***
*** — ...ну, в общем, так. Я должен был жить там во время университета, но студенческий городок меня больше устраивал, он поближе был. В этой квартире жил Майлз, сейчас он смотался хер знает куда, я её вычистил, так что никаких сомнительных вещей или закладок не должно быть. Я их все нашёл. Почти. — Звучит просто волшебно. Мишель закатывает глаза, смотрит в окно, подперев рукой подбородок, да рассматривает фонари на улице. Целующаяся парочка не выходила из головы. Джек тяжело вздыхает, следит за дорогой, держа одной рукой руль. Извинялся он до сих пор всю дорогу, пока не встретил абсолютный холод на каждое слово, и это был первый раз, когда Мишель ему что-то сказал, и звучало это не очень тепло. И поделом. — Послушай, я был занят, ладно? У тебя же было сопровождение, чего ты так злишься? Я же не кинул тебя совсем одного. Мишель молчит. Вспоминает о том, как руки того парня гладили девушку по спине и пытались расстегнуть бюстгалтер. — Ну, Мишель, бля, — Джек смотрит мельком в зеркало, потом снова на дорогу. — Мне жаль. Я не хотел тебя кидать одного. Мне не стоило этого делать. Опять вернулись к извинениям, и Мишель опять игнорирует, вполне осознанно. Просто так получилось, что вместе с игнорированием мысли занимало то, как юбка девушки задралась слишком высоко. Такое, наверное, впервые случилось, или он раньше просто не обращал на такие моменты внимания, вот и не отстаёт. Другие вопросы это за собой тоже влекло... — Тц, — Джек качает головой. — Так или иначе... Постели две, они в одной комнате, но если что — уйду в гостинную. Посмотришь на месте, и ещё... Нужно задать его, пока оно не станет всем, о чем он будет думать всю эту неделю пребывания в Лондоне. — Джек, а ты скучаешь по сексу? Обе руки хватаются за руль — ненадолго он теряет управление над машиной, выезжает на встречную часть, через пару мгновений возвращаясь обратно. К счастью, ехали они ночью, и машин мало, но Мишель всё равно схватился за ремень, будто он чем-то поможет. — СОВСЕМ СДУРЕЛ? — Смотрит на него впервые за вечер. — Так и знал, что ты выпил перед приездом, козёл!! — Да не в этом дело! — Джек нервно сжимает руль в руках, смотрит прямо перед собой, но удивление хорошо заметно в широко распахнутых глазах. — Что за внезапные вопросы? Ты реально такое обсуждать собираешься за рулём? — А, значит, ты теперь даже обсуждать со мной ничего не хочешь? — Мишель, блядь, не в этом суть! — Ни в аэропорту не встретить, ни даже поговорить, что ты за человек-то такой... — Да завязывай! Я не— Вздыхает с досадой. Мишель хорошо знает, как подействовать на нервы так, чтобы Джеку стало стыдно. И обсудить это и правда лучше сейчас, чем дома, когда обстановка будет более интимной, и мало ли, какие мысли закрадутся в голову. Ну и пока Мишель не передумал. На этот раз интрузивные мысли победили. — Ладно. Смотри, эм. Я совру, если скажу, что нет, НО! — Прежде, чем Мишель успевает посмотреть на Джека с отвращением, тот на мгновение переводит взгляд с дороги. — Это не то, без чего я не мог бы жить. Подожду столько, сколько понадобится, со мной ничего не станет. Не переживай об этом, у меня две руки и обе ещё рабочие. — Фу. Впрочем, Мишель смеётся. Его определённо портит общение с этим парнем, и то, как он, наконец, улыбается и тихо смеётся, вызывает это глупое тёплое чувство в груди. Даже злиться не получается как следует. — Озабоченный пёс. — Ты бы меня не любил, будь я другим. — Я тебя и таким не люблю. Атмосфера после этого становится как-то полегче. Снова смеются вместе, снова подкалывают друг друга, и уже не так обидно ни за аэропорт, ни за этот кошмар на шоу. Случается. Подумаешь. Сейчас всё хорошо. Давно так не было.***
*** Интрузивные мысли в Лондоне слишком часто побеждают. Помощь Джека в том, чтобы отогнать навязчивого ублюдка едва ли нужна была, Мишелю достаточно было пустить ему пыль в глаза, причём очень даже буквально, но вот чем его вмешательство помогло, так это тем, что их не выкинули мгновенно из бара за конфликт. Объяснился и перед барменом, и вызвать полицию на того урода обещал, и уйти предложил, потому что понял сразу, что после такого агрессивного прижимания и объятий будет неприятно, мерзко, и даже чуть-чуть страшно. Мишель видел, что с выпивкой что-то не так. Понял, что ему подсыпали что-то, пока он отвернулся на секунду. И всё равно было дико интересно, чем это обернётся. Свалит с ног или убьёт сразу? Будоражит. Заводит. Заводит. Джек вызвал такси, даже несмотря на жалобы на то, что оно сейчас дорогое, потому что сам выпил и водить этой ночью не собирался. Хоть и говорил, что планировал выжрать как минимум пятьдесят шотов сегодня. Всё равно решил смотаться, потому что Мишелю плохо, как же приторно и возбуждающе. Мысли снова возвращаются к той мерзкой парочке. В квартире Мишель ходит из стороны в сторону, водя руками нервно по предплечьям, сжимая пальцы на ткани водолазки, чувствуя непривычную тяжесть в теле. Дрянь эта если и сработала, то вызывает какой-то очень неожиданный эффект. Нет, наверное, его стоило ожидать. Мишель не подумал об этом. Мишель думал о том, как та девушка целовала парня в шею. — Эй, — Джек заходит в комнату, кладёт на стол чашку с чаем. — Я сделал... Йоу. Голос Джека ощущается более громким, чем обычно, более глубоким, чем обычно, более родным, чем обычно. В попытке сказать раздражённое «что?» с уст срывается тихий стон, и Мишель зажимает себе рот рукой. — Йоу. Повторять было не обязательно. — Мишель, а э... Это у тебя в штанах стопка монет или ты так рад меня видеть? Можно было и промолчать. Руки тянутся к вороту, пытаясь его хоть как-то оттянуть, потому что дышать сложно, всё тело горит, особенно лицо, особенно после сказанного, и особенно после осознания, что у Мишеля сейчас болезненно стоит. Джек обеспокоенно оглядывает, руки тянет вперёд, снова опускает, после чего тянется к собственному карману. — Сейчас я позвоню туда, — он разблокировал телефон. — Эти уёбки ответят за эту хуйню, стой... Ляг пока, я скорую вызову, только— — Нет... Нет, стой... Интерес был удовлетворён, но этого было недостаточно. Всё как-то удобно складывалось. Та нежащаяся парочка в заднем ряду, и честное признание Джека, и нестерпимое желание дозы опасности. Он говорил, что хочет подождать, и он подождёт, подождёт столько, сколько понадобится, но Мишелю хочется адреналина прямо сейчас. Хватает за рукав, не решаясь пока схватить за руку как следует. И в глаза не решается посмотреть. Даже говорить стыдно, но если он ничего не скажет, то ничего и не получится. — Я хочу... Хочу, чтобы ты мне помог... — Чего? Стой... ЧЕГО? Сначала, кажется, не понял. А потом понял. Руку, тем не менее, не вырывает. — Мишель, ты сейчас не в себе. Я не собираюсь с тобой что-либо делать. — Испугался? — Мишель приложил все силы, чтобы в голосе было слышно усмешку. — Ты же говорил, что ты хочешь секса, я помню. — Но не когда ты пьян или под какой-то дрянью, окей? — Вот сейчас он руку вырывает. — Я же сказал, что подожду, так что успокойся. Поговорим об этом, когда ты будешь себя контролировать. — Я КОНТРОЛИРУЮ СЕБЯ, — на этот раз цепляется за плечо. — И я хочу этого сейчас. Заглядывает в глаза Джека, куда более ясные, чем его собственные сейчас. Возможно, ему и правда нужен был всего лишь предлог. Сейчас и правда так нервно, что хочется себе кожу с лица содрать, но как же мысль о близости будоражит. Когда он чуть меньше боится этого, чем обычно. Джек, однако, непреклонен. Ладно, нет, это будет ложью. Мишель видит, как его взгляд дрогнул, как посмотрел на шею, как едва заметно покраснел, и только спустя пару секунд смог сказать твёрдое «нет». Просто уморительно. Мишелю надо и правда умолять, чтобы его взяли. Что за скотство. Умолять он, однако, никогда и никого не собирался. Даже сейчас он знает, как можно отлично сыграть на чувстве ответственности Джека за него. — Как... Как скажешь, — усмехается, руку убирает, делает пару шагов в сторону двери: — Тогда я попрошу это сделать первого встречного. — Ты спятил, что ли? — За плечо хватают, и это место так невыносимо горит во всевозможных привычных и непривычных смыслах, что Мишель вновь невольно стонет. — Как будто я тебя пущу таким на улицу! — А мне не нужно разрешение, — пытается вырвать плечо. — Ключи у меня. — И ключи мне не нужны. — Да Мишель, ёб твою мать! Мишель прижимается лбом к холодной поверхности двери, чтобы хотя бы на пару секунд собраться с мыслями. В одежде невыносимо жарко, в брюках невыносимо тесно, воздуха невыносимо мало, и этот рыжий ублюдок продолжает сопротивляться. Досада уровня ребёнка, который не дотягивается до банки с печеньем на верхней полке. Хочется тоже заныть, побить Джека кулаками в грудь за то, что ему не дают того, чего он сейчас так хочет. Те два озабоченных мерзавца были достаточно возбуждёнными, чтобы схватиться друг за друга в публичном месте, и у Мишеля зубы сводит от мысли, что он мог бы просто схватить так же Джека за ремень и точно так же целовать шею, если бы не было так страшно. — Да стой ты... Джек руками обнимает за плечи, он едва ли прикасается, но этого достаточно, чтобы все ощущения стали ярче мгновенно, и в глазах на пару секунд потемнело. Непривычно, неприятно, очень, очень приятно. — Хорошо... Только далеко не зайдём. И не жалей об этом потом. Рот наливается слюной, и говорить Мишель больше не в состоянии. Судорожно кивает, позволяя утянуть себя, прижимаясь спиной к крепкой груди, вжимаясь сильнее, даже несмотря на то, как это странно ощущается. Будто тысячи иголок вонзились в кожу. ...к этому можно привыкнуть, на самом деле. Джек усаживает вместе с собой на диван, дышит рвано над ухом, рукой проводит по животу и спускается вниз, к паху, оставляя за собой раскалённый след, только Мишелю и видимый. Ноги раздвигаются как на автомате, будто тело само и правда уже само просило, требовало, чтобы ему уделили внимание. Даже стыдно, что его собственный организм так его предаёт и унижает. Но думать об этом сейчас всё равно сложно. — Эй... Голос раздаётся над самым ухом, хрипловатый, возбуждённый, по ощущениям звучит где-то внутри головы. Мишель откидывает голову назад, на чужое плечо, выдыхает громко. — ...как тебе нравится хотя бы? А вот это уже проблема. — По... Понятия, х-хах, не имею... — Чт... Ты не можешь говорить серьёзно. Мишель не отвечает на это ничего, потому что он абсолютно серьёзен. Джеку придётся разбираться с этим методом проб и ошибок, что, впрочем, не так уж и сложно будет, когда Мишель сам жмётся к его рукам, чувствая, как разгорается пламя там, где были его пальцы. Выдыхает нетерпеливо, когда они заползают под резинку боксеров. Подаётся навстречу. Ну же. — Чтоб ты знал, — зарывается носом в плечо. — С другими парнями я таким тоже не занимался. Так что... Ты уж извини. — Господи, да заткнись ты уже! Жалоба срабатывает — Джек прикасается губами к открытому участку шеи, и Мишель вновь не может заставить себя сказать что-то адекватное, сдавленно мыча. Будто обжигает и сразу же остужает, когда губы переходят на другое место. Горячо. Руки Мишель сжимает на ногах Джека, в пальцах мнёт его штаны, пока его собственные снимают до бёдер. Вздох облегчения срывается, когда рука обхватывает член, ожидаемо, дрогнув поначалу. Мишель даже слышит тихое «пиздец» у себя над ухом, но не комментирует. Да, Джек, пиздец, теперь не посидишь с пацанами, как мужик, какой кошмар. Рукой он проводит пару раз нерешительно, размазывая смазку по стволу, даже тянется свободной рукой к стоящей рядом тумбе, залезает в неё, доставая тюбик... О. О-о-о-о-о... — Сучонок, ты что планировал тут делать? — Мишель шипит, смотря на то, как Джек выдавливает на ладонь смазку. — Дрочить, — честно признаётся. — Я тут дольше, чем на неделю, это ты сваливаешь. Мне жить как-то надо. — Какой же ты дегенерат. — Эй. Не говори так, когда твой член у меня в руке. Осмелел достаточно, чтобы сжать член в руке ощутимее, чтобы придать своим словам вес. Ногти впиваются в защищённые тканью ноги, и Мишель даёт себе обещание в следующий раз разодрать чему что-нибудь. О, чёрт, будет следующий раз. От этой мысли как-то даже приятней становится. На пару мгновений и прикосновения перестали ощущаться такими раскалёнными. Бёдра будто сами двигаются руке навстречу, старательно подстраивающейся под желаемый бешенный темп. Джек настолько нетороплив, что скулить хочется, что пару раз действительно происходит, когда его губы касаются затылка и вся кожа будто сгорает. ...до постыдного быстро кончает. Давит стон, сжимая зубы так крепко, как только мог, вжимаясь спиной в чужую грудь. Возможно, когда он придёт в себя, ему будет даже неловко от того, что это произошло так быстро. Абсолютно не причина для стыда для великого его, но это... Это другое. Неважно. Пару секунд тяжело дышит, смотря в потолок, после чего опускает взгляд, смотрит на то, что рука Джека вся в его собственной сперме, и на мгновение даже какое-то собственничество вылезает, вызывает недолгое удовлетворение собой. Недолгое, потому что сразу же после этого Мишель кривится, легко стучит по руке Джека, призывая убрать ладонь подальше. — Иди руки помой, — брезгливо оглядывает пол. — И пол помой. У тебя, что, шоколадный батончик в кармане? — Нет, Мишель, — раздражённый вздох. — Это стояк. — Тогда сам разбирайся, я в душ. Заходит дальше он и правда не готов пока. Сейчас страшно неловко, и даже немного стыдно вот так сбегать, но Джек поймёт. Всегда понимал. Тело всё ещё горит, но уже не так, как прежде, мышцы очень непривычно расслабились. Даже приятно. Может, это не так уж и плохо.