Молчание Харухи Судзумии

Иногда в жизни случаются действительно странные вещи. Бывают люди, в которых по три раза била молния, кто-то случайно выигрывает в лотерею миллионы долларов, первый раз в жизни купив билет, а кто-то, оказавшись в классе со своим старостой, обнаруживает, что двери комнаты просто исчезли, а в руке старосты поблескивает острый армейский нож. Всех этих людей, как правило, объединяет то, что они почти всегда оказываются полностью растеряны и еще долго могут пребывать в полном бездействии. Я стоял у входной двери и дрожащими белыми руками натягивал свою обувь. Мысли мои, вопреки моменту, крутились вокруг того, что мне очень повезло успеть одеться. Проснувшись утром, я начал было строить планы на день, на бригаду и на Харухи, но все эти решительные умственные ходы рассыпались в единое мгновение. Прежде отмечу, как началось это утро. Я встал на своей кровати и чуть было не закашлялся от пыли. Комната моя была совсем затемнена, занавески плотно задернуты. Спросонья я, конечно, отметил странности в интерьере — особенно меня заинтересовали старые коробки, стоящие по углам. Внутри оказался разносортный хлам, какие-то газеты, древняя пыльная одежда, посуда. Все это и правда принадлежало моей семье, но еще вчера хранилось в чулане и подвале. Теперь же это стояло в моей комнате. Осмотревшись, я обнаружил свой костюм и школьные принадлежности, что не могло не радовать, но вот всего остального моего многолетнего скарба, скапливаемого в комнате, обнаружить не вышло. Одежды в шкафу не нашлось, в ящиках стола не было никаких тетрадей и книг. Остался только будильник, неизменный спутник в мире снов, и кровать, которая оказалась не застелена бельем. Заподозрив неладное, я было бросился вниз, чтобы расспросить обо всем маму, но у двери вдруг замер в нерешительности. Страшная догадка понемногу обретала черты в моих мыслях, и я оставил ручку двери, чтобы снова оглядеть свою комнату. Очевидно, что в ней уже много лет никто не жил. Странно, да? Но это были цветочки. Я решил одеться и взять свой портфель, прекрасно сознавая, что ждет меня внизу. Наскоро почистив зубы и сполоснув лицо, я посмотрел в зеркало. Лицо мое, казалось, осунулось, взгляд стал мутным, и мне пришлось потрудиться, чтобы вновь его сфокусировать. Покончив с этим, я понял, что просто медлю. Неровно выдохнув, я покинул уборную и принялся медленно спускаться к кухне, где мама готовила. Оказавшись на месте, я дал ей увидеть себя. Сил задавать вопросы у меня не нашлось, они оказались ни к чему. Все было ясно сразу. Скажите, ваша родная мама когда-нибудь смотрела на вас как на чужого человека? Я обулся, оделся и под тревожным надзором матери вышел на порог, где обернулся к ней с растерянным и скорбным видом. Лицо ее, полное тревоги и враждебности, не хранило в своих чертах ни капли узнавания. — Я не знаю, кто вы, и мне нечем вам помочь. — строго сказала она, взявшись за ручку и тем заставив меня отступить на шаг. — Вы ошиблись домом, и если вы снова появитесь здесь, я буду вынуждена вызвать полицию. И дверь закрылась перед моим лицом. Щелкнул замок. А я все думал о какой-то чепухе, о чем-то настолько ничтожном, настолько… Я рухнул на колени, опустив руки на крыльцо, некогда бывшее моим. Было во взгляде мамы что-то такое, что как будто полностью исключало даже возможность существования у нее сына. В доме не было моих вещей, кроме тех, что я взял с собой. Теперь я явственно ощущал, как мир, словно исполненный высочайшего ко мне презрения, с упорством школьной красавицы, выдавливал каждый прыщ моего существования на своем обновленном лице, и мне не оставалось ничего, кроме того, чтобы уткнуться лбом в ледяной бетон и тихонько заплакать. У всякого человека есть свой предел. Есть черта, за которой ты осознаешь, что идти дальше не в состоянии, а возвращаться просто некуда. У меня больше не было дома, и семья моя теперь обо мне ничего не помнит. Оторвав лоб от крыльца, я с покрасневшим лицом уставился на небо, и внутри меня вскипел накопившийся за все эти дни гнев. — Чего тебе от меня надо? — прошипел я, испепеляя взглядом безмятежную розоватость рассветного небосвода. Я злился. Злился, потому что все внутри меня бурлило от безразмерной несправедливости. Я ничем этого не заслуживал. Мне вспомнился вчерашний взгляд Харухи и ее румяные щеки — так почему она продолжает меня уничтожать? Почему я ей настолько не нужен? Не сразу я понял, что за мной кто-то наблюдает, но угадать эту непередаваемую манеру подкрадываться было несложно. Я закрыл лицо руками. — Зачем ты пришла? — произнесли мои губы. — За тобой. — ответила Юки Нагато, совершенно неподвижная и непроницаемая. Я обернулся к ней с нахмуренными бровями и увидел, с каким любопытством она наблюдает за моей агонией. — Что ты пялишься на меня? — мой голос был тяжелым, язык — грубым. — Что, это тоже часть плана великого инопланетного разума? Инфотело хочет посмотреть на мою смерть — что ж, пусть смотрит, покажи ему! Пусть видит, что бывает, если связаться с Судзумией, и пусть улетает в чертову другую Вселенную, и пусть молится там всем своим недобогам, в которых не верит, чтобы Харухи Судзумия никогда не прознала о его существовании! И ты, Нагато, тоже улетай вместе с ним, потому что однажды, наблюдая за ней, за всем тем, что она творит, ты не заметишь, как она сотрет тебя из времени просто потому что ты ей окажешься больше не нужна! Я тяжело дышал, глядя на Нагато, но она оставалась все так же мрачна и невозмутима. Ее глаза ничего не отражали. Она молчала. — Ну скажи уже что-нибудь! — крикнул я. — Давай же! — Ты мне нужен. — равнодушным голосом сообщила Нагато, и я пошатнулся. Больше сказать было нечего. — Теперь иди за мной. — И, не ожидая, она двинулась по дороге. Я застыл на месте, кинув еще один взгляд на свой дом. Делать мне было больше нечего, и я направился за Нагато, сверля взглядом ее затылок. — Мы идем в школу? — Нет. Тишина, только шаги шуршат по тротуару. Поведение Нагато говорит о том, что моя успеваемость больше не имеет значения. Если в моей семье я никогда не рождался, то и в Северную Старшую я тоже никогда не поступал. Мое веко дрогнуло, скула дернулась. Почему-то мне захотелось истерически засмеяться, но это желание я подавил, а, может, мне не дала моя общая душевная усталость. — Они все меня забыли? — спросил я упавшим голосом. — Не все. — ответила Нагато, не сбавляя шаг ни на миллиметр. Я же хмурился все больше, постигая каждой клеточкой своего исчезающего сознания обновленные параметры мироздания. Разумеется, из всех существующих организмов в пределах звездного пространства обо мне теперь помнили инопланетяне, слившиеся с самой сущностью бытия, всемогущая и неподвластная никаким законам Юки Нагато и… Конечно же, обыкновенная школьница с необыкновенными способностями Харухи Судзумия, чье место в мире до сих пор остается загадкой даже для описанных выше сверхразумов. Харухи меня помнит. Я был бы тронут и растроган, если бы мне не грозило безвременное стирание с ткани Вселенной. — Это ведь Харухи меня убивает? — спросил я безразличным голосом. — Не «убивает», только постепенно удаляет все причинно-следственные цепочки, связанные с твоим существованием. — пояснила Нагато. — Мы проследили следы изменений вплоть до периодов образования атмосферы вокруг планеты Земля 4,6 миллиарда лет назад. — Как тщательно. — пробормотал я с четко прослеживающимся рвением впасть в истерику. Неплохо для бога, который понятия не имеет, что он что-то умеет. — Во многом этот процесс автоматический. — продолжила Нагато, неуклонно приближаясь к своему дому. — Для Судзумии Харухи было достаточно дать команду и обозначить направление. Мой взгляд вперился в затылок Нагато, и я почувствовал зарождающуюся злость. Попав в стрессовую ситуацию и стремясь ее облегчить, люди почти всегда прибегают к поиску виноватых. Очевидно, что особенного выбора у меня не было, а к самообвинениям переходить я не торопился. Спустя некоторое время мы оказались в пустующей квартире Нагато, и я молча последовал за ней к одиноко стоящему посреди комнаты столу. Мы сели друг напротив друга, и наши взгляды встретились, словно два ледяных торнадо в арктическом буране. — Ты ведь понимаешь, что это твоя вина? — сказал я сухо. В этот момент в комнате что-то изменилось. Стены вздрогнули так, словно стенки сердца сократились в новом ударе, и я увидел, как быстро задвигались губы Нагато. Пол подо мной задвигался, я услышал треск в бетоне и половицах. По стене побежали сети трещин, потолок в одно мгновение будто бы смяло. И в ту же секунду поверхности этой комнаты обратились в пыль, которая тут же исчезла, и мы с Нагато оказались парящими посреди абсолютной пустоты. Несмотря на отсутствие света, я ясно видел Юки, понимая, что свет исходит от нее. Ледяной взгляд ее глаз казался грозным после того, что она сделала, и маленькая фигурка теперь выглядела массивнее звездной системы. Я забыл, что хотел сказать дальше, и Нагато взяла слово: — Существование континуума в том виде, каким ты его помнишь, теперь является невозможным. — Где мы, Юки? — мой дрожащий голос распространялся на многие километры полного ничего и его эхо было громче Большого Взрыва. Свет, исходящий от Нагато, мог ослепить, но я все еще видел ее грозное лицо, абсолютно безразличное, и в это мгновение я увидел… Да что же я увидел? Задолго до всего этого я потратил многие часы, пытаясь понять, что же она все такое. Юки Нагато, читающая сотни книг, созерцающая звезды и знающая точное их количество во Вселенной, казалась очень одинокой, очень тихой, и этот ее вид всегда внушал мне желание быть рядом с ней хотя бы для того, чтобы она не чувствовала себя просто машиной. Ее человеческий вид внушал желание защищать ее, даже если всегда складывалось так, что она защищает всех и ничего не просит взамен. Я верил, что Нагато не все равно, что несмотря на все знания и способности она все-таки человек, пускай и искусственный, созданный внепространственными мастерами. Такой она мне казалась, и я никогда не переставал искать в ее механическом равнодушии живые человеческие чувства. Те чувства, что подняли ее руку в холодную декабрьскую руку и сломали само бытие, сделав ее обыкновенной девушкой. «Девушкой, от которой ты отказался.» И это правда. Я выбрал Харухи, и теперь существует ли вообще Харухи? Она всегда создавала пространства, которые представляли из себя хоть что-то похожее на реальность, но место, в котором я оказался, представляло собой просто пустоту. Что за Нагато сейчас парила надо мной, холодно взирая на меня? Была ли она той девушкой, которая исчезла, когда я нажал проклятую кнопку на компьютере? Я смотрел на Нагато и не видел ничего человеческого. — Мы в резервном пространстве. — сообщила она без капли тепла. — Отсюда можно наблюдать за событиями, происходящими в мире. Конкретно это пространство временно освобождено для реализации связанного с тобой проекта. — Какого еще проекта? — я чувствовал яростное желание улететь прочь, но не мог пошевелиться. — Смотри. В этот момент за спиной Нагато прямо посреди беззвездного космоса появилось огромное изображение, и я узнал на нем новую комнату бригады. Там была Харухи, что-то яростно объясняющая, Коидзуми, кивающий в такт, Микуру, как всегда растерянная, и… Мои глаза расширились. Нагато и я тоже были там. Она читала, а я сидел перед экраном, просматривая камеры. Мое сердце бешено застучало. — Это что, запись? — едва не хрипя, спросил я. Нагато даже не моргала, холод ее глаз обжигал, давил, угнетал и пугал. — Нет. — сообщила она, и эхо ее голоса показалось далеким. — Так сейчас выглядит реальность. — Как это возможно? — Все собранные мной данные были использованы, чтобы создать полную копию тебя. — сказала Нагато, и я сглотнул. — Моя копия представляет собой резервный интерфейс с измененной внешностью. Я заменю ее, когда вернусь. Нет. Нет. Нет. — А я, Нагато? — я чуть не плакал. — Что будет со мной? Что вы со мной сделаете? — Необходимость твоего существования находится под вопросом. — ответила Нагато. — Твоя копия стабильна, несмотря на все наши опасения. Вселенная не стирает ее, поскольку в данный момент ты находишься здесь. Судзумия Харухи должна дать новую команду, чтобы повторить процесс, но, благодаря твоим действиям по сближению с ней, она больше так не поступит. Кризис считается разрешенным. — Ты не ответила на мой вопрос. — мой голос стал тверже. — ЧТО ВЫ СО МНОЙ СДЕЛАЕТЕ?! Нагато оказалась прямо передо мной, и я чуть не потерял сознание. Она внимательно смотрела на меня около минуты, после чего сказала: — Здесь Объединение временно лишено возможности тебя слышать. Сейчас все его внимание приковано к Судзумии Харухи, поэтому я могу спросить тебя. — ее ледяной голос ничего не выражал, но вопреки всему я слышал в нем нечто немашинное. — Ты считаешь себя нужным этому миру? Я непонимающе уставился на нее, и в этот момент мое тело вдруг ослабло. Я поднял руку и увидел темноту сквозь нее. — Твое участие в жизни Судзумии Харухи во многом определяется нарушениями ретропричинности, в ходе которых ты сам привел ее к желанию сделать тебя своим избранником. Люди будущего допустили ошибку, пытаясь разрешить проблему по-своему, и их итогом стало появление тебя. Судзумия Харухи не понимает, как к тебе относиться, поскольку твое существование само по себе противоестественно для нее. — Нагато все говорила и говорила, а я сопротивлялся нарастающему ужасу. — Ты для нее случайность, нарушенное тождество, лишний коэффициент, который нельзя устранить. Судзумия Харухи привязана к тебе в том же самом смысле, в каком твое участие в событиях прошлого привязано ко времени. Мы не могли избавиться от тебя, поскольку новая корректировка в прошлом могла повлечь за собой серьезные нарушения будущего, парадоксы и коллапс. Когда мне впервые пришлось с тобой контактировать, я разделяла позицию своего бэкапа, известного тебе как Асакура Рёко. — Нагато, казалось, смотрела мне в самую душу. — Я рассматривала тебя как угрозу. Необходимость дальнейшей эволюции не выглядела допустимой в сравнении с возможностью полностью прекратить существовать по твоей вине. Ты никогда не спрашивал меня об этом, и я не считала необходимым ставить в известность Объединение. Инцидент с Асакурой Рёко продемонстрировал мне высокую опасность любого дальнейшего взаимодействия с тобой. Я была осторожна с тобой и хранила твою жизнь от любого на нее посягательства. В моем упрощенном модуле эмоциональных реакций не предусмотрено ничего, что можно расценить как вредоносную инициативную чувствительность, но, вопреки этому, я обнаружила, что ты сам, твое присутствие и твоя роль в опыте с Судзумией Харухи кажетесь мне смешными. Но я не способна смеяться. Она умолкла, а я с отвисшей челюстью переваривал все, что она сказала. Тем временем мое тело стало полностью просвечивать. Это не могло быть правдой. Это не была Нагато, Нагато такого никогда бы не сказала. Я ведь знаю… Знаю? Перед глазами предстало равнодушное лицо инопланетянки, предельно непредсказуемой в своих намерениях относительно Земли, людей, Харухи и меня. Разве можно настолько ошибаться? Я думал, что разбираюсь в людях. Нет, что-то было не так. Я видел, ясно видел несостыковку. «Ready?» Конечно же! — Если тебе так на меня наплевать, — пробормотал я смертельно усталым голосом, — то зачем ты сохранила мне память, когда изменила мир? Нагато не шевельнулась. — Доподлинно неизвестно многое, что привело к тем событиям. Характер нарушений во мне до сих пор является предметом анализа и обсуждений. С моей точки зрения, опираясь на нынешнюю позицию, я нахожу логичным сохранение твоего сознания в неприкосновенности, поскольку любое взаимодействие с ним предполагает высокий риск непредсказуемых изменений, корректировать которые будет невозможно. — Чушь. — я сухо засмеялся. — Будь оно так, не было бы никакой программы экстренного выхода. Ты лжешь мне, и себе, судя по всему, тоже лжешь. Я не знаю, что с тобой сделали, но если ты могла помнить 15 тысяч версий наших летних каникул, то и себя ты помнишь так же ясно. Нагато, ты веришь в то, что говоришь? — Эта программа была моим единственным способом противостоять неконтролируемому сбою. — ответила она. — Поскольку ты являешься единственным, чье сознание запрещено затрагивать, я сконструировала программу, опираясь на то, чтобы ее смог обнаружить и запустить именно ты. — Неправда… — Твоя значимость в событиях, связанных с Судзумией Харухи, тобой излишне преувеличена. — в голосе Нагато прозвучала усталость. — Со стороны остальных вовлеченных участников наблюдения было ошибочно внушать тебе подобные мысли. Объединение готово взять на себя ответственность за исключение тебя из временного потока. Подготовленная копия не мятежна, она тщательно отрегулирована, вероятность сбоев стремится к нулю. Случившийся инцидент стал лучшей возможностью для проведения замены, поскольку теперь Судзумия Харухи не обнаружит разницы. Она будет и дальше находиться в контролируемой обстановке без риска быть дестабилизированной твоими действиями. Я оскалился из последних сил и поднял к ней свое полупрозрачное лицо. Фигура Нагато становилась ярче, различить ее черты теперь было сложнее. — Ты мне нравилась. — сказал я, ощущая, как начинаю тонуть в окружающей темноте. — Я действительно был готов биться за тебя с этими космическими всемогущими тварями. Я думал, что нужен тебе, а не им. Я думал… — очень хотелось спать. — Когда Асакура ударила меня ножом, и я готовился умереть, в моей голове была только одна мысль. Нагато, ты умеешь читать мысли? Можешь прочесть ее для меня? Сияющая божественная фигура инопланетянки шевельнулась. Она отвела взгляд. — Это неправда. — Неправда? — я вновь засмеялся через силу. — Вот уж не думал, что сверхсуществам свойственно нерациональное упрямство. Ты разве не анализировала тот инцидент? Не читала моих мыслей о тебе? Ты хочешь сказать, что не знала или что не хочешь признавать всего этого? — Ты просто ошибся. — голос Нагато уже не был таким металлическим. Я смеялся, хрипло, из последних сил. — Что я тогда думал, Нагато? Что я думаю сейчас? — мой голос был полон язвы. — Давай же, окажи мне услугу, пока я еще существую — скажи, что я думаю?! В лоб будто бы что-то ударило. Нагато вновь смотрела на меня, и сквозь ослепительный свет я увидел на ее каменном лице сожаление. — Ты думаешь о том, что в ту ночь твоим предсмертным желанием было, чтобы я была в порядке. — И у нас есть победитель. — прошептал я, не в силах больше кричать. Слабость окутала меня, и я разжал зубы. Мое тело поплыло в темноту, начав в ней растворяться. — Я всегда верил в то, что ты есть. — сорвалось с моих едва различимых губ. — Не забывай… Меня… Свет Нагато начал пропадать. Мои глаза видели все хуже и хуже, и я просто закрыл их. Меня не мучило чувство предательства. Я не страдал. Я не скучал. Было так легко, больше не было никаких сожалений. Я с готовностью отпустил все воспоминания, и образ Харухи Судзумии растаял во тьме. Взлетела желтая лента и тут же пропала. Я улыбался, хотя рта у меня уже не было. Было лишь что-то назойливое в несуществующем ухе. Что-то не давало мне мирно раствориться в небытии, как шум машин за окном. Адски хотелось спать, но неведомый раздражитель зудел в ставшем абстрактным мозгу, и я стал прислушиваться. Однажды мы с Харухи были одни в клубе, и я спросил ее, почему люди по ее мнению такие скучные. — Дубина. — буркнула она устало тогда. — Сколько бы их не появилось, они никогда не заметят, что их стало слишком много. Они, как и ты, просто хотят прожить жизнь. Ничего не боятся, а в то, о чем мечтали, просто не верят. Дураки. Не понимают, что умрут и ничего не узнают о своем мире. А я хочу умереть без сожалений. Хочу знать, что сделала невозможное. Она посмотрела на меня тогда так серьезно, как никогда до того не смотрела. Слова Харухи вспыхивали в остатках моего сознания, и я явственно ощутил, как ее руки тянутся ко мне сквозь пустоту моего последнего пристанища. Звучание в ушах превратилось в шум, и я вздрогнул. Нет, что-то было не так. Я прекратил умирать. Шум в ушах стал различимым. Я крепко зажмурился и вслушался. И была всего одна фраза. «Загрузка завершена» Я открыл глаза. *** Вы знаете, перспектива исчезнуть всерьез меня напугала. В какой-то момент я даже стал верить, что не смогу этого избежать. Я был убежден, что для меня все кончено. Слова Нагато только подтвердили все мои опасения. Я был готов больше не верить в свое собственное существование. С этой мыслью я и оказался на своем родном скрипучем стуле в старом-добром литературном кружке. Передо мной мерцал экран маленького телевизора с записями камер наблюдения. Коидзуми наблюдал за мной абсолютно беззаботно. Микуру прибиралась где-то за моей спиной. Помню, как повернул свое обескураженное лицо к окну и увидел Харухи. Длинные волосы, в руках смытый газетный выпуск — все вернулось на круги своя. Относительно, конечно. Она стояла спиной и не видела моей физиономии. Из всех ее видела только Нагато. Мы встретились взглядами, и состоялся телепатический контакт. Нагато передала мне ряд занятных мыслей, и я моментально сбросил с лица маску полнейшего замешательства. Кён, которого мы знали, действительно исчез. Его тело растворилось в небытии, как того бессознательно желала Харухи. Но случилось то, о чем не будет знать ни Объединение, ни Харухи, ни кто-либо другой, и, в какой-то степени, частичка меня тоже предпочтет оставить это знание позади. Мое исчезающее сознание было загружено в пустотелую копию, мирно почивавшую в комнате кружка, занимаясь бесполезной рутиной. Почему Нагато так поступила? Кто знает. Эта девушка стала для меня загадкой похлеще самой Харухи, с которой у меня теперь не будет судьбоносных разговоров. Думаю, будет здорово оставить ее в покое на время и просто пожить. Прошлого мира уже не вернуть, так что лучше держаться за то, что осталось. Что касается моей семьи — ну, ее мы пока вернуть не можем. Поскольку Нагато поселила меня в моей же голове без ведома начальства, нет никакой возможности втайне от них вернуть семью. Сейчас я живу в квартире Нагато, и мы почти не разговариваем. Я не давлю на нее — Нагато сделала что-то, что вполне можно считать сбоем номер два. В этот раз от всяких программ сброса я воздержусь. Хочется, конечно, добавить много чего еще, но, пожалуй, я сделаю это как-нибудь потом. Сегодня Харухи ведет нас в городской архив перебирать все заметки, связанные с НЛО за последние 60 лет, так что пожелайте мне удачи. Эй, если кто-нибудь из вас знает, как вернуться назад — дайте знать, ладно? А пока займусь приготовлениями и попробую научить Нагато делать вкусный чай. Надеюсь, все будет хорошо, и завтра мы свидимся снова. Если завтра, конечно же, наступит.