Pygmalion

Тягучая плотная тишина ласково окутывала пространство. Вокруг было темно и безмятежно. Никогда ещё Питер не чувствовал в своей жизни подобного умиротворения. Мысли не вились где-то на периферии сознательного и бессознательного, а чувства не терзали его тело и душу. В целом, если бы он конечно же мог это сделать, он бы сказал, что чувствует себя более чем хорошо. Он не понимал где находится и не ощущал реальности в той степени, в которой это может сделать человек пребывающий в сознании. Такая безмятежность длилась достаточно долго, но ему оценить этот период не представлялось возможным, а потому, когда послышался отдалённый, но сокрушающий тишину писк, ему показалось словно он всего-то пару мгновений назад мирно заснул у себя в кровати и сейчас самым наглым образом что-то там за пределами его головы настойчиво мешает ему продолжить сладостное безсонье. Один короткий писк, второй. И вот наконец-то в его сознании пробилась первая мысль. «Не хочу просыпаться». И тут же внезапно где-то в груди взыграло чувство протеста. «Надо. Иначе опоздаю на тренировку». Медленно, словно нехотя, тьма отступила, а в след за ней ушла и безмятежность. Наконец Питер смог осознать, что на самом деле чувствует себя более чем паршиво. Тяжёлые явно отёчные веки как после долгого нездорового сна нехотя вздрагивали вверх в попытке раскрыться. Дневной свет, в который было погружено помещение, где он находился, в первые секунды ослепил. Он коротко, но часто заморгал, чтобы зрение быстрее восстановилось и кажется это дало лёгкий эффект. Первое, что он увидел, это черный прямоугольник на фоне то ли розового, то ли фиолетового оттенка. Сначала он даже не понял, что это, решил чуть повернуть голову, чтобы расширить обзор, но и это далось ему с трудом. Он почувствовал себя пришпиленной к картонке бабочкой, потому что тело вяло откликалось на его примитивные команды. Слева его встретило ещё одно прямоугольное пятно, только теперь уже светлое и яркое. «Окно», — констатировал он. — «А это телевизор?» Он повернул свою голову обратно. Чем дольше он был в себе, тем яснее становился мыслительный процесс. Он понял, что сейчас находился в каком-то неизвестном ему помещении. Он лежал и чувствовал себя мягко говоря убито. А ещё в носу кружился какой-то малоприятный и плотный запах, какой обычно бывал от дядюшкиных лекарств. В носу раздражительно засвербело и, прежде чем он успел что-то обдумать, из груди под давлением вырвался поток воздуха и слюны. Он чихнул и в непроизвольном порыве его рука потянулась закрыть рот. — Ауч, — простонал омега, когда на сгибе руки болезненно кольнуло. Он приподнял конечность, чтобы посмотреть что же причинило ему эту острую боль, и с удивлением обнаружил вставленный в руку и намертво приклеенный пластырем катетер. От него тянулась пластиковая трубка с прозрачной жидкостью внутри. Задрав голову чуть вверх он также заметил висящий на стойке пузырь, откуда собственно в его организм и поступала неизвестная жидкость. Собрав все факты воедино Паркер наконец-то понял, где сейчас находится. Вероятнее всего это была палата. Ухоженная, хорошо отремонтированная палата, на содержание в которой скорее всего уходили немаленькие деньги. И в душе рождались смутные сомнения насчёт того, сможет ли его страховка покрыть эти расходы. «Очень, очень сомневаюсь». — Эй! — хрипло позвал он с заложенным горлом. Наверняка этот жалкий кошачий писк никто не услышал. Он прочистил горло, глубоко вдохнул и более громко проговорил: — Пожалуйста, здесь есть кто-нибудь? Он устремил свой взор вправо, в сторону входа в помещение, и задержал дыхание, с надеждой прислушиваясь к малейшим шорохам за дверью. Никто к нему не шёл. Даже мельком пробегающей тени и той не было видно. «Ладно», — смирился он. — «Должен же кто-нибудь прийти и снять мне капельницу». Самым верным решением сейчас было подождать, чем распинаться на громкие призывы, ведь не оставят же его без внимания в самом деле. А он пока мог бы сэкономить силы и подумать, что же с ним стряслось и почему он оказался здесь. В голове неприятно заныло, когда он с натугой заставил крутится шестерёнки под черепной коробкой. В мыслях начали всплывать мутные картинки отдалённо напоминающие воспоминания: Вокруг просторный гимнастический зал. Он сидел в продольном шпагате с опорой на скамью, навалившись всем корпусом вперёд на ногу, выполняя стандартную процедуру разогрева. Где-то рядом уподобившись его примеру разминались ещё трое спортсменов. Все они обменивались какими-то обыденностями, которых Пит не запомнил, но хорошо понимал, что им было весело, кажется они даже смеялись. Следующая часть воспоминаний ускользала от Питера, но он мог предположить, что скорее всего после разминки компания ребят стала обсуждать какую связку они будут репетировать сегодня. Далее он вспомнил Джеймса, или как они называли его между собой — Джимми. Словно птенцы ожидающие своей матери в надежде получить желанную пищу, они окружили его полукругом внимательно слушая его слова. — Постарайтесь закончить с этим до конца недели, — единственная фраза, которая хорошо въелась в память. Джимми протянул им стопку листов, отдаленно напоминающих что-то вроде документов. — Крайний срок пятница следующей. Внезапно поток пережитого прервался и Питера заставили вернуться в реальность. Дверь едва заметно скрипнула, когда из-за неё появился человек в одежде медработника. Легкий порыв ветра приподнял воздушную тюль и разнёс по комнате свежесть. Доктор, как можно было догадаться, увлеченно разглядывал что-то в планшете у себя в руках, а когда бросил беглый взгляд в сторону Питера, у того от лёгкого волнения немного свело горло. Не то чтобы он испугался или был впечатлён пришествием врача, просто чуток растерялся. — О, вы наконец-то очнулись, — губы мужчины дрогнули в полуулыбке и он целенаправленно двинулся к койке омеги. — Мистер… — он ещё раз глянул в планшет быстро найдя там что-то глазами, — Паркер, верно? — Да, — с хрипотцой кивнул Питер. — Я доктор Стивен Стрэндж, один из ваших лечащих врачей, правильнее сказать курирующий ваше лечение по личной просьбе моего клиента, но это не столь важно, — пока он говорил его ловкие длинные пальцы разбирались с уже иссякнувшей капельницей, которую надлежало снять. — Как вы себя чувствуете? — Как будто меня переехал грузовик. Возможно даже пару раз. Доктор позволил себе чуть посмеяться. — Оно и не удивительно, с учётом в каком состоянии вы поступили. Нам пришлось дважды промыть ваш желудок и снимать последствия наркотического отравления. Но вы удивительно быстро идёте на поправку, у вас хороший метаболизм. Думаю, ещё несколько дней наблюдения и вы сможете снова вернуться к нормальной жизни. — Наркотического отравления?.. — опешил Питер и уставился на доктора неверящими глазами. — Вы должно быть шутите, я никогда не принимал ничего подобного. Доктор окинул своего пациента оценивающим взглядом. В его голове действительно промелькнула мысль, что лежавший перед ним омега не производит о себе впечатление человека, что склонен баловаться наркотиками или злоупотреблять лекарственными препаратами. Возможно он сделал это по неосторожности, а может быть ему кто-то помог стать заложником этого паршивого состояния. Стрэндж знал только то, что этого человека ему вручил сам Энтони Старк — наследник семейства, чьим терапевтом когда-то был его отец, а после и он удосужился унаследовать эту почётную должность, когда набирался опыта и врачебной практики. Пару лет назад он перешёл на более узкую специализацию, как изначально планировал, но обязательств перед мистером Старком это его не лишило. Всё, что он знал о своём пациенте, только то, что тот был омегой, которого надлежало привести в чувства, вылечить и провести стандартную процедуру обследования, за которой обычно приходят состоятельные альфы и омеги, которым действительно есть дело до своего здоровья. Впрочем кто этот человек и откуда, а что самое главное, почему именно он был вручен в надёжные руки Стива, его не касалось и он это понимал. — Ну, юмор конечно же является неотъемлемой частью моей профессии, ведь без него можно однажды сойти с ума, — доктор говорил это с каким-то обыденным умиротворением, стараясь вогнать своим видом пациента в спокойствие, которому Питер почему-то не поддавался, — но я говорю вам правду. Вы действительно были очень плохи, ещё немного и ваше состояние могло начать поражать жизненно важные органы и вашу нервную систему. Вы не помните, что с вами произошло? Стрэндж проявлял сугубо врачебное любопытство, чтобы хоть немного пустить свет на причину такого состояния пациента. Но тому было нечего ему сказать. Паркера окутало мрачное непонимание происходящего, а что самое ужасное — тревога за себя и случившееся. Он нахмурился, отчаянно стараясь вспомнить последнее, что с ним происходило, но в голове была лишь пустота, а потому он разочарованно отрицательно покачал головой. — Ну ничего, угроза отступила, — смиренно констатировал Стивен, — а это главное. Сегодня можете отдохнуть, а на завтра у вас назначен ряд обязательных обследований, на которые вас сопроводит или ваш лечащий врач мисс Палмер или свободная сестра. — Моя тётушка знает, что я здесь? Она приходила? — Питер закусил губу вспомнив тётю Мэй и думая как она должно быть переживала всё это время. Может она знает хоть что-нибудь? Или его друзья? Может они отправились куда-то в бар или клуб, а там ему что-то подсыпали в напиток? Питер был уверен, что ни за что на свете не прикоснулся бы к наркотикам. Он был спортсменом, которого искренне заботила собственная карьера. Будучи омегой занятия гимнастикой были сложным и энергозатратным трудом. Он с детства вкладывал в них свои силы, время и слёзы. Синяки, растяжения, травмы, последующее признание, награды, учебное место в престижной академии — пустить это всё коту под хвост из-за какой-то нездоровой прихоти? Нет, Питер бы не позволил себе подобную глупость. — Ваша тётушка? — Стрэндж озадачено выгнул бровь. — Мэй Паркер, она моя тётя. Её здесь не было? Тогда возможно мои друзья навещали меня, у нас своя группа, они не могли бы оставить меня. Кажется я вспомнил, мы же должны участвовать в ближайшем соревновании в Манчестере. — Манчестере? — уточнил Стивен и его лицо озарило искреннее удивление. — Тот что на северо-западе Англии? Питера кольнуло дурное предчувствие и странное ощущение чего-то неладного. — Да, — неуверенно подтвердил он и насторожился. — А почему вы спрашиваете? — Должно быть вы и в самом деле ничего не помните и не знаете где находитесь, — озадачено проговорил доктор словно сам себе, а у Питера сердце затряслось от испуга. Приборы подключенные к его груди, на которые раньше он почему-то не обратил внимание жалобно пискнули, заставив насторожиться и омегу, и самого доктора. Он сложил руки на груди, нахмурился и твердо проговорил следующие слова: — Вы находитесь в Седарс-Синайском медицинском центре в Лос-Анджелесе. Вас госпитализировали примерно день или два назад. — Как в Лос-Анджелесе? — у омеги окончательно перехватило дыхание. Тело пробила нервная дрожь. — Я не могу быть в Лос-Анджелесе, это должно быть какая-то ошибка. Мы с тётей живём в Лондоне, в Сурбитоне на Торнхилл-роуд. — Возможно это будет не уместно, но признаться это не первый случай, когда мои пациенты приходят в себя находясь за сотни миль от своего дома. Хотя вас никто не переплюнет, очнутся на другом континенте конечно… Стрэндж неловко замолчал не зная какие слова подобрать, а Питера замутило от страха и возмущения, которые он сейчас испытывал. — По вашему это смешно? — хоть его голос всё ещё звучал хрипло, в нём всё равно отчетливо слышались гневные и тревожные нотки. Питер уставился своему доктору в глаза отчаянно выискивая в них хоть что-то, что сказало бы ему, что это действительно шутка, что его друзья просто подговорили врача, что сейчас двери его палаты распахнуться и сюда вбегут три улыбающихся парня, весело встречая очнувшегося друга. Но кроме них с доктором ошарашенно уставившихся друг на друга в помещении больше никого не было. — Прошу прощения, вы меня неправильно поняли, — Стивен стушевался, осознав, что ведёт себя некомпетентно. — Я как и вы, полагаю, тоже не каждый день попадаю в подобного рода сложные ситуации и юмор, как я уже говорил, лишь способ разрядить обстановку. Я не знаю, как вы сюда попали, но мне очень жаль, что вам приходится нервничать и сомневаться от всего происходящего. Надежды Питера разбились о суровую реальность как хрусталь о гранит. Он тяжело задышал, чувствуя как паника крепко обхватывает его горло и грудь, и воздуха в лёгких становится всё меньше. Стив заметив это, кинул беглый взгляд на монитор, где уже виднелась тревожная цифра 107 ударов в минуту, и мягко обхватил своей ладонью руку Питера, пытаясь воздействовать на его ментальное состояние. — Прошу вас, успокойтесь, — голос альфы был максимально мягок и тягуч. Стрэндж словил своими глазами взгляд Питера, умело удерживая его в таком положении. — Если вы будете нервничать, это только усугубит ваше нынешнее состояние. Вам нечего здесь бояться, вы в больнице. Здесь вам никто не угрожает. Глубоко вдохните и медленно выдохните. Не понимая, что находится в плену такого древнего и не часто используемого метода именуемого как «принуждение», Паркер ощутил развивающуюся в теле негу. Это чуть притупило гуляющий во всю адреналин в крови и позволило мыслить более здраво. Омега резко зажмурился, разорвав зрительный контакт, и отвернулся. Прошло несколько секунд, прежде чем мысли сумели прийти в норму. — Тогда… — уже спокойно сказал он рассуждая на ходу, — я ведь могу позвонить? Он понимал, что его личные вещи, которые могли быть на нём в последний раз, наверняка не с ним и надеется на то, что ему сейчас подадут свой собственный телефон глупо. Но по крайней мере, доктор мог предложить свой мобильник или любой другой, с которого можно позвонить тёте, тренеру или ребятам, да кому угодно лишь бы дать знать где он и как сильно хочет домой. Узнать как давно он пропал, что в принципе случилось и почему он оказался не то что за океаном, а аж на другом конце штатов от этого самого океана. Он ещё раз подумал о тёте и сердце тоскливо сдавило. Ох, бедная тётя Мэй, должно быть она весь город подняла на уши, когда он пропал. Помнится, в прошлом году, на Хэллоуин, когда они с ребятами впервые позволили себе посетить вечеринку, организованную Гарри Озборном — близким другом Питера — и немного перебрали с алкоголем, до состояния полной отключки, на утро обнаружив 40 пропущенных от Мэй Питер вернулся домой застав там двое полицейских с бьющейся в истерическом приступе тётей. Ещё никогда он не чувствовал себя настолько виноватым и подавленным. Мэй не кричала, но тон её голоса всё равно находился на более высокой ноте от её обычного состояния. Тогда дядя Бен не так давно ушёл из жизни и это заметно подкосило обычно кажущуюся сильной и выносливой омегу. И это была нормальная реакция на потерю своей пары. Она ещё долгое время была физически и эмоционально нестабильна, ей даже пришлось уйти с работы и получать государственное пособие по потере пары. Можно только представить, какие чувства она испытала, когда её племянник не выходил на связь всю ночь и как она успела себя за это время накрутить. На душе стало гадко от мысли, что ей вновь пришлось пережить этот ужас, только вот теперь всё кажется было по-настоящему. Питер жалобно взглянул на врача, и что-то в его взгляде вызывало напряжение. — Боюсь этот вопрос вам надлежит задавать не мне, а вашей охране, — Стрэндж как-то отрешенно покачал головой и его вид из сочувственно-заинтересованно трансформировался в деловито-равнодушный. Питер физически ощутил эту мгновенную метаморфозу, словно его собеседник предварительно настоятельно себе что-то напомнил и это заставило его приобрести серьёзный вид. — Я не понимаю, что вы имеете ввиду, — и хоть чувство это казалось приглушенным, после проведённого доктором «принуждения», Питер всё же чувствовал лёгкий оттенок тревоги и естественного недоумения. — Моя задача — лечить вас, и с ней я справляюсь весьма успешно, а остальные нюансы можете обсудить с подопечными мистера Старка, который и спонсирует ваше пребывание здесь. Паркер изумлённо хлопал ресницами не зная что и сказать. Все мысли, словно в непрекращающемся водовороте калейдоскопа, смешивались, менялись и не могли собраться в что-то членораздельное. Он только и смог открыть рот, глотая короткие порции воздуха. — Я позову вашего охранника и вы сможете задать ему все мучающие вас вопросы, потому как я надлежащей информацией не обладаю, — как ни в чём не бывало, Стивен включил свой врачебный специализм на полную мощность и с совершенно хладнокровным видом взял в руки планшет, который предварительно разместил на прикроватном столике, и ловко начал что-то клацать по сенсорному экрану. — После к вам зайдёт сестра, вручит вам ужин и набор лекарств. Некоторые вы примите перед приёмом пищи, другие после, так же я добавлю к этому списку лёгкие седативные, это поможет вам успокоится и нормально уснуть. В целом, ваша задача не нервничать и не устраивать глупостей. Поверьте, так будет легче и лучше для всех. Стрендж последний раз взглянул на полностью растерянного и ничего не понимающего пациента, подавил в себе сочувствующие ощущения и промолвив прощальное «приятного вечера» покинул палату. Пространство вокруг закружилось, от чего внизу живота появилось жгучее сдавливающее чувство. Питера тошнило. Ему было дико плохо, хотелось кричать доктору, чтобы он вернулся, чтобы немедленно подал ему телефон. Но ещё больше он хотел домой на Торнхилл-роуд, где они с тётей жили в небольшом небогатом, но весьма уютном домике, с милой соседкой через дорогу, которая всегда угощала Питера домашней выпечкой и любила наведываться в гости к тёте Мэй. Омега приложил свободную от катетера руку к болевшему животу и произвольно поднялся вперед, не зная куда податься. Тело само выбрало нужное положение, и обклонившись о бортик койки, парень освободил малое содержимое своего желудка. Ему было неудобно и мышечные сокращения принесли тяжёлую боль. Извергая из себя желудочный сок вперемешку с какой-то жижей — должно быть его кормили через зонт — он так и не услышал заставшего его в таком компрометирующем положении человека в чёрном деловом костюме, который достаточно быстро сориентировался позвав санитаров и сестёр, которые могут оказать помощь. Сам врач, который не так давно вышел из палаты и бегло проконсультировал охраняющего палату бету, уже успел скрыться в лифте. Помощь подоспела моментально, в палату летящей походкой ворвались двое — молодая светловолосая медсестричка и высокий темнокожий санитар, отличить которых друг от друга помогал не только запах, — ведь девушка была омегой, а сопровождавший её парень бетой, — но и форма. Сам охранник заходить не решился, да и какую помощь он сейчас окажет в этом деликатном деле? Разве что сильнее растревожит своего подопечного. Когда Питеру стало нечем тошнить, всепоглощающие его ужас и волнение отступили. Ему стало легче и физически и морально. А когда в комнате материализовались ещё двое неизвестных, омега хоть и почувствовал некую неловкость, но его быстро успокоили пришедшие да и он сам убедил себя, что не виноват. Это всё нервы. Он в больнице. В чужой стране, совсем один. А люди окружающие его, хоть и не внушали доверия, но всё же это врачи. Их работа лечить и ухаживать, а ещё обеспечивать ему безопасность. Последствия его эмоционального перевозбуждения быстро ликвидировали, но в комнате всё равно витал неприятный кислотный шлейф, да и во рту и носу было не менее неприятное послевкусие. Хотелось немедленно почистить зубы, о чём он и попросил порхающих рядом с ним людей, а те любезно согласились. Когда они помогли ему сесть, а потом и вовсе неуклюже встать на ноги, Питер в очередной раз пришёл в шок от того насколько слабым и беспомощным он себя почувствовал. Ещё никогда в жизни его не трясло от простой ходьбы. Никогда он не чувствовал этого неприятного ощущения отёчности и размяклости тела. Никогда не было такого, чтобы его мышцы словно жгло и вонзалось тысячи игол. Глаза до этого и так находившиеся на мокром месте заслезились с новой силой и он жалобно пискнул от того, как сильно всё болело и как ему хотелось вернуться обратно на койку. — С вами всё хорошо? — обеспокоено поинтересовалась девушка, что вела его под руку вместе с другим мужчиной и остановилась. Она прошлась изучающим взглядом по пациенту, видя как его скрючило от слабости и боли, и поругала себя на том, что рано они достали его из-под одеяла. — Может мы усадим вас обратно и вы почистите зубы в постели? Питер не представлял как это должно произойти, но даже если так, то… он сомневался пару секунд обдумывая что же делать. Позволить себе расслабиться и ещё больше ослабнуть или преодолеть боль и достичь цели. Исходя из жизненного опыта, он предпочёл выбрать второе. — Нет, — он стиснул зубы и пользуясь излюбленным методом самовнушения начал твердить себе, что эту боль можно и нужно терпеть. Он знал, что так он быстрее пойдёт на поправку. — Пожалуйста, проведите меня до раковины и оставьте. Я справлюсь. Что-то в груди девушки поднялось вверх и взлетело от восхищения. Ей было трудно объяснить природу этого чувства, ведь по идее она должна была мигом предложить и попытаться убедить пациента в альтернативном варианте, но почему-то она не стала сопротивляться и покорно исполнила просьбу омеги. Он был не похож на изнеженных и хрупких представителей слабого пола, которых она успела повидать здесь за несколько лет работы. И это различие как-то воодушевило её, хотя она так и не понимала на что и почему. Питеру было настолько плохо, что рассматривать и обдумывать богатый интерьер палаты просто не было и мысли. Он только смотрел в пол, сдавливал стоны и молился чтобы это всё наконец-то быстрее закончилось и он снова оказался в постели, как минимум. Разумеется здесь была личная ванна, дверь которой он не заметил до того момента, как они в неё вошли. Как и просил Пит, его подвели к раковине и позволили самостоятельно об неё облокотиться. Он постоял так с минуту под надёжным надзором сопровождающих, а потом уверенно заверил их, что всё в порядке и они могут оставить его одного. По правде сказать, ему хотелось не только почистить зубы, но и сходить в туалет, чего он не делал Бог знает сколько времени, только объясняться в этом было неловко. Несмотря на всё неловко. Девушка лишь улыбнулась и мягко объяснила, что Итан — как оказалось звали санитара — всё равно останется на случай, если Питу понадобиться помощь, так или иначе они помогут ему безопасно добраться обратно до постели. Сама она всё же ушла. За едой и лекарствами, как и обещал Стрэндж. Правда еда — это последнее, чего сейчас на самом деле хотелось Питеру. Он смирился с положением, решив обдумать как всё-таки спровадить Итана пока сам чистит зубы. — Они новые? — спросил Питер внимательно рассматривая предоставленные ему средства личной гигиены, что аккуратно стояли на полке. — Конечно, — Итан как-то насмешливо прыснул и это настроение в его тоне не понравилось омеге, но он предпочёл отогнать это чувство. На удивление здесь оказались и новая зубная щётка, электрическая, что снова прибавило омеге удивление и неуверенности, и совсем не начатый тюбик зубной пасты неизвестной ему фирмы. Также жидкость для полоскания и прочие средства. Пит смотрел на щётку как на неприрученного зверя, не зная как к нему подступиться. Он никогда ещё не держал такой щётки в руках, предпочитая более классический вариант, а потому только догадывался, что большая кнопочка по середине — это пуск. Внезапный звук дребезжащего прибора напугал омегу. Сердце пропустило удар. «Как же я должно быть глупо сейчас выгляжу», — подумалось ему, но он немедленно отогнал эту мысль. Выключил. Капнул каплю пасты на щетинки и снова включил. Было страшно засовывать это себе в рот, но другой щетки на полочке не было и пришлось в очередной раз смириться с положением. То ли Питер делал что-то не так, то ли щетинки оказались слишком жесткие, но такой метод чистки не показался ему приятным. Жмурясь он интенсивно водил туда сюда, будто обычной щёткой. — Неправильно, — искривив губы в брезгливом выражении, сказал глубоким голосом Итан. Питер остановился посмотрев на отражение санитара в зеркале и тот проимитировал нужные движения щеткой, будто держал её в руках — Вот так. Нежно. Не дави щетку. Видишь горит? Ты же чувствуешь, что больно, так зачем давишь? Надо аккуратно проворачивать вот так. Щеки и уши Паркера заалели. Он почувствовал себя бестолковым ребёнком и как слёзные железы снова хотят активировать своё производство. Но сдержался. Позволил себе благодарно кивнуть и принялся отрабатывать порекомендованную технику. Стало лучше. Он старался больше не смотреть на санитара, а у того в свою очередь на губах играла самодовольная ухмылка. Было в этом человеке что-то отталкивающее, что Питер чувствовал кожей, но не мог до конца объяснить что именно. Ну да, возможно он не был таким деликатным как остальные, возможно и позволил себе усмехнуться над действительно нелепым поступком. Но не плакать же из-за этого? Что-то Питер совсем раскис и стал на себя не похож. Он быстренько почистил зубы, прополоскал рот, умылся, попробовал прочистить нос и наконец-то мятная свежесть смогла притупить неприятный кислотный привкус. Хоть с этим стало легче. — Пожалуйста, выйдите, — как-то неуверенно попросил он, повернув голову к Итану. — А если ты упадёшь тут в обморок? У меня потом будут проблемы. Не мешай мне выполнять свою работу, — санитар как-то надменно скрестил руки на груди то ли специально, то ли действительно проявляя такого рода «заботу». — Мне некомфортно, у меня тут личное дело, выйдете пожалуйста, — более настойчиво повторил Пит уже раздражаясь и понимая, что испытывает какое-то гадкое послевкусие от этого человека. Чтобы выглядеть более убедительно, омега устойчиво уставился на унитаз. Итан распознав его ментальные сигналы снова выдал нахальненькую улыбочку, но слава Богу добровольно ретировался из уборной. — Как скажешь, — только и сказал он, прикрыв дверь. Наконец Питер смог спокойно выдохнуть и облегчится. Ему дико хотелось в туалет. А ещё подумать о том, что происходит и как быть дальше. Воспоминания так и не шли в голову, только домыслы и предположения. Одни были хуже других. Сейчас, в сидячем положении, боль и слабость, которые выбили из головы все мысли, немного притупились и сопоставлять факты оказалось значительно легче. Для начала в голову ударила мысль о том, каким образом он оказался в такой очевидно дорогой и престижной клинике. Следом прозвучал голос доктора Стрэнджа «можете обсудить с подопечными мистера Старка». — Мистер Старк, — в полутоне посмаковал он эту фамилию. У Питера складывалось вполне себе осязаемое ощущение того, что он уже где-то слышал это слово. Кажется, доктор ещё упоминал его имя? Пит пошарил в памяти и не смог вспомнить. А хотя нет, не упоминал. И всё же кто он? «Вероятно какой-то богатей, которому было не жалко спустить чёрт знает какую суму на совершенно незнакомого человека», — Питер немного подумал о том, а бывает ли такое в реальной жизни. И решив, что это абсолютно точно полнейший бред и он с большой вероятностью всё ещё продолжает находиться в наркотическом угаре, нервно потёр лицо рукой. Хотя, если бы это всё же были галлюцинации, они не были бы столь чёткими и осязаемыми. Увы, нужно смириться с реальностью. Абсолютно чокнутой, долбанутой реальностью. И когда он уже прикидывал сможет ли он позволить себе продолжать пользоваться предоставленной больничной роскошью, в то время как его кишечник активно выполнял свою главную функцию, его пятая точка морально и буквально ощутила что-то неладное. Вдруг к нему пришло осознание, что ему больно ходить в туалет. Просто чертовски больно. Анус жгло так, словно он ходил в туалет желудочным соком. Он зашипел и его снова затрясло от боли. Да что же это такое, ему определённо не нравились эти новые болевые ощущения. Ему и так хватало того, что он испытывал, когда неудачно выполнял какие-то акробатические трюки. Но так же голову буквально ошпарило тревожной мыслью. «А почему больно именно там?» В груди снова взыграло волнение… неужели с ним произошло что-то поистине нехорошее… он ничего не помнил, но что если… «Нет!», — настойчиво сказал он себе, протерев выступившие слёзы. — «Я просто съел что-то не то. Меня кормили какой-то дрянью, Бог знает чем. Вот меня и вырвало, и в туалет теперь ходить больно. Ничего особенного. Видно что-то просто ударило меня по поджелудочной, а она в знак протеста дала сбой. Ничего особенного». Он убедил себя перестать наконец-то нервничать и пускать сопли. Что он распустил нюни как маленькая омега. Даже больно падая на тренировках или соревнованиях он не позволял себе быть настолько меланхоличным. А тут оказавшись в дали от дома, в совершенно дикой ситуации пустил сопли. Ничего особенного не произошло, просто какая-то ошибка. Он встанет на ноги и вернётся домой, тем более ему кто-то в этом любезно помогает. Он не пропадёт. Раздался ожидаемый деликатный стук в дверь с полупрозрачным матовым стеклом. — Мистер Паркер, у вас всё хорошо? — Питер был рад, что его личное пространство тревожила именно эта девушка, а не тот долговязый. — Я принесла вам лекарства и бульон, вам надо поесть. — Я сейчас выйду, — с этими словами он поспешил закончить все свои дела, поухаживать за причинным местом и соблюдая нормы приличия смыть и конечно же вымыть руки. Он сам зашагал к двери и хоть это стоило немалых усилий, всё-равно сейчас ощущал себя легче в сравнении с тем, что было, когда он только очнулся и встал. Девушка встретила его какой-то благоговейной улыбкой, а парень в свою очередь презрительно фыркнул. Питер достаточно увидел, чтобы понять с кем можно наладить здесь контакт.

***

После лёгкого ужина, который он заставил себя проглотить, понимая, что как никогда испытывает необходимость набираться сил, к нему наконец-то зашел тот самый охранник, о котором упоминал доктор Стрэндж. Это был мужчина средних лет в идеально выглаженном чёрном костюме, за которым скрывалась крепкая подтянутая фигура. Это было видно по размаху его плеч и в целом под белой рубашкой просматривались атлетические очертания. Ко всему прочему он был бетой. Мужчина представился как Гарольд Хоган, объяснил кто и почему приставил его охранять омегу. Но большинство задаваемых Питером вопросов охранник оставлял без ответа. — Почему мне не могут дать телефон? — по коже омеги пробежал рой мурашек от того, как нехарактерно жалобно звучал его голос. — Простите, но это противоречит моим инструкциям. Моя основная задача — обеспечить вам покой и безопасность, а мобильный входит в список ограничений, — спокойным, даже хладнокровным тоном отчеканил бета стоя ровно и прямо, как солдат, с сцепленными в замок ладонями перед собой. — Я всё равно не понимаю… — Всё, что вам следует уяснить на сегодняшний день, вы находитесь в лучшем медицинском центре Лос-Анджелеса. Врачи поправят ваше общее состояние настолько, насколько это возможно. Завтрашний ряд обследований покажет как скоро вы придёте в норму и вас можно будет выписать. А после я сопровожу вас в частную резиденцию мистера Старка, где он по желанию ответит на все интересующие вас вопросы. Излагаемый Гарольдом текст был быстр и точен как пуля. Ударил одним продолжительным потоком, не позволяя Питеру вставить лишнее слово. Ему не осталось выбора, как только воспринять эту информацию. Несмотря на принятую дозу лекарств, прошло ещё недостаточно времени, чтобы они успели подействовать, а потому в висках протяжно загудело. «Какой-то бред, жестокая шутка, — подумалось Питеру, чьё лицо напряжённо застыло в задумчивом выражении. — Ну не может быть, чтобы какому-то там загадочному, судя по всему, богатею было до меня дело. С чего вдруг?» Продолжительное молчание омеги было воспринято Хоганом как смирение, и потому он решил, что смысла задерживаться в палате больше нет. Кроме того, в наушник он принял распоряжение о смене караула. Ночью омегу охранял другой человек. Тоже бета, кажется. — Вам следует отдохнуть и поспать, не забивайте голову ненужными домыслами. Если начнёте скучать в вашем распоряжении вся палата, в том числе и телевизор, — под настороженным взором Питера, бета уважительно совершил как бы прощальный поклон. — Доброго вечера. И удалился. В голове парня активно скрипели шестерёнки. Как же его чёрт возьми угораздило попасть в такую нелепую ситуацию. И что самое главное, что ждёт его впереди? Вот была бы у него возможность дорваться до телефона, он бы набрал тётю Мэй, чтобы её успокоить, а ещё лучше Гарри. Да! Вот он бы смог помочь и быстро доставить его домой. Всё таки он и сам был из семейства Осборнов, отнюдь не последних людей в Лондоне. Он бы что-нибудь придумал, поговорил бы с отцом для начала… Питер повернулся на левый бок сильнее укутавшись в одеяло. Он рассуждал, что же ему делать и как вернуться обратно домой, исходя из своего положения. Окружающие вели себя довольно странно для обычных доброжелателей. Если хорошо подумать, никто на самом деле не желал ему добра искренне. Каждый довольно чётко пояснил, что просто выполняет свою работу. А что он собственно мог сделать? Уйти? Куда, без денег и документов. И одежды… На нём была лишь светлая больничная рубаха. Конечно он мог попробовать обратиться в полицию или британское консульство, но для этого надо как минимум иметь возможность уверенно передвигаться по городу на своих двоих, хотя бы. А он сейчас, со своими атрофированными мышцами, от бог знает насколько долгого лежания, и по больничному коридору пройдёт с трудом. В чём-то как там его по имени, охранник, был прав. Сейчас Питер не может ничего сделать, кроме как отдыхать и надеется на чудесное исцеляющее свойство лекарств. А дальше он что-нибудь придумает. Пришлось смириться с суровой действительностью. В груди что-то протяжно сдавило от тоски. Омега вдруг понял насколько одиноким и уязвимым чувствует себя в этих незнакомых стенах, и никому не было дела до его горя. И пока глаза активно слезились под закрытыми веками, а губа нервно дрожала от напряжения, Питер провалился в тревожный сон.