Serpensortia

Учебная суета вошла в привычное русло и по длинным широким коридорам Хогвартса с утра до вечера вновь сновали студенты разных возрастов. Первокурсники преимущественно вели себя шумно, бегая по коридорам, громко разговаривая и много смеясь. Старшие же курсы вели себя куда более сдержанно, неторопливо передвигаясь между этажами и разговаривая вполголоса. Большую часть разговор выпускников занимало их собственное будущее и приближающаяся с каждым днём сдача ЖАБА, по результатам которого одни готовились стать целителями, другие метили в мракоборцы, а третьи претендовали на роль новых профессоров Хогвартса по абсолютно разным дисциплинам. Том относился к третьему типу. Деятельность целителя его никогда не привлекала, хотя, учитывая его высокую успеваемость по Зельеварению, Травологии и ЗОТи, являющимися основными предметами, необходимыми для получения этой профессии, он вполне мог бы стать одним из самых полезных волшебников, когда-либо работавших в больнице Святого Мунго, где в большинстве своём и работали целители. Что же касается должности мракоборца, одна лишь мысль об этом вызывала у Тома смех. Его тяга к тёмной магии абсолютно точно противоречила политике мракоборцев, так как в их обязанности как раз-таки входила борьба с тёмными силами, а не примыкание к ним. Конечно, Том мог бы играть на два фронта, но такой расклад вещей его тоже не особо устраивал, поэтому он решил попробовать себя в роли профессора того же ЗОТи или Зельеварения, тем более, что идея остаться в Хогвартсе даже после выпуска ему в общем и целом ничуть не претила. Те преподаватели, которые знали о планах Тома, всецело поддерживали юношу, хоть и нехотя признавали внутри себя, что, закончив школу, Реддл составит им достойную конкуренцию и, возможно, кому-то из них придётся оставить свою должность, уступив её более молодому поколению. Исключением, пожалуй, был Гораций Слизнорт, который уже не раз говорил Тому, что с удовольствием уступит ему своё место зельевара, так как считает юношу наиболее достойным кандидатом на эту должность. Стоит ли говорить, что подобные заявления, помимо ещё большего уважения к Горацию, вызывали в Реддле чувство приятного удовлетворения и собственной значимости, которые делали его ещё более уверенным в себе и своих силах? Но, несмотря на это, Том не зазнавался и не позволял себе лишнего бахвальства или попустительного отношения к учёбе. Том по-прежнему проводил много времени в библиотеке, изучая всевозможную литературу, по-прежнему старательно готовился к урокам, делая даже больше, чем от него требовалось, и по-прежнему был предельно вежлив со всеми, кто его окружал. Нет, конечно, иногда эмоции брали над волшебником верх и он обрушивал их на кого-нибудь из студентов, но затем заклинание забвения делало своё дело и о вспышках гнева, время от времени охватывавших Тома, никто не вспоминал. Сам Реддл старался минимизировать подобные моменты и нередко, спрятавшись в Выручай-Комнате, работал над собственным сознанием, постигая процесс полного контроля над собственными эмоциями и чувствами, что ему, вскоре, тоже удалось на приличном уровне. Но всё же, даже самой отлаженной системе свойственно давать сбой, с чем и "посчастливилось" столкнуться однокурсникам Тома на одном из уроков ЗОТи, который по иронии судьбы в этот день вёл профессор Дамблдор, замещавший по просьбе директора Диппета захворавшую профессора Вилкост. Несмотря на то, что Альбус Дамблдор занимал пост профессора Трансфигурации, директор Диппет отмечал его многопрофильность и поэтому доверял ему временные замены преподавателей по другим предметам, когда в этом была особая необходимость. С самого утра у Тома не заладились дела. Сначала один из его однокурсников решил полюбопытствовать и взять с тумбочки ещё спящего Реддла его перстень с чёрным камнем, который он впервые снял с руки на ночь, потому что его покрытые маленькими язвочками вследствие неаккуратного использования экстракта Белладонны на вчерашнем уроке Зельеварения пальцы неприятно жгло при соприкосновении с холодным металлом. Это кольцо ранее принадлежало Меропе, а до этого его много лет носил Марволо Мракс - дедушка Тома по линии матери. Этот артефакт был, пожалуй, единственной вещью, связывавшей Тома с его семьёй, поэтому он никогда не снимал его и хранил как зеницу ока. И сегодняшним утром он понял, что все эти меры он принимал не зря. Несмотря на то, что Эйдан Джонс вёл себя очень тихо, стоило ему только прикоснуться к кольцу однокурсника, как тот сразу же проснулся, а в следующее мгновение на Эйдана была направлена волшебная палочка Тома. — Том, ты чего? Это я! — испуганно проговорил Эйдан, хлопая длинными светлыми ресницами. — Я вижу, что это ты, Джонс, — прошипел Реддл, в тёмных глазах которого заплясали недобрые огоньки. — Неужели тебя не учили, что брать без спроса чужие вещи нельзя? Эйдан шумно сглотнул, не понимая, почему слизеринец так разозлился на него из-за этого кольца. — Д-да, но...я...я просто хотел... — заикаясь начал было он, но замолчал, когда острие палочки вплотную соприкоснулось с его горлом. — Мне плевать, что ты там хотел. — От холодного тона Реддла, которым он сейчас разговаривал с Эйданом, все присутствовавшие в спальне невольно поёжились, с испугом наблюдая за развернувшейся сценой. — Ещё одна такая выходка и вещь, которую ты решишь потрогать без моего разрешения, будет последней, которую ты увидишь в своей несчастной жизни. Ты меня понял? — П-понял... — севшим голосом отозвался Эйдан, слабо кивнув головой, насколько это позволяла палочка Тома, всё ещё находившаяся в опасной близости с горлом мальчика. — Извини... Том медленно убрал палочку и обвёл недобрым взглядом всех остальных слизеринцев. — Это касается и всех вас тоже, — грубо отрапортовал брюнет, а затем надел кольцо на всё ещё саднящие от ожогов пальцы и, быстро одевшись, покинул спальню, отправляясь в ванную комнату, чтобы умыться и привести себя в порядок. Это маленькое происшествие знатно вывело Тома из себя и теперь ему требовалось куда больше усилий, чтобы совладать с той злостью, что кипела в нём с самого утра. Да, обычно ему это удавалось без особых проблем, но сегодняшний день решил испытать его на прочность по всем фронтам. Спустившись в Большой Зал на завтрак, Том сел на своё привычное место и придвинул к себе яичницу и тыквенный сок, принимаясь за еду. Вокруг царило оживление и всем почему-то было невообразимо весело, но Том старался не обращать на это внимания. И у него получалось до тех самых пор, пока прямо перед его носом не вспыхнула яркая искра, которая впоследствии упала на рукав мантии слизеринца, прожигая её. Ликвидировать ущерб, нанесённый этой детской шалостью, было делом пары секунд, но Тома почти затрясло от злости и он резко обернулся, выискивая виновного. Где-то под потолком сверкнула молния, и в Большом Зале резко стало тихо, лишь чьи-то испуганные восклицания нарушали эту тишину. Однокурсники Тома второй раз за сегодняшнее утро смотрели на него с опаской, а остальные просто пытались понять, что случилось с всегда таким уравновешенным и тактичным мальчиком. Несколько первокурсников-пуффендуйцев испуганно сжались, как брошенные котята, когда Том метнул на них свой внимательный взгляд. Конечно, ругаться с детьми в его планы сегодня не входило, но проучить хулиганов, наверное, стоило, поэтому Реддл поднялся из-за своего стола и направился к детям, под пристальными взглядами всего Хогвартса. — Это ваших рук дело? — отчеканивая каждое слово, поинтересовался Том, останавливаясь возле пуффендуйцев и вытягивая вперёд руку с дырявым рукавом чёрно-зелёной мантии. — Мы случайно, — пискнул мальчик с короткими и слегка рыжеватыми волосами, не решаясь поднять взгляд на старшекурсника. — Мы не хотели, — несмело добавила девочка, как две капли воды похожая на сидевшего с ней рядом рыжеволосого пуффендуйца. — Извините нас, пожалуйста... — совсем тихо проговорил третий виновный, державший в своих руках палочку, которая, по видимому, и стала причиной возникновения этого небольшого возгорания. — Мне не нужны ваши извинения и оправдания, — отозвался Реддл, стиснув зубы. — Почините мантию и можете продолжать свой завтрак. Дети растерянно переглянулись, не понимая, шутит сейчас старшекурсник или нет. — У меня в комнате есть нитки и иголка...я могу сходить за ними и зашить... — всё также несмело проговорила девочка, нервно теребя полы собственной мантии. — Нитки и иголка? Зашить? — громко воскликнул Том, едва не рассмеявшись, отчего дети испуганно вздрогнули, прижимаясь друг к другу ещё сильнее. — Ты волшебница или жалкая маггла, которая не умеет решать проблемы при помощи волшебной палочки? — Наши родители - магглы... — девочка покосилась на своего брата, ещё сильнее понижая собственный голос. Большой Зал наполнил громкий смех Тома, вызванный фразой пуффендуйки. Но в этом смехе не было абсолютно ничего весёлого или заразительного, он скорее напоминал смех злодея, роль которого сейчас по сути и исполнял Реддл. — Тогда это многое объясняет. В том числе и то, почему вы так неосторожно обращаетесь с магией, — прервав собственный смех, наконец вымолвил Том. — Но раз уж ты сидишь в этом Зале, значит починить мантию при помощи этой же самой магии ты вполне способна. Девочка отрицательно закивала головой, пытаясь сдержать слёзы, начавшие скапливаться в уголках её болотных глаз. — Не смей плакать при мне! — рявкнул Том, схватив девочку за руку и подняв её из-за стола на ноги. — Чини! Девочка затряслась, как осиновый лист, уткнувшись взглядом в пол. Несмотря на приказ старшекурсника, сдержать слёзы она так и не смогла. — Том, прекрати, она всего лишь ребёнок! Зашивающее заклинание изучают лишь к концу первого курса и тебе это прекрасно известно! Она, даже если бы захотела, не смогла бы его использовать! — Том резко обернулся на женский крик, раздавшийся со стороны слизеринского стола. — Гилберт? — усмехнулся брюнет, определив источник звука. — Снова лезешь не в своё дело? — Всё, что происходит в Хогвартсе - моё дело, — твёрдо ответила девушка, смело смотря однокурснику в глаза, насколько это позволяло разделявшее их расстояние. — Здесь происходит достаточно событий, так что советую переключить своё внимание на что-нибудь другое и не мешать мне учить грязнокровок жестокому устройству жизни, — закончив эту фразу, Реддл отвернулся от шатенки и вновь повернулся к первокурснице, что всё ещё стояла перед ним, размазывая по щекам слёзы. — Я, кажется, сказал тебе починить мою мантию. — Я не смогу...я не знаю как... — всхлипывая, отозвалась девочка, неосознанно делая шаг назад. — Чини! — прикрикнул Том, хватая девочку за плечи и несильно встряхивая её, как тряпичную куклу. — Сутуринг! — в мгновение ока перед Томом оказалась Алиса, выкрикнувшая зашивающее заклинание. Прожжённая ткань на рукаве мантии Реддла сразу же затянулась и никаких последствий неосторожной шалости первокурсников больше не было. Том медленно развернулся к слизеринке, почти ослепляя её злыми красноватыми огоньками, что бешено заплясали в его глазах. — Я просил сделать это её, а не тебя, Гилберт! — Реддл схватил девушку за плечо и с силой сжал его, доставляя шатенке боль, от которой та поморщилась, но всё же не издала ни звука. — Что здесь происходит? — в Большой Зал вошёл профессор Дамблдор и подозрительно посмотрел на Тома, Алису, растерянных студентов и плачущую пуффендуйку. — Ничего, сэр, — проскрежетал Том, отпуская плечо Алисы и слегка отталкивая её от себя, быстро проходя мимо и садясь на своё законное место, чтобы закончить недоеденный завтрак. Но и на этом не самом приятном инциденте катание на эмоциональных качелях для Тома не закончилось. Самое интересное выпало как раз-таки на урок ЗОТи, который начался спустя два часа после происшествия в Большом Зале. Стоит ли говорить, что за сегодняшний день Том успел испытать массу не самых тёплых эмоций к большей части студентов Хогвартса? Но даже при всём этом, злило его больше всего, что теперь они все знают, каким бывает Том, когда выходит из себя. Многие теперь будут его бояться, многое начнут его избегать, многие потеряют к нему доверие. И всё бы ничего, но Том абсолютно не хотел терять построенный за много лет образ хорошего мальчика, даже если внутри таковым и не являлся. Наложить стирающее память заклинание на весь Хогвартс не представлялось возможным, поэтому действовать нужно было иначе. Но как, Том пока не знал. Возможно, Империус мог бы помочь в этом деле? У Реддла было достаточно сил, чтобы подчинить себе с помощью этого Непростительного заклинания тех, кто будет относиться к нему иначе после этого инцидента, и не важно сколько человек придётся подставить таким образом, но...что будет, если об использовании Империуса узнает кто-то из профессоров или даже сам директор? Это, конечно, было маловероятно, но всё же Том предпочитал перестраховаться лишний раз, когда дело касалось тёмной магии. Зайдя в мрачный кабинет Защиты от Тёмных Искусств, Том сел за вторую парту и разложил на парте письменные принадлежности, пергамент и учебники. До начала занятия оставалось ещё около десяти минут, поэтому в аудитории он был один. Реддл планировал задержаться после урока и как бы невзначай спросить у профессора Вилкост об использовании Непростительных Заклинаний в стенах школы. Да, это было довольно рискованно, но мисс Вилкост всегда поощряла любознательность Тома и выделяла его среди остальных, причём не только среди студентов Слизерина, а и среди всех учеников Хогвартса. К тому же, изучение Непростительных Заклинаний, было темой последних уроков, поэтому желание ученика глубже понять материал было почти обоснованным. Именно поэтому Том был уверен, что профессор поймёт его правильно и не будет задавать лишних вопросов. Но планам Тома суждено было поменяться, когда за минуту до начала урока в уже заполнившийся учениками Слизерина и Гриффиндора класс вошёл профессор Дамблдор и встал возле чёрной доски, перед которой тут же материализовался белый мел, начавший выводить тему урока. — Добрый день, студенты, — привычным обыденным тоном поздоровался Дамблдор, обводя взглядом всех студентов и по уже сложившейся привычке задерживая его на лице Тома. — Вынужден вам сообщить, что уважаемая мисс Вилкост приболела и некоторое время ей придётся провести в своём поместье за пределами Хогвартса. Всё это время заменять её буду я, так как директор Диппет выразил мне своё доверие не только в предмете Трансфигурации, но и в преподавании такого сложного и важного предмета, как Защита от Тёмных Искусств. Со всех сторон послышались оживлённые перешёптывания учеников, крайне заинтересованных услышанной новостью. Один Том скептически поджал губы, оставшись явно недовольным этим известием. — Итак, насколько мне известно, на последнем уроке профессор Вилкост рассказывала вам о способах защиты от заклятия Империус, — полистав старенький учебник с интригующим названием "Лицом к лицу с безликим", проговорил Дамблдор и вновь посмотрел на учеников. — Для начала, я хотел бы узнать, насколько хорошо вы усвоили материал. Кто мне расскажет, в чём заключается суть заклинания Империус и какие последствия оно за собой влечёт? Несколько рук взмылись вверх, но руки Тома среди них не было. Он принципиально не хотел разговаривать с профессором Дамблдором, тем более, что тот и так, по всей видимости, уже давно подозревал его во всех грехах. Об этом говорил факт того, что Дамблдор даже прямо сейчас смотрел на Тома, ожидая, что тот захочет ответить на поставленный вопрос. Но Том не шевелился, и профессору пришлось выбрать другого ученика для ответа. — Мисс Фарридж? — обратился профессор к одной из учениц Гриффиндора, сидевшей за четвёртой партой. — Прошу вас, отвечайте. — Империус - это одно из трёх "Непростительных заклятий", применение которого к человеку карается заключением в Азкабан. Оно полностью подчиняет человека воле наложившего это заклятие волшебника. Находясь под воздействием этого заклинания, человек будет бездумно выполнять любые приказы волшебника, который наложил на него заклинание Империус. При этом находящийся под заклятием сохраняет все свои привычки, почерк, походку и прочее. Определить, что человек действует не по своей воле, очень трудно, для этого он должен совершить что-то совершенно не в его характере, и определить это могут только хорошо знающие его люди, — со знанием дела отчеканила гриффиндорка, поднявшись из-за парты для ответа. — Очень хорошо, мисс Фарридж, десять очков Гриффиндору, — слегка улыбнувшись, похвалил девушку профессор и вновь обратился ко всей аудитории. — К счастью, в стенах нашей школы заклятие Империуса ни разу не применялось, поэтому ни одному из нас не доводилось испытать его на себе лично. — А что будет, если использовать Непростительное Заклинание, скажем, тот же Империус, здесь, в Хогвартсе? — поинтересовался Реддл, до этого момента не подававший желания участвовать в теме урока. Профессор Дамблдор, до этого ждавший активности от Тома, бросил на брюнета взволнованный взгляд, надеясь, что мальчик просто шутит, но тот, кажется, был настроен вполне серьёзно. — Том, я искренне не понимаю откуда у тебя такой интерес к тому, о чём многие не смеют даже заикаться, но...абсолютно неважно, где ты используешь Непростительное Заклинание, в Хогвартсе или где-либо ещё, исход будет один: тебя сразу же отправят в Азкабан, где парочка дементоров загорятся желанием подарить тебе свой поцелуй. — Альбус замолчал, продолжая пристально смотреть на Тома, который в свою очередь не сводил внимательного взгляда с профессора. Ученики снова тихо зашушукались, обсуждая полученную информацию и бросая опасливые взгляды в сторону однокурсника. — Но ведь если при помощи Империуса я могу заставить других людей изменить своим мыслям и привычкам, значит я могу заставить их сознаться в том, чего они не делали, не так ли? Если я заставлю кого-то признаться в том, что Империус использовал именно он, а не я? Что тогда? — голос брюнета стал чуть твёрже, но при этом он даже не заметил, что теперь задавал вопросы от первого лица, чем очень настораживал как студентов, так и профессора Дамблдора. Преподаватель, выслушавший речь студента, подошёл ближе к парте, где сидел Реддл и осторожно положил свою ладонь на его предплечье. — Ты же не такой, Том... — произнёс он, но тут же отпрянул в сторону, ибо студент резко выдернул руку из некрепкой хватки преподавателя и поднялся на ноги, с шумом отодвигая взад себя стул. Его эмоции в третий раз за день взяли над ним верх, и он не смог обуздать их внутри себя. — Откуда вам знать какой я? — грубо спросил Реддл, доставая палочку из своей мантии и направляя её на Дамблдора. — То, что вы забрали меня тогда из приюта и привели в эту...школу, ещё ничего не значит. Вы не знаете меня. Не знаете, кто я на самом деле. Не знаете, о чём я думаю с тех самых пор, как два года назад пообщался с профессором Слизнортом о...не важно! Вы не знаете, что я на самом деле хотел сделать в тот момент, когда в прошлом году в Хогвартсе началась охота на полукровок из-за этого старого идиота Хагрида и его паршивой твари, сбежавшей в лес! Вы ничего обо мне не знаете! С каждым новым предложением голос Реддла становился всё громче, а его лицо становилось всё более ожесточённым. Палочка всё ещё была направлена в сторону преподавателя, но руки Тома дрожали, что несколько выдавало его. — Так позволь нам узнать тебя, Том, — тихо ответил Альбус всё тем же спокойным тоном, за которым скрывалось искреннее беспокойство за мальчика и неподдельный страх за то, что в любую минуту может произойти что-то страшное и непоправимое. — Нет! — громко выкрикнул Том и, развернувшись, выбежал прочь из кабинета, громко хлопнув дубовыми дверями. Всё это произошло так быстро, что никто из учеников даже не успел ничего понять, а Дамблдор ещё несколько минут стоял на том же месте и смотрел вслед убежавшему ученику.