Сваливайтесь на голову...

Моя невдохновенченвость потянулась, встряхнув таракашками и уныло уставилась в монитор своего  компуктера, обретавшегося у моей запасливости еще со времен троллевой пещеры. На экране высвечивалась шестая часть моих бухательно-песенных похождений в Арде по маршруту «Дедулька (Росгобель) — Осы (Шир) — тетя Галя (Лориэн)». В голове червячки играли на балалайках, таракашки срочно восстанавливались после встряски, а бедная я с грустью понимала, что писать при таких обстоятельствах  никак не смогу. Печально вздохнув, моя безысходность решила, что, быть может, кофе со свежими булочками поднимут мне настроение. Карлсону же помогали, хотя жалко, что нету торта со взбитыми сливками — я бы сейчас не отказалась бы и от него. С трудом встав из-за стола — вокруг, как и на самом столе, валялись черновики писанины, шмотки (мои и Светины), камешки, нет, не Лихолесская бижутерия, а простые булыжники, мы с Веткой на них экспериментировали, благо, все наши способности остались при нас, супервумены морготовы, блин… так, что-то меня не туда занесло… — моя неуклюжесть гномьим тараном  поперлась на кухню — единственный оплот чистоты с тех пор, как наши светлости вернулись из увлекательнейшего турне по Средиземью, а времени прошло немало — почти пол года. Помнится, когда моя дорогая маман увидела последствия одного из наших неудачных опытов… В общем, квартирку разрушила она полностью. Ну, только слегка в переносном смысле. Кстати, знаете, что интересно? То, что в нашем мире даже стихии были другие! Например, вода и огонь, смешавшись, разделились на электричество, а сами, как стихии, исчезли. Прикольно, правда? Хотя «эфемерка» какой была, такой и осталась. Но моя непостоянность что-то слегка  отбежала бодрой иноходью от темы, а тем временем червячки бодро трубят о том, что тема,  в общем-то, была важной и столь же пафосно, как и Боря повествовала нам про мои похождения на кухню. Наверное, в обычной квартире такое «путешествие» не вызывает осложнений, но в моем с Светкой обиталище даже такое простое действие, как встать с кровати рано поутру превращается в целую эпопею из прыжков, уклонений, падений, и прочее, и прочее. Вот сейчас, например, моя неуклюжесть аккуратненько обходит взявшуюся здесь откуда-то из прекрасного далека фаянсовую дорогую чашку, уже месяц пылившуюся на полу. Машинально подобрав ее — по-другому убираться не получалось, я чуть не врезалась в шкаф, поспешно отскочила от него, да так, что сразу угодила прямо в кухоньку. Кухонька сверкала чистотой и порядком, из распахнутого окна доносилось противное чириканье воробьев, на стене колыхались держащиеся на честном слове портреты Савоньки, дедульки, Надьки и прочих, нарисованные, заметьте, моей творчествостью. Я подошла к раковине, не опасаясь грохнуться на пол и неспешно начала правой рукой отмывать от чашки развившуюся на ней новую цивилизацию, левой открывая шкафчик, при этом стоя на одной ноге и наклонившись сильно вбок — шкафчик был далеко — дабы достать кофий и сахарочек, которые по какому-то явно неучтенному Валар и Летающим Макоронным Монстром недоразумению не обретались на столе. Столь сложные гимнастические упражнения, к моему вящему удивлению, закончились вполне мирно, после чего так же мирно разошлись: чашка была вымыта до скрипа, кофий и сахар заварен, чайник поставлен кипятиться. Кра-со-тень. Пристроив свою тушку у столика, моя милость принялась варганить себе высококачественный кофий. Сварганив его, я поперлась обратно в обитель моей скромности, по дороге подхватив из блюда пару-тройку десятков плюшечек, конфеток, печенек… А если говорить проще, то просто взяла целое блюдо с горой сладостей и, махнув на прощание белым платочком, весело ускакала в далекие дали. Так вот, иду я, значит, по коридорчику, зубами тарелку держу, кофий одновременно с этим попиваю, за давешний шкафчик держусь… а вот под ноги моя светлость, к сожалению, не смотрела, что и стало причиной ее эпичного падения на заднюю точку с действующей акцией «два в одном» Но по порядку. Как моя светлость уже сообщала, в нашей квартирке царила и правила столь великая и бесподобная вещь, как беспорядок. И вот из-за этой самой вещи моя неуклюжесть споткнулась/подскользнулась/задела (нужное подчеркнуть) обо что-то, на чем-то или просто что-то и полетела на пол, попутно ловя на нос чашку с кофием и отхлебывая его, удерживая уже ногами блюдо с вкусняшками, пытаясь освободить место для приземления, машинально подхватывая какую-то вещь, на проверку оказавшуюся моим мешочком и одновременно с этим успокаивая особо распсиховавшихся червячков валерьянкой. Когда же моя пятая точка все же коснулась земли, и я ощутила примерно то же, что и при перемещении из Средиземья в мой родной мир, моей впечатлительности еще больше поплохело и я крепче перехватила блюдо, делая большой глоток кофия — успокоиться-то надо. И все бы хорошо, и все бы так оно и было, и даже если бы я попала бы прямиков к Дагор Дагорат в гости я бы так не охренела. Почему? Да потому, что когда ты грохаешься на голову к Манве, да еще во время массовой попойки — это что-то с чем-то… не очень хорошим. * * * На праздник Феанор все же явился и теперь стоял перед грозны очи Манве, явно никого не страшась и что-то усиленно соображая. Этим чем-то было новое изобретение — что-то вроде палантиров, но настроенные на пространство, а не картинки. И проблемка была в том, что это изобретение, не получившее даже названия, куда-то делось. Феанор хотел уже во всем обвинить Мелькора, но у него не было стоящих аргументов, из-за чего теперь он должен был сидеть на этом скучном празднике вместо того, чтобы варганить что-то гениальное в своей кузнице. Финвыч был зол, потому как не успел приодеться, и как был в валенках и рваном ватнике — так и пришлось ему на пир явиться. Нет, я конечно не говорю про то, что у Феанора не было гениального изобретения, позвволяющего чинить одежду со сроростью одна шмотка в секунду, но это настолько недостоверно, что оставим все как было и стащим со стола еще один кексик. Финвыч был раздражен, потому как вопреки канону и всему остальному на праздник приперлись его многочисленные детища, да ещё и Хуана с собой притащили! А ему за них отвечать! В общем, всем было бы плохо — Феанор все же цуцуть самовоспламеняющийся — если бы не раздавшийся с неба оглушительный визг. О, что тут началось! Все эльфы сразу свои бокальчики побросали, закричали, в панику ударились… Один Финвыч так спокойненько наверх глянул и, чуть ухмальнувшись, радуясь, что такую пакость устроил, обронил: — Так вот куда оно запропастилось… Никто его, естественно, не расслышал, но чисто для порядка угомонились и ровненькой шеренгой выстроились перед Манве «на ковер» — каяться в глупости. Но не вышло. На Манве, уже собиравшимся устраивать суд, свалилось нечто, от которого тут же отскочила булочка прямо в руки Финвычу. Тулкас от этого еще больше заржал, Ниэнна зарыдала на сотню децибел громче, эльфы в ужасе вытаращились на это безобразие и забились под столы, Феанор со чадами флегматично оценивал вкусовые качества булочки, а Манве, с трудом выбравшись из-под нечта, аккуратненько приподнял его за шкирку и, подцепив с блюда, которое нечто держало в руках, что свидетельствовало о его эльфоподобности еще одну булочку, задумчиво начал ее жевать. * * * Моя попаданченвость висела за шкирку в руках у Манве и тихо офигевала, смотря на то, как ее милые булочки исчезают в животах Феанорычей и самого Манве. Когда Владыка Ветров (ага: «Я — полубог ветров и морей…») потянулся за второй вкусняшкой, я оперативненько извернулась и вскочила на стол, глотая кофий для успокоения и закидывая мешочек на плечо, дабы не мешался. — Эй! — возмутилась моя милость, — Куда руки тыришь? Это мои булочки! Я, конечно, не Карлсон… Ой, какой милашка! — восхитилась я, смотря на полутораметрового в холке пёсика, радостно скалившего клыки, при виде которых Йаванна тихо охнула и пробормотала что-то вроде «Ну вот… Мало им Форменосса, так еще и сюда его притащили!», а во мне проснулась дикая нежность, — Ути мой малышек! Ути моя кро-ошечка! — ворковала я, подвигая всех присутствующих в последнюю степень офигивания и скармливая Хуану очередную печеньку, — Кушай, маленький, кушай, вот давай я тебе еще конфетку дам! Ути мой сладенький! — на мою светлость зырились, как на особу не особо нормальную, только Намо насмешливо усмехался, спрятавшись за бокальчиком, но я, не обращая на такие досадные факторы внимания, повернулась к ошарашенным Феанорычам и выдала, — Турко, может, ты мне Хуанчика отдашь? — Откуда ты  знаешь, как зовут моего сына?! — возопил вдруг враз насторожившийся Финвыч, Валар недоуменно переглянулись, а Намо снова фыркнул. Моя неосторожность поняла, что ляпнула лишнего и тут же поспешила исправиться, от волнения начиная заплутать Хуану косички. — Ну, я что-то вроде провидицы, но интеренет, видите-ли, закончился, а потому картинка скачана, сохранена и не обновляется, потому как в оф-лайн режиме автообновление, как постоянная функция, не присутствует, а он-лайн не доступен… У меня только ешка на телеке! Феанорычи с батенькой вылупились на меня, как на буйнопомешанную, Хуан лизнул меня в ладонь, когда я забыла ему дать очередную плюшку, а я только заметила, что действующих лиц как-то подозрительно мало и осведомилась: — А Мелькор что, уже всех съел? Хотя нет, Древа же еще стоят… Валар тут же разом насторожились, а очередной глоток кофе феерично опал на Финвыча, когда из-под стульев и столов показались испуганные мордашки ушастиков. Намо глубоко вздохнул, тщетно пытаясь скрыть вырывающийся смех и ответил: — Нет, Мелькор еще никого не съел, и, я надеюсь, не съест. Но вот мне было бы очень интересно, как вас зовут. Ведь времени мало… — он многозначительно  подвигал бровями, намекая, видимо, на Унголиант и Ко. Я весело хмыкнула и представилась так же, как и когда-то гномами, любуясь новой волной полного офигивания на дивных лицах. — Дзэмосикиаритакероке-рюсикутомороке или просто Джо. Но вообще это не мое имя, так что не парьтесь! Ой, Хуан, ты что, еще кушать хочешь? Ну давай, я тебе печеньку дам? А вы, я так понимаю, Валар? — и, дождавшись утвердительного кивка, радостно продолжила, скармливая Хуану печеньку, глотая кофий и удобнее устраиваясь на столе, — О-о… Скажите, а правда, что вы все решения принимаете, только набухавшись? Валар тихо зверели, Намо с Вайрэ хихикали, Эсте явно думала, есть ли у нее лекарство от сумасшествия, Майар тихо усмехались, прячась за бокалами и кексиками, Феанорычи со батенькой открыто злорадствовали, таракашки бружно сходили с ума, червячки бурно записывали весь мой монолог, а моя разговорчивость тем временем продолжала: — Если это так, то у меня есть самогон! — я порылась в мешочке и достала оттуда незабвенную флякушку, делая из нее большой глоть, — Конечно, я не думаю, что он лучше того, который изобрел Ген… Олорин (среди Майар послышались смешки), но хоть что-то, а то у вас тут только винишко. Что, Хуанчик, еще булочку хочешь? Подожди, я сейчас только кофия глотну… Во-от! Теперь и тебе булочку можно! Хуан радостно вильнул хвостом, Турко прожег меня таким взглядом, что мне тут же захотелось куда-нибудь пропасть и я резко спрыгнула со стола. За мной спрыгнул Хуан, нечаянно задев своим внушающим задом стул, стул повалился, придавив Йаванну, Ниэнна зарыдала, Тулкас захохотал, Йаванна взвизгнула и из-за этого (другого объяснения не вижу) Древа вдруг начали расти, заливая все нестерпимым светом и отшвыривая подкравшимся к ним Моргота и Унголиант. Взбесившиеся ветви буйных растений быстро летели к столу, расталкивая паникующих ушастиков, таракашки хором взвыли, полностью меня оглушив, Хуан куда-то запропастился, Намо обнаружился висящим на одном из побегов Лаурелин и чуть истерически хохотящим, Манве организовывал срочную авиа-службу спасения, призывая своих орликов, при виде которых истерика началась уже у меня… Стол опрокинули, Моргот с Унголиант оказался крепко связанным все тем же Телперионом… мою бедную тушку куда-то потащило, и я позорно отключилась. * * * Очнулась моя милость на чем-то мягеньком, теплом и жутко удобном, однако от мягких похлопываний по щекам. — Света, отвали, мать твою балрогом по заднице! Пошлепывания прекратились и на мою светлость тут де заворчали подозрительно знакомым голосом. — Я не какая-то там «Света», чем бы это ни было. Я — Айвендил! Моя впечатлительность тут же раскрыла свои глазелки, пораженно уставившись на молодого, красивого и умного мужч… майа в самом расцвете сил. — А-айвенди-ил, говоришь? — тоном Ильи Муромца, наткнувшегося в лесу на привязанную к дереву Василису протянула моя светлость, чем ввергла майа в шок. Интересно, чего это он? — Тогда скажи-ка мне, добрый чело… тьфу-ты, майа, где город Гон… то есть, какие у тебя любимые животные? — Животные? — вытаращил глаза дедулька, а это был он, морготову пятку на отсечение даю! — Ну, кролики, а что? Хех, я же говорила? — Не, ничего, — с милой улыбочкой ответствовала моя хитрость, пытаясь не расхохотаться и быстро перевела тему, — А суд над Морготом когда будет? — Так завтра же! Ты уже час здесь валяешься, никак встать не можешь! Что ж ты хилая-то такая? — Я человек, и я не хилая! — обижено отозвались червячки. Айвендил — ну не могу я его дедулькой называть! — вытаращил глаза и тупо ими захлопал. — Человек? Настоящий, человечный человек? — Блин, ну мы же не в Нарнии, а ты не фавн… — пробормотала я себе под нос и уде громче добавила: — Ну, да, я человек, а что? У Айвендила вид был такой, будто ему сообщили, что завтра Дагор Дагорат, а он не приглашен. — Так, стоп, подожди, я быстро! — протараторил он и исчез за дверью, только каштановый хвост мелькнул. <И чего это он? > подумала я, садясь на кровати и рассеянно беря с тумбочки чашку с остывшим кофе и булочку. Чавк… Глоть… Вкусноти-ища! Хотела моя светлость еще булочку взять, как дверь снова распахнулась, и тут уж стало не до булочек: на меня запрыгнул Хуан, а за ним в дверь влетели все семь Феанорычей. Я резво отставила кофий и отодвинулась подальше от Хуана, настороженно смотря на Амбаруссар, хитро на меня поглядывающих и толкающих вперед Майтимо. <Явно что-то сообщить хотят, но стесняются> подумала моя милость и подбодрила Нельо: — Ну, выходи, чай не съем, — на лицах Феанорычей отобразилось такое облегчение, что мне даже жалко стало их разуверять: — Только покусаю. Да, Хуанчик? Хуан радостно тявкнул, оглушив половину таракашек, и в разговор вступил донельзя недовольный Турко: — Что ты сделала с Хуаном? Он меня теперь вообще не слушается! — Ничего, — пожала плечами я, — Прото предложила ему печеньку. Вот ты когда ему последний раз печень предлагал, а? Ответом мне стала грустная тишина и мило алеющие ухи Турко. * * * — …в злых замыслах, заговорах… — перечислял Манве уже второй час список того, в чем обвинялся Моргот. Мне было жутко скучно, да и не мне одной, а потому я быстро преобщила Финвыча с детищами к компуктерным играм. На данный момент пол-Валинора уже дрыхло беспробудным сном, Валар, все, кроме самого Манве, с закатанными глазами и скорбным выражением лица читающего приговор Мелькору, до которого он обещал дойти только через годика три-четыре, занимались кто чем. Например, Ауле резался с Феанором в гонки, Йаванна изобретала новое растение, Ниэнна истерично хохотала, Тулкас плакал, потому как им сменили пластинки, Вана тихонько напевала себе под нос «Йестедэ-э-й… Ол май траблс симд со фа-ар эв-э-эй…», от чего зверели все, даже закованный Мелькор, а Вайре плела свои гобелены, одновременно с этим кушая печеньки и выспрашивая меня про мой мир и людей в целом. Турко был счастлив, потому что Хуан снова сидел рядом с ним, Майтимо пытался разобраться в алгебре, всунутой ему мной, Амбаруссар дегустировали самогон, проявляя удивительную сопротивляемость хмельным парам, Курво что-то химичил, моя светлость уже отобрала у близнецом флякушку, перелив самогончик в другую бутылку, стащила из лап Моргота свой мешочек и сейчас пыталась забрать гаджет из рук Ауле и Финвыча, попутно, как мы помним, ведя разговор с Вайрэ… В общем, все занимались всем, чем только можно и нельзя, кроме слушания Манве. Уф, забрала! Я забрала свой телефончик! Теперь и плюшечек поесть можно-о… Эй, куда? Я к себе домой не хочу! Эй! Мне и тут весело! Ой!  — Знаешь, Свет, в чем я сейчас убедилась? — вопросила я только-только прибывшую на платформу подругу. Та непонимающе нахмурилась.  — Нет. А в чем? Я поморщилась, вствая и потирая ушибленную, пардон, задницу и мрачно возвестила:  — Полы у нас слишком твердые.