Ноги замёрзли. Кончики пальцев и ушей покраснели, не то от холода, не то от недавно озвученных ему комплиментов.
"Какой же я
красивый и
лучший? Лежу уже, может быть... месяц? Может".
— Может, погуляем? Совсем немножко, - Антон тянет рукав свитера. - Вокруг пройдёмся...
В ответ прозвучала тишина. Серёжа только свёл брови и поджал колени к груди. Не было сил даже заговорить. Вздохи давались с тяжким трудом.
— Я тогда сам?... - Пикули смотрит в окно. - Там такая погода хорошая.
Негласно его отпустили.
Антон накидывает на себя мягкую кофту и выходит из подъезда. Волосы его трепет лёгкий ветер.
Длинная улица. Узкий тротуар и низкие здания. А ещё — высокое-высокое небо. Солнце так и смотрит на тебя отовсюду, и от него не скроешься. Только улыбаешься и идёшь. Как будто оно смотрит на тебя со всех сторон. Спрятаться можно не везде.
Антон присаживается на деревянные доски ступенек. Сзади — парк и деревья. По сторонам — высокие дома. А впереди — небо и облака. И тепло, тепло, очень тепло. Всё плохое пройдет, и они будут сидеть здесь вместе, рука за руку.
Как же много таких мест, где они могли бы вместе побыть. Вот в этом кафе Серёже понравилась бы такая-то выпечка, а в этом баре — вот это пиво. Антон приносит иногда что-нибудь с прогулок или посиделок домой, чтобы порадовать. Возможно, даже помогает. Но ведь лучше выйти да посидеть во дворике, где-нибудь, на воздухе, где есть зелень, а по сторонам — такие же, как и вы вдвоем. Немного пьяные и очень счастливые.
Солнце заходит, загораются огни. В Москве всегда-всегда светло. Путь обратно по той же самой улице теперь совершенно другой.
А вот у этого дерева, или, ещё лучше, вот на этой лавочке вот под этим деревом он бы обнял его и поцеловал. Чтобы такие же огоньки и дальний шум кафе.
Серёжа не двигался и, кажется, даже вообще не заметил, как Антон ушёл и вернулся.
Он ложится рядом, продевает свои руки в рукава свитера Серёжи. Его встречает прохлада кожи и твёрдость запястий. Антон обхватывает пальцы и зажимает их. Целует коротко и много. Антон водит губами по его шее, руками по талии, ногами по простыне. Так хочется... Чего же хочется?
Он подхватывает Серёжину верхнюю губу. Нежно и ласково. Но в ответ — лишь грусть в глазах. Тоска.
Серёжа обнимал его за плечи, прижимаясь головой к груди. Не описать. Как плохо.
Антон всё гладит его по спине. Целует в маковку. Сказать, что всё пройдет — уже неприлично. Да, он знает, что так и будет, но зачем повторять? Один раз его попросили перестать это вторить. Значит, нужно просто быть рядом, ведь Серёжа и так знает. Что его любят.
"Почему он перестал об этом мне говорить? Он больше не верит?.." — пронеслось в голове у Серёжи.
Ком подступил, но слёзы он оставил на потом. Когда будет чуть больше сил.
— Будешь кушать? - Антон заботливо берёт его лицо в свои ладони и улыбается. Приготовленный кем-то ужин с доставки стынет на столе.
***
Опять побег. Антон ёрзает на диване и шутит. Денис смеётся громко и совсем не стесняясь. Но дома сидеть скучно. Это всё ведь можно делать на улице! Как можно сидеть дома, когда ты живёшь в таком мире?
Они выбегают из красного дома, чтобы протопать много километров по мокрому от машин асфальту. Он тёмно-серый, почти черный. Небо серо-голубое, яркое, как его глаза. Кроны то жёлтые, то зелёные: природа, определись! Почему все меняет свой цвет не единогласно? Скоро стемнеет. Окна горят.
Куда повернуть? Денис тянет кофту Антона вправо. Идём вправо! А что там? Дома и переулки. А вот и парк. Ещё зелёный, но трава уже желтеет. Небо открылось, потому что деревьев мало. Выйди из парка — опять, как будто ничего! Где-то в вате тумана светится луна. Но Антону видно только то, как от счастья светятся они вдвоём.
Небо стало красно-оранжевым. Это электрический свет тысяч огней не может пробиться сквозь облака. Даже если это не в центре.
Вместе так хорошо и легко. Он понимает. Кто кого? Оба друг друга.
В пруду заснули утки. В глаза бьет свет от фонарей. От них падает свет и тень полукругами. На извилистую лавочку садиться не хочется, хочется стоять у ограды и держаться за руки. Впереди — Денис и чугунный заборчик. Сзади — лавочки и фонари. Всё так и окружает с двух сторон. А с других боков — длинная аллея. Вдоль пруда. Всё так вокруг. Во всем мире. Переполняет чувством и радостью.
Денис стоит и дышит широкой грудью, полной жизнью и волнением. Они держатся за руки не для того, чтобы согреться.
Антона обнимают уверенные сильные руки. Слышно, как стучит сердце. Мягкие губы касаются других. Язык теплый, дыхание обжигающе горячее. Он запрокидывает голову и смотрит на небо. Ловит взглядом звезду и вздыхает от неожиданного прикосновения к своей шее.
Никто не видит. Пока никто не видит, ещё. Ещё, вот здесь, где всё как будто было создано, построено, поставлено, задумано для того, чтобы он это делал с ним. Творил с ним.
Дома ждал Серёжа. И к нему тоже хотелось. Хочется. Или хотелось, пока не было Дениса? Хочется просто... жить. Большими глотками жить хочется.
А как — сам решу.
Мы слишком молоды, чтобы вести себя мудро.
