Несколькими часами ранее
Тецуро заподозрил неладное еще с самого начала презентации, когда один из организаторов (тот, что блестел лысиной на весь зал) вышел на сцену и начал свою пламенную речь. Цукишима в этот момент самозабвенно повторял свои слова, которые ему еще предстояло озвучить перед небольшой аудиторией, и полностью закрылся в себе, игнорируя всех и вся. А Куроо места себе не находил, искал везде и в каждом подвох, ведь вот прям чуяла его чудесная попка, что все пойдет по пизде. Как оказалось, не зря. Вероятно, у него в роду были какие-то колдуньи или ведьмаки, потому что, угадайте что? Верно, все идет по пизде, когда возбужденный успешным окончанием мероприятия небезызвестный мангака Тендо Сатори, чьим редактором и является сам Цукишима-сан, радостно предлагает пойти в бар. Конечно же, его не ебет, что завтра всем надо украшать своими лицами крупную фан-встречу, разговаривать с фанатами и раздавать автографы. При всем при этом желательно не пускать наипрекраснейшее амбре на километры вокруг себя, но это, по мнению Тендо, сущие пустяки. Самые благоразумные мангаки и редакторы, как ожидается, отказываются от столь (не)заманчивой авантюры, и Куроо уверен на все тысячу процентов, что его босс относится к касте "благоразумных людей". Ну ведь это же Цукишима Кей! Из них двоих именно Тецуро окажется тем самым долбоебом, который на всякую херовую идею ответит уверенным "Погнали ебать", после чего будет втянут в какую-то бесовщину, за которую определенно отхватит люлей либо от начальника, либо от ментов, либо от матушки с сестрой. Но главный редактор Карасуно соглашается. Он, мать вашу за ногу, соглашается, чем опровергает теорию о благоразумных людях. Куроо в шоке. Куроо растерян. Куроо поражен до глубины души. И вот он, все с таким же ахуевшим лицом, сейчас молча сидит за барной стойкой в полупустом заведении и смотрит на то, как его начальник заказывает сначала ссанный космополитен, а потом и злоебучий Б-52, аж три раза. За эффектно горящим коктейлем идет старый добрый виски, а финалочку Цукишима отшлифовывает яркой отверткой. Сие бешеное действо проходит под звонкий смех Тендо, который хлебает свое имбирное пиво и рассказывает тупые случаи из жизни, с которых Кей пьяно угарает (!!!). Куроо искренне не понимает, что он забыл на этом празднике жизни со своим постным ебалом, за весь вечер заказывает только один стакан простой воды и пытается понять, какого хера сейчас происходит. Цукишима ведет себя пародоксально безрассудно, совсем не походя на всем привычного хмурого босса, ведет себя так, будто его укусил радиоактивный паук-долбоеб. Другого объяснения Куроо придумать не может. Ситуация сюр. Тецуро тупо наблюдает за тем, как главред потихоньку спаивает сам себя. Куроо ведь не его сиделка, не его друг и уж тем более не его партнер. То, что Куроо сорвался, вывалив свои чувства на Цукишиму, ни капли их не сближает, они все еще подчиненный и его начальник, который в любой момент может уволить первого к чертям собачьим. — У тебя сегодня какое-то особо игривое настроение, Кей-чан, — замечает Тендо с чересчур широкой улыбкой на губах. Такое фамильярное обращение неприятно режет по ушам Куроо, но мужчина благоразумно сдерживается от ненужных сейчас кривляний, лишь бросает настороженный взгляд на мангаку через плечо Цукишимы. Сатори нихера не замечает. — Почему бы не отметить фееричное завершение долгой работы? — хоть блондин и выглядит достаточно трезвым, его голос беспощадно выдает хмельное состояние хозяина. Он говорит медленно, интонация то и дело скачет, даже короткие запинки присутствуют. Цукишиме давно пора было остановится, — Мы много трудились над этой... мангой. — Не могу не согласиться, дружище, однако что-то мне подсказывает, что причина твоего рейда на алкогольные напитки заключается совсем в другом. Тендо без всяких зазрений совести провоцирует своего друга на разговор по душам, и его ни капли не смущает присутствие временного ассистента, который впитывает в себя каждую детальку их интересного диалога. Цукишима же, сидя между мужчинами, абсолютно игнорирует факт существования Куроо справа от него (А почему, спрашивается, не сказал ехать в отель? Загадка от Жака Фреско). — Тебе делать нечего? — огрызается Цукишима, после чего смело опрокидывает в себя вторую отвертку. Он явно всеми силами пытается соскочить с щекотливой темы, но Сатори вцепляется в него мертвой хваткой стервятника. — Да просто интересно. Мы ж с тобой в основном только о работе говорили в последнее время. Вот и хотелось узнать, че у тебя там в жизни творится, — Тендо незаметно для пьяной головушки Цукишимы давит на нужные рычажки, вызывая у друга сожаление и что-то на подобии раскаяния. Куроо и сам бы повелся на такое, если бы был немного подшофе и относился бы к Тендо без излишнего подозрения. Однако камень остается камнем, даже если его тысячу раз отполировать водкой, и Цукишима на провокацию не ведется. — Да ладно тебе, тут же все свои! Или тебя твой помощничек смущает? — мангака кивает в сторону притихшего Куроо, чем вызывает у последнего дикое желание послать всех нахер и свалить в отель. Почему он не сделал этот раньше? Да черт его знает, тупанул немного. Однако сейчас совесть просто не позволяла бросить своего бухого босса наедине с подозрительным типом, у которого одна только прическа была сплошным красным флагом. Мало ли, что может случиться с Цукишимой под градусом, а крепкое плечо Тецуро рядом лишним точно не будет. — Помощничек? — переспрашивает блондин с неким удивлением и моментально оборачивается в сторону Куроо. Их взгляды пересекаются где-то на секунду перед тем, как Цукишима непонятно хмыкает, — Я не знал, что он еще здесь. "Да ты, блять, издеваешься надо мной" — злобно рычит Куроо про себя. Мало того, что его намерения никогда не воспринимали всерьез, так теперь еще даже за пустое место не считают. Прекрасно! Восхитительно! Умопомрачительно! Тецуро думал, что еще сильнее унизить человека просто нельзя, но нет, Цукишима успешно превосходит все ожидания. Вот почему его сентиментальная задница выбрала именно этого мудака бесчувственного? Человека, у которого полностью отсутствовали какие-либо признаки эмпатии и сопереживания, человека, который плевал на чужие чувства с высокой колокольни, заботясь только о личном благополучии, человека с твердым характером, высоким чувством собственного достоинства и с классными длинными ногами. Ох, в какой же ты беспросветной жопе, Тецуро. Негодование Куроо достигает пика ровно в тот момент, когда Цукишима подзывает бармена и заказывает себе чертового пива. Пива, бля, после виски и водки! Тут даже Тендо уж заволновался, начиная кидать все больше нервных взглядов на своего друга. Нет, серьезно, какого хуя? Куроо все понимает, в жизни есть черные и белые полосы, поэтому особо неудачные дни он тоже шлифует алкоголем, напиваясь до эйфорийного состояния, но даже у такого бунтаря, как Тецуро, есть тормоза, которые он всегда успевает во время вдавить в пол, какой бы пиздец не светился на горизонте. Кто ж знал, что у Цукишимы-сана крыша сносится мгновенно? Бармен делает свою работу и ставит перед редактором бокал пенящегося пива. Стоит Кею протянуть руку к заветному напитку, как стакан шустро уплывает в сторону. Блондин не догоняет прикола, потому пробует еще раз. И еще один. Но бокал все равно ловко уворачивается от его рук, словно ебанная бабочка на цветочном поле. Происходят какие-то фокусы, потому Цукишима хмурится в негодовании, поднимает тяжелый взгляд наверх и видит перед собой встревоженное ебало своего подчиненного. Так вот в чем проблема, оказывается. — По-моему, нам уже пора, — подает голос Куроо впервые за весь вечер в баре. В руке он держит злосчастный бокал с пивом. — По-моему, ты ахуел, — с небольшой паузой отвечает Цукишима-сан, — Отдай. — Вы пьяны, — упрек выходит слегка нервным, потому что Тецуро реально переживает за своего босса. — И без тебя знаю, — заплетающимся языком проговаривает мужчина, и Куроо понимает, что никогда раньше не видел Цукишиму настолько уязвимым. Что же алкоголь творит с людьми... — Я вызываю такси, — Тецуро старается сделать голос как можно строже, чтоб главный редактор осознал уровень серьезности ситуации. Но что может осознать пьяный человек, у которого отнимают пиво? Правильно, нихуя он не может. — Ты будешь вызывать такси тогда, когда я скажу, — такая длинная фраза поддается Цукишиме с трудом, однако он все-таки побеждает свой язык и злобно пялится на временного ассистента. Куроо успешно игнорирует агрессивное пыхтение со стороны начальника, ловко вытягивая телефон из кармана пиджака, чтобы сейчас же заказать машинку с трезвым водителем к этому злосчастному бару. Он все еще держит навесу бокал пива, но Цукишиму, кажется, такой расклад дел (явно не в его пользу) совсем не устраивает. Блондин бесится, это заметно по сведенным на переносице бровям и опасному взгляду янтарных глаз, что в данный момент со всей злостью прожигают в лице Тецуро огромную черную дыру. Выждав стратегическую паузу, Цукишима предпринимает попытку отобрать желанный бокал, однако он, в отличие от своего верного подчиненного, пьян как фортепиан, поэтому нихуя у него не выходит, очевидно. Кей всего добивался сам, в этом плане его упорности и целеустремленности еще позавидовать можно, поэтому мужчина не собирается сдаваться так просто. — Цукишима-сан, вы будете блевать дальше, чем видите, если сейчас сделаете еще хотя бы один глоток, — предупреждает своего босса Тецуро, который пока держит лидирующие позиции в игре "Попробуй отбери". Но кто знает, на что способен бухой Цукишима Кей? Возможно, он хотел ответить на колкость что-то типа "У меня дальнозоркость, поэтому не так уж и далеко", но на выходе получается лишь неясный комок полуслов и старческих кряхтений. Язык Цукишимы заплетается с концами, а все силы уходят на какую-никакую координацию действий. Его попытки отнять пивко напоминают детские капризы, когда родитель отказывается покупать ребенку ту или иную сладость. Вот тут прям то же самое, только Куроо в няньки не записывался. В любовники? Подавал заявку, но ее, видимо, не одобрили. И пока главвред активно борется со своими временным ассистентом за пол-литра пива, Тендо глядит на всю эту картину, кое-как сдерживая рвущийся наружу хохот. Не помогает, не отговаривает друга, не уходит из бара, а просто сидит и ржет, паскуда такая. Куроо кидает на мангаку недовольный взгляд, будто упрекает рыжего в бездействии, но Сатори абсолютно по болту, он продолжает потягивать свою имбирную бурду и хихикать в кромку бокала. Уржаться до пиздюлей можно, конечно. — Все, такси приехало, — Тецуро даже удивляется такой скорости, однако, как говорится, грех жаловаться, — Вставайте. И Цукишима не встает. Не двигается с места назло надоедливому Куроо. И последний сначала даже думает, что боссу совсем хуево, раз тот и шевельнуться не может, но умная вихрастая башка довольно быстро просекает суть этакого протеста против него. Вот так значит, ладно. Тецуро на пробу дергает мужчину за плечо и, как ожидалось, не получает никакой реакции, Кей все так же продолжает сидеть с каменным еблом, сверля глазами барную стойку. Тяжелый вздох Куроо слышит абсолютно каждый посетитель бара и невольно сочувствует его тяжелой судьбе. И как ему вытащить эту двухметровую тушу из бара без рукоприкладства и матов? Помощь приходит оттуда, откуда не ждали: Тендо мягко толкает своего неудавшегося собутыльника вперед, вынуждая того упереться ступнями в пол, а после твердо встать на ноги. Цукишима даже оскорбиться не успевает, так как Сатори пихает его повторно, но на сей раз увереннее и куда менее сдержано. Невысказанное вслух возмущение накапливается в воздухе, поэтому Куроо спешит подхватить босса под локоть и потащить к выходу, перед этим залпом осушив небезызвестный бокал с пивом. Ну а че добру-то пропадать, правильно? — Я не поеду, — еще какое-то время упирается Кей, пока Тецуро чуть ли не на себе его безвольное тело тащит. — Это понятно, — от греха подальше решает согласится Куроо, чтоб не начинать еще один бесполезный конфликт. Все мы знаем, как Цукишима-сан любит поспорить. Хоть изо рта начальника так и валятся протесты вперемешку с нецензурными выражениями, сам он совсем не вырывается из крепкой хватки Тецуро, лишь лениво постукивает ладонью по плечу подчиненного. Как и полагается, Куроо на эту возню не обращает ни малейшего внимания. Он скомкано прощается с улыбающимся от уха до уха мангакой, поудобнее перехватывает скатывающегося с плеча Цукишиму и хреначит к уже заждавшемуся таксисту. Боже, хоть бы денег не взял за дополнительное время ожидания... Загружая пьяного начальника на задние сидения машины, Тецуро думал о том, какой же пиздатой обещает быть эта ночь.Сейчас
— Короче, он нажрался на корпорате, мне его доставить до номера надо, — оправдывается перед парнем за ресепшеном Куроо и заодно пытается его успокоить, — Все под контролем, не парься. — Л-ладно, — неуверенно соглашается Гошики, так и не посмев свести со странной парочки настороженного взгляда. Не дай господи этот блондин наблюет прям в холле, Цутому потом придется самим все отмывать, так как смена уборщика начнется только завтра утром. А свой вечер Гошики хотел провести совсем иначе, без блевоты и пьяных гостей, — Доброй вам ночи. — И тебе не хворать. Куроо и Цукишима исчезают с поля зрения работника отеля, спешно упаковываясь в лифт. Сие действо выглядит до ужаса комично, но Тецуро сейчас вообще не до смеха, его главной задачей является донести начальника до номера в целости и сохранности. И пока цифры на маленьком табло сменяют друг друга, а лифт неспеша поднимается на нужный этаж, осознание ужасного обрушивается на Куроо сплошным потоком ледяной воды: где ему найти карточку от номера Цукишимы-сана? Как ему, блять, дверь открыть? Не, ну он конечно знает парочку волшебных слов из "Гарри Поттера" типа алохоморы, но вряд ли такая штука сработает в реальной жизни. Вариантов остается всего два: 1). Шариться по карманам Цукишимы-сана, лапая его во всех доступных и недоступных местах 2). Уложить бедолагу на кровать в своем номере. Конечно же, были еще такие побочные варианты, как выбить к хуям дверь нужного номера или смотаться к ресепшену за дополнительной ключ-картой, но что тот, что другой сильно били по кошельку Куроо. Уж извините, но не у каждого простого редактора манги в кармане валяется парочка лишних хрустящих бумажек, потому действовать пришлось по ситуации. А именно — отвести Цукишиму в собственный номер, чтобы уже там провести обыск с пристрастием. Ну а что? Не шариться же по чужим карманам посреди коридора, люди не то подумать могут. — Цукишима-сан, где ваша ключ-карта? — пробует Куроо, как только им с горем пополам удается завалиться в прихожую его номера. Ответ приходит не сразу. Видимо, в голове Кея долго обрабатывался сам вопрос. — А тебе она нахуя? — с неким вызовом уточняет блондин, все еще не имея возможности самостоятельно держаться на ногах. — Чтоб вы в свой номер попали, — Куроо отчаянно сильно хочется съязвить, но он каким-то чудом сдерживает себя. Плечо начинает жестко неметь от взвалившегося на него груза, поэтому начальника требуется срочно сплавить на какую-нибудь горизонтальную поверхность, коей и является кровать. Цукишима грузно плюхается на чистейшие белые одеяла и в ту же секунду закрывает глаза, моментально отсоединяется от системы. Куроо даже послышался звук выключения работы виндовс. — Не спим! — на повышенных тонах заявляет Куроо, легонько пихая очкарика в колено, но должного эффекта подобный трюк не производит. Цукишима не реагирует на внешние раздражители. "Ладно, — думает Тецуро, собираясь с духом — Просто найду ключ-карту и потащу его на себе, делов-то". В голове все звучит предельно просто, а вот на деле... А на деле у Куроо рука не поднимается рыскать по чужим карманам. Вдруг у него там что-то личное спрятано? Какая-нибудь фотография бывшей в нагрудном кармашке рубашки или пароль от кредитной карты, записанный на клочке салфетки. Ну, а почему нет? Да и не так матушка его воспитывала, чтоб без зазрений совести копаться в вещах другого человека, знаете ли. Но нарушить личные границы босса приходится, поэтому, лишний раз не задумываясь, Куроо приступает к обыску наполовину отключенного тела, что неподвижно лежит кровати. Все это напоминает не самый лучший сюжет домашней вечеринки, когда неопытная девчонка напивается до вертолетов и вырубается в пустой комнате, а ебнутый на всю голову пацан решает воспользоваться "удачным" моментом. Тецуро, конечно же, не такой, он аккуратно прощупывает карманы чужого пиджака, проверяя на наличие чего-нибудь твердого, плоского и прямоугольного. Про внутренние отделения тоже не забывает, но в итоге так ничего и не находит, поэтому преступает к кармашкам классических брюк, которые, по его сугубо личному мнению, являются самым смущающим местом. Ну реально, несколько сантиметров влево-вправо — вот уже не ключ-карту ищешь, а чужой член щупаешь (про задние карманы речи даже не идет). Короче, карточки нет. Как нет кошелька, телефона и прочей чухни, которую обычно носят с собой все нормальные люди. Куроо понимает, что забыл в баре ебанный кейс Цукишимы-сана, в котором вся эта чухня и хранилась. Понимает, что Цукишима сегодня в свой номер точно не попадет. Понимает, что это пиздец. Первым делом Тецуро думает позвонить Тендо Сатори, ведь тот вроде как не собирался уходить сразу после них, но номера мангаки в его телефонной книжке не оказывается. Да откуда бы ему взяться? На секунду промелькивает мысль по-быстрому сгонять обратно в бар и забрать этот кейс самолично, если его, конечно, еще не спиздили. Однако и этот вариант довольно быстро отметается по той простой причине, что мотаться туда-сюда по сто раз не было никакого желания. Да и вообще, Цукишима сам проебался, не надо было столько пить. Головой-то он это понимает, но от скребущего чувства вины где-то под ребрами избавиться не может. — Вот же блять, — тихо тянет мужчина, присаживаясь на свободный краешек кровати около ног Цукишимы. Надо хотя бы стянуть с него эти туфли. Куроо принимается за крепко завязанный узел шнурков, стараясь при этом не потревожить сон Кея. — Согласен, — чересчур внезапно отвечает он, так и не открыв глаз. Куроо даже дергается от неожиданности, но от шнурков не отрывается. Продолжает распутывать узлы, чтобы освободить ноги Цукишимы от этих кожаных блестящих ботинок, ибо сам он вряд ли сможет это сделать. — Я не хотел так много пить, — Цукишиму плохо слышно из-за руки, закрывающей большую часть его лица, — Честно. — Оно само как-то так получилось? — со смешком уточняет Тецуро, после того, как первый ботинок босса шлепается на пол, — Понимаю, со мной тоже такое было. Повисает неловкая пауза, но она длится всего несколько жалких секунд. Кей тяжело вздыхает, а потом вдруг признается: — Нет. Я осознано выпил больше, чем следовало. Куроо поднимает брови в удивлении. Не такого ответа он ожидал от взрослого, состоятельного мужчины, а потому сейчас понятия не имеет, что сказать, как отреагировать. Поддержать? Упрекнуть? Просто промолчать? — Ну, на то были свои причины, верно? — неловко хихикнув, спрашивает Тецуро, хотя это даже на вопрос-то нормальный не похоже. — Были, — односложно отвечает Кей, словно ставит точку в их разговоре. Ну, так думает сам Куроо, потому он совсем не ожидает откровенного продолжения, — Ты и есть причина. Он так и замирает со вторым ботинком в руках, ошалело глядя в пустоту перед собой. Что? — Что? — Хуй через плечо, — невнятно бормочет Цукишима. "Он все еще пьяный, Тецуро, не ведись на это" — бешено метается у Куроо в голове, но, блять, он ведется на это. — Вы хотите сказать, что из-за меня набухались в дрова? Я виноват? — выходит немного агрессивней, чем задумывалось с самого начала, но слова обратно в глотку не засунешь. За длинными пальцами не видно, но Куроо уверен, что главред закатывает глаза. Типичный Цукишима, что с него взять. — Я не это имел в виду. — Тогда объяснитесь, пожалуйста, — просит Тецуро, глядя на то, как Кей беспокойно ворочается на его кровати и сминает белые простыни. В горле все пересохло к чертовой матери, Куроо начинает нервничать. Он теребит в руках гребаный отполированный ботинок начальника в попытке отвлечься от дурных мыслей. Естественно, у Тецуро с самого начала было предположение, почему вдруг такой ответственный человек, как Цукишима, решил нахуяриться посреди командировки, однако обнадеживать себя почем зря не хотелось. Не дай бог накаркает. Куроо места себе не находит, Цукишима продолжает упорно молчать. Первому страхово услышать ответ, второй борется с пьяным желанием поговорить с подчиненным по душам, ведь наутро будет ой как стыдно. Ситуация превращается в какой-то цирк с конями, дебильное молчание становится просто не выносимым, потому Тецуро просто не выдерживает и берет инициативу разговора в свои сильные, мужские руки. Хоть у кого-то в этой комнате должны быть яйца. — Это из-за того, что я вам сказал сегодня с утра? — осторожно предполагает он, глядя куда угодно, но не на самого блондина, чьи янтарные глаза безотрывно следять за каждым движением редактора. Молчание в ответ оказывается красноречивее любого "Да". Куроо сглатывает резко ставшую горькой слюну. — Не знал, что мои чувства станут такой проблемой для вас, — немного виновато произносит Тецуро, хоть и понимает, что влюбленностью управлять никто не способен, а потому его вины в произошедшем нет совершенно. — Это действительно проблема. Куроо аж голову вскидывает от внезапного замечания Цукишимы. Злость булькает где-то в животе, брови хмурятся, а пальцы сами сжимаются в кулаки до белых полумесяцев на ладонях. Этот мудак еще упрекать его будет? Он совсем страх потерял? В номере Куроо темно из-за занавешенных штор и забытого на тумбочке светильника, но даже так на лице Тецуро можно легко разглядеть ярое недовольство (если только вы не пьяный в дерьмо Цукишима-сан). Если Цукишима хочет конфликта, то он получит конфликт, ибо дальше терпеть подобное обесценивание собственных чувств и действий Тецуро не может. Да, он уже сорвался один раз, но что мешает ему сделать это снова? На бис, так сказать. — Знаете что... Он не успевает договорить. Прерывается на полуслове. — Если бы я был... был женщиной, то и проблем бы не было. Одна единственная фраза, произнесенная с придыханием и запинками не самого трезвого Цукишимы, выбивает из легких Куроо весь воздух. Он заходится в неловком кашле, прикрывает рот кулаком и ошарашенно глядит на своего босса. Такой хуйни он точно не ждал услышать, честно. Мужчина старается продышаться, пока смысл фразы медленно настигает его сознание и расползается неприятным, липким чувством по всему телу. Вопрос слетает с его губ прежде, чем Куроо успевает как следует подумать. — Вы гомофоб? Цукишима опять не спешит с ответом. Вместо этого он, наконец, отнимает руку от своего лица, подтягивается на руках к спинке кровати и усаживается удобнее. Очки забавно съезжают с переносицы, но ни самому Кею, ни Тецуро нет до них никакого дела. Оба понимают, что разговор резко переходит в слишком серьезное русло, сейчас не до шуток и не до тупых подкатов. Сейчас Цукишима, подгоняемый алкоголем, впервые (!!!) полностью открывается Куроо. — Можно сказать и так. Да. Наверное, — сбивчиво бормочет Кей на грани шепота. — Вы серьезно? — громче положенного удивляется брюнет. Ботинок вываливается из его рук и с характерным хлопком падает на пол, — Это шутка какая-то, чтоб меня отшить помягче? Потому что я не поверю, что гомофоб сможет спокойно работать, находясь все свое время в кабинете с Ойкавой. Он же прям манерный! Прям типичный пидор! Эмоции хлещут через край, но Куроо не может себя успокоить, как бы не старался. Голос против его воли скачет, повышая тона, руки сами дергаются из стороны в сторону, корпус наклоняется вперед, ближе к Цукишиме. Куроо взбудоражен и возмущен. — Да плевать мне на Ой... на него, — мужчина не выговаривает имя одного из своих лучших своих редакторов по той постой причине, что язык кое-как ворочается во рту, — Пусть спит с кем хочет, меня ж он не трогает. В отличие от тебя. Ну да, типичная херота. "Я не против геев, пока они не лезут ко мне" — вот так обычно все гетерасты и говорят, когда у них спрашивают, как они относятся к ЛГБТ. Вот же блять. Просто сказка какая-то! Куроо еще никогда так сильно в жизни не везло. Угораздило же втрескаться в натурала. Ему хочется выйти из своего же номера, вызвать такси и вернуться в тот ссанный бар, чтоб там накидаться до такого же состояния, в котором сейчас пребывает его босс. Давненько на душе не было так херово. — Я понял. Если для вас это настолько мерзко, то я... Куроо снова беспринципно перебивают. — Но сама проблема не в этом. — Тогда в чем, блять? — Тецуро начинает искренне беситься от происходящего. Ему и слова не дают вставить, упрекают в его настойчивости и "нетрадиционной" ориентации, уничтожают его душевное равновесие и жалуются хуй пойми на что. Цукишима снимает мешающие очки, откладывает их на прикроватную тумбочку, а затем остервенело трет глаза пальцами, словно пытается проснуться. Ему сложно, это видно. Ему сложно говорить на такую скользкую тему, сложно смотреть на Куроо, сложно удержать в голове разлетающиеся мысли. Мужчине никогда не давались разговоры по душам, а тут он еще и пьяный. — Проблема во мне, — размыто поясняет Цукишима, — Я... мне... блять. Хоть терпение Куроо стремительно приближается к отметке ноль, он все равно старается не давить на Кея. Пусть скажет, что хочет, а потом уже... А что потом? Хуй знает. Блондинистая голова с глухим стуком откидывается на деревянную спинку кровати. Цукишима собирается с силами. — Мне не противно твое внимание. О. Вот оно как, оказывается. И что Куроо делать с этой информацией? — Это... иррационально. Неправильно. Так не должно быть, — продолжает Цукишима, глядя куда-то сквозь Куроо, — Я мужчина, ты мужчина. Я не должен испытывать подобного к тебе. — Давай, расскажи мне сказку о том, что ты должен встретить свою единственную-ненаглядную, нарожать детишек и прожить долгую традиционную жизнь, — срывается Тецуро, злобно шикнув. — Именно так, — шепчет Цукишима, будто выносит себе приговор. Куроо не понимает, что должен испытывать сейчас. Радость? Раздражение? Надежду на светлое будущее? Ничего подобного, Куроо просто загнан в угол, словно дикое животное. Его выводят из себя слова Цукишимы, гомофобного и трусливого Цукишимы. Цукишимы, который нравится ему до зубного скрежета, который не может разобраться в себе и своих чувствах, будучи зрелым мужчиной. Куроо хочется так много высказать этому человеку, упрекнуть его во всех земных грехах и послать его, наконец, нахуй, но одного взгляда на искаженное раскаянием без приевшихся очков лицо становится достаточно, чтобы понять: не стоит. Тецуро не может представить себя на его месте, он никогда не поймет, какого это — бороться против своей настоящей натуры, против своей природы. Поэтому Куроо молчит. Цукишима засыпает в этом тянущем молчании, а Куроо продолжает сидеть на краешке кровати, размышляя о том, что же будет с ними дальше.