Сквозь сумерки веков

Раньше Юн Мэн Цзян для Юй Цзыюань приравнивался к аду. В Мэй Шань Юй, как и в любом другом ордене, соблюдались порядки. Не настолько строгие и бессмысленные, как в Гу Су — их и было около пятнадцати — но и этого числа хватало для того, чтобы в окрестностях царила идеальная тишина, а адепты без предисловий выполняли приказы и учились хорошо. В Юн Мэн Цзян всё было не так. Для Юй Цзыюань было чуждо слышать их радостные крики, видеть поощрение на лице главы ордена и осознавать, что порядков столько же, сколько на какой-нибудь горе Баошань-саньжэнь! Немыслимо! Отец был строг ко всем, не делал поблажек даже собственным дочерям, когда они имели неосторожность провиниться, а глава ордена Цзян, казалось бы, слыл эдаким эталоном спокойствия и невозмутимости. Он помогал своим ученикам правильно запускать змея в воздух и никогда не повышал голос. Его супруга, не блещущая талантами и не стоявшая рядом с той же матерью Цзыюань, да и другими жёнами глав великих орденов, была под стать ему. Пусть брак между родителями Фэнмяня был заключен так же, не по их желанию, он упоминал когда-то, что никогда не видел их ссор. А-Юань помнила, как угасала мадам Цзян после смерти мужа, и молила небеса о такой же любви.       Лишь бы он посмотрел на неё немного не так, как смотрит на любого другого человека.       Лишь бы он не говорил с ней таким тоном, с каким говорил с Цансэ-саньжэнь.       Лишь бы он не читал подолгу молитвы в храме предков, обращаясь далеко не к почившим отцу и матери. Юй Цзыюань была уверена наверняка — большим ударом для него была смерть этой проклятой Цансэ. Иногда ей казалось, что он будет скорбить о ней. Но умирала величавая госпожа Пристани Лотоса далеко не от болезней и недугов, держа его за руку — она задыхалась с выжженым ядром, унизительно падая пред псами из клана Вэнь. Женщина чувствовала ладонь супруга на какой-то миг, но прикосновение отдавало таким холодом, достаточным, чтобы понять: её он никогда не любил. В этот раз было иначе. Не раздражали выкрики адептов, сплоченно плавающих в лодке, чистящих арбузы* и громко обсуждающих девиц. В меру яркие краски радовали глаз, будь то резиденция или природа. Из-за порывов ветра лотосы будто преклонялись пред ней, близко-близко к воде усеянные. Сегодня Юй Цзыюань стала законной женой Цзян Фэнмяня — они скрепили свой союз перед Богами, родителями и землёй. Красные одежды в кромешной тьме позволяли найти её — она ушла с празднества, сославшись на головную боль. Присутствующие понимающе посочувствовали, но большей частью были пьяны, поэтому удерживать никто не стал. Юй Сяомин, хлопотавшая рядом с подругой больше всего, одобрительно положила руку на плечо, пожелав удачи в новой жизни. Её свадьба была назначена через два месяца, и девушка тоже была не меньше взволнована — в праздничные одежды обрядиться придётся и ей. Цансэ-саньжэнь и Вэй Чанцзэ были первыми, кто ускользнул с торжества, и Юй Цзыюань видела, как они целовались под луной, сидя в небольшой лодке и распивая добытую «Улыбку Императора». Даже хмурый Лань Цижэнь, у которого бородка магическим образом испарилась, сухо поздравил их, а Цинхэн-цзюнь с супругой сказали пару тёплых слов. Сестры, уже успевшие несколько раз переспорить насчёт наряда за этот месяц, выглядели неожиданно дружными друг с другом. Нрав старшей желал оставлять лучшего, она была едва сдержаннее Цзыюань в прошлом, и мягкосердечность Юй Сюли, второй дочери Мэй Шани, её раздражала. А-Юань припоминала, что именно Юй Юншэн** должна была стать женой Вэнь Жоханя — оттуда и наглость, вспыльчивость и высокомерие. Подумать, её убил собственный племянник! Она никогда не была очень близка с сёстрами — вступала в споры со старшей, так же раздражалась от мягкого нрава средней. И детей их видела очень редко. Сама виновата. — А-Юань. Она изучающе глядит на водную поверхность и проводит тонкой рукой по ней. Сердце трепещет в груди, будто выпрыгнет. Юй Цзыюань помнила, что в первую ночь так и не возвращалась в покои, оплакивая горе и не отталкивая досаждающие обиды — её паранойя достигла такой степени, что, стоило Цзян Фэнмяню, делающему поклоны с ней, мельком улыбнуться Цансэ, настроение и надежды о любви треснули по швам. Какой же идиоткой она была! Да никто этой девушке не нужен, кроме Вэй Чанцзэ, зачем бы ей наследник Цзян? Он останавливается, не решаясь подойти ближе. Лицо заливается красным, и это видно даже сквозь пелену ночи. Юй Цзыюань почти смеётся — как же это забавно! Никогда Фэнмянь при ней не краснел в прошлом и не менял тон, разговаривая с супругой или товарищем. Неужели усилия были не напрасны? Неужели всё и правда возможно? — Тоже ушёл? — чтобы разбавить тишину, интересуется она, выпрямляя спину. Гордая, непреклонная, величественная. Цзыюань такой всегда была и даже сквозь смерть пронесла эти качества. — Думаю, дальше нам уже нечего там делать, — мягко отвечает он, зачарованный её красотой. У теперь его супруги движения всегда были плавными, убивала она демонов при этом или же просто жестикулировала. В лунном свете отливали серебром волосы, убранные в высокую прическу — это создавало особый шарм… — Мы уже сделали то, что от нас требовалось, — не уступая непростительной мягкости во взгляде, голос звучал неожиданно твердо, — а хотел ли ты этого? Цзян Фэнмянь болезненно поморщился. Юй Цзыюань помнила — больше всего он не любил, когда под сомнение ставилась его преданность, честь и достоинство. Она задевала с блеском изученные слабые места во время ссор. Но сейчас ей не нужно было ругаться. Она хотела знать ответ. Не облажалась ли? Не сделала что-то не так? — Ты очень пугала меня первое время, моя госпожа. Ты была слишком гордой и твёрдой для моего окружения. Я был слишком неопытен и общался с людьми других качеств. Мне казалось, что мы никогда не найдем общий язык, но… Всё же не так, верно? Я видел, как менялось Ваше отношение ко мне, Вы перестали казаться для меня слишком недостижимой. Я правда счастлив называться Вашим супругом и надеюсь, что смогу… Сделать, чтобы и Вы не жалели. …Юй Цзыюань плакала, обнимая Цзян Чэна и сажая его в лодку к Вэй Усяню. Юй Цзыюань плакала, сбежав с пиршества на своей же свадьбе. Юй Цзыюань чувствовала угнетающее ничего все прожитые годы, хоть и маскировала это эмоциями, хлещущими через край. Она никогда не позволяла слезе скатиться со щеки при Цзян Фэнмяне. Даже когда молча пыталась утешить после смерти родителей и сестры. Даже когда собственные родственники покидали этот мир — поджимала губы и молчала. Юй Цзыюань никогда не плакала от счастья. Её жизнь была шикарна, она никогда не чувствовала нужды и лишений. У неё был дом, тёплая кровать, изысканная еда, прекрасные одежды, двое (трое) смышленных и здоровых детей, авторитет, верный супруг, не допустиший за всю жизнь и мысли изменить ей. У Юй Цзыюань всегда находились отговорки, чтобы опровергнуть всё это. Но не сейчас. Она держала его лицо в руках, и казалось, будто мир замер в её ладонях. Она целовала его губы — медленно, тепло, так, как не могла поцеловать в прошлом. Она зажмуривала глаза от удовольствия и растворялась в долгожданном тепле. Горячие слёзы опаляли щёки обоих, но никто не осмеливался разорвать поцелуй, чтобы их смахнуть. Это был, наверное, первый раз, когда Юй Цзыюань чувствовала себя любимой, твёрдо стояла на ногах в своём доме и знала, что её ждёт дальше. Это была первая ночь, которую они провели вдвоём, без лишних глаз. Она впервые не задумывалась о том, что он выполняет супружеский долг лишь для того, чтобы родить наследника и избавиться от пристальных взглядов с последующими вопросами. Цзян Фэнмянь, сколько Юй Цзыюань помнила, всегда был нежен с ней. Его руки аккуратно скользили по её красивому телу, заставляя замирать, а потом чуть ли не кричать нутром от эйфории. Были разрушены все стены, все преграды, от бывшей нелюбви не осталось ни следа. И у них будет тысяча таких ночей. *** Юй Цзыюань мало помнила Цзян Фэнг — такой уж неприметной была эта девушка. Скользила по Пристани, словно не наследница, а безымянная тень. И сказать, что в этот раз Пурпурную Паучиху это не подбешивало, было бы ложью. Но, вспоминая, какие горькие слёзы лил Цзян Фэнмянь над её могилой, злость отступала моментально. Она чем-то напоминала Цзян Яньли. Тоже тихая, тоже почти отвергнутая женихом. Недавно Юй Цзыюань вскользь услышала от мадам Цзян про помолвку дочери с наследником Вэнь и теперь была намерена взять дело в свои руки. В этой истории Вэнь Жохань не будет чудовищем, а его дети будут воспитаны совсем не так. Старшая сестра была суровой и требовательной, такой же по отношению к детям, как А-Юань — это нельзя было опровергать. Вэнь Жохань тоже особым миролюбием не славился. А вот в паре с тихой уравновешенной Цзян Фэнг он приструнит свой нрав, и сыновья их не опустятся до убийства собственной тётушки! Она находит молодую госпожу Цзян на кухне — та увлечённо чистит лотосы. Неприятно укалывает мысль о том, что такой вкусный суп, любимый Цзыюань, готовит девушка, которую она недолюбливала. Со спины Цзян Фэнг кажется вылитой Цзян Яньли — никакой степенности, гордости и величия заклинательницы! Заслышав чужие шаги, юная особа поворачивается, так и замирая с ножом в руке. — Госпожа… — Не надо формальностей, — одергивает её Юй Цзыюань, присаживаясь на стул и стараясь не помять фиолетовые одежды Юн Мэн Цзян — слишком уж тонкий материал, — я твоя сестра теперь, как-никак, — уже с мягкостью, чтобы не напугать ненароком, — у меня есть то, о чём я должна тебя попросить. Ради благополучия всех орденов, твоего собственного и нас всех — особенно. Цзян Фэнг старалась избегать встречи с супругой брата, наслышанная об её нраве, граничащем с тем, с каким она привыкла иметь дело в Пристани Лотоса. Девушка испытывала чувство неполноценности и отвращения к себе, когда видела Юй Цзыюань — вот он, живой пример, какой подобает быть заклинательнице, а не едва овладеть базовыми навыками и делать работу слуг. Матушка никогда за это не попрекала, выросшая в Гу Су Лань, где поддерживались любые увлечения, не нарушающие правила, отец пытался одно время из дочери вырастить толкового заклинателя, но сдался, переключившись на самотек. Они спешно выходят из здания, прогуливаясь вокруг тренировочной площадки — все адепты сейчас там, и их не будет волновать то, о чем говорят две девушки. А если и будет, то Цзыдянь на пальце угрожающе раскидает в округе фиолетовые искры. Цзян Фэнг идёт неуверенно. Юй Цзыюань вздыхает. Чувствует себя волком, заманивающим невинную овечку туда, где с ней расправится. Или сказка читалась немного иначе? От таких мыслей на душе легче не становилось, оттого и тон резкости не убавил. — Я слышала о твоей помолвке с Вэнь Жоханем, — сухие факты первыми идут в ход, — послушай, Цзян Фэнг, ни в коем случае не отказывайся от этого шанса! — чувства всегда вырывались наружу. Рано или поздно, нужные или ненужные. — Я сомневаюсь, что молодой господин Вэнь рад моему присутствию, — солнце отбрасывает тень на ещё совсем детское личико. Вылитая Цзян Яньли. — Он говорил тебе это? — требовательно спрашивает Цзыюань, словно не ведёт дружескую беседу, а допрашивает провинившегося адепта. Ох уж эти Цзяны. С ними только так и можно. — Нет… Но, сестрица Цзыюань, разве это не очевидно? Я даже почти не заклинательница, даже в подметки ему не гожусь. Уверена, матушка с отцом подыщут мне кого-то более равного, — запинаясь и оглядываясь, произносит дева Цзян. Очевидно или не очевидно. Пойми, это важно. Пойми, твой выбор… Повлияет на жизнь твоего брата в том числе. — Ты выдумываешь. Послушай, — Юй Цзыюань, не видя никого в пределах собственного поля зрения, заговорщески шепчет: — если ты превратишь свои недостатки в достоинства, будет лучше. Ты не будешь сильнее своего супруга — это раз. Ты всегда его выслушаешь, даже не разбираясь — два. Ты спокойна и осторожна, значит, не будешь затевать скандалы на пустом месте — три. И подобным образом можно сосчитать до ста. Всякому мужчине будет приятно, если его супруга будет слабее в чём-то. А ты — идеальная жена по всем параметрам. Так что… Не отказывайся. Слабее. То правило, которое Юй Цзыюань нарушала всегда. Она усмехается. Цзян Фэнг не красавица, но на книгу глупо смотреть по обложке. Цзян Фэнг умна и проницательна, как подобает адепту Цзян. Цзян Фэнг… Та, кто сможет удержать Вэнь Жоханя. Она уверена в этом. Иногда Юй Цзыюань сожалеет, что не знала его чуть больше и не была со старшей сестрой ближе. Если надавить, всё получится. Пусть и не совсем честным образом, но на кону жизни людей. — Х-хорошо. Этого и следовало ожидать от сестры Цзян Фэнмяня. Юй Цзыюань знает — они всегда с ней соглашаются. И, придя в согласие с собой, этим днём Пурпурная Паучиха возьмет фамилию Цзян.