***
— Поглядите, какой прелестный мешок из-под картофеля прикупила ему та старуха, — ядовито усмехнулся Джони Брукс, высокомерно вглянув на вошедшего в класс Ботана и скрестив руки на груди. — Не удивлюсь, если ты приобрёл это на помойке, — где-то в уголке класса хихикнула Пенелопа Пасс. В этом кабинете собрался почти весь класс, дожидаясь учительницу по математике, которая в последнее время немного задерживалась. На дисциплину в классе Ботана явно давным-давно забили болтик и делали, что им только вздумается. Обычно он не обращал особого внимания на своих бестолковых одноклассников и тихонько пробирался к излюбленной последней парте, доставал пару тетрадок, учебников, прилежно повторял пройденный за последние уроки материал. Нет, вы не подумайте, что идти по принципу «на последних партах сидят только лодыри» тут будет уместно. Ботан очень ответственно относился к учёбе и занятиям, учил всё и зубрил, писал ровным-ровным почерком, читая каждое словечко, не пропуская ни единой буквы. Просто он любил свою старую добрую парту, за которой один сидел всю свою небольшую школьную жизнь. — Да, братишка, стильно, модно и со вкусом, — дернув бедного Ботана за рукав, насмешливо произнёс Джон, отчего весь класс дружно захохотал. Прижавшись к стене, он задрожал. У него шумно застучало сердце. Сказав ещё с парочку бранных словечек, все находящиеся в комнате снова мерзко загоготали. — Да вы посмотрите, как он съёжился от страху-то. А, Брукс? — Прошу, не трогайте меня, — взмолился Ботан, начав чувствовать, как к глазам подступает защитная порция слёз. — Пожалуйста… — «Пожа-а-алуйста», — повторил Джон, пародируя его эмоции и нарочно делая скорбное лицо, снова резко хватая его за новое пальто, которое недавно купила миссис Бутман в одном из ближайших магазинов. Новая одежда была относительно недорогая, так как денег на всё, что требовалось, у опекуна хватало редко. Поэтому Ботан иногда носил старую обувь и одежду на несколько размеров меньше. Сейчас подешевле купленная верхняя одежда казалась для него большой удачей. — Мне даже знать о твоём существовании отвратительно, а вновь марать о такой отброс руки я не собираюсь. Все снова загорелись истерическим смехом, кидая на новую приобретённую вещь одноклассника презренные взгляды, словно это половая тряпка. Ботан от нахлынувшего стыда закрыл лицо ладонями и почувствовал, как по румяной щеке неторопливо стекает слеза.***
— Как он себя чувствует, мадам?.. — осторожно поинтересовался Брайн, стоя рядом с кроватью, на которой лежал его друг, весь бледный и абсолютно обездвиженный. Ему уже не хотелось идти на Бал, но профессор МакГонагалл, до которой через Гермиону дошла информация о текущем состоянии одного из гриффиндорцев, твёрдо настояла, чтобы все те, кто помогал мистеру Уоллеру, немедленно готовились к предстоящему мероприятию, а мадам Помфри и без их опеки вполне справится с бедным больным. Она пообещала, что завтра ребята обязательно навестят своего приятеля, и через некоторое время, когда он придёт в форму, его смело можно будет отправить в свою привычную постель. — Стабильно, — ответил второй голос, и в нём Ботан узнал приятный тон мадам Помфри. — Вы большой молодец, мистер Мапс, ведь вовремя заметили, что мистер Уоллер не в порядке. Ваш товарищ обязательно скажет «спасибо», когда проснётся, — милосердно ответила она. — Мадам Помфри, Вам случайно не знакомы такие магловские болезни, как «простуда» или, может, «ангина»?.. — с надеждой спросил Брайн, и его голос звучал как-то ну уж слишком грустно. Медик призадумалась. — Конечно, припоминаю что-то подобное, — ответила она. — А что такое, мистер Мапс? — Просто… Моя мать… Она маглорождённая, и, бывало, несколько раз чувствовала себя плохо из-за этих болезней, — растерянно проговорил Брайн. — Я подумал, может, он тоже?.. — Не думаю, — уверила его женщина, приложив ладонь к лицу Ботана, и она вновь была невыносимо холодной. — Хотя я возьму и Вашу теорию на заметку. — Он… У него такое хрупкое здоровье… — произнёс Брайн, похоже, подойдя на шаг ближе к постели и прижав руку ко рту. Теперь его было не так замечательно слышно, как раньше. — Не волнуйтесь, молодой человек, в скором времени он будет так же, как и Вы, отдыхать на Рождественских каникулах, — улыбнулась волшебница, и Ботан снова моментально заснул, почувствовав невыносимую слабость.***
— Сволочь! Паршивец! Тварь! — завизжала Роза Тернер. Стоящая за ней Пенелопа Пасс, с воплями схватив свою сумку, со всего маху ударила парня по голове и снова закричала, как раненая. — Ты! Это сделал ты, ублюдок! — Это он! Он! — проверещала Пенелопа. Школа пустовала на верхнем этаже, отчего эти безумные крики отскакивали от стен, создавая эхо. Наверное, учителя, что находились этажом ниже, уже направлялись сюда, неся и приглашение к директору на пару слов. — Джони прекрасно видел, что это сделал он, — Роза Тернер с ненавистью посмотрела на Ботана и потрясла прямо перед его лицом какой-то позолоченной побрякушкой, похожей на ценное ожерелье. — Что? По-твоему, ты это не брал, да? Бедняжка! Наверное, недоедает у своих, и решил перейти на воровство! — она затопала ногами, крича всё громче и громче. Ботан отдал бы всё, чтобы только заткнуть её. Он ошарашенно взглянул в красное от гнева лицо Тернер и беспомощно сжался, наблюдая за её дальнейшими действиями. — Он молчит. Значит, брал, гад, — прошипела Пенелопа, дёрнув рукой, в которой держала портфель, и посмотрела на подругу, язвительно улыбнулась. — Джон рассказал мне сегодня, что этот, — она кивнула на испуганного Ботана, — с нового учебного года переходит в школу святого Брутуса, — рыжеволосая Роза захохотала, с усмешкой толкнув Ботана, отчего тот упал на пол, приземлившись с громким шлепком и очень больно стукнувшись головой о стенку. — Туда ему и дорога, — положительно закивала вторая девушка, смотря на то, как юноша корячится на полу в попытках встать. — Как думаешь, этот чмошник найдет там себе достойную компанию? — Коне-е-ечно, Роза, таких же бестолковых очкариков, как он, — Пенелопа показала своим длинным пальцем на Ботана, сильно пнув ногой, и он снова упал от нахлынувшей боли. Тернер дёрнула головой в сторону, а Пасс нагнулась к однокашнику, отчего её короткие волосы свисали на разъярённое лицо. — Ты никому нахрен не нужен. Ты – отброс, и с тобой дружат только такие же отбросы. — А вот это, — подала голос Роза, тряхнув своей звенящей вещицой, которую Ботан якобы украл, пока она была в столовой, — я передам прямо в руки миссис Вон. Она-то уж точно как следует надерёт тебе задницу! Ботан зажмурился.***
— Как ты думаешь, с Ботаном всё будет хорошо? — спросила Оливия, вяло крутясь у зеркала и рассматривая свой праздничный наряд. Она взглянула на серебристые часы, прицепленные к руке, и вздохнула. — Уже пять часов дня. — А ты за него волнуешься? — улыбнулся Брайн, стараясь как можно старательнее скрыть своё беспокойство и негодование с лица. Он натянул на себя пару черных носков. — Ну конечно, — повернувшись к нему лицом, сказала Оливия, а её рюши слегка шелохнулись на платье. — Разве ты не беспокоишься за него? Даже не старайся лгать, у тебя на лице написано. — И не буду, я правда за него беспокоюсь, — вздохнул Брайн, опустив карие глаза в пол. — Завтра обязательно сходим к нему. Его состояние однозначно этого требует, — попыталась успокоить друга Оливия, надевая тёмные туфли и пытаясь подправить чёрные локоны. — Бедняжка, как же его так угораздило… — проговорила сзади Питерсон, которая скорбно смотрела то на Оливию, то на Брайна. — Вчера вечером он заметно побледнел… — Ботан никогда не жаловался на свои проблемы, а если и рассказывал о них кому-нибудь, то только мне. И то редко, без подробностей, — пробормотал Мапс, о чём-то задумавшись. — Ой, вот только не надо сейчас заводить эту бестолковую шарманку а-ля: «Я виноват», — махнув рукой, произнесла Оливия. — Никто не виноват. Все мы, бывает, болеем, и это нормально. Он обязательно выздоровеет. — Да, Брайн, всё будет хорошо, я уверена, — кивнула головой Виктория, потирая глаз правой рукой. — Но мы должны будем навестить его завтра утром, не забывайте, — предупредил Мапс, вставая с кресла. Оливия одобрительно кивнула, надевая свою заколку-муху на кудрявые волосы, а Вика сжала кулак, прижав его к своей щеке.***
Маленькая стрелка на прикроватных часах показала восемь часов вечера. Безжизненно смотрев уже который час в потолок, Ботан медленно и глубоко дышал через нос и разглядывал узор наверху, на потолке. Где-то рядом с ним находилась свечка, которая тускло освещала ему стол, истекая горячим растаявшим воском. На столике стояли часы, очень похожие на его собственные, магловские, которые были в его комнате, какая-то прозрачная баночка с фиолетовым зельем для его выздоровления, которую мадам Помфри достала из ближайшего шкафчика, ещё какой-то странный бутылёк, похоже, чтобы сбивать больному температуру, и ещё какая-то непонятная маленькая штуковина, не похожая на все остальные вещи в больничном крыле. Ботан улыбнулся самому себе. Сколько он переживал, сколько нервничал, сколько думал о том, как он будет выглядеть на Балу, с кем будет танцевать, как пройдёт это торжество, а сейчас просто лежит тут, как бревно, с жаром и какими-то болезнями, о которых ему ещё никто не сообщал. То ли боялись, то ли болезнь ещё не определили, то ли её вообще не было… Мадам Помфри тоже осталась с ним и не пошла на торжество, за что Ботану было очень стыдно. Как только он проснулся и сумел открыть глаза, ему дали какое-то варево со вкусом сырых перепелиных яиц и велели не вставать с постели. Ботан был больше, чем уверен, что он просто переутомился и никаких лекарств, похожих на магловские микстуры, ему не требуется, но мадам Помфри однозначно была другого мнения об этом. Сейчас в Большом зале проводится Святочный бал, которого Ботан так ждал, а ему приходится валяться тут. Ему было жутко обидно, что он очень хотел, безумно хотел на этот Бал, считал его основной надеждой на то, что Оливия наконец повернётся к нему лицом, обратит внимание, присмотрится… Он только сейчас это понял, когда лежал в Больничном крыле и думал обо всём, что первое придёт в голову. Просто Ботан хотел скрыть своё желание, обмануть самого себя. Он поистине никчёмен. Интересно, а с кем танцует Оливия?.. С Малфоем?.. Колдомедик, похоже, отправила совой письмо миссис Бутман, с большим сожалением сообщая, что её внук сумел подхватить какую-то заразу, однако они уже работают над его лечением и скоро он будет в полном порядке, отправит ей ещё одну сову с новостями о себе. Ботану однозначно влетит: опекун будет в ярости, что он небрежно отнёсся к своему здоровью. Ботан докоснулся до своей нижней губы большим пальцем и почувствовал тот самый противный металлический привкус на языке: у него снова потрескались губы, из одной ручейком потекла кровь. В голове всплыли его годы в начальной школе, от которых шёл незаметный холод по коже. Ботан поморщился. Ни за что на забудет эти мучительные четыре года. Единственное, чем отличалась эта алая кровь от той, которая была в магловской школе, так это тем, что она была вызвана его улыбкой, от которой сухая кожа вновь растянулась и вызвала ранку, а не из-за того, что ему в лицо снова зарядили Джон и Джони Брукс, которые хотели потешиться над бедным одноклассником. Сейчас он спокойно лежит в кровати и, может, скоро его выпишут. Это очень даже радует…***
— Прекрати одергивать этой рукой свою одежду! — прошипела Оливия по слогам, недовольно толкнув Марка локтем в бок. Праздничный зал выглядел просто изумительно: весь потолок ярко сверкал серебристым цветом, блестели праздничные украшения, вокруг стояли зелёные пушистые Рождественские ёлочки, на которые было множество цветных великолепных шаров и гирлянд, рядом было много народу из Хогвартса и двух других школ. Ребята стояли каждый со своим партнёром в ожидании четырёх волшебников, четырёх участников Турнира Трёх Волшебников, которые должны были выйти уже с минуту на минуту и открыть этот долгожданный Бал. Держа за руку Марка Картера, Оливия чувствовала себя настолько паршиво и мерзко, словно она решилась сплясать с огромным слизняком. Она уже давно знала по рассказам Драко, что нравится этому слизеринцу (с которым она, к слову говоря, вообще не общалась). Стар передёрнула плечами, вспомнив вчерашний вечер, когда она одна шла с тренировки Слизерина по квиддичу, за которой наблюдала чуть ли не весь вечер, и за ней увязался Марк, который заметил её на трибунах. Оливия даже в какой-то мере завидовала Пэнси, которую Драко пригласил в пару, хотя этот друг был для неё в любовном плане совершенно безразличен, как и Картер. Её очень волновало состояние Ботана, о котором ей и Брайну ничего не докладывали, считая это необязательным. Хотя мадам Помфри и пообещала, что разрешит навестить его, в это Оливия мало верила и просто надеялась, что всё скоро закончится. — Конечно-конечно, — пробормотал растерянный Марк, прекращая нервно теребить свою чёрно-белую мантию. Она заправила прядь, которая случайно выскочила из шикарной косы, что она научилась плести этим летом (к слову, очень даже хорошо), и кинула взгляд на дверь в Большом зале, которая торжественно открылась, и оттуда бодро зашагали нарядные волшебники и волшебницы, улыбаясь и мягко размахивая руками. Оливия бесшумно вдохнула, пытаясь настроиться.***
Лежать в палате Ботану довольно наскучило. Откуда-то издалека были слышны отголоски песен для вальса, крики популярной группы и топот танцующих, который слегка давил на нервы. Голова вроде бы перестала так сильно болеть, и для него это было большим успехом, благодаря которому Ботан почувствовал себя лучше, и внезапно жутко захотел туда, ко всем остальным. В Большой зал. Стараясь сесть на кровати, он сообщил мадам Помфри, которая перебирала какие-то настойки, что уже здоров, и хотел бы возвратиться в гриффиндорскую гостиную, как тут же понял, что совершил ошибку в сказанных словах. Школьная медсестра сразу же приказала ему лечь обратно, наложила какие-то незнакомые чары и объявила, что его температура никуда не исчезла, нужно продолжать лежать в постели до полного выздоровления. С тяжёлым вздохом Ботан лёг обратно в кровать, накрывшись одеялом, попытался поскорее заснуть. Миссис Бутман, когда Ботан в девять лет неожиданно заболел ангиной, привела в дом магловского врача, который настоятельно советовал ему пить побольше комнатной воды и стараться ложиться спать, как только ему вдруг захочется. Но спать Ботану сейчас совершенно не хотелось, а хотелось узнать, как там Оливия. Обнять её крепко. И Брайн… Когда они придут к нему? — Мадам, не могли бы Вы сказать, когда меня придут навестить Брайн Мапс и Оливия Стар?.. — осторожно спросил Ботан, глянув на колдомедика. — Если Ваше состояние будет более-менее стабильное, уже завтра мистер Мапс и мисс Стар будут тут, — выпрямившись, ответила мадам Помфри, перекладывая пузырёк с Костеростом на другую полку. В душе потеплело, однако это было ненадолго, лишь до того момента, как Ботан услышал топот вальсирующих учеников в Большом зале. Ботан бесшумно вдохнул, пытаясь настроиться.***
— Оливия… — прошептал Марк, мягко взяв её за руку и притянув на танцпол, куда вышли многие пары, чтобы станцевать парный танец, а не стоять в густой толпе и наблюдать за торжеством. Его сердце бешено колотилось от волнения, которое внезапно нахлынуло. Странный драндулет, похожий на магловский «DVD» (Оливия со внутренним смешком вспомнила это название) заиграл очередную мелодию для медленного танца. Она недоверчиво вышла, осмотревшись вокруг и убедившись, как много народу было на Балу: низкие и высокие, тощие и полненькие, блондины и брюнеты, темнокожие и светловолосые… Всё ещё держа Марка за руку, Оливия встала в исходную позицию, положив руку на плечо Картера так, как её учил отец этим летом и, к слову, получалось у неё тогда довольно неплохо. Родитель в то время наградил её щедрой похвалой. Она набралась смелости за то короткое мгновение, пока остальные пары робко выходили вперёд, и ритм отсчитывал последние секунды до начала. На секундочку все замерли, и в Зале наступила мёртвая тишина. Заиграла приятная уху мелодия. Решительно двинув правой ногой вперёд под задаваемый ритм танца, Оливия тут же почувствовала резкую боль в ступне и чуть не взвизгнула от неожиданности, как будто её облили холодной водой из ведра. Ошарашенно посмотрев на своего партнёра, который растерянно начал бормотать слова извинения, Оливия нервно дёрнула рукой и, схватив того за пояс, решительно повела в мужском варианте танца. Марк, похоже, не успел даже понять, что произошло, так как сразу же чуть не оступился и снова не упал. Подумав про себя, насколько он никчёмен в танце, Оливия продолжила вести их пару, но снова почувствовала, что её туфли сдавила тяжесть. Весь Хогвартс, включая профессоров и многих студентов, мог лицезреть, как этот неповоротливый кусок драконьего дерьма через каждые два шага оступается, зажимает ноги своей девушке в паре и пытается перед ней сердечно извиниться прямо на танцполе, пока все вокруг кружатся в грациозном танце и давятся со смеху с них. Стар было ужасно стыдно за весь этот цирк, и после ещё нескольких шагов она грубо схватила его за руку, резко дёрнула и отправила его в остальную толпу людей, что стояли неподалёку. — Это божественно, — подавив желание от души рассмеяться, произнёс Брайн, стоя рядом с Викторией, которая лишь неловко улыбалась.***
Ботан сам не понял, как попал сюда. Сейчас он шёл в лишь одной красно-жёлтой ночнушке по пустым, высоким и прохладным коридорам Хогвартса, к которым он так привык за эти прошедшие несколько лет. Он закутывался чуть ли не с головой в одеяло. К половине десятого часа валяться в постели ему порядком надоело, и Ботан прикрыл глаза, медленно и умеренно дыша, словно он уже успел уснуть за то время, пока мадам Помфри перебирала какие-то сухие душистые травы у себя на столе. Заметив, что Ботан спит как убитый, она по-доброму улыбнулась и на цыпочках тихонько ушла куда-то в сторону, откуда её уже не было видно, когда он открыл глаза и оглядел палату. Ботану было, есть и будет очень стыдно за то, что он обманул мадам Помфри. Весь его дурацкий побег произошёл в странном тумане, словно его взяли под Империо, и всё это он сделал не нарочно, а случайно, не осознавая своей ошибки. Голова вновь заболела как по волшебству, стало прохладно и не особо уютно, очень захотелось перемотать время назад, вернуться туда и остаться там, в Больничном крыле… Но обратного пути уже явно не было. Через минут двадцать мадам Помфри забьёт тревогу, что больной куда-то пропал, и многие пойдут его разыскивать по всему замку. Ускорив шаг при этой мысли, Ботан поскорее двинулся в ближайший сортир, чтобы умыться и элементарно воспользоваться туалетом, в котором школьный медик ему отказала. Проскочив в узкую щель между дверью и стеной, чтобы она не заскрипела и не выдала его, Ботан подлетел к белоснежной раковине и шустро открыл кран с синей пометкой, откуда постепенно начала вытекать ледяная вода. Подставив ладони под струйку воды, он посмотрел на себя в зеркало, что висело прямо над раковиной. Оттуда на него смотрел белокожий мальчик с опухшими глазами и синими кругами под ними, волосы его не были прилизаны до идеала, как раньше, а оказались растрёпанными и грязными, очки еле сидели на кончике носа и были готовы в любой момент слететь с лица, на губе присохла красная кровь, которая совсем недавно истекала из небольшой ранки, да и сам Ботан был в таком состоянии, словно сейчас рухнет на пол. Жар, скорее всего, всё ещё не спал. Голова продолжала закипать от мигрени, а слабость начинала заново одолевать тело. Плеснув воды на лицо для бодрости, Ботан запустил другую руку в растрёпанные пряди и попытался пригладить их как можно ровнее, но что-то шло не так, и они не слушались в юрких пальцах. Ботан вздохнул, сомкнув ресницы и поджав дрожащие то ли от холода, то ли от жара губы. Всё могло бы быть по-другому...