***
Возможно, во второй раз они тоже столкнулись по ошибке. Ваня несся из лаборатории с котом на руках — где взял кота и куда тащил? — когда врезался в вышедшего из буфета Николая Петровича. От неожиданности кот завопил и вцепился когтями в Ванькины плечи, Ванька вскрикнул и отшатнулся, а Круглов обхватил за плечи этих двоих, чтобы не рухнули на пол, и отобрал кота у Ивана. — Хороший мальчик, как тебя зовут? — Ваня. Николай Петрович посмотрел на Ваню с опаской: у Тихонова иногда очень сильно срывало башню — спать надо больше. Иначе, чем бредом с недосыпа, его сегодняшние странности не назовёшь. Темно-рыжий красавец кот покосился на Ваньку своими темно-зелеными глазками и разразился жалобными стонами. — Он мне спину разодрал. Ванька осторожно ощупал плечи и зашипел, когда задел сквозь серую дурацкую футболку свежие саднящие царапины. Кот зашипел в ответ. — Нечего с котами по коридорам бегать. Экспертизы готовы? Но Ваня не ответил, он захлопнул перед носом кота дверь лаборатории, и оттуда доносился ворчание: «Экспертизы!.. Экспертизы!.. Нет, у меня лапки!.. И спина болит, нет бы помазал кто». Точно, спать надо больше… одному неугомонному Ване так точно.***
Возможно, третий раз тоже был случайностью. Если не находить подозрительным уже тот факт, что все три столкновения произошли в один день. Тихонов вылетел из буфета с кружкой кофе в руках именно в тот момент, когда мимо проходил Николай Петрович… … Кофе на проверку оказался не таким уж горячим, что несомненно радовало, но очень мокрым, что огорчало: форменная футболка и жилетка стали сырыми насквозь, а из-за прилипшей к груди ткани вмиг сделалось холодно. — Тихонов! Ванькины глаза округлились, наглые, преувеличенно честные, они тем не менее пытались выглядеть виноватыми. — Простите, Николай Петрович! Снимайте все, я вытру, — он прикусил язык и исправился: — высушу. Круглов не возражал, когда Ванька проскользнул за ним в раздевалку, и даже не сразу повернулся к нему спиной.***
Если бы в четвертый раз Тихонов несся по коридору с кружкой, котом и бумагами, было бы забавно, но в четвертый раз он был налегке. Он вырулил из дверей тира, когда Круглов проходил мимо и, разбежавшись, приготовился врезаться в грудь Николая Петровича из всех сил, так что они оба должны были повалиться на пол. Расчет был хорош, поза, в которой они упали бы, тоже, хотя у кого-то одного после падения должна была разболеться спина. Но горький опыт научил Николая Петровича, что надо делать: он отступил на шаг в сторону и ухватил Ваньку за плечи и талию как раз тогда, когда он должен был в него врезаться. И только хмыкнул, когда Ванька, резко затормозив, врезался в Николая Петровича носом и губами. — Иван, в следующий раз придумай более информативный способ, чтобы сообщить о своем… интересе. — Иначе что? — Медовые Ванькины глаза уставились со всей присущей ему наглостью. — Иначе приглашу на кофе и заставлю кодекс учить. Всю ночь. За каждую ошибку — наказание. Ванькины губы растянулись в довольной улыбке, когда он запрокинул назад голову, чтобы после удариться лбом о плечо Николая Петровича. — Ну смотри, Ванька, ты сам напросился.***
К утру Ванины пробелы в знании уголовного кодекса не исправились, а до кухни за чашечкой кофе дошли только перед выходом на работу. Что ж, Николай Петрович должен был признать, что Ванькина демонстрация интереса была неожиданна, но весьма эффективна. Темно-рыжий красавец кот Ястреб от всей души соглашался, когда с урчанием уминал сосиски на Колиной кухне или когда активно когтил и шерстил свою новую территорию.