Звёзды вместо снежинок

В новогодне-рожденственское время вся земля покрывается пушистым искрящимся снегом, переливающимся различными холодными оттенками: скользят по белоснежной поверхности бирюзовые, голубые, сиреневые, розовато-оранжевые тени, сияют-поблёскивают звёздочки, отражающие свет ночных фонариков... Крыши высоченных многоэтажек и маленьких деревянных домиков покрыты толстым слоем того же снега, из каминных труб в тёмное небо летит, клубясь и растворяясь, серо-синий дым; всё вокруг щедро увешано гирляндами, площади городов и столы в комнатах и гостиных домов и квартир уставлены пушистыми колючими ёлочками, сверху донизу увешанные шариками, мишурой, фигурками и яркими детскими поделками из цветной бумаги... В общем, повсюду веет праздником, новогодним настроением, повсюду радость, и весь мир замирает в ожидании, веря в чудо!.. В отдалении от большой, заворожённой зимней сказкой планеты, где-то в космосе, но ещё на орбите находится в бесконечном состоянии невесомости космическая колония АРК. Вместо снежинок за стеклом всегда светят звёзды, здесь не бывает холодно, здесь никогда нет снега, но здесь всё равно есть своя праздничная атмосфера. Здесь живут, работают и общаются такие же люди, и многие по возможности отпрашиваются домой, на Землю, чтобы отпраздновать и отдохнуть там со своей семьёй. Но это удавалось далеко не всем, и некоторые люди оставались на колонии. И не только люди. — Мамочки, тебе так идёт! Какой ты милый! — О, правда? Что ж... Мне тоже нравится. Спасибо. На долгожданное Рождество, которое лишь впервые в своей не очень долгой жизни придётся встретить Шедоу, Мария долгое время усердно и с любовью вязала на спицах для колючего друга мягкий жёлтый свитер с красными полосками. Девушка радовалась и смеялась, видя смущённого, забавно и неловко улыбающегося друга, пока тот разглядывал полосы и петли на пушистых рукавах. Тепло. Ещё немного полюбовавшись на уютный подарок, ёжик широко улыбнулся и благодарно взглянул на Марию: — Мне правда очень нравится. Спасибо! — Совершенная Форма Жизни заключила подругу в объятия, снова повторив примерно то же, что сказал несколько секунд назад. — Какой ты у меня немногословный, хи-хи, — ласково посмеялась девушка и крепко обняла парня в ответ. — Рада, что подарок вышел хорошим. — Он замечательный. Вскоре Мария подошла к выключателю и погасила свет, отчего в комнате воцарилась кромешная темнота. — А теперь... Смотри! Раздался звук щелчка, и в тот же миг комната озарилась разноцветными огнями: перемигивались синие, красные, жёлтые, зелёные оттенки, они то энергично и быстро, то медленно и плавно сменяли друг друга, переливались, смешивались в новые цвета... Это, несомненно, играли лампочки гирлянды на искусственной, но красивой и нарядной ёлочке. Она стояла на белой тумбочке в углу комнаты, рядом с аккуратно заправленной кроватью девушки. Сказочный свет отражался на стеклянных узорчатых шариках и тонкой серебряной мишуре, они переливались и сверкали, отражая радужный блеск, и трудно было представить более завораживающее зрелище... ...по крайней мере, для Шедоу. Вот уж кто намертво залип на эти огонёчки: никогда до этого он не видел ничего подобного. Каждая лампочка привлекала его взгляд; пересекались, словно в танце, на той же тумбочке и невысоком потолке синеватые, красноватые, зеленоватые колючие тени от ёлочных игл, напоминая тем самым снежинки (которых вживую ёжик ещё никогда не видел и, к сожалению, многое упускал); он заворожённо, не мигая смотрел на это зрелище, забыв про всё находящееся рядом, словно переместился в другую галактику, постороннее измерение. Марии уже давно была знакома эта красота. Однако она также глядела на переливы с восхищением и ощущением зачарованности, с чувством некого рождественского волшебства, ничуть не меньше была захвачена в плен этой красотой. Всё же переведя взгляд на чёрно-красного ёжика, она едва сдержала умилённый смех. — Шедоу, Боже мой... — внезапные слова заставили Совершенную Форму Жизни вздрогнуть. — А? Ч-чего? — Ты прямо застыл, хи-хи. Как маленький ребёнок! — девушка сентиментально приложила ладошки к лицу. — Я... наверное, да, — ёж немного смутился. — Просто... Оно такое красивое! Вы всегда делаете так на Рождество? — Конечно, это же давняя традиция — вешать гирлянды и шарики на ёлку! Бывает, люди собираются вместе с разных концов страны, желая провести этот праздник вместе. — Кажется, это и правда очень важно. Теперь Шедоу не менее радостно смотрел на Марию: на переливающиеся от пульсирующего света волосы, на сей раз не распущенные, а непривычно заплетённые в перевязанную ленточкой косичку, ниспадающую на левое плечо. Девушке очень шёл её наряд — собственноручно связанный голубой свитер с аккуратными белыми снежинками, тёмно-синяя складчатая юбка с сиреневыми полосками на полах и белые пушистые носочки. Ей вообще всегда были к лицу голубые и синие оттенки; особенно здорово они смотрелись с её золотистыми пышными волосами. И большие счастливые глаза её тоже были на редкость яркого синего оттенка, который не мог погасить даже злосчастный синдром иммунодефицита, звучавший приговором. Казалось, ещё в детстве покидая Землю, в радужках своих глаз она вместила всё земное небо и хранила его для всех в сердце уже на АРК. — На звёзды похоже... — вдруг сказала Мария. — Только разноцветные и мигают. — А что, настоящие звёзды не могут быть разноцветными? — Ну почему же, могут! Шедоу узнал эту вдохновлённую интонацию: таким становился голос подруги, когда она находила очень интересную тему для разговора и готова была подробно рассказать о чём-то необычном. Как оказалось, звёзды могут быть синими и красными. Вернее, их отблеск; если звезда поблёскивает синим, значит волны идут с низкой частотой, и она приближается, а если красным, то есть волны излучают частоту высокую — отдаляется. Но так просто этого нельзя заметить, нужно приглядываться, но лучше, конечно, вообще это делать вооружённым глазом — с телеском или подзорной трубой (а таковых на колонии хватало). Тем не менее, это любопытно наблюдать, хотя с гирляндными лампочками их трудно было сравнить. — За годы жизни здесь мне много всего про звёзды рассказали! А я буду всё тебе рассказывать.

***

Двенадцать часов ночи. Повсюду лежит белый пушистый снег, горят уличные фонари, кружат в воздухе редкие лёгкие снежинки, а тёмное ночное небо то и дело озаряется яркими, огромными, похожими на золотые и радужные цветы салютами. Все кричат, радуются, поздравляют друг друга с новым, вот уже шестым десятилетием двадцатого века. Целых полвека уже позади... А впереди ещё столько великих открытий, новых изобретений, преград и трудностей, лучистого счастья!.. ...Обитатели колонии АРК тоже радуются и празднуют. Они смотрят то в сторону Земли через огромные стёкла обсерватории, то на экран с прямой трансляцией происходящих там в этот момент торжеств, то друг на друга. Чёрно-белую, конечно, мутноватую, но воображение достраивало картинку, словно это было вживую. Мария тепло прижалась к дедушке, профессору Джеральду Роботнику, обнимая подаренную книжку с астрономией (которую они с Шедоу впоследствии подробно изучали и рассматривали), пока тот с ласковой улыбкой поглаживал внучку по волнистым волосам. Прямо рядом с ними, словно заколдованный, застывшим стоял чёрный ёж, для которого каждая секунда сейчас была в диковинку. Кроме Роботников здесь был ещё персонал, и среди них талантливый инженер, коему было лет за сорок; с ним были также его жена, работавшая вместе с ним на одну степень ниже, и их былобрысый мальчишка со странными большими любопытными глазами разного цвета. Он крепко дружил с Марией, словно с самого рождения они были сестрёнкой и братом, но Шедоу он, честно говоря, побаивался (возможно, его пугала его внешность?). Но сейчас не об этом. Сейчас главное было одно — он так же, как и все, радовался и заливался смехом, верил, что дальше будет лучше, и весь мир в этот миг казался ему одной из необыкновенных волшебных историй, которые так любят все дети... В любом уголке Вселенной можно перевернуть исчерканный лист уходящего двенадцатимесячного промежутка на чистый и перейти в Новый год, в новое десятилетие, да хоть в новую эру — но рядом с теми, кого любишь. Главное — не переставать верить.