Олимпийцы

      Деньги и слава. Вот, что интересует большинство людей на этой планете. Найти высокооплачиваемую работу, стать известным певцом или актёром, преумножить уже существующее богатство — обычные желания обычных людей. Но Селина Богард была необычной. Для начала она была волшебницей, способной взмахом палочки разжечь огонь или поднять в воздух перо. Селину не интересовали деньги или слава. Этого у неё было сверх меры.       Брюнетка родилась в семье бизнесмена Артура Богард и модели Вивьен Фоули. С самого детства она была окружена роскошью, вниманием и сотней гувернанток и учителей. Но рядом никогда не было родителей. Когда её одноклассники, рождённые в менее обеспеченных семьях, рассказывали, как они семьёй ездили на пикник, Селина лишь высокомерно задирала подбородок. Она могла прожить и без внимания родителей.       Селина была красива. Очень красива. Её черные, длинные и блестящие волосы восхищали парней и заставляли завидовать не одну девушку. Один взмах её пушистых ресниц и где-то останавливалось несколько сердец. Красота была её даром. Она же была её проклятьем.       Там, в мире обычных людей, она икона. Приличная красавица с отличным воспитанием из богатой семьи. Селина задавала тренд. Стоило ей надеть синее, как сотни девушек бежали в магазины за одеждой такого же цвета. Ею восхищались, ей завидовали, ею хотели быть.       Но, как и в любой банальной истории о дочке богатых родителей, она была одинока. Нет, её окружали сотни людей каждый день, но там, глубоко внутри неё, она плакала от одиночества. Все её «друзья» хотели либо кусочек её яркости, славы, либо денег, либо связи с родителями.       Когда ей было одиннадцать, ей пришло письмо из Хогвартса. Тогда для неё это казалось какой-то шуткой. Она волшебница? Не может быть. Она обычная девочка с золотой ложкой во рту. Но для Селины — это было сродни чуду. Она верила, что теперь-то её жизнь изменится. Она не будет одинока и её будут любить по-настоящему. Селина обрела надежду… которая в первый же день в Хогвартсе была разрушена. Она привыкла быть главной, привыкла к снисходительным улыбкам окружающим её людям, привыкла быть сильной и одинокой. Хоть в душе она и хотела друзей, но в свой первый день в школе убил напрочь это желание.       Селина была магглорождённой. Волшебный мир ударил её по лицу, она оказалась по другую сторону. В мире магии она была никем. Её считали низшим сортом. Вердикт Шляпы в момент её распределения заставил умолкнуть весь Большой зал. Она была первой магглорождённой за последние три сотни лет, попавшей на Слизерин. Селина ещё не понимала устройства мира магии, чтобы осознавать своё положение.       Ей было сложно. Её унижали и оскорбляли все слизеринцы. Для них чистота крови была приоритетом. Для Селины, золотой девочки, начался персональный ад. Но она не зря была из семьи Богард. Её детство не было лёгким, и этого хватило, чтобы ставить на место зарвавшихся. А потом появились они. Персей Блэк и Драко Малфой. Она видела их. К ним слизеринцы тоже относились с пренебрежением, но они были чистокровными. Она слышала, как за их спинами их покрывали грязью и провожали презренными взглядами. Но двум мальчишкам было плевать на это. Они лишь безразлично смотрели на них и отворачивались.       К другим своим однокурсникам она только присматривалась. Было странно, что их так мало, по сравнению с другими курсами. Позже Аннабет рассказала ей историю о войне с Волдемортом. И выразила своё удивление, что Селина действительно магглорождённая и жива. Оказалось, что Волдеморт убивал всех волшебников, рождённых в семье магглов. Она и близнецы Грейс были единственными выжившими своего года рождения.       Селина была высокомерна, и она точно знала, как получить то, что хочешь. Так она добилась протекции старосты Слизерина Джейми Фоули за небольшую услугу. Позже она достаточно хорошо проявила себя в зельеварении и чарах, тем самым заработав уважение Снейпа и Флитвика за талант. Богард приносила баллы для факультета, поэтому, по крайней мере, многие стали помалкивать в её сторону. Они просто не говорили ничего вслух.       Ребята с её курса были странными, если сравнивать с остальными. Не было вражды факультетов. Все общались между собой и старались помогать друг другу. Как она поняла, Гарри и Перси дружили с пелёнок, Оливера, Драко и Седрика они знали, так как их отцы были приятелями. Пайпер и Лео были довольны близки, потому что были из одного города и даже ходили в одну школу. Близнецы Грейс были друг у друга, и им этого вполне хватало. Аннабет знала Гроувера и Терри, они каким-то образом были родственниками, дальними правда. Таким образом, Селина была одна, в чужом мире, понятия не имея, что ей делать и как поступать. Но, как и говорилось выше, появились Перси и Драко, подсевшие к ней в гостиной. С этого момента и началась её дружба сперва с двумя мальчишками, а затем и со всем курсом. Селина смогла раскрыться, вылезти из своего защитного панциря и довериться ребятам. Она почувствовала, что значит дружить, поддерживать кого-то и быть своей в компании, быть свободной и окрылённой. Для неё любовь была лишь словом из шести букв, когда как дружба значила все. Друзья стали ей семьёй, и действительно были крыльями за её спиной. Да, было сложно, непонятно, горько и обидно. Но если бы у неё спросили, готова ли она пройти снова этот путь, она бы без раздумий ответила бы да, если только друзья будут ждать её в конце пути.       Сейчас она может смеяться с Перси и Лео, обсуждать наряды с Пайпер, говорить об алкоголе с Седриком, наслаждаться игрой Оливера, Драко и Гарри, устраивать спарринги с Талией, слушать Аннабет о чистокровных традициях. Ни за что на свете она не обменяет эти моменты с друзьями. Селина сильная, независимая и всего может добиться сама, но людям нужны люди. Каждый борется с чем-то, поэтому поддержка близких нужна всем. Иногда стоит забыть о своей гордости и маске всесилия. Иногда нужно просто расслабиться и получать от жизни максимум.       — Детка, о чем задумалась?       Рука блондина скользнула по обнажённой талии девушки, обнимая ту со спины и прижимая к горячему торсу. Губы парня коснулись плеча и стали медленно покрывать белоснежную кожу поцелуями-бабочками, скользя ниже к лопаткам. Рука поглаживала плоский живот брюнетки, поднимаясь все выше и выше, пока не накрыла голую грудь, сжимая. Парень принялся играть с соском, продолжая целовать кожу девушки, отчего та не сдержала вздоха. Блондин все продолжал дразнить свою любовницу, сжимая рукой то одну, то другую грудь, пока той не надоело, и она не решила все взять в свои руки. Она резко поворачивается и садится на бедра парня, упираясь одной рукой в грудь парня, а другой, убирая волосы за спину. Блондин с усмешкой смотрит на голую красивую девушку, которая, как он знает, в эту ночь принадлежит только ему. Впрочем, как и в другие тоже. Для друзей с привилегиями, они слишком верны друг другу. Но Драко оправдывает себя тем, что Селина его полностью устраивает и нет смысла искать кого-то ещё. У них страстный, горячий и, что самое главное, регулярный секс. Так зачем все усложнять?       — Вспомнила наш первый раз.       Драко улыбнулся. Между ними никогда не было высокой любви. Драко любил её по-другому, как близкую подругу, о которой он заботился и защищал. Их первый секс произошёл спонтанно и уж точно не запланировано. На одной из вечеринок они выпили слишком много и сами не заметили, как оказались в комнате Драко и Перси, срывая друг с друга одежду. Для Селины Драко был первым и пока единственным. Малфой же в ту ночь был далеко не девственником. Жалела ли когда-нибудь Богард, что отдала свою невинность другу, а не любимому парню? Нет. Несмотря на алкоголь, Селина пошла на это добровольно, она хотела этого. К тому же Драко был очень чутким, успокаивал её, много говорил с ней, чтобы она не чувствовала дискомфорт, относил в ванну. Лучшего первого раза и быть не может. Это она поняла, услышав, как некоторые старшекурсницы обсуждали свои первые разы. Многим было больно, и их партнёр не всегда заботился о девушке, удовлетворяя только себя.       Но не все было так радужно. Драко избегал её на протяжении недели, не смея смотреть в глаза. Селина не понимала, она ведь ещё в ту ночь сказала, что не пожалеет, и даже не против быть друзьями с привилегиями. Так чего теперь он, как девчонка, жмётся и бегает? В конце концов, Селина прижала его к стенке, в переносном и прямом смысле, и заставила поговорить с ней. В конце разговора, это уже она была прижата к стене, обхватывая ногами торс блондина и самозабвенно целуя его. Нет, секса тогда между ними не было, потому что Драко опасался, что это слишком быстро после первого раза и он может навредить Селине. Богард была разочарована, но не могла противостоять доводам парня.       Они продолжали общаться, как ни в чем не бывало. Об их секрете знал только Перси, который застал их в комнате, когда заходил, чтобы переодеть облитую коньяком футболку. Стоит ли говорить, что он две недели глазел на них многозначительным взглядом и поигрывал бровями, когда никого не было рядом? Что-что, а секреты Блэк хранил лучше кого бы то ни было. А уж как он подъебывал блондина, история лучше умолчит.       Во второй раз они переспали спустя почти месяц. Потому что, несмотря на разговор, было смущение и неловкость. Но все повторилось. Их тянуло магнитом друг к другу. Тогда они и заключили договор, в котором было три правила:       1. Не влюбляться!       2. Они не встречаются, а лишь спят друг с другом.       3. Если у кого-то появляется любимый, то они открыто говорят об этом и прекращают свои «отношения».       И было ещё негласное правило, которого каждый придерживался, не говоря об этом друг другу вслух. «Они спят только друг с другом, пока их «отношения» не прекратятся». И да, Перси снова застал их. Видимо, слизеринская троица действительно неразлучна.       Сколько это продолжается? Около девяти месяцев. И все было идеально, пока на летних каникулах Селина не поняла, что нарушила первое правило. Она не стала говорить об этом Драко. Она могла любить и так, получая, таким образом, его внимание. Ведь если он узнает, то отвернётся от неё навсегда, и она потеряет его не только как парня, но и как друга. Молчание — идеальный вариант сохранить все, как было. А пока она стонет от наслаждения под Драко, готовясь вознестись к небесам.

***

      Аннабет, не спеша, прогуливалась по замку. Иногда она так делала, чтобы отдохнуть от людей и очистить сознание или заняться самоанализом. На её плечах была огромная ответственность за Олимпийцев и Избранного. Она не была лидером, как Большая тройка, но она была тем, кто продумывал стратегию и составлял планы. Аннабет была, наверное, Серым кардиналом. Иногда её голова разрывалась от того количества информации, которое она поглощала.       Она не могла понять, что происходит, собрать все паззлы в единую картину, ведь не хватало ещё нескольких кусочков. Если бы Аннабет не была бы собой, она бы даже не связала их, потому что, казалось, они не имели никакого отношения друг к другу. Но Чейз чувствовала, что все это не просто так. Должна была быть связь. Осталось лишь понять какая.       Во-первых, кулон на шее Невилла. Гроувер сказал, что не успел разглядеть его, лишь то, что он был довольно крупным, круглой формы и какие-то символы были на нем. Возможно, это защитный амулет с соответствующими рунами. Но Джейсон и Оливер, отправившись за ним, не обнаружили его. И Гарри не смог найти кулон. Словно его и не было. Это было очень странно. Значит, амулет не был защитным. Он предназначался для другого.       Во-вторых, убийство министерских чиновников пожирателями, которые, на первый взгляд, не были какими-то больно важными. Обычные работники в начале карьеры, которые занимали низкие должности. Но они были из разных отделов, ничем не связанные друг с другом, в основном без родственников либо сироты. В Пророке о них писали на самой последней странице. И большого значения им не предавали, считая, что пожиратели так просто запугивают народ. Они ведь все «маньяки и психопаты, без убийств не могут».       В-третьих, взволнованные старшекурсники. Некоторые слизеринцы словно стали ещё увереннее, хотя куда уж больше. Одни шестикурсники даже подрались с Перси и Оливером. Конечно, многие дерутся, но на Олимпийцев не лезли. Их репутация шла дальше них, и обычно этого было достаточно, чтобы к ним не лезли. Ещё Пайпер подслушала разговор двух когтевранцев о применении любовного зелья на Селине. Все знали, что Богард под защитой не только Перси и Драко, но и всех Олимпийцев. Но слизеринцы-семикурсники предпочитали решать факультетские и свои проблемы сами, в своём кругу. Поэтому это можно рассмотреть, как камень именно в их сторону, а не всех Олимпийцев.       В-четвертых, странные метки Волдеморта. Они были сделаны красками, а не магией. Как маг, который презирает все маггловское, мог использовать их средства? Это не логично.       Аннабет анализировала и всё не могла понять, что не так. Мысль летала вокруг неё, дразня, но Чейз не могла схватить её за хвост. Почему слизеринцы ведут себя так, словно Тёмный Лорд уже вернулся? Не его методы, он бы так не поступал. Все выглядит так, словно пожиратели развлекаются, поэтому применяют краски. И ещё странные убийства. Что же здесь не так? Что Аннабет упускает? Что?       Чейз шла, глубоко погрузившись в себя, поэтому звук разбившегося стекла испугал её настолько, что она подпрыгнула и схватилась за сердце. Блондинка тут же вернулась в реальность, большими глазами осматриваясь по сторонам. Но никого не заметила. Но за ближайшей дверью послышались приглушенные голоса. Аннабет решила незаметно подсмотреть, ей было любопытно, что же там произошло. Когтевранка немного приоткрыла дверь, чтобы достаточно хорошо видеть и слышать.       Перед ней развернулась картина с участием профессора Снейпа и деканом Гриффиндора Минервой МакГонагалл. Двое преподавателей смотрели сердито друг на друга. Неподалёку валялась разбитая ваза, которую похоже запустили в стену в ярости.       Аннабет оглядела класс. Это была старая аудитория по трансфигурации, в которой они занимались ещё на первых двух курсах. Видимо, преподаватели посчитали этот угол достаточно заброшенным, чтобы обсуждать что-то в одиннадцать ночи без каких-либо защитных и антиподслушивающих чар. Либо они идиоты. Либо все специально. Мерлин, Аннабет, ты стала параноиком. Не все делается по чьей-то воле. Иногда это просто случайность.       — Северус, когда Вы выразили желание стать мастером Зелий, я поддержала Вас и Ваш выбор. Вы уехали из страны, слава Мерлину, и не видели всех ужасов войны. Я была очень рада, что хоть кто-то из вашего выпуска избежал всех этих смертей. Но сейчас я Вас не понимаю. Зачем Вам вступать в Орден? Зачем лезть в это? Вы ещё ничем не запятнаны, так останьтесь таким же. Прошу, останьтесь в стороне. Хотя бы в этой истории. Пусть Сам-Знаете-Кто не будет знать о Вас ничего. Вам нужно уехать. Мы должны спасти всех, кого можно.       — Профессор, — Северус чувствовал себя снова семнадцатилетним. — Если бы я знал, что будет война, я бы не уехал. Я бы остался, чтобы сражаться бок о бок с Лили и остальными. Сколько наших погибло? Марлин, Доркас, Феликс, Адам, Мэри, Алиса, Ремус и другие. Я мог бы что-то сделать, спасти их, будь я рядом. Я не могу простить себя, что я был далеко и не знал ничего. Все прошло мимо меня. Я не могу спокойно смотреть в глаза Поттера и Блэка. В них столько боли. Мы, конечно, плохо ладили в школьные годы, но это было подростковое. Мы давно выросли. И сейчас, я, как никто другой, сочувствую Джеймсу. Лили… Я дорожил ею. Она была первой, кто протянул мне руку дружбы. Я должен хотя бы ради неё попытаться помочь.       Аннабет впервые видела профессора таким… открытым, раздавленным и разбитым. Она словно видела его душу, истекающую кровью, захлёбывающуюся в слезах. Каким бы саркастичным и жестоким Северус Снейп не был, но он дорожил ребятами из своего прошлого, особенно Лили Эванс. Чейз не знала подробностей жизни мастера Зелий. Только то, что во время войны он уехал заграницу, волей расстояния и занятости оборвав связи с Англией. И о его дружбе с мамой Гарри. Об этом им рассказали Джеймс и Сириус.       Волдеморт возвращался, и Орден Феникса, видимо, решил возродиться. Почему-то Мародёры пока не рассказали своим сыновьям об этом. Аннабет знала, что между Гарри и Перси были очень близкими со своими отцами и после летнего инцидента даже договорились делиться всеми новостями. Но девушка ничего такого не слышала от своего парня. Нужно будет спросить.       — Северус… — профессор трансфигурации выглядела грустно. — Примите тот промежуток времени за благословение. Вы достаточно страдали. Вам полагается хоть немного спокойствия и счастья. Поезжайте к ди Анджелам в Америку. Не считайте свой прошлый отъезд предательством. Вы бы ничего не изменили, а сами бы погибли. Здесь Вы были одиноки. Там же вы познали вкус любви.       — Я сам разрушил своё счастье с Марией. Мне нет пути назад. Сейчас я хочу быть здесь! Хочу помочь уничтожить эту тварь раз и навсегда. Я не повторю своих прошлых ошибок! И пусть я умру! Зато без сожалений, — профессор зелий впивался своими черными глазами в женщину напротив. Его взгляд говорил: «Не отступлюсь!» Минерва прикрыла глаза. Она видела этот огонь, которым загорелся её бывший ученик. Редко можно было его увидеть на лице всегда равнодушного и бесстрастного Северуса Снейпа. И она сдалась.       — Хорошо, — сухо произнесла профессор МакГонагалл, поджав губы. — Во главе новой оппозиции встали Джеймс Поттер и Сириус Блэк. Пока они в самом начале пути. Вам нужно поговорить с ними. Насколько мне известно, они оставили за бортом Альбуса. И я не могу упрекнуть их в этом решении, все же, директор совершил достаточно ошибок, от которых больше всего пострадали именно эти двое. Но я все ещё надеюсь, что Вы передумаете, — смягчилась женщина.       — Спасибо, Минерва. Уверен, вместе с ними, мы разгадаем тайну этого ублюдка. Недавно мне поступил довольно крупный заказ на оборотное зелье. Покупатель подписался довольно странно. «Подражатель». Здесь два варианта. Либо это просто оригинальное прозвище, все же Оборотное зелье. Либо здесь кроется что-то более секретное. Но я чувствую, что все неспроста, — профессор Снейп вернулся в своё привычное амплуа. Он говорил холодно, с усмешкой. И добавил совсем тихо, избегая смотреть в глаза женщины. — Спасибо. Я всегда буду благодарен Вам за заботу.       Аннабет посчитала услышанное достаточным. Их разговор подходил к логическому завершению, и ей нужно было как можно быстрее убраться, если она не хотела быть застуканной. Кажется, она была близка к разгадке. Сведения о заказе помогли схватить мысль за хвост. Теперь она более ясно понимала, с чем они имеют дело.

***

      Свежий ночной воздух был прохладен. Осень вовсю была на улице, готовясь отдать природу в руки зимы. Этот вечер был спокоен, не было ветра, туч. Небо было настолько чистым, что можно было разглядеть звезды без усилий. Их было так много! Они, словно разбрызганная белая краска художником, сияли на темно-синем полотне.       Перси шёл, мягко ступая по траве и избегая сухих веток. Лишний шум сейчас ни к чему. Он проснулся посреди ночи и обнаружил, что Драко не было в своей постели. Блэк заметил, что в последнее время кузен был сам не свой. Он и раньше не так уж и много болтал, но сейчас он молчал почти все время, думая о чем-то. Перси был уверен, что-то гложило блондина. И какой он друг, если не поддержит его? Возможно, Драко нуждался в собеседнике, а им все было некогда. Гарри продолжал свои игрища с Гринграсс. Их перепалки и мелкие подлянки успели задолбать уже всех. Сам же Перси все время проводил с Аннабет, которая уже и спать скоро перестанет, если и дальше будет выяснять, что же творится с Волдемортом. А насчёт Селины Перси не мог быть ни в чем уверен. Их отношения были слишком сложными, в его понимании. Остальным бы Малфой и не доверился. Не свои душевные переживания. Поэтому Перси в срочном порядке отправил журавлика — обычный лист пергамента, зачарованный на полет лично в руки, результат экспериментов на втором курсе — Гарри, собрался и поспешил в их тайное место. Патронус он не решился использовать: слишком заметно.       Оно было не таким уж и тайным, если быть точным. Та самая опушка, где они развлекались с гиппогрифами. Просто никто не решался входить в Запретный лес, поэтому они могли быть уверенными, что их никто не потревожит.       Перси отодвинул ветки и увидел блондина, растянувшегося прямо на траве в школьной форме. Он завёл руки за голову и смотрел на звезды. Казалось, он был далеко отсюда. Блэк не спешил выходить из-за деревьев. Ему казалось кощунственным нарушать умиротворение Драко. Перси вздрогнул: на его плечо упала рука Гарри. Они переглянулись. Ни один из них не спешил ступать на поляну.       — Выходите уже, — послышался хриплый голос блондина. В тишине он звучал будто выстрел. Перси первым вышел. За ним и Гарри.       — Идиот, простудишься же, — проворчал Поттер и трансфигурировал из ветки большой, тёплый плед. Чарами левитации он постелил его на траве и улёгся, жестом приглашая друзей. Те и не сопротивлялись. Они молча смотрели на звезды, думая о своём и ища созвездия.       — Только такие придурки, как мы, могут спокойненько лежать в Запретном лесу и любоваться звёздами.       — Придурок тут только ты, Дракончик.       — Сколько раз просил не называть меня так, Персик.       — Мы ведь одни. А в нашем кругу секретам и смущению места нет.       — Соглашусь с Гарью.       — Мерлин, какие у нас уёбищные прозвища. Почему Мародёры нормально назвались, а мы совершенно по-дурацки.       — Малфой, нам было по одиннадцать! Думаешь, у нас тогда было много мозгов? Мы вообще их не придумывали. Один раз назвали так друг друга и прицепилось. И это ты виноват! Первым назвал меня Персиком!       — А ты подписал мой портфель «Дракончик»!       — И до сих пор его хранишь!       — Хей, ребята, успокойтесь. А то все звери сбегутся и точно сожрут нас, — Гарри безмятежно смотрел вверх, тогда как его друзья уже сидели и смотрели друг на друга угрожающе. Но в следующую же секунду они рассмеялись и снова улеглись на плед.       — Всё равно самое ужасное прозвище у Гарри. Нужно же нам было додуматься прозвать его «Гарь». Наши хотя бы мило звучат, — засмеялся Перси. Парни прыснули.       — Аид, Посейдон и Зевс звучат ещё лучше. Брутально и круто. Спасибо хоть, что в народе мы не используем детские прозвища.       — Малфой, как всегда, печёшься о своей репутации.       — Поттер, если вам плевать, то мне нет. Кто-то должен оставаться здравомыслящим.       — А это здесь причём?       — Притом.       — Хей, помните, как мы наткнулись друг на друга в поезде? — перевёл тему Перси.       — Конечно. Твои синие волосы, Блэк, я никогда не забуду. Как и немного угрюмое лицо Поттера. Я тогда подумал, что ему грустно, потому что у него друг полный идиот.       — Я взял попользоваться шампунем папы. Кто же знал, что кто-то подлил туда синьки? Зато мы оба гордо расхаживали с такими волосами, а крестный и Гарри смеялись над нами целую неделю.       — Да, было смешно, — улыбнулся Поттер-младший. Все они знали, что это была идея самих же Блэков.       — Тогда я думал, что никогда не буду дружить с павлином из рода Малфоев. Особенно после того приёма, когда тётя Нарцисса демонстративно избегала нашей семьи. А ты все задирал нос, хотя выше было некуда. Мы с Гарри все посмеивались над таким пижоном, как ты, когда я рассказывал ему о тебе.       — Я тоже никогда не думал. Моя мама, — Драко вздохнул, — вечно не давала мне дышать. Я люблю её, я знаю, что она заботится обо мне и готова ради меня умереть. Но её правила, её опека душили меня со всех сторон. Она диктовала с кем общаться, а с кем нет. Решала, на ком в будущем я женюсь. Вовсю прописала планы на мою жизнь. Когда появился Тео стало немного легче, но я все ещё был под её контролем. До знакомства с вами, я думал, что так у всех, что так и должно быть. Вы мне показали совсем другое.       — Да, я помню, когда мы решили сыграть в шахматы, которые я захватил с собой. Мы все играли в них, я даже думал, что вы с Перси прибьёте друг друга, а мне придётся избавляться от трупов, но обошлось. Мне было тогда так весело, что я решил, что ты, Драко, просто обязан стать нашим другом.       — Точно. Я тогда и не заметил, как пролетело время. Я был так счастлив. Я никогда не занимался таким. Были приёмы, были тихие посиделки с другими наследниками, где мы играли, но как-то чинно, словно чай пили с королевой. А тут два раздолбая, с которыми я смеялся, чуть ли не подрался и так громко спорил, что, услышь меня матушка, она бы меня прибила на месте.       — Да, в Хогвартс мы приехали уже такими друзьями, будто знали друг друга всю жизнь. Помню, как написал об этом родителям. Папа с мамой поддержали меня.       Драко улыбнулся. Перси никогда не говорил, что писал Блэкам-старшим, и что они одобрили их дружбу. Тогда им, одиннадцатилетним мальчишкам, было всё равно на одобрение родителей. Они хотели дружить и дружили.       — А помните, как мы прокрались в каморку Филча?       — Кто бы мог подумать, что он вёл учёт всех нарушений в Хогвартсе. Причём, со своими комментариями. Было интересно почитать о шалостях Мародёров, о свиданиях крестного и драке Северуса Снейпа с Люциусом Малфоем.       Гарри украдкой посмотрел на Драко. Его отец был под запретом. Они никогда не обсуждали его, особенно после событий четвёртого курса. Тогда отец для Малфоя умер навсегда. Драко не смог простить его за убийство невинной девочки. А они всего-то оказались не в том месте и не в то время. И по чистой случайности маска слетела именно с Люциуса Малфоя.       — Было весело, когда мы подговорили Пивза петь серенады профессору МакГонагалл. Его завывания некоторые до сих пор припоминают. А пришлось-то всего лишь подогнать ему десяток навозных бомб.       — Ага, и потом весь Слизерин был в дерьме, Блэк, — саркастично выплюнул Драко. — После этого я понял, что договариваться не твоё.       — Ну я ведь не думал, что он испробует их в подземельях.       — А ты вообще думать не умеешь, — засмеялся Гарри.       Ребята затихли. Они все продолжали смотреть на звезды. Тишину нарушали лишь звуки леса. Они были спокойны и умиротворены. Когда они в последний раз собирались здесь, чтобы просто полежать, предаться воспоминаниям и поговорить? Драко уже и не помнит.       — Мама хочет, чтобы я женился на Паркинсон, — Гарри и Перси молчали, давая другу возможность выговориться. Они вспомнили однокурсницу Тео и Дафны. — Это укрепит наши позиции на политической арене и финансовое положение после событий с… отцом. Я бы и рад помочь семье, но не таким способом. Брак — не выход. Я не хочу видеть Паркинсон рядом с собой. Но и матушка уже вся извелась. Все лето мы с ней ругались, а сейчас она вообще не говорит со мной. Хорошо хоть Тео делится новостями о ней. Ещё масла в огонь подливает моя дружба с вами и Олимпийцами. Она все никак не смирится и не примет. Я не понимаю, — нахмурился блондин так, что на лбу образовались морщинки. — Неужели она не рада, что её сын нашёл настоящих друзей? Почему она против? Это даже немного осветляет меня в глазах людей. Ведь для многих я лишь пожирательский сынок, который пойдёт по стопам отца. На мне этот гребенной ярлык, который даже родная мать не хочет снять. Она ведь была такой заботливой, тёплой в детстве. Обнимала меня, пока не засну, когда мне снились кошмары. Что произошло с той светлой женщиной? Почему она стала такой чёрствой, не видящей дальше собственного носа?! — Драко резко сел, смотря на ствол дерева перед собой острым взглядом.       — Драко, твоя мама любит тебя. Просто ей тяжело. И больно, — Гарри тоже сел, опираясь руками позади себя. — Она потерялась между старым и новым. Ей годами вбивали, как правильно, а потом это все рухнуло. Она не была готова принять это. У неё всегда были те, кто её защищал, направлял. И сейчас она одна. Миссис Малфой хочет сохранить свой разбитый мир, цепляясь за традиции расчётливого брака и правильных друзей. Просто будь рядом с ней и попробуй указать ей путь к новому, постарайся понять её. Потихоньку, будь слизеринцем, в конце концов.       — Гарри прав. Блэки упрямы в своих взглядах, но ведь и ты наполовину Блэк. А ещё ты Малфой. Малфои не просят, сам ведь говорил. Так и здесь не проси маму понять и принять. Действуй. Твоя жизнь и судьба принадлежат только тебе. Найди выход из ситуации. Возьми все под свой контроль. Открой дело, приносящее прибыль, найди точки отхода, ты ведь не тупой. Свяжись с кем нужно. Хватит бегать и прятаться от всего, что связано с отцом. Воспользуйся всем, что тебе дано.       — Это тяжело, парни. Ваши отцы не убивали невинных на ваших глазах. Ваши родители не были пожирателями, пытавшими людей. Ваша мать не заставляла вас отказаться от друзей каждый день на каникулах. Я все это понимаю, но принять трудно. Моя душа сопротивляется.       — Так укроти её! Малфой ты в конце концов или нет! Ты всегда добивался своих целей, всегда находил выход, всегда выходил сухим из воды. Так сделай так же и сейчас. Просто включи ту часть тебя, которая заставила Шляпу отправить наследника Малфоев на Слизерин.       — Вы правы. Пора мне заняться делами рода Малфой. Видит Мерлин, я не хотел. Но и за последствия я не ручаюсь.       — Успокойся, у тебя все получится, — Гарри закинул руку на плечо блондина. — К тому же за твоей спиной всегда будем мы, чтобы прикрыть тебя.       — Или подать навозную бомбу, — с другой стороны Драко приобнял Перси, посмеиваясь.       — Спасибо парни, — улыбнулся блондин. — Люблю вас.       — Фу, это что ещё за телячьи нежности, — скривился Перси. Драко ударил локтем того в живот. Завязалась шутливая борьба между тремя семикурсниками. Запыхавшись, они улеглись снова на плед, улыбаясь во все тридцать два.       — Мы тебя тоже, — прошептал Перси.       Драко улыбнулся. Они продолжали лежать в тишине ещё минут двадцать. Им не было неловко. И не нужно думать, что они все время треплются или смеются. Довольно часто они просто молчат в присутствии друг друга, наслаждаясь уютной тишиной. С другом и молчать комфортно. Но, к сожалению, длилось это недолго.       — Ну, Гарь, расскажи нам, чего это ты прицепился к подруге Тео? Он уже не знает, плакать ему или смеяться. С одной стороны, нам всем весело наблюдать, как вы готовы то порвать друг друга на клочки, то смотрите так, что блевать радугой хочется. С другой, Тео все жалуется, что Дафна уже изнасиловала его мозг разговорами, полными ненависти к тебе.       — Если бы я сам понимал. Она бесит меня до трясучки. Весь этот её напускной холод, презрительный взгляд, острый язык. Строит из себя не пойми кого. Настоящая маленькая стерва. А потом как распахнёт свои сапфировые глаза, и я готов тонуть в них вечность. Или улыбнётся мимолётом, а у меня сердце готово остановиться. Я, когда вижу её, такую маленькую, хочется схватить её и спрятать ото всех, чтобы никто не смотрел на такую кроху. Мне кажется, я схожу с ума. У меня будто раздвоение личности.       — Ты думал об этом? Анализировал свои чувства и поведение?       — Естественно, Персик. Мама всегда говорила, что первым делом нужно понять, что творится у тебя в душе, потом в голове, а уже затем можно действовать. Тогда не страшно ошибиться.       — Ну и что дал тебе твой анализ?       — Кажется, я беспросветно и искренне в дерьме.       — Всегда восхищался тем, как ты легко принимаешь свои чувства, не отрицаешь их. Тебе понадобилось всего два месяца с момента вашей встречи, чтобы поставить себе неутешительный диагноз.       — Спасибо, Перси. Не понимаю, зачем отрицать. Это ведь благословение: быть влюблённым. Когда-то мой отец встретил маму и влюбился по уши.       — Иногда любовь причиняет настолько сильную боль, что лучше внушить себе, что её нет, — Драко посмотрел на свои руки. Парни повернули в его сторону головы, заинтересованные. — Иногда мы влюбляемся не в тех, и боимся разрушить и так достаточно хрупкий замок. Или настолько сильно влюблены, что начинаем душить ею объект воздыхания. Любовь — это одновременно и просто, и сложно. Многие выбирают отрицать её, но все мы в итоге будем в её власти.       — У любви много определений. У моей любви серые глаза, лучшая улыбка на свете и самый искренний смех, — Перси улыбнулся. — Драко, в твоих словах есть правда, но в чем-то ты не прав. Настоящая любовь не причиняет боли, даже если она не взаимна. Любовь слишком светлое чувство, именно любовь, а не её производные.       — А ещё она приходит неожиданно. Иногда хватает и дня, чтобы заболеть. Мне вот понадобился месяц, — Поттер усмехнулся. — Говорят, мы не выбираем в кого влюбиться, но на самом деле это не так. У каждого есть свой идеал, размытый и неточный, но, когда мы встречаем того самого человека, картинка сразу же становится чёткой.       — Ты, Гарь, вижу, встретил свой идеал, — Драко приподнял левый уголок губ.       — В точку. Осталось только сделать Дафну своей.       — Мерлин, вот ты шустрый, Поттер. Ты как долбанный викинг: «пришёл, увидел, забрал». Девчонка с тобой общается всего месяц с интервалами, ты её жёстко бесишь, особенно после её дня рождения, уж не знаю, что ты там натворил, но уверен ничего хорошего. Думаешь, она так просто падёт в твои объятья? — Драко выгнул идеальную бровь, смотря прямо на Гарри.       — Конечно, нет. Но в моих силах изменить это.       — Только не переусердствуй, Гарри. В прошлый раз, Чанг сбежала от тебя как раз таки по этой причине. Иногда ты бываешь… м-м-м… слишком упёртым и наглым.       — Это потому что Поттеры не проигрывают, Дракончик, — рассмеялся Перси. — Вспомни, кто его отец.       — Нет, парни, в этот раз я буду осторожнее. Но итог один: Дафна будет со мной.       Драко и Перси расхохотались над серьёзным выражением лица Гарри.       — Мерлин, и как сюда все звери не сбежались. Мы такие громкие.       — Потому что они знают, что ты кусок дерьма, Блэк.       — Ненавижу вас, парни.       — Мы тоже тебя любим.       В это время за деревом притаился кентавр Фларион, охраняя покой мальчишек.       — Марс нынче яркий.

***

      Думала ли Талия когда-нибудь, что будет волшебницей? Конечно же, нет. До одиннадцати лет её интересовали игры с ребятами со двора, панк-музыка, бег и уроки по игре на гитаре у соседа, лишь бы быть хоть немного счастливой. До одиннадцати она была обычным ребёнком. Как и её брат-близнец Джейсон.       Их детство было наполнено криками матери, кучей бутылок из-под алкоголя на кухне, незнакомые люди, приходившие к родительнице. И всё из-за ублюдка отца, который бросил их мать ещё до рождения близнецов. Джейсон защищал её. Всегда. И от рукоприкладства матери, и от хулиганов в школе. Заботился о ней, иногда покупая шоколадки на деньги, которые он зарабатывал, решая домашку за символическую сумму.       Джейсон был умён, очень умён и откровенно этим пользовался. Но также он был бесконечно добр и благороден. Талия же была пожёстче брата. Но всего, что она хотела, так это быть наконец-то свободными, и чтобы ни один ребёнок не страдал так, как они. До одиннадцати она хотела быть полицейским, чтобы поймать всех ублюдков и упрятать за решётку. До одиннадцати она надеялась лишь на себя и брата.       В Хогвартсе все были какими-то отстранёнными, в том числе и близнецы Грейс. Каждый держался особняком, в своих компаниях, контактируя по минимуму. Каждый жил в своём мирке, не доверяя никому, кроме близких. Талия была наблюдательна. Не составило труда изучить хроники последних двадцати лет, чтобы узнать, что же происходило в волшебном мире. Многие её вопросы нашли ответы.       Иронично, что Джейсон занялся тем же, но они оба не догадывались об этом. Только вот блондин всерьёз увлёкся историей магического мира. Он много читал соответствующую литературу и иногда помогал ребятам с эссе по истории магии. Невозможно было его представить без книги.       Талия же была другой. Она была азартной, любила спорить, хотела доказать, что она ничуть не хуже остальных. И она нашла этому довольно полезное применение. Спорт. Бег и бокс. Квиддич она избегала, потому что боялась высоты. Но вот бегать и колотить грушу ей никто не запрещал. Спасибо Гарри и его отцу, которые решили, что такие тренировки пойдут только на пользу.       Но Талия была такой не одна. Её вечной соперницей была Пайпер МакЛин, полукровка с Когтеврана. У неё была необычная внешность. Более смуглая кожа, в волосах были заплетены перья и несколько бусинок. Одевалась она как хиппи, широкие штаны и большие кофты. Кто-то бы сказал, что она непривлекательна, как, например, Селина Богард, но у Пайпер были своя харизма и очарование.       Насколько Талия знала, она жила с отцом-магглом. Мать исчезла после её рождения. На третьем курсе им удалось выяснить, что родила её Афродита Делямур, французский дизайнер из чистокровной семьи. Пайпер даже виделась с нею, но у неё не было никакого желания дальше продолжать встречи. Их общение состояло только из присланных подарков и открыток из Франции.       Пайпер на первый взгляд казалась мягкой. Но когда она поднималась на ринг или участвовала в магической дуэли, когтевранка превращалась в настоящего ястреба. Била жёстко и беспощадно.       Талия никогда ещё не встречала таких девушек. Пайпер пробуждала в ней чувства, которые Грейс не всегда могла описать. Тут были и ярость, и желание победить, и восхищение, и что-то ещё тёплое. Совсем маленькое, в районе груди. Но Талии нравилось.       — Хей, МакЛин, может потренируемся?       Талия подошла к Пайпер, сидящей на подоконнике в коридоре и смотрящей в окно. Она, как и всегда была красива. И Талия отметила, что лучи солнца очаровательно играли бликами на её волосах. Пайпер повернула голову к гриффиндорке, и Талия широко улыбнулась. МакЛин вернула ей улыбку. Грейс показалось, что на секунду её сердце пропустило удар.       — Идём, — когтевранка спрыгнула с подоконника, собрала свои вещи и схватила Талию за руку. Грейс потупила взгляд на их сплетённые пальцы и покрепче сжала ладонь девушки. Они понеслись в Выручай-комнату.       Там никого не было, поэтому они спокойно загадали большой ринг со всем прилагающимся и вошли. Это была их обычная тренировочная комната, только не с разными секциями, а с одним лишь полем для бокса и ванной комнатой.       Талия видела, как Пайпер переодевалась краем глаза. Она видела её плоский живот с четырьмя кубиками, тонкие, но сильные руки, упругую грудь и округлые бедра. Её нижнее белье было черным, спортивным. Талия сама носила такое, удобно ведь.       Когда они были в полной боевой готовности, девушки поднялись на ринг. Бой можно было начинать. Они тренировались около полутора часа, обмениваясь ударами, бегая по матам и даже летая. С лица Талии все не сходила улыбка. Она была немного рассеяна, но всё равно не позволяла себе проигрывать.       — Кто так бьёт, Грейс? Твои удары, как у пятилетнего.       — МакЛин, именно поэтому ты во второй раз подо мной.       — Ну под такой горячей штучкой не грех оказаться.       — Пользуйся случаем, пока разрешаю.       — Твои разрешения мне не нужны. Я просто беру то, что хочу.       — Пора уже укоротить твой дерзкий язычок. Лови, — и Талия резко замахнулась ногой. Пайпер успешно блокировала удар. МакЛин смотрела на свою подругу и соперницу и не могла понять, что же с Грейс не так. Обычно она всегда собрана и сосредоточена. Конечно, дралась она все так же идеально, но Пайпер не первый год знала Талию.       Сколько когтевранка себя помнила, Грейс всегда была довольно резкой и вспыльчивой. Она терпеть не могла издевательств одних над другими, нечестных драк и подлянок. Защищала всех, сама влезая в драки.       Талия Грейс была этакой пацанкой, ходила в чёрном, подводила густо глаза подводкой, за что не раз ей приходилось выслушивать нотации учителей и ходить на отработки, коротко стригла волосы. Парни её опасались. Пайпер нравился её порой тяжёлый характер и целеустремлённость. А ещё у неё были самые красивые глаза, которые МакЛин когда-либо могла видеть.       Сейчас когтевранка видела перед собой взмокшую девушку, которая раздражённо сдувала мокрую косую, рваную чёлку со лба. Она тяжело дышала и смотрела своими голубыми глазами на неё. Пайпер видела, что Талия была взволнована. И даже знала причину. Глаза ведь не зря зеркало души. Но пока МакЛин не готова была принять Грейс. Пайпер была далеко не дурочкой, она ведь когтевранка, и прекрасно видела, что Талия испытывала к ней больше, чем дружеские чувства, хотя и сама до конца не понимала этого. Но пока они обе не готовы были к новой ступени в их отношениях. Сперва нужно хорошенько все обдумать, разобраться, взвесить все за и против. Кто-то даже назвал бы это неправильным. И они обе должны были решить, готовы ли они сражаться не против друг друга, а друг за друга.       Девушки упали на маты, уставшие и мокрые от пота. Мышцы тянуло истомой. Они всегда ловили кайф от физических нагрузок. Поэтому часто тренировались друг с другом. Талия всегда говорила, что спорт заставляет её чувствовать себя свободной. Никаких мыслей, эмоций, переживаний. Только боксёрские перчатки и удары по сопернику.       — Отличный хук справа, Пайпс. Ты становишься все лучше. Хотя до меня тебе ещё далеко.       — Мерлин, Тал, мы на одном уровне. Хотя сегодня твой удушающий был сильнее. Я готова была почти сдаться.       — Почти не считается.       — Но ведь я и не сдалась.       — Верно.       — Ты какая-то рассеянная сегодня. Что-то случилось? — Пайпер повернулась на бок, смотря на брюнетку.       — Нет, все в норме. Просто немного волнуюсь перед матчем по квиддичу. В прошлый раз Джейсон вывихнул запястье. А Драко чуть не слетел с метлы.       — Это спорт, детка, — Талия вздрогнула от этого обращения, впервые кажется. До этого они и не такими фразочками бросались. Пошлый юмор они любили и ценили. — Ты знаешь, что мадам Помфри всегда готова. А профессора поймают в случае чего. Ну, или другие квиддичисты.       — Ты права. Я просто накручиваю себя. Вообще не понимаю, как Селину туда занесло. Хотя играет она классно.       — Селина просто очень амбициозна. Она всегда все делает наперекор. Если люди говорят, что она зельевар так себе, она становится лучше. Если кто-то считает её слабачкой, она доказывает обратное. Если говорят, что блондинкой ей быть не пойдёт, она идёт и красит волосы. Так и с квиддичем. Не зря она в Слизерине.       Талия нахмурилась. Пайпер так говорила о Богард, словно восхищалась ею настолько, что готова была вознести на престол. Она поднялась и собрала вещи, быстро убегая из комнаты, буркнув что-то на прощание. Слушать оды в честь Селины она не намерена.       Пайпер лишь удивлённо посмотрела на вылетающую Талию. Она сказала что-то не то?

***

      Сегодня у слизеринцев и гриффиндорцев четвёртого курса была совместная Травология. Ученики изучали бубонтюберы. Они аккуратно собирали гной в драконьих перчатках. Многие собрались в кучки, шутя и переговариваясь. Профессор Спраут не была против, если это не мешало работе.       Дафна и Тео были вместе, впрочем, как и всегда. Они дружили с детства. В их отношениях не было места любви, которая бывает между мужчиной и женщиной. Тео относился к Дафне, как к младшей сестре, пусть она и была старше на три месяца. Он считал своим долгом защищать её и отпугивать всяких непутёвых.       В их мире были только они вдвоём. Они делили и радость, и горе, как в книжках. Но иногда Дафна хотела подругу. Были вещи, которые Тео, каким бы отличным другом он не был, не мог понять. Он все же парень. Её ровесницы казались ей глупыми либо слишком токсичными. Гермиона Грейнджер, конечно, была умнее многих, но она мыслила книгами. Пройдёт немного времени, и она поймёт, что не все объясняется в книжках.       Грейнджер была приятна в общении, они время от времени болтали, обсуждая трактаты и маггловскую литературу. Но Гермиона не могла понять её в силу того, что родилась вне магического мира. В этом не было ничего плохого, но Дафна иногда хотела совета. Грейнджер не могла ей дать этого.       Гринграсс вздохнула. Урок все продолжался. Профессор Спраут вышла ненадолго из оранжереи, строго наказав соблюдать технику безопасности.       — Что, Гринграсс, вздыхаешь по Поттеру? Неужели уже соскучилась? Вы такое милое шоу устроили на завтраке, — пропищала одна из одногруппниц Дафны, Панси Паркинсон.       — Панси, о чем ты говоришь? Какой Поттер? Он просто развлекается с ней. Зачем ему такая пустышка, как Гринграсс? — рассмеялся Блейз Забини.       — О да. Никаких манер, грубиянка. Надо же было выплеснуть тыквенный сок в лицо Гарри Поттера. Слабоумная девчонка. И чего только он прицепился к тебе?       — А ты завидуешь, Панси? — Дафна подняла голову, ледяными глазами взирая на брюнетку с короткими волосами. — Если хочешь, можешь забрать его себе. Меня всякие лохматые шизики не интересуют.       — Зачем мне Поттер? У меня есть Драко Малфой. Родители сказали, что, когда мне исполнится восемнадцать, я выйду за него.       — Чего? — рассмеялся Тео. — Совсем рехнулась, Паркинсон? Мой брат ни за что не женится на тебе. Будь уверена, что никакой помолвки не будет.       — Нотт, мои родители не стали бы мне врать о таких вещах. Поэтому, это правда.       — Ну-ну, посмотрим.       — Панси, давай отомстим Дафне за обрезанные волосы? — прошептала на ухо брюнетке Миллисент Буллстроуд. — И за Поттера. Он мне нравится, с чего это она интересует его. Если мы подпортим ей личико, уверена, он забудет о ней. В ней, кроме красоты, и нет ничего.       — Отличная идея, Милли.       Две слизеринки аккуратно собрали гной в пиалу. Буллстроуд взяла её в руки и подошла к Дафне. Слизеринка тронула за плечо однокурсницу и приготовилась плеснуть содержимое пиалы прямо ей в лицо.       — Дафна! Осторожно! — крикнул Невилл, поднявший в это время голову и увидевший манипуляции Миллисент.       — Будешь знать, как привораживать Гарри! — выплюнула Буллстроуд и занесла руку. Послышались крики. Началась суматоха.       — Твою мать! — Тео подлетел к блондинке, лежавшей без сознания на полу оранжереи. — Дафна, ты слышишь меня?!       Нотт подхватил подругу на руки. Вокруг них столпился народ. Все пытались разглядеть, куда попал гной, и что-то кричали.       — Разойдитесь вы уже! — Гермиона протиснулась к слизеринцам. — Заткнитесь и отойдите в сторону! Иначе вам же будет хуже, — Грейнджер угрожающе прищурила свои карие глаза, вставая слева от Тео. По другую сторону уже очутился Невилл. Гриффиндорцы достали палочки, готовясь применить их в случае чего.       — Тео, неси Дафну в Больничное крыло. Мы тут разберёмся, — сказал Лонгботтом. Гермиона уже связывала Миллисент. Нотт кивнул в знак благодарности и унёсся к мадам Помфри. В оранжерею ворвалась профессор Спраут. Её глаза угрожающе остановились на Буллстроуд. Гермиона и Невилл принялись рассказывать.       Теодор никогда ещё так быстро не бегал. Повезло, что Дафна была лёгкой. Ученики шарахались от него в стороны, с любопытством глядя вслед. Нотт ворвался в Больничное крыло, крича имя мадам Помфри. Из кабинета вышла женщина, тут же принявшись раздавать указания.       Спустя сорок минут целительница объявила, что все в порядке, и ожоги пройдут через несколько дней. Правда, придётся четверокурснице отлежаться денёк в Больничном крыле. К счастью, гной попал лишь на руки, которыми она прикрыла большую часть лица, и левые части шеи и ключицы. Даже шрамов не останется. Мадам Помфри позаботится об этом. А сознание Дафна потеряла из-за шока.       — Спасибо, мадам Помфри, — вздохнул с облегчением Тео.       — Да не за что. Это моя работа. Многие четверокурсники приходят с такими ожогами, но я впервые вижу, чтобы они оказались на шее и ключице.       — Миллисент Буллстроуд плеснула на Дафну целую пиалу.       — Мерлин, какой ужас! До чего же дети жестоки. Надеюсь, её накажут со всей строгостью. Подумать только, — женщина покачала головой. — Вы можете посидеть немного, но мисс Гринграсс нужен отдых.       — Хорошо. Я зайду к ней позже. Рад, что с ней все в порядке.       Тео бросил взгляд на подругу, которая была в бинтах и спала. Её лицо стало бледнее обычного. Нотт пообещал ей, что все причастные ответят. Он развернулся и вышел из больничного крыла. Нужно найти одного придурка.       Седьмой курс выходил из кабинета зельеварения, когда к ним подлетел Теодор Нотт. Он был взъерошен, на его одежде была кое-где грязь, а глаза настолько бешеными, что мимо проходящие ученики шарахались.       — Тео, что с… — начал было Драко.       — Ты! — Нотт подлетел к Гарри, занося кулак, но Поттер перехватил его, с непониманием смотря на четверокурсника и друзей. — Из-за тебя Дафна пострадала!       — Ты в своём уме? — выгнул бровь Поттер. — Я не видел её с завтрака.       — Твоя фанатка, это дура Буллстроуд, плеснула в неё гноем бубонтюбера. Если бы ты не увивался за Дафной, этого бы не произошло! Во всем виноват ты, — Тео уставился глазами, полными ярости на Гарри.       — Что? — Поттер оттолкнул четверокурсника. Он бросил вещи и ринулся в Больничное крыло. Ученики в который раз, с непониманием смотрели вслед бегущему парню. И чего все летают по коридорам?       — А теперь, Теодор Нотт, нормально объясни, что случилось, — строго уставился на младшего брата, Драко.