Изувеченный

Он выключает грибную запеканку, посматривая на часы. Арон уехал за продуктами — в холодильнике у них мало что было. Благо, сегодня воскресенье и у хозяина квартиры выходной. Лир слышит шаги в коридоре и вспоминает, что тут помимо него есть Рей. Подросток не покидал свою комнату с утра. Кажется, он действительно готовится к экзаменам. Этот ребенок напоминает ему о собственном. Разве правильным было бросать Сэдди с его зависимостью от нелегальных веществ? Лир не смог справиться с его воспитанием, хоть и старался вложить в его голову все то, что вложили когда-то в него его собственные родители. То, каким вырос Сэдрик, зависело не только от него с бывшим мужем, но и от сверстников. Друзей — окружения сына в школе и вне ее. Но все же, родительский фактор — главный. Лир не может прекратить винить себя за это. Он в ответе за то, кем стал Сэдрик. «Я хочу ему помочь, но пока не знаю, как», — вздыхает он, но вскоре поднимает голову и решает: «Хватит раскисать, дом не убран». — Чем тут воняет? — голос за спиной. — Грибная запеканка, — спокойно отвечает Лир, не особо обращая внимание на подростка. Если Рей начнет «самоутверждаться за его счет», как говорил ночью Арон, он не будет это терпеть. — Ненавижу грибы, — недовольно. — А я не люблю, когда со мной разговаривают таким тоном, — Лир говорит это и все же оборачивается на него. Молодой альфа переменяется в лице. — Ты, ты прислуга, — заикается побледневший Рей. — Я буду разговаривать с тобой, как захочу! — Тогда я подкину тебе в суп измельченные грибы, а скажу об этом, когда ты все съешь, — находится он, удивляясь собственной сообразительности. Говорить то, что на уме, оказывается проще, чем он считал. Слышен стук входной двери, после шуршание пакетов. Рей замолкает с раскрытым ртом. — …Да, да, все с ним нормально, учится, — приглушенные голос Арона. — Да, папа, все нормально. Дать ему трубку? Рей! Иди сюда. Рей? На кухню заходит Арон, держащий в одной руке большие пакеты с продуктами, а второй придерживая телефон у уха. Рей пятится дальше и его это поведение непонятно. — Это папа, — альфа протягивает младшему брату телефон, но тот отрицательно качает головой. — Я не буду с ним разговаривать, — со злобой в голосе. — Прекрати вести себя, как маленький обиженный мальчик, — вздыхает Арон. — Передай ему, что я его по-прежнему терпеть не могу, — подросток мигом вылетает с кухни, громко хлопнув дверью. — Ну, ты сам все слышал. Если ты думаешь налаживать с ним отношения, то уже поздно. Раньше надо было думать, — говорит Арон в телефон и выключает. Вздыхает, и наконец переводит взгляд на Лира. — Сложная ситуация. Родители развелись, когда Рею было десять. Отец от него отказался, потому что это не его ребенок. То есть, Рей мне брат только по линии папы. С тех пор он жил с папой, но как тебе сказать… родитель гулящий. Забил на него, не кормил, посещаемость школы не контролировал. Рей попал в не самую лучшую компанию ребятишек. Если бы я его не забрал сюда, мелкий закончил бы или в тюрьме, или в могиле. — Теперь понятно, почему он так себя ведет, — Лир вздыхает. Он помогает альфе раскладывать продукты из пакетов, попутно продолжая говорить. — Мне жаль его, он, кажется, несчастен. И сильно обижен. — Ты прав, — кивает Арон. — Мне сложно с ним контактировать. Не знаю, как помочь ему исправиться сейчас, когда он уже набрался плохого от ребят с улицы. Думаю, он считает себя «бракованным». У всех вокруг полноценные семьи, а он живет со мной, в то время как отец о нем не вспоминает, а папа шляется. И я не понимаю, как найти к нему подход, он как колючка. У него защитная реакция — нападение. Если он огрызается, значит, задет. — Но ты молодец, что не оставил его, — он старается приободрить альфу. — В такой ситуации нужно показать ему, что он не один. И что его любят, — Лир неосознанно вспоминает о Сэдди и вздыхает. — Ты… ты будешь грибную запеканку? — Конечно, — Арон заметно расслабляется, присаживаясь за стол. — Вот, — он ставит перед ним порцию еды. — Мне нужно приготовить что-то для Рея. Что он любит кушать? Альфа пожимает плечами и что-то мычит с набитым ртом. Лир же выходит в коридор в поисках подростка. Стучится в его комнату, но дверь сама приоткрывается: там никого нет. Он заглядывает в ванную и не зря. На полу у умывальника сидит Рей, прижимая ноги к себе. Заметив его, подросток прячет лицо. Плакал? — Прости, что тревожу, — Лир запинается, не зная, что такого сказать, чтобы не сделать еще хуже. — Ты голоден? Что тебе приготовить? Я обещаю, что не буду подкидывать грибы. — Уйди. — Я не хочу тебе зла, — выдавливает он. Когда-то Лир так же искал подход к сыну. И не нашел. Сдался. — Будешь картофель с мясом, запеченный под сыром? — Угу, — и всхлип. В таком случае лучше не трогать его: для Рея он посторонний человек. Лир выходит, осторожно прикрывая дверь. Зайдя на кухню, он видит, как Арон ест стоя прямо из формы с запеканкой. — Ой… я решил взять добавки, — альфа вытирает замазанный подбородок. — Это божественно вкусно. Лир не сдерживает улыбки. — У тебя кулинарный дар, не иначе, — добавляет Арон и продолжает уничтожать остатки запеканки. — М-мф, — говорит неразборчивое он. — Когда доешь, сможешь поговорить с Реем? Мне кажется, ему нужна поддержка именно сейчас. Он в ванной. — Хо-офо, — с набитым ртом кое-как произносит альфа. Лир наблюдает, как Арон с большим аппетитом ест приготовленное им блюдо. Создается впечатление, будто в последний раз он ел неделю назад. — Я оставил тебе тут, — альфа указывает вниз. — Поешь, я скоро вернусь. — Да я поел, пока готовил… Постарайся не давить на него, — говорит Лир ему вслед, осознавая в сказанном собственную ошибку в воспитании Сэдрика. Закончив с генеральной уборкой кухни, он решает перебираться в комнату Арона. Но открыв нужную дверь, он застывает в пороге и поначалу думает, что перепутал с комнатой Рея. «Это… что такое?» — Лир переменяется в лице. Ошибки быть не должно, это действительно спальня Арона. Но кто бы мог подумать, что такой строгий альфа любит розовый цвет… Стены розоватого оттенка, над двухспальной кроватью по стене развешана гирлянда с прищепками, держащими фотографии. Много вещей. На полках, в шкафах со стеклянными дверками — мелкие фигурки-статуэтки. Кровать заправлена пастельного цвета покрывалом, а на нем у изголовья под десяток ядрено-розовых подушек. В форме сердечек. Лир озадаченно чешет висок, все еще недоумевая. Подходит к одному из шкафчиков, где располагается целая коллекция фигурок пони. — Э-э… допустим… — шепчет сам себе. — Это же какой пылесборник! — он присматривается, но пыли не замечает, будто их кто-то тщательно протирает каждый вечер. Статуэтки. Тысячи статуэток. Разной формы, цветов, размеров, от крохотных, до метровой в античном стиле. Тут и фигурки персонажей из мультфильмов, и вазочки, корзины с цветами, животные, машинки, люди. Чтобы все это протереть, понадобится целая вечность! Он замечает по другую стену тренажеры и несколько гирь, а так же боксерские перчатки, висящие вместе с несколькими медалями. «Так вот, почему он так хорош в драке», — хмыкает Лир. Он обращает внимание на развешенные на стене у изголовья кровати фото. Пейзажи, цветы, листья крупным планом. На одном из фото набережной Лир неожиданно замечает себя, сидящего вдалеке на лавочке, а рядом большого пса. Проходится взглядом и видит еще одну. Знакомая витрина — его прошлое место работы. И в ней четко видно его, подпирающего рукой лицо и счастливо улыбающегося книге перед собой. Лир снимает это фото. На обратной стороне дата — надо же, шесть лет назад. На душе становится теплее. Интересно, что это была за книга, которая вызвала у него столь мечтательное выражение лица? В свое время он столько всего прочел, что уже и не вспомнит. Книги помогали скрасить серость будней и закрыться от ссор с Рихардом. Хорошее убежище, однако проблемы они не решали, лишь помогали временно их забывать. — Ты уже тут? Лир вздрагивает, как пойманный на краже воришка. Он быстро цепляет фото на место и поворачивается, делая вид, что ничего не трогал. — У тебя так много статуэток. Коллекционируешь? — Это моя слабость еще с малых лет, — пожимает плечами Арон, при этом тепло улыбаясь. Видно, что ему комфортно тут находиться. — Не могу пройти мимо интересной фигурки. Что, считаешь это детским лепетом? — У каждого свое хобби, — Лир поворачивается в сторону фотографий. — Они красивые. А есть еще? — Много в цифровом виде. Но распечатанные есть вон там, в тумбочке с правой стороны кровати, — альфа показывает рукой. Лир с интересом открывает верхний выдвижной ящик, обнаруживая там толстые конверты, подписанные разными словами. «Пейзаж», «море», «люди»… Он вытягивает конверт с подписью «солнце», вытягивая оттуда фотографии и обнаруживая на них… себя. Он округляет глаза, перебирая фото из разных локаций, пронумерованные по датам. — Ой… я забыл, что эти тоже там, — альфа отворачивается. Кажется, ему не по себе. — Ты точно маньяк, — Лир рассматривает фото. Ему интересно посмотреть на себя со стороны, тем более, почти все они удачные. — Их всего тридцать две или три за восемь лет, — Арон чешет шею, слегка хмурясь. Оправдывает себя? Неловкая ситуация. — Это мало, я видел тебя чаще, но ты постоянно куда-то спешил. — Ты сказал, восемь лет? — переспрашивает удивленно он. — Я встретил тебя впервые в пятнадцать, ты сидел за прилавком в книжном магазинчике и тебя было видно с витрины. С тех пор я часто тебя видел с книгой в руках. А фотографировал потому, что ты очень фотогеничный и потому, что ты мне нра… — Да-да, я помню, не нужно это повторять, — быстро заглушает своей фразой голос Арона Лир, боясь снова услышать то, что слышал тогда на набережной. Он чувствует, словно потревожил что-то слишком личное. Не стоило трогать именно этот конверт. Но кто знал, что за безобидной подписью скрываются его изображения? Лир складывает фото обратно, закрывая конверт в тумбочке. Неудобно получилось.

***

Он домывает посуду и выключает воду, наблюдая боковым зрением, ест ли Рей приготовленную им пищу. Лир не знает, что Арон ему сказал, но под вечер подросток стал поспокойнее и ни разу не огрызнулся. И сейчас так же без разговоров доедает порцию. — Тебе нравится? — Лир пробует подступиться к нему, но говорит не ласково, как когда-то с сыном, а обыденным нейтральным тоном. Нужно понимать, что Рей уже не ребенок и «сюсюкаться» с ним нежелательно. И не удивительно, что Сэдрик так возмущался. Лир действительно слишком пытался ему угодить и относился, как к ребенку, когда как сын себя таковым не считал. Постоянно наставлял, вмешивался, советовал. Любого бы это раздражало. Жаль только, что Лир осознает это сейчас, когда сыну он надоел настолько, что тот его прогнал. Возможно ли еще что-то поменять? «Я попытаюсь», — решает он. — «Не прощу себе, если оставлю все, как есть. Моя вина в том, кем стал Сэдрик, велика, а значит, и исправлять ошибки придется мне. Правда, пока что не представляю, как». Рей ему так и не отвечает, но зато полностью доедает порцию. Арон говорил, что у младшего плохой аппетит и обычно он отказывается от полезной пищи, заменяя ее вредной едой быстрого приготовления и сладостями. Понятно, почему в свои года Рей такой щуплый. — Не отвергай помощь Арона, пожалуйста, — он садится рядом, говоря это. — Он совсем не понимает, как с тобой ладить. — Он придурок, — негромко выдавливает Рей, отодвигая от себя пустую тарелку. — Да, он немного с придурью, — Лир давит смешок. — Но он тебя любит. Иначе не стал бы забирать тебя в свою холостяцкую квартиру, куда давно мог бы привезти какого-нибудь омежку и жить с ним. — Уже привел. — Та метровая античная статуэтка не считается, — пожимает плечами он, прекрасно понимая, что Рей намекал на него. — Я говорю о том, что если бы ты не был важен для него, он бы не поселил тебя тут и не контролировал твою учебу. — Мне не нравится учиться. — О-о, — Лир узнает в этой фразе себя лет так семнадцать назад. — Я расскажу тебе историю про одного мальчика, который так же не любил учебу. Слишком сложно — говорил он, и вместо уроков веселился и гулял с друзьями. И в итоге не набрал на экзаменах достаточно баллов, чтобы поступить в университет. Пришлось вступать в брак, — он вспоминает свою жизнь. — И если ты подумал, что ему повезло, то ошибаешься. Ведь когда он остался один, ему потребовалось как-то самому себя обеспечивать. А без образования, знаешь ли, на работу возьмут только полы мыть или цемент таскать. Работа тяжелая, а платят копейки. Если не хочешь так же быть в будущем «всего лишь прислугой», то старайся учиться. Сдашь экзамены на высокий балл, поступишь в престижный вуз. А после станешь боссом в какой-нибудь успешной компании, будешь управлять людьми и иметь много денег. Но, есть одно условие: придется работать. Много и усердно работать, как твой брат. Рей молчит, потупляя взгляд. Кажется, он задумался. — Образование на самом деле важно, — подытоживает Лир. — А можно добавки?.. — произносит подросток и снова отводит взгляд. — Вкусно. — Конечно, — он облегченно выдыхает, поднимаясь со стула. Кажется, в случае Рея все не так уж запущенно.

***

Он забирается на широкий подоконник. Сидит, прислонившись щекой к стеклу. Там, на улице, идет редкий снег. С четвертого этажа хорошо видны заснеженные улицы: там намело целые сугробы. Вечер, фонари, воскресенье. Вот прошла неделя, но Лир до сих пор помнит про найденные тогда фото. То, что его тайно фотографировали, льстит и поднимает уверенность в себе. Он вздыхает. Два дня назад Лир не выдержал и навестил бывшее жилище. Однако дверь ему открыл незнакомый человек, который сообщил, что хозяин квартиры сдает ее ему уже вторые сутки. На вопрос, куда подевался подросток, который жил там раньше, незнакомец пожал плечами. Лир подумал тогда, что сын переехал к Рихарду, но не рискнул в одиночку ехать к бывшему мужу. Он пока не готов снова видеть его перекошенное от злости лицо и слушать обвинения. На звонки Сэдрик — что естественно — не отвечает. Недоступен: наверняка сменил номер. Но Лир не может не переживать за непутевого ребенка. Ночами ему снится, как Сэдди страдает где-то в темном переулке, брошенный всеми и избитый. Он понимает, что это всего лишь сны, но родительское сердце от этого не успокаивается. Лир прислоняет лицо к окну, касаясь носом стекла. Вот уже семь дней, как он решил начать жизнь заново. Но нерешенные проблемы прошлой жизни тяготят, не дают расслабить плечи. Игнорировать — не выход. Арон подходит ближе. Лир замечает его боковым зрением. За дни, проведенные в одной квартире, он привык к альфе и уже не воспринимает его, как чужого человека. — Опять грустишь? — слышен его голос. Арон рисует недалеко от него сердечко, прямо на запотевшем стекле. «Протыкает» его стрелой и ведет ее конец дальше. — Пыньк, — альфа доводит линию до лица и прикасается к носу. — В тебя попала стрела Купидона, — но Лир на рефлексах отклоняет голову назад. — Ох, да… у меня не смешные шутки. Привыкай. Он запоздало улыбается с нелепых попыток Арона его развеселить. Лир переводит взгляд на него. Этот человек не только помог ему с жильем и работой, но и продолжает поддерживать. Просто так, не требуя взамен отплаты. Хочет ли этот альфа влюбить его в себя хорошим отношением? Лир не уверен, что позволит себе еще раз сглупить и полюбить без оглядки. Он совсем не знает Арона. Альфа странный. С младшим братом ведет себя строго, и в то же время предпочитает розовые мягкие вещи и собирает коллекции статуэток пони. У каждого свои причуды, да, но у Арона они крайне нетипичны, как для представителей его пола. Он замечает, что смотрит ему в лицо, но при этом не видит. Лир отводит взгляд к стеклу. От его дыхания оно снова запотевает. — Ты сейчас такой красивый, — говорит внезапное Арон. — Ладно, у тебя действительно не смешные шутки. — Только не говори мне, что считаешь себя старым, — альфа подбирается ближе. — Мне почти тридцать четыре, я на десять лет старше тебя, — Лир отклоняется от стекла и переводит взгляд на Арона. — Или на одиннадцать? У меня взрослый сын. Каким я должен себя считать? — Так, сползай сюда. Лиру приходится слезать с подоконника. Он позволяет взять себя за руку. Слышит слова: — А теперь выдвигаемся в великий поход. К зеркалу, — Арон явно что-то задумал, видно по блеску в глазах. Альфа тянет его за собой в другую комнату, где на стене висит большое зеркало. — А теперь оцени себя трезвым взглядом. Так сказать, непредвзято. Кого ты видишь? — Уставшего, постаревшего раньше срока омегу, — пожимает плечами Лир, всматриваясь в отображение. Рядом с красивым Ароном он смотрится еще старше, будто приходится ему папой. — Поврежденные волосы, пересушенные и неуправляемые, как гнездо на голове. Кожа не эластичная и усеянная пигментными пятнами. А еще второй подбородок, он не такой заметный, но есть. Брови. Бровей почти нет. И что это за форма? Да и фигурой плоский, а эти растяжки на животе еще со времен родов… — А теперь ответь мне на один вопрос, — Арон, заметно, едва сдерживает смех. — Так. То, что ты перечислил, поддается исправлению? — Да, — Лир теряется. — Тогда в чем проблема? — В моей неуверенности, — сознается он. — И? — Лени. — Хорошо, — Арон победно улыбается, подходя еще ближе. Лир видит, что он ниже альфы на половину головы, но тот намного шире в плечах. Рядом с ним он еще больше чувствует себя слишком худым и плоским. — Ох, думаю, дальнейшие выводы ты сделаешь сам. Что-то не устраивает в себе — меняй. Или же учись принимать и любить таким, как есть, выбор за тобой. Ха… Это я на словах такой умник, а на деле такой же, как ты. Видел тренажеры в моей комнате? Я занимался на них в последний раз, когда учился в университете. А тут, прихожу с работы и заваливаюсь смотреть фильмы в обнимку с чипсами или попкорном. Мотивация на нуле, а без нее сложно взять себя в руки. А между тем, мой пресс исчезает за жирком все больше, — альфа хлопает себя по животу. — Тебе тоже нужна мотивация. Спроси себя честно, что ты хочешь и можешь поменять, ну, а дальше все в твоих руках. Но на мой взгляд, тут нечего менять. Лир смеется, прислоняя руку ко рту. Арон говорит о серьезных вещах, но таким тоном, то все это выглядит забавно. Но, вопреки, заставляет задуматься. — И, кстати, другие люди видят тебя не так, как ты себя сам, — продолжает Арон, пододвигаясь вплотную со спины. Его тепло ощущается через одежду. — Ты выделяешь в себе то, что считаешь недостатками, а остальные воспринимают тебя, как целостный образ. — Да, я знаю это, — кивает Лир. В комнате слишком жарко, а от ощутимого дыхания Арона в волосах становится некомфортно. Альфа нагло нарушает его личные границы, но почему-то отталкивать его не хочется. — Смотри на себя, — голос Арона становится глубже и от этого кажется интимным. Лир сглатывает. По коже мурашки. — Смотри и увидишь себя моими глазами. Вот… Ты, как солнце, яркий и запоминающийся. Твои волосы, — альфа заправляет ему пряди за ухо, при этом смотря ему в лицо через зеркало. — В них спрятались лучи солнца. Они напоминают мне цвет осенней листвы, такие же рыжие и пахнут приятно. У тебя красивые глаза, постоянно меняющие оттенок в разном освещении. То голубые, то серые, то их смесь, ты это замечал? — Арон шумно усмехается и опаляет дыханием ухо и шею. — Нет, — качает головой Лир. В лицо жарко, щеки начинают пульсировать. Он вдыхает и чует усиленный альфий феромон. — Когда ты смотришь на меня, то напоминаешь мне милого совенка. И ты говоришь, что тебе не нравятся веснушки, но они хорошо дополняют твой образ. Посмотри, как они идеально рассыпаются по коже, — Арон наклоняется к его уху. — У тебя чувственные губы. Слегка пересушенные, потому что ты постоянно их облизываешь, особенно на улице. Тебя хочется целовать, — совсем интимный шепот. — Но я предугадываю, что ты меня оттолкнешь и я опять все испорчу этим поступком. Да? — Лир в ответ отводит взгляд и сглатывает. В горле сухо. — И твоя фигура шикарна. Ты знал, насколько у тебя сексуальная задница? Лир резко двигает локтем назад, попадая по альфе. Судя по болезненному «ай!» попал он меж ребер. — Дурень! — возмущается Лир, поворачиваясь. — Такие «комплименты» делать непристойно! — Но твоя задница действительно… — Мне не интересно, какая она, — перебивает он, возмущаясь. — Ты перешел границы дозволенного. — Зато я сумел тебя смутить, — видно, что Арон ни капли не сожалеет. — И когда я описывал тебя, твой взгляд поменялся. Ты же увидел себя другим? Этого я и добивался. Догадываюсь, что за годы в прошлом браке тебе наговорили много всего нехорошего. И, судя по всему, ты сросся с их словами. Тогда буду использовать обратный метод, буду говорить тебе комплименты до тех пор, пока ты в них не поверишь. — Это уже чересчур, Арон, — качает головой Лир. Сейчас он винит себя за минутную слабость. За то, что позволил расслабиться рядом с альфой и проникнуться его словами. И, кажется, даже ощутить подобие томления. Это слишком. Он не настолько хорошо знает Арона, чтобы доверяться ему вот так. Рихард тоже вначале был обходительным и хорошим, но его настоящее обличье явило себя намного позже. — Я хочу тебе помочь, — кивает Арон и опять «использует» этот убедительный взгляд. — Ты правда дорог мне. И если ты не против, мы могли бы попробовать… — Не нужно. Я не готов сейчас привязываться к людям. И… я понимаю твои чувства и уважаю их, но ответить тем же не могу. И попытаться тоже, ты слишком молод, — Лир старается сформулировать мысли, чтобы сказать чем помягче. — Я все равно не откажусь от своих слов, — заявляет альфа. — Просто ты должен знать, что я на тебя претендую.