Плач дракона

На третий день с того момента, как Дейнерис поселилась во дворце Ксаро, к ней пришел один из самых важных гостей. У него не было громких титулов, он не был жителем Кварта и даже не сумел предложить ей никакого дара, кроме самого особенного — информации. Когда отчаяние и чувство, что она никогда не выберется из Кварта, подступили к королеве, она попросила сира Джораха отправиться в порт и найти ей корабль или надежного человека. Прошло всего несколько часов, а перед ней уже стоял капитан одного из торговых кораблей. Он прибыл из Вестероса и, услышав, что Дейнерис Таргариен так же стала гостьей этого города, просил главу купцов о встрече с ней, но его платы оказалось недостаточно, потому ему оставалось лишь надеяться на чудо. По его словам, он даже задержал отплытие. — Ваше величество, узурпатор Роберт Баратеон мертв. Его слова казались миражом и повергли Дени в шок. Она испытывала сразу так много, что не могла разобраться — это гнев или умиротворение? После этого их беседа была несколько скудна, потому как Дени больше размышляла, чем говорила. В десятый раз поблагодарив за оказанную ему честь, капитан небольшого судна оставил ее покои. Люди королевы смотрели на нее, затаив дыхание. Никто не знал, что она думает об услышанном. Она и сама не знала. С одной стороны, тот, кто повинен в убийстве всей ее семьи, мертв. С другой, это не означало, что трон теперь принадлежит ей и с этим все согласятся. Помимо всего прочего, его смерть вынудит ее идти войной на кого-то другого, так и не отомстив за отца и брата тому, кто затеял мятеж. Но его смерть может быть неплохой возможностью заявить о себе. — Можем ли мы просить капитана об услуге? Если отправиться в Вестерос сейчас... — Простите, королева. Он сообщил, что торговля ведет их в Дорн, а затем на Летние острова. Его команда проведет в плавании еще два года, прежде чем повернет на Королевскую Гавань. — Дорн... Это неплохо. Никто в Дорне не обидит Вас. Быть может нам стоит отправиться туда, — предложил Джорах, задумчиво почесывая свое заросшее щетиной лицо. — Разве Дорн не входит в состав Семи Королевств, признавших власть узурпатора? — немного возмущенным тоном спросила она, оглянувшись на Джораха. — Лишь потому что принц Доран верит в мир. Он не захочет обрекать свой народ на войну... По той же причине в Дорн нам нельзя, — Джейме хмуро опустил глаза в пол. — Если он согласится принять Вас, это будет расценено как открытый протест против короны. Итак, дорнийцы откажутся пускать нас на берег, флот Королевской Гавани придет с другой стороны, и мы окажемся в ловушке. И я бы не спешил доверять наши жизни неизвестному капитану, моя королева. — Но дорнийцы могут стать нашими союзниками в будущем? Это вы хотите сказать? — Да, Дорн не простил жестокого убийства принцессы Элии и ее детей. — Тогда я могу отправить послание? Чтобы они знали, что Дейнерис Таргариен, королева андалов, ройнаров и Первых Людей, кхалиси великого травяного моря изъявила желание принять у себя представителя Дорна в любое время... Ланнистер не ответил. Кажется, мыслями он был уже далеко в будущем и, судя по всему, виделось оно ему необычайно мрачным. — Как Вам будет угодно. Я передам свиток капитану, — одобрительно кивнул Джорах. — И этот сундук. В награду за преданность, — добавила она, указав на один из даров. — Да, королева, — учтиво улыбнувшись ей, он забрал небольшой сундук и удалился. Дени приняла еще нескольких паломников, но чувствовала, что улыбка бесконтрольно сходит с ее лица, и она уже ничего не может с этим поделать. — На сегодня это все, — она поднялась с тахты, держа на руках Рейгаля, и вышла с ним на террасу, Дрогон и Визерион полетели следом. Отпустив Рейгаля, Дени остановилась у каменных перил и глубоко вздохнула, закрывая глаза. Вечерело, и свежий воздух наполнил Дени новыми силами. Она слышала как в садах щебечут птицы, слышала каждый взмах крыльев драконов и как позади нее девушки убирают принесенные дары, как кровные покидают ее покои, а Джейме Ланнистер, гремя доспехами выходит вслед за ней. — Что ты думаешь об этих новостях? — Что Роберт Баратеон был последней свиньей, и для мира это не великая потеря, — чересчур легкомысленно ответил он. — В самом деле? Едва ли это может так тяготить тебя, — с недоверием рассуждала она. — Железный трон займет сын твоей сестры? — голос Дейнерис не выдал тревоги, но оттого звучал чересчур хладнокровно. — Это так, — кратко ответил Джейме и встал возле нее. — Не беспокойтесь, королева. Никакие вести не изменят моей преданности. Она с тревогой посмотрела на его серьезное лицо. С момента их прибытия в Кварт он, кажется, стал выглядеть на десять лет моложе. Гордая осанка, гладко выбритое лицо и эти золотые кудри... — Ты собираешься заплести косу и украшать ее колокольчиками в честь каждой победы в сражениях? — Дейнерис? — он непонимающе прищурился и качнул головой. — Нет? Тогда это надо исправить, — она изобразила ужас, глядя на волосы, отросшие почти до плеч. Она направилась обратно, позвав с собой драконов. — Что? Нет... — протянул он с усмешкой, ступая за ней и с досадой принимая тот факт, что его отказ вряд ли что-то значил. — У тебя никогда не получалось! — не сдавался он, отводя перед ней занавески. — Ты смеешь говорить это своей королеве? — наигранно серьезно возмутилась она, передавая драконов Дореа. — Ирри, принеси, пожалуйста, ножницы и тазик с водой. — Это может сделать кто-то другой... — продолжал он комедию, сложив ладони в глупой мольбе. Королева была непреклонна. Она со счастливой улыбкой вспомнила те времена, когда еще маленькой девочкой подстригала его шикарную шевелюру. Тогда он не мог ей отказать, несмотря на то, что выходило плохо. Но однажды ее маленькую забаву прекратил Визерис, и она никогда больше не нарушала его запрета. — Завтра Ксаро устраивает праздник в мою честь. Ради приличия мы все должны выглядеть соответственно, — оправдывалась она, когда Ирри все принесла. — И ты будешь одета самым неприличным образом, — дразнил Джейме, расстегивая и опуская ворот своего кожаного дублета. — Не тебе на это жаловаться, — тихо заметила она, все еще чувствуя себя неловко. — Я и не думал, — усмехнулся Ланнистер и с бесконечно скорбным видом опустился на тахту. — Надеялся, этот день никогда не наступит... — Прекрати, — по-доброму предупредила она, смачивая водой кончики его волос. — Мы прошли слишком много, чтобы беспокоиться о прическе. Какое-то время она щелкала ножницами практически в тишине — только драконы цокали коготками и с интересом изучали пучки волос, слетавшие с плеч Джейме, после фырча и чихая черным дымом из ноздрей. — Расскажи мне о Баратеоне, — попросила Дени и беззаботная улыбка исчезла с ее лица. — Роберт любил охоту и вино. Хотя... не любил, наверное. Как и женщин, что крутились в его покоях, — Джейме опустил глаза на отстриженные локоны, путавшиеся на каменных плитах. — Не было в Железном троне того, что ему на самом деле было нужно. — А сейчас власть перейдет его старшему сыну? — голос у Дени оборвался непривычно высоко и она боялась, что Джейме поймет — она не закончила свою мысль. — Джоффри. Ему сейчас должно быть пятнадцать лет. — А что насчет братьев узурпатора? — Они не имеют прав на престол, пока живы наследники Роберта. Впрочем, Станнис найдет подходящий повод... — он замолчал, погружаясь в свои мысли. Наконец, готовый продолжить, он глубоко вздохнул и заметно выпрямился. — Это не важно. Роберту не нужен был трон, он не представлял что делать с властью, не имел цели кроме турниров, празднеств и прочих растрат королевской казны. Но я вижу как с каждым днем ты становишься той, кому трон предназначен. — Я ничего не знаю о правлении, — горько заметила она, чувствуя подступивший к горлу комок. — Это не правда. Мне известно, что ты слушала речи Иллирио. Тебя интересовало все, что знал я, ты с интересом слушала даже те крупицы истины, что изредка ронял Визерис. Дейнерис, ты еще молода и только учишься, но уже достойней многих. У брата, которого ты не знала, не получилось. Не получится у тебя, и тогда у Вестероса больше не останется надежды. — Не думай, что лесть ослепит меня и сотрет твои преступления. — Ничто их не сотрет. Дени положила ножницы на столик, отряхнула пальцы и обошла тахту, встав перед рыцарем. Ей не хотелось поступать с ним подобным образом, но она старалась бороться за то, к чему стремится. Наверняка ей еще не раз придется действовать по велению хладнокровного расчета, а не мягкого сердца. — Ты помнишь обещание, что дал мне в Вейес Толорро? Джейме молча кивнул, подняв на нее настороженные зеленые глаза. Она и сама боялась произносить то, что задумала. Но если не сумеет просить его о таком, не сможет вести за собой и других. Дрожащими ладонями она обхватила его лицо и напряженно втянула воздух. — Теперь речь идет непосредственно о твоей семье. Твой юный племянник стал королем, а сестра — королевой-матерью. Они принадлежат твоему сердцу, и я не знаю, что оно подскажет тебе... Ее пугало, что она могла открыть ему глаза на истину, но лучше сейчас... Ее пугали и его бесконечно печальный взгляд, и сбившееся дыхание. Ей бы стоило раньше подумать о том, что случится, если Роберт Баратеон умрет до того, как они достигнут родных берегов. Она видела по глазам, как Джейме перебирает варианты, чтобы найти единственный. Удобный или правдивый? — Ты права... Они много для меня значат, — Ланнистер поднес ее руки к губам и поцеловал. — Я мог бы отправиться в Вестерос прямо сейчас на любом из кораблей, идущих туда, назвав лишь свое имя. Уверен, Джоффри найдет в себе смелость от лица короны простить мои грехи, а отец будет несказанно рад возвращению старшего сына, на которого он возлагал большие надежды,— он криво улыбнулся и опустил голову. Почему он продолжал улыбаться и мучать ее долгим молчанием даже в такой ситуации? Дени едва сохранила в себе силы, чтобы не расплакаться. Она говорила себе, что это глупо, что Джейме Ланнистер не стоит слез и переживаний. Если он захочет вернуться к семье, то не уйдет живым — она не допустит, чтобы он раскрыл все ее тайны, чтобы стал ее врагом. Она очень хотела верить, что ей хватит решительности на это. — Как видишь, я сижу прямо перед тобой, позволяя вспоминать детские забавы, — он тряхнул головой и снова заглянул в ее глаза. — Мне не оставить тебя одну, Дейнерис. Ты значишь ничуть не меньше, и я не могу убедить свое сердце не биться так часто. Я не имею представления о том, как это будет, но мы вместе вернемся в Королевскую Гавань, и, может, тогда у меня еще будет возможность... увидеть их. Дени с силой прикусила нижнюю губу, с трудом заставляя свою грудь дышать. Она хотела помочь ему, но не знала как. Будь он кем угодно, только не Джейме Ланнистером, но боги жестоки. Джейме осторожно попытался притянуть ее к себе, Дени не позволила, уперевшись руками в его широкие плечи. Наверняка это причинило ему еще больше боли, что делало ее куда более жестокой. — Ты готова дарить любовь кому угодно, но я все еще не заслужил ее... — он растерянно усмехнулся и поднялся на ноги. — Доброй ночи, принцесса, — поцеловав Дени в макушку, лев, собиравший остатки гордости по кусочкам, оставил ее. «Принцесса»... Может, так он надеялся спастись.

***

— Напрасно я согласился устроить эту встречу, — сетовал Ксаро Ксоан Даксос, сидя слишком близко к Дейнерис в носилках, укрывающих путников от внешнего мира странными бордовыми занавесками. — Турмалиновое братство — название слишком громкое для этой шайки. Тебе не нужны такие низкие люди, свет мой. — Я лишь хочу верить, что у главы Братства будет достойное оправдание отказу на приглашение. Многие знатные люди придут сегодня, и потому такой внезапный ответ оскорбил меня, — она натянуто улыбнулась, стараясь дышать не слишком часто, чтобы запах пота не резал ее нюх. — Выходи за меня замуж, королева моего сердца, и у тебя более не будет нужды в ком-то еще... Сейчас я смотрю на тебя так пристально, чтобы вспоминать эту красоту по ночам. Я не хочу думать, что когда-то ты покинешь мой дворец, — одинокая слеза покатилась по его щеке, вновь поражая Дени тонким искусством квартийцев. — Ты говоришь сладко, Ксаро, но этот мед не заставит меня забыть о Железном троне, — вежливо ответив, она отвела в сторону занавеску и сделала вид, что ей очень интересны красочные улицы. Сделать это было не сложно. Кварт был богат на всяческую усладу для глаз. Здесь повсюду были фонтаны, скульптуры, даже вазы с неизвестными ей цветами были выполнены столь искусно, что Дени почувствовала волну жара от всех этих будто живых, обнаженных тел. — Мое сердце болит при мысли о том, как этот ужасный, грубый символ из грязного железа терзает твою нежную кожу. Я могу сделать для тебя трон из золота, если захочешь... Молю, оставь свою навязчивую идею. Борьба за это место изменит тебя до неузнаваемости. Что тогда останется от светлейшей из женщин? Дени почувствовала нотку искренности и немного улыбнулась. Она знала, что Ксаро был добр к ней, даже под всеми этими льстивыми словами, застилавшими глаза. — Я не могу, — мягко ответила она и выпила немного вина. На ее счастье, времени на погружение в печальные мысли, навеянные тревогами Ксаро, у нее не осталось. Носилки остановились перед большим домом, принадлежавшим самому влиятельному человеку из Турмалинового Братства, которое, по словам ее доброго друга, состояло из одних только пиратов.