-голубых глаз, направилась ко мне, а я почувствовал, как внутри меня все похолодело от страха. Мечи... Вон они в метре от меня. Нет, не успею, Талия уже слишком близко. — Талия, не надо, пожалуйста, — я в ужасе попятился от нее. — Остановись, прошу тебя. Умоляю, не делай этого! Не обращая внимания на мои мольбы, Талия одним рывком преодолела разделяющее нас расстояние и положила ладонь мне на ногу. Во всем теле тут же возникла жутчайшая боль, меня пронзил такой разряд, что я просто завопил. Я ощущал, как вздрагивает мое тело от тока, меня всего сковало так, что я не мог даже пошевелиться. Содрогаясь в конвульсиях, я вдруг почувствовал запах паленого. Ощущение было такое, что я горю заживо... Не знаю, сколько прошло времени, но каждая секунда казалась для меня целой вечностью. Это была действительно настоящая пытка, и все, что я испытывал ранее в жизни, не шло ни в какое сравнение с тем, какую боль сейчас причиняла мне Талия. Похоже, мои слова, что Перси самый могущественный полубог были преждевременны. Он, по крайней мере, не мог заставить тебя гореть заживо. Сквозь жуткую боль, где-то на краю сознания я вдруг услышал, как Талия вскрикнула, и в следующую секунду все прекратилось. Мое тело по-прежнему подрагивало от тока, но боль немного утихла, и я уже мог хоть что-то соображать. Я с трудом поднял голову и сквозь выступившие слезы увидел, что Талия лежит на земле. Охотница прижимала руку к боку, из которого обильно лилась кровь, и яростно смотрела на стоящую над ней девушку. Рейна! Претор держала в руке окровавленный меч и гневно смотрела на дочь Зевса, встав между мной и охотницей. Моя любимая, родная Рейна! Она спасла меня! Пользуясь растерянностью охотницы, Рейна быстро протянула мне руку и помогла подняться. Я чувствовал слабость во всем теле, голова кружилась, во рту пересохло, но необходимо было взять себя в руки и не прятаться за спиной у дочери Беллоны. Я быстро подобрал мечи и встал рядом с Рейной. Одновременно со мной поднялась и Талия, а к ней подошел Перси с Анаклузмосом в руках. Напряженно глядя друг на друга, мы вчетвером не двигались с места, ожидая, кто решиться на первый шаг. Мы с Рейной сражаемся против Талии и Перси... Что происходит?! Мы с Рейной были отличной командой, и оба были опытными фехтовальщиками. Но, объективно говоря, против Талии и Перси у нас шансов крайне мало. Причем, если сын Посейдона сейчас был на грани срыва, то Талия была полна ярости и решимости. И после испытанного именно она наводила на меня больший ужас... Да к черту! Мы с Рейной вместе прошли через многое, выкарабкались из передряги с Дионисом, одолели Гекату, так что ж мы не справимся с двумя подростками, пусть они и самые могущественные полубоги на свете?.. Стоп! Геката... Мои мысли прервала Талия. Дочь Зевса вдруг кинулась на меня, одновременно хлопнув по браслету на руке и вытащив копье. Одновременно с ней на Рейну кинулся Перси, делая взмах Анаклузмосом. С беспокойством поглядывая на свою девушку, я вступил в бой с Талией, намереваясь быстро вывести ее из боя и помочь Рейне, так как не был уверен, что она одолеет Перси один на один. Но мои планы рухнули о мастерство дочери Зевса. Я никогда до этого не сражался с Талией и даже не подозревал, насколько хороша она была. Я всегда предпочитал мечи, а не копье, считая его слишком громоздким и неудобным, но в руках Талии оно был действительно смертоносным оружием, и девушка явно им владела не хуже самого Ареса. Отражая удары Талии и краем глаза поглядывая на свою девушку и Перси, я с тревогой заметил, что сын Посейдона начинает теснить Рейну. Боль и гнев в глазах Перси никуда не исчезли, но на лице появилась маска сосредоточенности. Я понял, сейчас, на холодную голову, он уже не совершит тех ошибок, как в поединке со мной. Рейна... Все еще чувствуя слабость во всем теле от разрядов тока, я стиснул зубы и заставил себя сосредоточиться. Я должен одолеть Талию, я должен помочь Рейне! Но охотница была слишком хороша, да и щит в ее руках служил куда лучшей защитой, чем мечи в моих руках. Я вдруг заметил, что бок Талии, куда ее ранила Рейна, сильно кровоточит, но охотница, казалось, даже не замечала этого. Так, все, пора с этим заканчивать! Атака была отчаянной и легко могла закончиться плачевно для меня, а учитывая состояние Талии, не думаю, что она смогла бы вспомнить, что мы какие-никакие, но друзья и остановиться, но выбора не было. В момент очередного выпада Талии, я перехватил ее копье и кинулся на нее всем телом. Как я и ожидал, она закрылась щитом, но я просто повалил девушку, вдавливая ее своим весом в землю и стараясь надавить на ее раненый бок. Талия громко вскрикнула, ее лицо покраснело, она отчаянно попыталась скинуть меня щитом, но я просто вырвал его из ее рук и отбросил в сторону, оставив безоружной. И тут же с силой ударил кулаком по ране на животе, заставив ее выгнуться и громко закричать. От крика Талии, полного боли, я поморщился - происходящее принимало совсем уж плохой оборот, но адреналин все еще бил голову, и особо я об этом не думал. Параллельно с криком Талии я вдруг услышал рядом с собой вскрик Рейны. Перси выбил меч из ее рук и сильным толчком повалил на землю, приставив Анаклузмос к ее груди. Я тут же вскочил, но времени, чтобы преодолеть эти три метра до них уже не было, и я сделал единственное, что было возможно в данной ситуации. Я приставил меч к горлу Талии, та тут же замерла. — Отпусти ее! — прорычал Перси, яростно смотря на меня. — Сперва ты, Джексон! — в тон ему ответил я, тяжело дыша. Мы оба уставились, буравя друг друга яростными взглядами, но никто не делал первый шаг, и мы продолжали держать мечи у девушек. Уж не знаю, слышали ли Рейна и Талия, как мы выясняем отношения, но то, что они обе пришли нам на помощь, не раздумывая, было благородно с их стороны. Хотя, сейчас, когда адреналин уже начинал пропадать, а холодный рассудок возвращаться, я прекрасно понимал, что в этой бойне между нами виноват только я один. Я вывел из себя Перси, надавив на больное, а Талия пришла ему на помощь, очевидно увидев, как мы сражаемся. Что также побудило и Рейну вступить в бой. Но отступать уже было поздно, пути назад уже нет, и мы напрочь переругались друг с другом... Рядом с нами вдруг раздались выстрелы, заставившие меня вздрогнуть так, что я чуть было не перерезал Талии горло. В небольшой клочок земли между нами врезались пули, а мы вчетвером синхронно повернули голову в сторону выстрелов. В десяти метрах от нас стояла Хилла в окружении дюжины полукровок и амазонок, в руках у дочери Беллоны был пистолет. Ну хоть кто-то использовал огнестрельное... — Закончили? — спокойно спросила Хилла. — А теперь отпустите друг друга и разойдитесь, пока я вас четверых не прибила. Перси нехотя убрал Анаклузмос от груди Рейны, я последовал его примеру, отпустив Талию. Охотница тут же поднялась на ноги, буравя меня яростным взглядом. Я слегка напрягся, подумав, что она опять на меня кинется, но нет. Талия сдержала себя и молча подобрала копье и щит. — Ты полный урод! — процедила Талия, глянув на меня напоследок взглядом, полным отвращения и разочарования. Гордо подняв голову, она подошла к Перси, прижимая руку к кровоточащей ране. Сын Посейдона, демонстративно не обращая на меня внимания, пошел прочь от нас, Талия последовала за ним. — Ты в порядке? — ко мне подошла Рейна. Я молча кивнул и окинул ее в ответ оценивающим взглядом, но никаких повреждений на теле девушки не было. — И что это было? Какого черта вы подрались? — непонимающе посмотрела на нас Хилла. — Рейна, от тебя я точно такого не ожидала. — Не могла же я молча смотреть, как моего парня убивает эта истеричка, — буркнула Рейна, глянув на меня. — А правда, что между вами случилось-то? Я молча отмахнулся, не став отвечать на вопрос. Значит, Рейна не слышала, что я наговорил Перси. Хотя, это и так было понятно, иначе она бы скорее помогла Талии прибить меня, а не стала бы заступаться. Последние слова Талии порядком охладили мою голову и привели мысли в порядок. Я вдруг почувствовал острый укол вины за сказанное Перси. Блин, и зачем я только затронул эту тему, зачем заговорил об Аннабет, ему же это как ножом по сердцу. Надо будет потом обязательно с ним поговорить и извиниться. Но мои мысли с Перси почти сразу переключились на внезапно появившуюся идею. Геката. Богиня магии должна что-либо знать об оружии Большой Тройки и смерти от него. Надо будет обязательно с ней поговорить и, если придется, вытянуть из нее все силой. Но сперва надо кое-что сообщить дочерям Беллоны, что уже давно не давало мне покоя. — Афина сказала, что им известно всё о наших планах, обо всем, что мы собираемся делать, — мрачно сказал я девушкам. — Намекаешь на то, что среди нас есть предатель? — Хилла приподняла бровь. — Это не я намекаю, это Афина намекала. Но да, скорей всего это так, — кивнул я. — Даже если это так, в лагере сейчас около двух сотен ребят. Это может быть кто угодно, — развела руками Рейна. — Ты что-то предлагаешь делать? — Нуу... это вообще-то вы возглавляете полубогов и амазонок, вот и решайте сами, что делать, — пожал я плечами, но тут же спохватился, заметив суровые взгляды сестер. Глубоко вздохнув, я добавил виноватым тоном. — Простите, никак не могу прийти в себя. Я не знаю, что делать, у меня нет никаких идей. Можно просто приглядывать друг за другом, возможно, этот кто-то сам себя объявит. — Так может пройти целая вечность, а мы так и не узнаем, кто нас предал, — пробормотала Рейна. — Но, похоже, других вариантов нет, не объявлять же во всеуслышание, что среди нас перебежчик. — А почему бы и нет? — развел я руками. — Пусть об этом все узнают. — Рейна права, — кивнула Хилла. — Это посеет недоверие среди нас, к тому же это мало принесет пользы. Если предатель среди нас, он просто будет вести себя, как ни в чем не бывало. Лучше просто приглядывать за всеми и молиться, чтобы он совершил ошибку и выдал себя. — Надежно, ничего не скажешь, — вздохнул я. — Ладно, как хотите. Я пойду, у меня есть одно дело, хотел поговорить с Гекатой. — Зачем это? — с подозрением спросила Рейна. — Возможно, она знает, как вернуть ее, — я кивнул на Артемиду. Глаза девушек расширились, они в шоке уставились на меня. — Ты это серьезно? Ты собрался воскресить убитого бога? — изумленно спросила Хилла. — Я хочу попытаться это сделать! — твердо сказал я. — А вы что предлагаете? Просто сжечь ее тело? Нет уж, давайте сперва рассмотрим все варианты, похоронить всегда успеем. — И ты думаешь, Геката что-то знает? — скептически посмотрела на меня Рейна. — Попытка не пытка. Хуже точно не будет, — пожал я плечами. — Пойду, поговорю с ней. — Только не перегибай палку и держи себя в руках. Я и так уже перегнул, нахамив и посмев нанести боль своим друзьям... Вслух я ничего не стал говорить и молча кивнул Рейне. Они же с Хиллой направились в другую сторону, параллельно обсуждая, что я, видимо, окончательно сошел с ума. Ну, может быть. В моей голове последние два дня и так была каша, но теперь появилась хоть какая-то цель. Воскресить убитую богиню... Да уж, я действительно тронулся умом, это ведь не воскресить смертного или полубога - даже здесь возникают большие проблемы. Аид вообще отказался кого-либо возвращать, кроме Нико, а вернуть бога... Это уже за гранью, но каких только безумных вещей мы не совершали за последнее время. В раздумьях я зашел в принципию за мечом Аида - пытать Гекату снова я не собирался, но надо быть ко всему готовым. Хотя... если она заартачится, то почему бы не вытянуть из нее все силой, мне-то, в принципе, какая разница? Никакой, если это поможет вернуть Артемиду... Так нет! Что же делаю? Неужели я готов снова начать пытать, пусть даже и ради подруги? Сперва нахамил Перси, потом ударил Талию, теперь собираюсь обратить меч Аида против Гекаты. Насколько же я зачерствел, насколько я перестал воспринимать происходящее и хоть немного задумываться об окружающих, если мой мир вертится всего лишь вокруг пары человек? В памяти вдруг всплыли слова Перси во время нашей перепалки, что я поступил бы как эгоист, наплевав на чувства своей возлюбленной, если бы попытался вопреки ее желанию воскресить. Да, наверное, я бы действительно так поступил, вопреки всему. Даже не представляю, какая сила воли и выдержка у Перси, раз он нашел в себе силы оставить Аннабет в Царстве Мертвых. Нет. Не оставить. Дать ей обрести покой. Но если мозгом я все это понимал - понимал, что натворил кучу ошибок, что влез абсолютно не в свое дело, и угрызения совести и правда немного чувствовались - то сердце подсказывало, что я бы точно не поступил, как Перси. И честно говоря, мне было плевать, что это неправильно и все такое. Я не хочу жертвовать чем-то ради остальных, не хочу думать о чувствах других, мне нет до них никакого дела. Меня заботят лишь я сам и те, кто мне дорог. И пусть я и правда поступил бы, как полный эгоист, но я не хочу и не буду закрывать глаза и мириться с потерей. Ни за что! — Я могу войти? — погрузившись в свои мысли, я подошел к небольшому сооружению - карцеру. Рядом с закрытой дверью со скучающим видом стояло двое римлян. — Зачем? — равнодушно спросил один из них. — Хочу задать Гекате пару вопросов. Не переживайте, я говорил с Рейной, и она не против. Ну, так что, пустите? — нетерпеливо спросил я. Парни переглянулись, явно колеблясь. Блин, ну вам что, письменное разрешение от Рейны нужно что ли? Давайте живее. Вступать в противостояние или торопить их мне не хотелось, но это и не потребовалось. — Ладно, только недолго, — неуверенно кивнул один из римлян. — Если что, кричи. — Думаю, кричать буду не я, — тихо пробормотал я, сжимая рукоять меча Аида. Глубоко вздохнув, я попытался успокоиться и неохотно убрал руку от меча. Так, держать себя в руках! Эта штука не повлияет на меня! Римлянин, повозившись пару секунд с замком, открыл массивную дверь карцера и махнул мне рукой. Я благодарно кивнул ему и вошел внутрь. Дверь за мной тут же прикрылась - надеюсь, они меня не решили здесь запереть наедине с чокнутой богиней - а я тем временем с любопытством осмотрелся. Карцер представлял собой небольшую комнатку с каменными стенами, внутри царил полумрак, лишь тусклая лампочка под потолком и проникающий в небольшое окошко свет хоть как-то освещали комнату. Из удобств внутри только грубо сколоченная кровать. Даже думать не хочу, как здесь решается проблема с туалетом и едой. — Надо же, какие люди, — из углы комнаты раздался тихий безразличный голос. — Как прошло ваше сражение? Геката расслабленно сидела на полу, прислонившись к стене. Она с усмешкой смотрела на меня, но ее взгляд абсолютно ничего не выражал, казалось, ей было плевать, что с ней будет дальше. Да уж, такая пытка одиночеством, когда ты круглосуточно замкнут в четырех стенах, и тебе абсолютно нечем себя занять, будет пострашнее многого. Не представляю, что можно делать круглые сутки, когда из развлечений у тебя только посидеть и полежать. — Нормально, мы победили. Но сейчас это неважно, я хотел с тобой поговорить, Геката, — я напряженно замер возле двери, опустив руки на мечи. Но богине было все равно на мой настороженный вид, она продолжала сидеть, никак не показывая угрозы. По себе я знал, что это может быть просто уловка, Геката, даже несмотря на то, что она закована в наручники и без божественных сил, все еще была сильна. — Мне нужна твоя помощь, — заговорил я. — Дело в том, что... — Моя помощь? — девушка демонстративно хохотнула. — Ты действительно туп или чертовски наивен, если думаешь, что я буду вам помогать после всего того, что вы сделали со мной! — она дернула руками в сторону, но наручники, разумеется, у нее разорвать не получилось бы. — Геката, слушай... мне правда жаль, что так получилось, что мы тебя пленили и заставили страдать, — я постарался придать голосу искренности. — Но мы на войне, и случиться может всякое. Я верю, что ты действительно придерживалась нейтралитета, но не сейчас, так ведь? — Да плевать мне на вашу войну! — Геката чуть приподнялась и подалась вперед, гневно смотря на меня. — Но ты правда думаешь, я просто закрою глаза на то, что ты пытал меня? На то, что вы посадили меня под замок? Да ни за что! Я освобожусь рано или поздно, и я убью каждого из вас. Клянусь Стиксом! А теперь убирайся, у меня нет никакого желания ни видеть тебя, ни разговаривать с тобой. Геката снова откинулась назад, снова прислонившись к стене и быстро отвернула голову от меня. Но не заметить, как она вытерла слезы обиды и горечи, было просто невозможно. А мне вдруг стало очень неуютно от ее слов, но даже не от ее клятвы на Стиксе убить всех нас. Я, к своему удивлению, почувствовал такой острый укол вины перед Гекатой, которого, наверное, еще никогда не испытывал. Просто я поставил себя на место Гекаты, представив, что ты жил своей жизнью, держась в основном подальше от всех своих родственников и от Олимпа, а тут какие-то подростки пленили тебя, заковали в наручниках, пытали, а потом попросту кинули в карцер, хотя ты просто защищался и никакого участия в этой войне не принимал. Почему-то до этого я рассматривал Гекату именно как богиню. Пусть невольно пострадавшую, но такую же тварь, как и остальные божества. Но слушая ее угрозы, полные обиды, глядя на выступившие на ее глаза слезы, мне на самом деле стало жаль ее. Искренне! Не думая о последствиях, я подошел к ней и присел рядом. Риск был большой, Геката могла придушить меня наручниками или как-то по-другому напасть на меня, но мне было плевать. Геката никак не отреагировала на мою смену положения, лишь с отвращением глянула на меня и отвернулась. — Геката... мне хочется сказать, что мне жаль, хочется попросить прощения, но я понимаю, что это никак не изменит ситуацию. Вряд ли какие-то слова могут загладить нашу вину, но я просто хочу, чтобы ты поняла, почему мы пошли на этот шаг и напали на тебя... — Я понимаю это! — резко перебила меня богиня. — Но неужели ты правда думаешь, что я скажу: "Ах, ну вы же на войне, а я просто попала под горячую руку. Но вы признали свою ошибку, так что ничего страшного. Давайте простим друг друга и обнимемся". Да пошел ты в задницу! Никакие слова не исправят то, что вы сделали, и не пытайся оправдаться, это ни к чему не приведет. Скажу еще раз, лучше убирайся отсюда! — Артемида погибла, — выпалил я. Оправдываться действительно, похоже, не имело никакого смысла, хотя и очень хотелось. Даже не столько для того, чтобы искупить вину перед Гекатой, сколько для успокоения своей совести. Но надо было взять себя в руки и перейти к тому, зачем я собственно и пришел, а не изливать душу в бессмысленных попытках извиниться. — Что?! — ярость и презрение в глазах Гекаты сменились удивлением. — Ты меня слышала. Артемида погибла, — медленно повторил я. — Я... я даже не знаю, что... — богиня растерянно обвела взглядом комнату, новость явно шокировала ее. — Я... я сочувствую, — едва слышно сказала Геката. Теперь настала уже моя очередь удивляться. Наверное, впервые за все время в ее голосе прозвучала искренность. Никакого яростного и наглого тона, лишь серьезность. Никогда бы не подумал, что они с Артемидой были близки, но врагами их уж точно нельзя было назвать. — Мне не нужно сочувствие, Геката, — твердо сказал я. — За последние сутки я достаточно его наслушался. Я хочу знать, как ее можно воскресить. — Нуу... надо просто подождать. Через несколько десятилетий или, может быть, столетий Артемида вернется к жизни, — серьезно сказала Геката. — Нет, ты не поняла меня. Артемиду не отправили в Тартар, она была убита молниями Зевса. На лице Гекаты промелькнуло понимание, тут же сменившееся горечью и растерянностью. — Ох, тогда никак. Она была убита безвозвратно, — прошептала богиня магии. — Я в это не верю! — твердо сказал я. — Должен быть какой-то способ все вернуть, и я уверен, ты знаешь его! — Слушай, как там тебя... Паша. Скажу честно, и ты сам это знаешь - я ненавижу тебя. Не будь я закована в эти наручники, я бы убила тебя, едва ты зашел ко мне. Причем мучительно. Но Артемида... мне правда жаль ее, мы были с ней знакомы. Поверь, если бы была какая-то возможность вернуть ее, я бы не стала ничего скрывать назло вам и поделилась ради нее. Мне не жалко. Но я не знаю ни одного способа вернуть ее, и скорей всего это невозможно. Я прикрыл глаза и почувствовал, как к горлу снова подступают слезы. Промелькнула мысль попытаться надавить на нее, силой заставить говорить, рука сама собой легла на рукоять меча... но я заставил себя убрать руку и успокоиться. Я верил Гекате. Не знаю, почему, но верил. Хоть мы и не общались близко, а те несколько разговоров между нами были сплошной руганью и угрозами, но я впервые слышал в ее словах то, что заставило меня поверить ей. Искренность и сочувствие. Уверен, если бы она и правда знала, то не стала бы скрывать, а просто так причинять ей боль не было никакого смысла. — Может... может быть, кто-то другой знает, как вернуть ее? — тихо спросил я, пытаясь проглотить ком в горле. — Я провела в Царстве Мертвых не одно столетие, и если бы кто и знал об этом, так это я. Слушай... смириться с потерей очень трудно, но порой ничего другого не остается, — голос Гекаты слегка смягчился, в нем засквозило сострадание. — Цепляясь за бессмысленную надежду, ты только сам себе делаешь хуже. Артемида убита. Окончательно и бесповоротно. И чем раньше ты это поймешь и примешь, тем лучше. — Мне плевать. Если ты не знаешь, знает кто-то другой! — твердо сказал я, отказываясь верить словам Гекаты. — Я не успокоюсь, пока не испробую все варианты. — Какие варианты? В интернете о таком не пишут. И я уже сказала, что если бы кто и знал о таком, то это я. У кого ты собрался выяснять? У олимпийцев? У малых богов? Или, дай угадаю, у Аида? Поверь, никто из них ничего не знает, ты зря потратишь время. А впрочем, решай сам, это твое дело. — Вот именно. Это мое дело, — медленно кивнул я. Геката отвернулась от меня, и я понял, что ей нечего больше сказать. Похоже, все дальнейшие беседы с ней будут бессмысленны. Я хотел было встать, но тут внезапно задумался. Растерянно смотря на Гекату, которая уже не обращала на меня внимания, я вдруг понял, что не могу просто так уйти. Пусть она и придерживалась нейтралитета, но я, откровенно говоря, считал ее стервой. Но сейчас, увидев, что и богине магии не чуждо сострадание и желание помочь, я не просто проникся ей. Я увидел в ней самого себя. Геката страстно желала отомстить, как и я. Только я - богам, а она - нам самим. Ей так же, как и мне, было плевать на всех, кроме, возможно, пары людей. И как ни странно бы это не звучало, ей не чужды эмоции. Она ничем не отличается от Аполлона и Артемиды - тех, кто перешел на нашу сторону. Да, Гекате были присущи гордость и тщеславие, как и остальным богам, но она оставалась человечной и не лишенной чувств, пусть она и была нелюдимой. Жаль только, что она не нашей стороне. — Геката, скажи, почему ты это делаешь? — богиня непонимающе на меня посмотрела. — Я имею в виду... ты хорошая девушка, что бы между нами не происходило. Может, ты вспыльчивая, гордая, не любишь людей и обижена на весь мир, но за этой маской ты просто прячешься ото всех... — Какого черта ты несешь? — недовольно оборвала меня богиня. — Геката, тебе плевать на своих детей? Плевать на полубогов? — спросил я, не обращая внимания на вопрос. — Мне не плевать на моих детей, но я... — Тогда почему ты решила придерживаться нейтралитета? — перебил я ее. — Ты сама сказала, что наблюдала за происходящим. Ты знала, что полубоги выступили против Олимпа. Так почему ты просто бросила их на произвол судьбы и не захотела помочь им... помочь нам? — Ты сейчас просишь меня сражаться на вашей стороне что ли? — изумленно спросила Геката. — Да ты точно тронулся умом, парень, если думаешь, что я буду помогать тебе. — Не надо помогать мне! Я хочу, чтобы ты помогла своим детям! — отрезал я. — Я не знаю, что в твоей голове, что тобой двигало и движет, но я догадываюсь, почему именно ты не захотела нам помочь. Ты просто боялась. Боялась выступить против Зевса. — Ты ни черта не знаешь обо мне! — голос Гекаты снова наполнился гневом. — Я знаю, что ты сражалась с богами год назад, когда была война с Кроносом. Ты решилась перейти на сторону титанов... — Я вообще-то сама титанида, — уточнила Геката. — Да брось, можно подумать, именно это сподвигло тебя выступить против Олимпа, — отмахнулся я. — Ты далеко не глупа и прекрасно понимала, что менять Зевса на Кроноса попросту не имеет смысла. Одно другого не лучше. Но тебе был важен сам факт того, что ты сражаешься против Зевса. Не за Кроноса, а именно против Зевса. И сейчас все это повторяется, только полубоги уже сами выступили против Олимпа, а не в его защиту. Геката, слушай... ты же ненавидишь Зевса и остальных олимпийцев, так же как и мы. Так почему ты отказалась присоединиться к нам, тем более что на этот раз ты бы сражалась плечом к плечу со своими детьми, а не против них? — Я повторю, ты ни черта не знаешь обо мне, — прошептала Геката, ее голос слегка задрожал. — После окончания войны с Кроносом многие малые боги, кто осмелился поддержать Кроноса, были рассеяны. Зевс пригрозил, что если мы еще раз попытаемся выступить против него, нас всех ждет смерть. Не Тартар, а именно смерть. И он выполнит свою угрозу. Я сочувствую вам в вашей войне, но у меня нет ни малейшего желания снова воевать против Олимпа. — Значит, все дело в страхе? Ты боишься? — Да, я боюсь, — не скрываясь, кивнула Геката. — Лучше я проведу вечность в Царстве Мертвых, занимаясь своими делами, чем снова буду пытаться выступить против Зевса. Это ничем хорошим не закончится! — Ты ошибаешься, не надо недооценивать нас! — решительно ответил я. Геката скептически на меня посмотрела и снисходительно улыбнулась. — Очнись, мальчик. Кучка подростков сражается с могущественными богами, проживших столетия. Они одолели титанов, гигантов, кучу других тварей по типу Тифона. Неужели ты правда думаешь, что способны победить? Все это время Зевс играет с вами, хочет посмотреть, как долго вы продержитесь, но когда ему это надоест, он нанесет такой удар, который вас попросту сметет. У вас нет ни шанса на победу! Признаться честно, у меня мурашки побежали по коже от этих слов. Геката говорила уверенно и терпеливо, словно объясняла ребенку, в какую авантюру мы все влезли. Меня здесь все уже считали фанатиком, я был готов сражаться с Олимпом несмотря ни на что, но врать не буду, даже во мне слова Гекаты посеяли тень сомнения. А правда, что если Зевс все это время просто играл с нами? Война идет почти месяц и что же, царь всех богов не может до сих пор одолеть пару сотен подростков? Он победил Кроноса в свое время, Олимп тысячелетиями всегда выбирался из всех передряг. И что, мы просто в одночасье сможем одержать верх, когда этого не смогли сделать те, кто гораздо могущественнее нас? Так, нет. Не думать об этом! Мы уже далеко продвинулись. Пусть Лагерь Полукровок разрушен, и множество ребят погибло, но мы справимся, как это и было всегда! — Нет, Геката, — покачал я головой. — Мы отбили крупное нападение богов, мы убили Гермеса, Диониса, и прорву малых богов. Мы сможем победить. Я уверен! — Что ж... как знаешь, — усмехнулась Геката. — Но я не хочу влезать в это, а лучше продолжу наблюдать со стороны. — Ну и напрасно. Ты очень сильная богиня, Геката. Даже сильнее, чем некоторые олимпийцы. Возможно, именно твоя помощь была бы решающей в этой войне, — я поднялся на ноги, собираясь уйти, но в дверях остановился и добавил. — Ты можешь меня ненавидеть, Геката, можешь считать меня таким же, как Зевс. Но разве это имеет значение, если мы сражаемся за свободу, за возможность освободиться от власти тех, кто всегда плевал на нас? Полубоги никогда бы не пошли за мной, и я не претендую на звание лидера. Но каждый понимает, за что именно мы сражаемся и погибаем. И мне хочется верить, что однажды все-таки и ты поймешь это, забудешь старые обиды и наберешься храбрости выступить против тех, кто ни во что не ставил тебя! Геката растерянно на меня посмотрела, но ничего не сказала. Уж не знаю, повлияли ли мои слова на нее, но я действительно хотел, чтобы она прислушалась ко мне и перешла на нашу сторону. К черту все обиды, что от них толку? Лучше объединиться и направить все силы против настоящего врага, а выяснение отношений может и подождать. Ладно, будь, что будет. Я постучал в дверь, давая знак, что хочу выйти и разговор с Гекатой окончен. Дверь карцера тут же приоткрылась, я благодарно кивнул римлянину. — Подожди... слушай, может, ты отпустишь меня? — окликнула меня Геката. Я обернулся, девушка с мольбой посмотрела прямо мне в глаза. Мне показалось, или в них на мгновение промелькнула чернота?.. — Вам от меня никакой пользы, я все равно не знаю, как вернуть Артемиду, и есть ли вообще какие-то способы. Не будете же вы меня на самом деле держать здесь целую вечность? Хм, я невольно задумался, а не отпустить ли мне ее на самом деле? Держать Гекату взаперти целую вечность мы не сможем, да и если мы победим, надо будет все равно что-то делать. Но хоть все и решили отложить этот вопрос на потом, что-то мне подсказывает, никакого правильного решения не будет. Варианта два: или убить ее, или отпустить. Но убивать ее я точно не собираюсь, значит остается второй вариант. Так может, Геката права, и стоит правда отпустить ее? Какая разница, сейчас или потом. Я открыл рот, собираясь сказать полубогами, чтобы они отпустили ее. Или может просто разрубить наручники? Меч Аида наверняка справится с этой задачей... — Обещаю, что не трону вас и уйду отсюда, не причинив никому никакого вреда, — сладким голосом сказала Геката, смотря мне в глаза. Последняя фраза заставила меня замереть. В ней не было ничего такого, но ее странный тон заставил меня насторожиться. Я потряс головой, будто отгоняя от себя наваждение. Мысли немного прояснились. Блин... что же я творю? Да, Геката хорошая богиня, не лишенная чувств, но я чуть было не отпустил пленницу, неоднократно грозившуюся убить всех нас. Она ведь не может внезапно подобреть и просто уйти, забив на свою клятву? Я внимательно посмотрел ей в глаза. В них по-прежнему было сочувствие, но я разглядел еще что-то... какие-то хитрые огоньки. — Прости, Геката, но нет, — я покачал головой. — Была бы моя воля, я бы, может, и отпустил тебя, но во-первых, я не могу решать такое в одиночку, а во-вторых, полчаса назад ты поклялась на Стиксе, что убьешь всех нас. Если ты готова прямо сейчас поклясться на Стиксе, что не будешь этого делать, а будешь помогать нам, я готов тебя отпустить. Но только так! Геката гневно сжала губы, упрямо смотря на меня. Я понял, теперь разговор точно закончен. Похоже, все мои слова и убеждения ушли в пустоту. Она не уйдет просто так, не отомстив. А раз так, то пошла она к черту! — Ну, как хочешь, — пожал я плечами, выходя из карцера. — Счастливо оставаться. — Я убью тебя! Будь уверен! — зло крикнула мне вслед богиня магии. — Я заставлю тебя испытывать такую боль, что ты... Дальнейших слов я не слышал, римляне закрыли дверь. А я устало вздохнул и направился обратно в принципию, чтобы избавиться от меча Аида, а то я уже с трудом удерживал в себе ярость. Да уж, что был разговор с Гекатой, что не было. Зря только ходил к ней. Помочь нам она отказалась, как вернуть Артемиду не знает. Значит, вернулись к самому началу. Но что делать дальше? Без понятия, у меня не было больше никаких идей. Но похоже, Геката права, раз она не знает, что происходит с богами после смерти, то и остальные боги не знают. По крайней мере, олимпийцы точно. Хм, а может, все-таки поговорить с Аидом? Владыка Царства Мертвых, может быть, что-то и знает. Хотя, Геката сказала, что ему тоже ничего неизвестно. Но стоит ли ей верить? Я уже не знаю, я окончательно запутался. Оставив меч в своей комнате, я вышел из принципии, растерянно наблюдая за снующими туда-сюда полукровками и амазонками. Многие из них бегали с лопатами - было решено закопать туннели к чертям, чтобы нас никто не застал врасплох. Лейла и Фрэнк вчера успешно отбили атаку Октавиана и остальных, но сам авгур тут же улизнул, едва запахло жареным. Везучий ублюдок. Ладно, надеюсь, я все-таки когда-нибудь увижу, как его башка слетает с плеч. Неплохо было бы теперь подумать о наших дальнейших действиях. Мы разгромили армию богов, на нашей стороне титан, амазонки, и мы сильнее, чем когда-либо. Но сердце противилось этому. Я по-прежнему страстно желал вернуть Артемиду, правда идей больше никаких не было. Конечно, можно было бы отложить это до лучших времен и заняться сперва войной, но моя нетерпеливость мешала этому. Что теперь делать?.. Ответ очевиден, по крайней мере, для меня. Если боги снова нападут на нас, я, конечно, готов сражаться, да и если Перси, Рейна, Хилла и остальные лидеры примут решение штурмовать Олимп, в стороне у меня точно не получится остаться. Но пока до этого далеко и можно заняться личными проблемами, а их у меня хватает. Надо бы поговорить с Талией и Перси и извиниться перед ними, особенно перед парнем. Хоть я и не сомневался, что мы будем продолжать сражаться на одной стороне, мне очень не хотелось терять с ними дружбу, а я чувствую, после такого отношения будет непросто восстановить. Ладно, надо хотя бы попробовать. Но я займусь этим завтра - день уже клонится к вечеру, и хочется просто расслабиться и не думать ни о чем. К тому же я, будучи во власти горя и скорби, даже не принял душ после выматывающего сражения, и мне самому было некомфортно. Бани - вот что точно приведет меня в чувства, а завтра обязательно займусь всеми проблемами...