***
Октябрь. Начало. — Знаешь, Пинки. Я в своей жизни повидал всякого дерьма. Из-за тебя уже даже почти не пугливый. Но ты прямо сейчас — до усрачки меня пугаешь, — Агуст переводит хмурый взгляд на Китти, бодро шагающего рядом, и вздыхает. Китти сегодня…странный. Час назад они вместе порешали какую-то тайскую подпольную шайку, занимающуюся контрабандой и мешающую бизнесу Маленького Принца, одного из давних друзей Китти. А в данную минуту, наёмник вприпрыжку направляется к их дому, держа в руках коробку из BR с мятно-малиновым мороженым, и ест прямо на ходу. Прямо с ножа, который Агуст подарил ему совсем недавно. — Не куксись, Ги, — морщится, улыбаясь, Чимин, — я не виноват, что у них не было твоего любимого вкуса. Но, если хочешь, ты всегда можешь засунуть свой прелестный носик в мою коробку с мороженным. И я имею в виду не только мороженое, если ты понимаешь о чём я. Он смеётся звонко, заразительно и так…легко, что у Юнги переворачиваются внутренности. Конечно, он не боится, что из-за угла внезапно появятся какие-то отбросы и перережут им глотки, или обиженные на них и на жизнь старые знакомые с обрезом на перевес. Но то, как нарочито громко себя ведёт Китти ни на что хорошее не намекает. Именно это и пугает Агуста. Парень сам не свой последние пятнадцать минут. Едва не снёс с ноги дверь в магазин, схватил эту тупую коробку с мороженым, швырнув деньги в лицо кассиру, явно больше, чем нужно. В опасной близости от острия ножа проводит языком, слизывая сладость. Но по лицу видно — вкуса не чувствует, глаза совсем тусклые, мысли точно не здесь. Но спросить Юнги не решается. Возможно, потому что боится услышать ответ. Так себя Китти ведёт лишь тогда, когда чувствует, что с кем-то из его семьи что-то произошло. И чёрт его знает, как он это всё распознаёт. Хренов экстрасенс. Однако, как только они заходят во двор между покосившихся серых многоэтажек, Агуст сводит брови к переносице, сам чувствуя нутром что-то неладное. Он хватает Китти пальцами за куртку сзади и тянет ближе, всё же решаясь на вопрос: — Что-то не так? — Да, чёрт подери. Что-то очень не так, — рычит Китти, останавливаясь и устремляя взгляд сощуренных голубых глаз в сторону их подъезда. Агуст следит за его взглядом и напрягается, замечая кровавый след рядом с приоткрытой дверью.[NF — I Can Feel It]
— Ты же не д… Но договорить Юнги не успевает, потому что Чимин роняет на землю коробку с мороженым и бросается вперёд, на ходу доставая из кобуры беретту. Мин чертыхается и бежит за ним, путаясь от нервов в кармане собственной парки и доставая свой пистолет. Вспоминает он, что в нём одна последняя пуля как раз, когда они поднимаются по лестнице, прижимаясь спинами к холодной стене. — Эй, Китти, стой! — шипит Агуст, приближаясь к Чимину, что, откинув волосы назад, едва дышал сейчас, осторожно поднимаясь вверх и крепче стискивая в руках оружие. На перилах и ступенях даже в полумраке можно разглядеть следы и капли крови, которых ещё утром не было. Агуст поджимает губы и косится на Китти, глубоко вдыхающего и кивающего самому себе. Он вылетает на лестничную площадку, выставляя вперёд себя руку с пистолетом быстрее, чем Мин успевает схватить его за куртку, врываясь на этаж следом. — Бэмби?! — восклицает Чимин, распахивая в ужасе глаза и опуская оружие. — Йо, Китти, — тянет в улыбке бледные губы парень, сидящий на ледяном кафеле и опирающийся спиной на дверь квартиры Юнги. — Как делишки, дружище? — Твою мать, — сквозь зубы цедит Агуст, убирая пистолет за пояс и замечая окровавленную руку Чонгука, прижатую к рёбрам. Когда они вдвоём с Китти затаскивают тяжеленного парня в квартиру, промывают ножевое ранение и помогают переодеться, а затем укладывают на диван, Юнги уходит заниматься обедом, время от времени поглядывая на парней, а Чимин, достав экстренную аптечку из-под ванной, садится зашивать Чонгука. — Откуда этот ублюдок вообще взялся? — рычит Китти, больно кусая собственные губы и как можно осторожнее вонзая иголку в чужую кожу. — Нужно же проверять мейлы от нас, Китти, — скулит болезненно тот, впиваясь пальцами в обивку дивана. — Мы с Медвежонком писали тебе, что в последние два дня происходит какая-то дичь…блять! — Прости, — сведя брови к переносице, бросает Чимин, склоняясь ещё ниже над раной. Он встряхивает головой, откидывая выбившиеся из высокого короткого хвостика прядки, и вновь пронзает плотную кожу Чонгука, промакивая выступившую кровь проспиртованной ватой. — Всё…в порядке… — Бэмби уже кусает собственные костяшки, едва не воя от боли, но продолжает сипло говорить. — Мы правда сначала думали, что тебе стало скучно и ты вернулся к ограблениям ювелирок… Агуст резко оборачивается, едва не роняя лопатку из рук. — Вот ещё, — фыркает Китти. — У меня хватает денег, чтобы покупать побрякушки легально. — Точно? — доносится с кухонного островка голос Юнги, что косится то на Чимина, то на кольцо на своём пальце. — О, поверь, детка, твоё кольцо куплено настолько легально, что мне аж тошно. Я даже до сих пор коробку с чеком храню, если оно тебе вдруг осточертеет и ты захочешь его поменять. У тебя, кстати, на это неделя-полторы всего. Ты подумай. — Всё, завали, я понял, — морщится Юнги, смущённо отворачиваясь и продолжая готовить. — Мы не общались с тобой грёбаных два дня, когда ты собирался сказать нам, что подарил Агусту кольцо? — возмущённо шипит Бэмби, на что Чимин излишне болезненно протыкает его кожу иглой, заставляя громко проскулить от боли. — Я давно подарил. И не собирался я вообще вам этого говорить. У кого-то просто язык слишком длинный, — ворчит Китти, тут же повышая голос так, чтобы Юнги его услышал. — А лучше бы он этот свой длинный язык почаще пускал в нужное дело, а не трепал им почём зря! — А тебя что-то не устраивает, я не понял?! — рявкает в ответ Агуст. Китти расплывается в улыбке, но почти сразу стирает её, когда получает лёгкий удар в плечо от Чонгука. — Блять, давайте вы без меня это обсудите?! Китти, кто-то прикрывается твоей внешностью и грабит ювелирки, убивая невинных людей. А теперь…и вовсе вызывает тебя? — Бэмби бросает беглый взгляд на розовую визитку, лежащую на кофейном столике. — Мы должны с этим что-то сделать, пока, лояльная к тебе до этого, полиция, не взъелась и не порвала твою задницу на британский флаг. Ну или…пока этот придурок не прикончил кого-то из нас. — Он так и сказал? — хмуро произносит Чимин, заканчивая шов и вспоминая послание подражателя. — Да. «Передай привет Китти-хёну, малыш». И, — парень указывает на рану, а затем на визитку. — Спасибо, что хоть не засунул мне её куда-нибудь. Я понятия не имею, знает ли он, что вы тут живёте, что ты и Агуст вместе или он просто следил за мной…я не знаю. Я просто шёл к вам как раз, чтобы передать инфу о нём, как он зажал меня у подъезда. И всё. И ушёл. Ни слова больше, никаких других намёков. — Ты итак был открытым намёком, Бэмби, — потирая переносицу, Чимин откидывается назад на стуле. — Как брошенная перчатка перед дуэлью. Бом-и за два дня не смог опознать его по камерам, чтобы найти логово этой крысы? Что за чушь? Зачем этому придурку передавать мне привет и писать место и время? Он реально надеется, что я приду? — Вообще, Бомгю сегодня весь день только и занимается тем, что ищет этого урода. И это они с Гуччи ещё не знают, что он меня подрезал, и, что я вообще к вам пошёл… — То есть…ты, придурок, даже не сказал никому где ты? — Да как-то…не успел сначала, а потом… — А если бы он увёз тебя копать овраги в лесу и кормить белок?! — вскакивая со стула так, что тот с грохотом падает, кричит Китти. Агуст бросает готовку, выбегая из-за кухонного островка и приближаясь к Чимину. Он сжимает его плечо, призывая успокоиться, на что тот лишь дёргает им, сбрасывая руку. — Это безответственно и тупо, Чонгу! Тебе же просто повезло, что этот клоун не убил тебя! Понимаешь, как ты всех… — Китти громко рычит и срывается с места, убегая в спальню и громко хлопая дверью. — Чувак, ты правда облажался, — вздыхает Юнги, садясь на диван к Чонгуку и беря пачку с бинтами. — Я знаю, хён, — чуть слышно шепчет Бэмби, всё ещё глядя в сторону захлопнувшейся двери. — Они итак переживают друг за друга…я просто…не подумал, что…не знаю. Я всё ещё не считаю, что им стоит переживать за меня так же сильно. Мне важнее было как можно скорее рассказать вам обо всём. Я не подумал ни о чём. — Это и плохо, — качает головой Мин, плотно бинтуя торс парня и негромко говоря. — Ты казался мне куда более смышлёным. Или что, мышцы есть, а думать это так…не для тебя? Знаешь же какой Китти в гневе. Если ты и так гонец с плохими вестями, для чего распалять его ещё больше? — Лишь бы он не натворил глупостей в таком состоянии. — А всему виной будешь ты, малявка. — Он правда подарил тебе кольцо? — А тебе какое дело? — беззлобно отзывается Агуст. — Это здорово. Я…рад за вас. Чонгук замолкает, поджимая губы и отводя блестящие карие глаза в сторону. — Он успокоится не меньше, чем через час и то, только после того, как поест. Так что расскажи пока мне, что нахрен творится? — Юнги отрезает лишний бинт, завязывая нелепый бантик на рёбрах парнишки. — Тот чувак…он грабит ювелирные, забирая только розовое золото и бриллианты, убивает просто сходу посетителей и продавцов и закрашивает камеры розовой краской из баллончика. Ведёт себя, как какой-то тупой и безбашенный подросток, но…со спины на камерах его можно принять за Китти. — А спереди? — хмыкает Мин, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку. — Он в маске. И воротник высокий. Так, что видно только волосы и глаза. — У Китти слишком необычные глаза, тебе не кажется? — Вот именно. У того парня тоже. Камеры во всех ювелирках, которые он грабит — чёрно-белые, я не знаю, как он их находит, если честно. Я думал, в городе давно всё с цветной записью. И, если проверять записи с камер, то видно, что это кто-то со светлыми волосами и светлыми глазами. Однако, при опросе выживших очевидцев, все, как один, заявляют, что у него розовые волосы, взбалмошное поведение и звонкий смех. А вот глаз издалека никто не видит, чтобы подтвердить. — Бред какой-то… — Юнги накрывает лицо руками и глубоко вздыхает. — А рост? Комплекция? — Показания путаются. Кто-то утверждает, что он почти метр девяносто, кто-то, что он вообще крошка. Если бы было что-то чёткое, было бы легче оправдать Китти. Мы с ребятами, может быть, оставили бы это всё. Ну, грабит и убивает подражатель, что нам-то с этим делать, верно же? Главное, чтобы у Китти было алиби, что это не он, а всё остальное — дело полиции. Но теперь, когда он подрезал меня и буквально вызвал Китти на встречу…мне уже не кажется это всё каким-то глупым подражанием. — Тебе лучше остаться здесь на какое-то время и позвонить ребятам, чтобы они не волновались. А нам отказаться от заданий. — Думаешь, Китти пойдёт на встречу? — грустно взглянув на Агуста, произносит Чонгук. — Думаю, что он точно пойдёт туда не один.***
[BONES — Oxygen]
Юнги почти разрывает ногтями обшивку руля от злости, вдавливая педаль газа в пол до предела. Он мчится по блестящей от недавнего дождя дороге, едва успевая выкручивать руль на поворотах и чувствуя, как зад его машины не слабо заносит. Он рычит, вскрикивая от злости, и всё же бьёт ладонью по приборной панели. Чёртов бесстрашный придурок Китти пообещал ему, что они поедут на встречу с подражателем вместе, но вырубил его во время поцелуя и сбежал. Хвала небесам, что Юнги относительно устойчив к подобным ударам и очнулся быстрее, чем ему позвонили бы со скорой с вестями о смерти… Он рычит опять, скалясь злобно и не сводя глаз с пустынной загородной дороги. Его телефон вдруг жужжит, заставляя вздрогнуть от неожиданности. Лежащий на пассажирском сидении, он вибрирует, светясь знакомым именем. Агуст, перехватывая руль одной рукой и заворачивая влево, подцепляет мобильный, прикрепляя его к держателю на приборной панели, и отвечает на звонок. — Да, Бэмби? — О, простите, мистер Ди, но это не он, — врывается в динамик голос до жути похожий на Китти. — Я Бом-и. Ах, вы же не знаете меня… — Конечно, идиот, он тебя знает, — доносится на заднем плане голос Чонгука. — Чего?! А какого хрена Китти разбалтывает всем о нас? — возмущённо отвечает Бомгю, явно отворачиваясь от трубки. — Потому, что Агуст не все… — Эй, дети! — рявкает брюнет. — Вы нашли его? Иначе я не знаю какого чёрта ещё вы мне звоните. — Да, мистер Ди, мы нашли его, — вновь отзывается Бомгю. — Вы едете на место, указанное в визитке? — Именно. Судя по навигатору, ещё целых двадцать минут. За это время может произойти всё, что угодно. — Он и сам ещё едет туда. Его маячок…о! Подключился, — восклицает парнишка. — Что? К чему? Куда? — хмурится Юнги, ничего не понимая. — О, я просто отслеживаю наш с вами звонок и теперь я знаю, что вы всего в десяти минутах от моего братишки. Вам следует прибавить скорость. — Это максимум моей тачки, — стонет разочарованно Агуст, откидываясь назад на сидение. — Конечно, его байк быстрее. Вы пытались с ним связаться? — Он недоступен. — А как тогда вы знаете, где он? — Боюсь, мистер Ди, я не могу вам раскрыть эту та…эй! Засранец! — Я тебе хён, Медвежонок. Юнги прислушивается к шуму из динамика, а затем выдыхает, слыша голос Чонгука. — Китти не знает, но месяц назад Бом-и ввёл ему под кожу маячок. Тебе бы, хён, тоже им обзавестись. — Кто бы говорил, Бэмби. Не ты ли свалил ото всех без предупреждения, а? — Я за это уже помечен, — фырчит парнишка, — так что, ты движешься в верном направлении. Он тоже едет на заброшенный завод. — Какая радость. — Эй, хён? — чуть тише окликает его Чонгук. — Пожалуйста, успей. Бэмби сбрасывает звонок быстрее, чем Агуст успевает ответить. Он обкусывает губы, недобро поглядывая на темноту дороги впереди, и надеется выжать из своей машины ещё хоть немного. Он надеется, что Китти услышит рёв его мотора позади, увидит фары, но…десять минут это слишком большой разгон. Юнги думал о том, почему парни так переживают за Чимина? Он буквально держит в страхе большую часть города, но сейчас, когда едет на встречу с каким-то придурком, за него волнуются больше, чем, когда он один едет выкашивать кучку якудз. Они так и не смогли за три дня узнать, кто тот подражатель. Он словно носил плащ невидимку, скрываясь сразу после преступлений и растворяясь в толпе. Невозможно было даже понять, работал ли он один или с кем-то заодно? Но то, каким бездумным, безбашенным и ловким он был — действительно делало его похожим на Китти, не взирая даже на сходства во внешности. Агуст на пробу кидает звонок Китти, но сразу же слышит переадрессацию на голосовую почту и матерится, ударяя кулаком по рулю. Полгода, вот уже полгода они, как привязанные друг к другу. Сначала Китти хвостиком таскался за ним по всем заданиям, появляясь из ниоткуда, словно чёрт из табакерки, а потом, как-то незаметно и сам Мин стал сопровождать Чимина на его заказы. То просто ждал его в машине, то помогал отключать сигнализации, а спустя пару месяцев и вовсе стал вместе с ним заметать следы, убирая лишних зевак и не только. Они так приросли друг к другу, что Юнги сейчас, горько усмехался, глядя на свои чёрные волосы в зеркале заднего вида и кольцо на безымянном пальце. Чёртово кольцо. Он жил со своим бывшим пару лет и у них даже не было парных браслетов![Hurts — Redemption]
Агуст вгрызается в нижнюю губу с такой силой, что вот-вот норовит её прокусить. Но эта боль куда лучше, чем то, что он чувствует сейчас в своей груди при одном только упоминании о бывшем. Он стискивает пальцы на руле до побеления костяшек и впивается не мигающим взглядом в дорогу, стараясь не дать слезам покрыть всё пеленой. Всё зачем-то начинает повторяться… Год назад. — Эй, малыш, ты всё взял? — окликает Юнги парнишку, что со счастливым взглядом, явно улыбаясь под чёрной маской, выбегает из коридора, ведущего к хранилищу. — Да, хён, всё, — кивает он, приподнимая два холщовых мешка, набитых деньгами. — Давай, нужно поторапливаться, — подгоняет его Мин, подталкивая под поясницу и косясь на всех вокруг, кто замер статуями в холле банка. — Чует моё сердце, что кто-то вызвал копов. — О, чёрт. Надо их прикончить за это, — недовольно ворчит парень, уже собираясь достать своё оружие. — Нет-нет, Кики, не надо, — понижает голос Юнги, поднимая свою руку с пистолетом вверх и стреляя в потолок, из-за чего раздаются визги женщин с разных сторон. Он разворачивается к людям, злобно щурясь. — Вам лучше быть уверенными, что сюда не приедет полиция, если хотите жить! — рявкает он, подтаскивая своего парня за локоть к двери выхода. — Давай убьём хотя бы одного, хён? Тогда они точно поверят и испугаются… — начинает младший, но резко поворачивает голову в сторону, так как слышит приближающиеся сирены. — Твою мать! — вскрикивает Юнги, выпихивая того из банка. — Нужно бежать, Кихён-и. Мы даже не успеем добраться до тачки. — Хён, возьми один мешок. Мы разделимся, а потом встретимся. Вдруг кому-то из нас придётся сбросить его и…чтобы хоть у кого-то осталось, — тараторит Кихён, впихивая старшему холщовый мешок, который тот быстро хватает, пряча под кожаную куртку. — Умница, малыш. А теперь нужно бежать… — Поднимите руки вверх и оставайтесь на своих местах! — доносится голос из громкоговорителя. Мин чертыхается, отпуская плечи младшего, и резко срывается с места, надеясь, что Кихён побежит в противоположную сторону. Только, когда он слышит звуки выстрелов, он невольно тормозит, почти забегая за угол, и оборачивается, видя, как его парень стреляет в выходящего из машины полицейского, и следом получает пулю прямо в грудную клетку, резко замирая и опадая вниз на подломившиеся колени. В горле Мина застывает крик, когда глаза распахиваются в ужасе, наблюдая за тем, как Кихёна укладывают на асфальт. Его пальцы касаются оружия за поясом, но он заставляет себя убрать руку и ринуться с места, пока полицейские не вспомнили о том, что их было двое, и не побежали по его следам. Юнги несётся по узким улочкам, на ходу стирая кулаками катящиеся сами собой слёзы. Он мог, определённо мог побежать вместе с ним, уговорить его не стрелять или защитить его, отстреливаясь на ходу. Или закрыть его собой. Их было бы двое, этого можно было бы избежать, Кихён мог бы выжить. Выжить… Мин забегает в первый попавшийся подъезд, приваливаясь спиной к ледяной стене в темноте и зажмуриваясь. Из его горла всё-таки вырывается полу-всхлип полу-хрип, когда он зажимает рот ладонью. Есть ли у Кихёна хоть какие-то шансы выжить? Дышит ли он ещё? Сейчас? В данную минуту, пока Юнги прижимает к своей груди мешок с деньгами, бьётся ли в чужой груди ещё сердце? Мин съезжает по стене вниз, обхватывая голову руками и позволяет себе заплакать, сжимая челюсти до лютой боли. Он два года был ему хёном, обещал защищать и беречь, ввязался во все эти кражи, только чтобы младший не делал ничего один и не накосячил с дурной головы. А по итогу… Спустя полчаса, Юнги обессиленный вываливается из незнакомого подъезда в такой же незнакомый ему двор. Он срывает с лица чёрную маску и швыряет её в урну, наугад выруливая со двора на какую-то улочку. Ещё полчаса уходят на то, чтобы сквозь неизвестный район добраться до собственной квартиры. Их с Кихёном квартиры, которую они последние пару лет снимали вместе. Юнги входит внутрь, ощущая на себе какой-то непривычный холод и вакуумную пустоту. Не включая верхний свет, он проходит в спальню, забирая свою спортивную сумку с нижней полки шкафа, и швыряет её на середину комнаты. Мин щёлкает прикроватным светильником, освещая небольшую комнату грязно-жёлтым светом, и осматривается. Все эти годы они жили, как на птичьих правах. Не хранили вещей, не пытались обжиться, не обустраивали это место под уютное гнёздышко. Всегда ли они знали, что чем-то подобным это и кончится? Всегда ли они проживали каждый свой день словно последний? Юнги точно нет. Он скидывает в сумку пару своих футболок и единственные спортивные штаны. Бельё, документы и деньги, хранящиеся под матрасом. Они никому из знакомых Кихёна не говорили, где жили. По крайней мере, на это надеется Мин, а потому, как можно быстрее убирает из квартиры единственные следы собственного присутствия, оставляет на кровати мешок украденных сегодня денег, и уходит так быстро, как только позволяют слабеющие ноги. Спустя неделю в хостеле на окраине, Юнги решается поискать себе квартиру. К его удивлению, даже спустя неделю после происшествия, его никто не ищет, а вот квартира находится за пару часов. Небольшая однушка в непримечательном районе, в одной из покосившихся серых многоэтажек, с мрачным, слабо освещённым двором и зловещим завыванием ветров по ночам. Всё, как в душе самого Мина. У него уходит месяц на то, чтобы взять себя хоть немного в руки и выяснить, что сейчас с Кихёном. Выжил ли он и просто не сдал его? Или Мину до конца своих дней придётся, в страхе быть замеченным, по ночам приезжать на кладбище? Страничка младшего в соц.сетях гласит о том, что заходил в сеть парнишка в тот самый злосчастный день, что вырывает из Мина тяжкий выдох. Он закусывает костяшки и ищет дальше, пытаясь понять хоть что-нибудь через знакомых. И только спустя час, он, наконец, находит страницу матери младшего, которая разместила ещё в самый первый день пост о том, что все желающие могут помочь её сыну с поддержанием его жизни, так как он находится в коме. Юнги сглатывает горечь и слёзы, а уже на следующий день приносит в больницу, в которой находится Кихён, все сбережения, которые у него были, делая анонимное пожертвование. С тех пор, он ввязывается во все хакерские заказы, не требующие работы с оружием, и оставляет себе лишь малую часть заработанных денег, принося всю наличность в одну и ту же больницу. Одному и тому же человеку. Изо дня в день надеясь на то, что однажды он сможет искупить свою вину, а Кихён откроет глаза и сможет его простить. Юнги смаргивает пелену слёз ровно в тот момент, когда его фары освещают брошенный прямо посреди дороги байк Китти. Он давит на педаль тормоза, едва ли не выпрыгивая из машины на ходу. Ноги сами несут его вперёд, на звук знакомого голоса. Пробираясь сквозь высохшие и колючие ветви кустарников прямо к задней части заброшенного завода, Юнги слышит разъярённый крик Чимина: — Выходи, крысёныш! И не смей убивать меня исподтишка! Если подражаешь мне, должен знать, что я никогда так не поступаю! — он пускает пару пуль на пробу по сторонам, в надежде зацепить засранца, но слышит лишь смех. — Ну, что ты, Чимин-хён, разве я могу просто убить тебя сейчас? Агуст хмурится, замирая на своём месте и наблюдая за тем, как на едва освещённый пятачок полуразрушенной парковки, прямо к Чимину выходит ещё один розоволосый парень. И комплекцией он уж точно не похож на Китти. От слова совсем. Парнишка выше и шире в плечах. Да и одет явно иначе. Брюнет проверяет наличие оружия в поясной кобуре и облегчённо выдыхает, осознавая, что не забыл его на нервах.[Mudvayne — Shadow of a Man]
— Что? Какого хрена? — восклицает Китти. — Откуда тебе известно моё имя? — О, серьёзно, хён? — в высоком голосе незнакомца слышится усмешка. — Мы не виделись всего пять лет, а ты уже забыл меня? Как некрасиво… Агуст пытается понять хоть что-нибудь, но, когда подражатель стягивает с лица маску, а Чимин резко дёргается назад, он понимает лишь одно. Этот парень не просто старый знакомый. — Ёнджун? — неверяще произносит Китти, машинально отступая назад. — Не угадал, Китти-хён! — звонко выдаёт парень, щуря глаза и улыбаясь ещё шире. У Юнги от этой улыбки холод по позвоночнику и мысли лишь о том, что Китти больше не кажется ему странным и пугающим. Совсем. — Не дури мне голову. Что за цирк ты устроил в городе и кто тебя выпустил, Ёнджун?! — Меня зовут Лис! — вопит парнишка, наступая на Чимина. — Лис! Тебе же не нравится, когда тебя зовут по имени, да, Китти? — Кто выпустил тебя из психушки?! Почему Тэхёну не позвонили?! — рявкает в ответ старший, крепче сжимая пистолет в руке и вздёргивая голову. В голове Агуста окончательно теряется связующая нить, когда он слышит настоящее имя Гуччи. — О, может быть потому, что мне уже больше двадцати и мне не нужен опекун? — ухмыляется Лис. — Он так опрометчиво подписал все бумажки об отказе от меня, что забыл… — дует он пухлые губы по-детски, совсем, как Китти порой. — Он совсем забыл, что упёк меня туда не навечно. И выйду я куда более злой и мечтающий о мести. Но! Но смотри-ка, Китти-хён… Парнишка заводит руки за спину и начинает медленно ходить перед Чимином. — Выхожу я из психбольницы, а все новости…так и пестрят неким известным Кошмаром Города! Розоволосым киллером, держащим всех в ежовых розовых рукавичках. Это ведь я всегда мечтал держать наш карманный Готэм в своих руках. Я хотел, чтобы меня все боялись и преклонялись передо мной! Ты никогда таким не был. Ты отнял мою мечту! — верещит Лис, внезапно направляя пистолет на Китти, который даже не заметил, как младший вытащил его. Юнги на автомате бросается вперёд, выдавая наконец своё присутствие. К его же сожалению. Обернувшийся на звук ломающихся сухих веток и кустов Китти, совершенно теряет ориентир, что позволяет Ёнджуну схватить его за грудки и дёрнуться на себя, разворачивая. Розовая беретта с глухим стуком падает на асфальт, а Лис перехватывает старшего рукой за шею, приставляя к виску пистолет, и хищно скалится, изучая Агуста, ошалело глядящего на него в ответ. — Смотри, Китти-хён, у нас гости! Это твоя Мышка-спаситель, а? — облизываясь, тянет Лис, склоняя голову на бок и сильнее сдавливая горло Чимина предплечьем. — О чём ты? — щурится Юнги, держа парня на мушке и пробуя подойти чуть ближе, но тут же замечает испуганный взгляд голубых глаз. — Чшш, Бэтси! Стой на месте, а не то я прострелю тебе коленные чашечки, — хихикает Лис, заставляя Агуста остановиться. — А вы знали, что ни в одной альтернативной вселенной Харли Квин так и не стала полноправной половинкой Бэтмана? — Да что ты несёшь?! — выплёвывает Юнги, снимая пистолет с предохранителя. — А-а-а, не советую стрелять, красавчик, — шикает Ёнджун. — Я говорю о том, что если ты его спаситель, то знай, что вам не суждено быть вместе. Я знаю о тебе кое-что, добродетель. И о нём. Вы не продержитесь долго. Ну какая любовь может быть между серийным убийцей и парнишей, искупляющим свои грехи? Ты небось и встречаться-то с ним начал, только потому, что словил дежа вю? — Ги? О чём он говорит? — хрипит Чимин, дёргаясь в руках Ёнджуна. — А? Постой, Китти-хён, он что тебе не рассказал? — искренне удивляется тот. — Эй, Мышка-спаситель, объяснись? — Завались! — взрыкивает Агуст, бросая беглый взгляд на Китти, на лице которого застыло непонимание и страх. — Ох ты боже! Я так люблю секретики! Я целый месяц изучал информацию о тебе, хён. Твои повадки, делишки, согласование с полицией. Удивительно вообще, как ты подмял всех под себя. И даже этот…милый Бэтси. Я понимаю, как он клюнул на тебя, но как он не побоялся повторения истории. — Да завались ты! — орёт Юнги, делая шаг вперёд, но тут же замирая. Лис с силой вдавливает дуло пистолета в висок Чимина, отклоняя его голову, и щурит ярко-зелёные глаза, мгновенно стирая с лица весёлое выражение. — Один твой шаг и он труп, Бэтси. А я не хочу, чтобы он сдох, так и не узнав о тайне, которую ты так удачно хранишь от него. — Ги? Ги, детка? — взмаливается Чимин, сводя брови к переносице. — Ты же можешь доверить мне всё… — Ох, Китти-хён, видимо вот такая у вас любовь. Мне так жаль, — тянет жалобно Лис, упираясь подбородком в макушку старшего. — Но это ничего. Я ведь из-за вас тоже лишился своей любви. Считай, один-один. Агуст сглатывает, переводя взгляд с одного розоволосого на другого. Его рука с пистолетом зависает в воздухе, а в голове как на зло снова вспышками появляются флешбеки. Улыбка Кихёна, его карие глаза. Счастливый смех и тёплые руки. Он встряхивает головой, и отрывки сменяются пухлогубой улыбкой и сощуренными голубыми глазами. Звонкий, высокий смех и горячие ладошки, удерживающие его лицо для поцелуя. Он поднимает тяжёлый взгляд из-под чёрной чёлки и устало смотрит на Чимина. Таким беззащитным и слабым он не видел его даже самой тёмной ночью на простынях их кровати. Таким разбитым и подавленным. Таким…преданным. Он знает, что если бы он не появился из-за кустов, Ёнджун бы вряд ли убил Чимина. В их схватке один на один, он уверен, что Китти бы выиграл. А сейчас, из-за него они находятся в этой ситуации. Они находятся лицом к лицу со смертью. Его любимый человек вот-вот может умереть из-за него снова. Или они оба погибнут из-за того, что Китти ввязал их в очередное дерьмо? Китти, который кроме заказов и так всегда нарывался на всех, так и прося пулю в лоб. Китти, который так любил заигрывать со смертью, смеясь в белое лицо. Китти, из-за которого Агуст снова начал убивать, хотя клялся себе, что больше этого не сделает. Он сделал его жёстким и жестоким, вернул волосам чёрный, траурный цвет, вложил в руку пистолет, невидимо нажимая на курок и лишая жизни людей его рукой.[Hurts — Illuminated]
Китти, от которого у Агуста так много теперь непростительных грехов на душе. — Детка, прошу тебя! Стреляй! — вопит вдруг Китти, вцепляясь в руку Лиса, сдавливающую его шею, и стараясь игнорировать дуло пистолета, что уже нагрелось о его висок. — Ты сможешь, я знаю! Я же... — Кончай его, — едва слышно выдыхает Агуст, внезапно опуская пистолет. — Что… В льдисто-голубых глазах Чимина неподдельные ужас и боль, кажется, всего мира. В ярко-зелёных глазах Лиса самый искренний и счастливый огонёк, вспыхнувший мгновенно. — Что?! — восклицает он, широко улыбаясь. — Ты...ты просто так…вау! Агуст Ди! Обвёл вокруг пальца самого Китти Гэнга! Ёнджун присвистывает. Китти в его руках замер и даже едва дышит. Он не сводит глаз с Юнги, мысленно прося его объясниться. Но тот стоит безучастно и совершенно безэмоционально разглядывая собственный пистолет, а затем поднимает голову, встречаясь глазами с Лисом: — Знаешь, как я устал от этого за последние месяцы? Представить себе не можешь, как я заебался быть на грани. Едва успевать вытаскивать свою задницу из какой-нибудь передряги, быть едва не задетым пулей, принадлежащей ему. Вообще-то. Я устал. Кончай его, я не собираюсь тебя валить. У тебя счёты с ним, но не со мной. Я просто устал. Юнги снимает с безымянного пальца кольцо и швыряет его вперёд, почти к ногам Чимина. Только Ёнджун мог бы почувствовать то, как вздрогнул он в его руках, если бы ему не было так на это плевать. — Поверить не могу, — ошеломлённо и возбуждённо шепчет Лис, резко толкая Китти вперёд на колени. — Да. Да, ты прав. У меня счёты с ним и…о, вау. Я не придумаю конца лучше, чем сейчас, Бэтси. Чимин вовсе не чувствует адской боли, которая пронзает его тело, когда он ударяется коленями о мокрый и неровный асфальт. Он лишь слабо моргает, ощущая, как крупные слёзы катятся по его щекам, и смотрит на кольцо, которое подарил Юнги на их годовщину пару недель назад. — Пинки! — кричит Агуст, выходя из их спальни, сонно и злобно щурясь и ища Китти по квартире. На его щеке покрасневший след от подушки, на голове гнездо из русых волос, а в душе неприятное ощущение того, что его парень в который раз ушёл на задание и даже не предупредил его. — Клянусь, если ты снова молча сбежал через окно… Он замирает в дверях кухни и распахивает глаза. Сон исчезает, как и не было.[Souloud, Thomas Mraz — Магия]
Чимин, стоя в одной лишь его серой футболке, слегка пританцовывает в такт музыке, что в его наушниках, и криво украшает кремом подобие кексов. Юнги усмехается и следом расплывается в какой-то особенной ласковой улыбке, почёсывая спутанные волосы на затылке и приваливаясь к стене, чуть прячась за углом. Вообще, Китти, готовящий в его квартире, явление настолько редкое, что прецедентов можно по пальцам пересчитать. Оттого, такие моменты всегда казались Юнги особенными. В чём он, потихоньку, но начал себе признаваться. Они вместе уже…почти полгода. И он устал бороться с собой, пытаясь затолкать свои чувства куда подальше. Он уже чётко ощущает, что его самообладание рвётся и со дня на день, он скажет Чимину заветное «люблю». Он скрещивает руки на груди и осматривает парня напротив, что всё ещё самозабвенно выводит сердечки жидким кремом, стоя спиной к Юнги. Его ноги были усыпаны синяками, которые ещё не сошли с последнего задания, но выше к бёдрам начинались лёгкие следы укусов, что ему оставил уже Агуст. Он усмехается, прикусывая нижнюю губу и чувствуя, как внезапно его греет мысль о том, что этот засранец его. ОТ и ДО. Весь, полностью. Стоит сейчас на его кухне, в его футболке. Даже наушники, кажется, Юнги. Цокая языком, он качает головой, и уступает своему самому первому желанию. Отталкиваясь от стены, он в полтора шага пересекает кухню и резко прижимается всем телом к Чимину, запуская ладони под футболку и накрывая ими напряжённый пресс. Китти вздрагивает крупно, оборачиваясь и тут же даря Юнги свою самую уютную и лучезарную улыбку. Так радостно он не улыбается даже, когда сносит головы своей чёртовой розовой битой. Эта улыбка тоже принадлежит только Агусту. От этого становится ещё теплее. — Я звал тебя, Пинки. А ты тут прячешься, — шепчет Юнги, касаясь губами пирсованного уха и вдавливая подушечки пальцев в острые рёбра. — У меня тут…сюрприз, — сбивчиво шепчет Чимин, закрывая глаза и растворяясь в чужих руках. — Потерпи немного. — Не могу, — хмыкает Юнги, переходя лёгкими поцелуями на карамельную шею. — Проснулся, тебя нет, думал ты меня бросил, Пинки. — А ты бы и рад был, придурок, — ухмыляется Чимин, тут же прикусывая нижнюю губу и хмурясь от болезненного укуса в плечо. — Вот будешь дальше звать меня так, обязательно брошу тебя. — Обязательно, — соглашается Агуст, поднимая футболку на спине Чимина и прижимаясь губами к лопаткам поочерёдно. — Эй? Эй, Ги, ты чего? — с тихим стоном выдыхает тот, роняя из рук мешочек с кремом и впиваясь пальцами в столешницу. — Ты точно проснулся? Откуда столько нежности? — А в тебе? Что это за кексы с утра пораньше, — бормочет Юнги, проводя языком вверх по позвоночнику и вырывая из Китти более громкий стон, вместе с тем укладывая ладони на грудную клетку. — Сегодня…ох, боже, детка, — Китти бегло облизывает пересохшие губы и жмурится крепче, когда Агуст сжимает пальцами его соски. — Сегодня наша годовщина. Не удивлён, что ты не помнишь. Мин отстраняется, чуть склоняясь влево и сводя брови к переносице. — Серьёзно? Чимин нехотя поворачивает к нему голову, приоткрывая помутневшие глаза. — Вообще-то да, — он обиженно дует губы, отчего Юнги невольно улыбается и снова прижимается грудью к его спине, крепко обнимая и укладывая подбородок на плечо. — Я хотел сделать тебе…капкейки? Но, как видишь…вышли какие-то франкенштейны из теста. — Их точно можно есть, Пинки? — смеётся Агуст, разглядывая подобие кексов, лежащее на тарелке со стекающим с верхушек кремом. — Ох, иди к чёрту, — отмахивается Чимин, глубоко вздыхая и пытаясь выбраться из объятий. — Живу с ним уже несколько месяцев. Агуст посмеивается, разворачивая Китти лицом к себе и вжимая поясницей в столешницу. Он хватает его ладонями за шею, укладывая большие пальцы на челюсть, и приподнимает голову, вглядываясь в голубые глаза. Его всегда удивлял их цвет. По утрам слегка подёрнутый пеленой, немного тёмный, словно застывший лёд в полумраке. Днём яркий и с переливами, особенно прекрасный, когда в радужке танцует солнце. Искристый, как морские волны ярким летним днём, когда Чимин счастлив, тёмный, как подножие Айсберга, когда возбуждён или зол. За эти пять месяцев он слишком хорошо изучил все оттенки этих глаз. — Я люблю тебя. Произносится одновременно и одинаково тихо. Но вот эффект разный. Чимин распахивает глаза удивлённо охая, Юнги же тянет уголки губ в слабой улыбке, наблюдая за чужой реакцией. — Иди ты нахрен, — выдыхает Китти, бросаясь вперёд и хватая Агуста ладонями за щёки, чтобы впиться в обкусанные губы поцелуями. Он целует отрывисто, но крепко и жадно, словно заменяя им воздух. Словно Юнги и есть его воздух. — Вот тебе и ответ, — хмыкает тот между поцелуями, всё ещё посмеиваясь. — Я…детка, знаешь, я… — Чимин, наконец, отстраняется и отпускает лицо Мина, разворачиваясь в его руках и беря один из кексов. — Я хотел тебе кое-что подарить, но не был уверен. Я, знаешь ли, не всегда такой охренеть в себе уверенный и крутой… — Я знаю, — улыбается Агуст, кивая. — Ох, заткнись…так вот. Я сомневался, но…чёрт, ты сказал мне это впервые и…повтори! — Вот хрен тебе, — широко улыбнувшись до оголённых дёсен, Юнги качает головой. — Всё, не запомнил — твоя проблема. Я сказал это лишь раз. — Ну какой же ты… — хнычет Китти и пихает ему в грудь разваливающийся кекс. — Не важно. Открой его. Не ешь, а в смысле…разломи. Там подарок. Улыбка Мина соскальзывает с лица, когда он понимает, какой подарок может быть в кексе с розовым кремом на годовщину. Он только что смог переступить через свои страхи, спустя столько времени, и признаться Китти в чувствах, но…серьёзно? — Серьёзно?.. — вторит он своим мыслям, едва слышно шепча, когда в его руках среди крошек оказывается литое серебряное кольцо. — Ты…тебе не нравится? Я куплю другое! А хочешь, скупим вообще всю ювелирку?! Целый магазин для тебя одного, детка! Только скажи, я… — тараторит взволнованно Чимин. Юнги сжимает кольцо в кулаке и подаётся вперёд, затыкая его. Этот поцелуй самый нежный из всех, которые у них когда-либо были. За все пять месяцев это самый чувственный, трепетный и спокойный поцелуй. Агуст закрывает глаза, чувствуя, как неприятно качается комната и подкатывает к горлу тошнота. Горячие ладошки Чимина вновь оказываются на его щеках, пока полные губы плавно отвечают на осторожные поцелуи, а в голове Юнги полный кавардак. Мягко разрывая поцелуй, он прижимается лбом к чужому и тяжело дышит носом: — Мне нужно подумать, Пинки. — Это не предложение, идиот. Они уставляются друг на друга. Китти немного насмешливо, Агуст нахмуренно. — Просто кольцо. Ты же жалуешься, что я сбегаю на работу. А так…что-то будет с тобой всегда. — Со мной всегда твой бардак в квартире и татуировка, — усмехается Агуст. — Теперь будет ещё и это, — закатывает голубые глаза Чимин. — Не будь козлом и надень уже чёртово кольцо. Юнги понимает, что его щёки будут ещё пару дней болеть оттого, как много он сегодня улыбается. За это утро больше, чем за последние пару лет. Он отряхивает кольцо от крошек и надевает его на безымянный палец, слыша удивлённый «ох» от Чимина. — М? — Я…не думал, что ты…наденешь его туда. — А куда надо было? — Забей. Так идеально, — хихикает Чимин, переплетая их пальцы и целуя тыльную сторону ладони Юнги. — Я охренеть, как люблю тебя, Ги. Так сильно, правда. — Ну ещё бы было иначе, — фырчит тот, кладя ладонь на чужой затылок и притягивая младшего к себе для очередного поцелуя. «Я тебя тоже, » — так и вертится на языке, но он предпочитает не озвучивать это вновь. Китти моргает, позволяя слезам катиться непрерывным потоком. — Прикончи его! — чуть не взвизгивает Ёнджун, подпрыгивая на месте и вырывая его из воспоминаний. — Он же задолбал тебя? Давай! Это будет круче, чем, если он погибнет от моей руки. Представь, а? Если его убью я — это будет слишком…ммм…банально? А тут…вау! Вау! — он, как ребёнок, хлопает в ладоши, едва не роняя пистолет, и прожигает Агуста нетерпеливым взглядом. — Тебе делать нечего? — хрипит тот в ответ, щурясь из-под чёрной чёлки и склоняя голову к плечу. — Ты, конечно, двинутый, спору нет, но… — Да ладно тебе, — машет рукой Лис, морщась. — Какая тебе разница, как он умрёт? Если сделаешь это — обещаю, что вообще не появлюсь больше у тебя на пути. Я итак не то, чтобы очень-то и хотел, но мало ли какая бывает жизнь… — Завали, — раздражённо рычит Агуст, поднимая руку с пистолетом. — Ты ещё болтливей, чем Китти. — Город и не заметит его пропажу, согласись? — хихикает Ёнджун, жмуря зелёные глаза. — Конечно, я куда круче, чем он и… Игнорируя монотонную и бесконечную речь Лиса, Чимин медленно поднимает голову и, наконец, сталкивается глазами с тяжёлым взглядом чёрных глаз. Сквозь пелену слёз он видит, как Юнги крепче обхватывает длинными пальцами пистолет, плотнее сжимает побледневшие губы в тонкую линию, щурит один глаз по привычке. Китти никогда не боялся смерти. Пока она вдруг не замаячила ему лицом его любимого и единственного Агуста Ди. — Я люблю тебя, — шепчет Чимин одними губами и запрокидывает голову, крепко зажмуривая голубые глаза. Звук выстрела уже не оглушает его, как в ту ночь, когда Агуст убил за него тех охранников. Не оглушает, как в его самую первую ночь на заказе. Не оглушает так, как сказанные Юнги недавно слова. И вообще…умирать почему-то так легко и безболезненно? Он пустил ему пулю в лоб? В сердце было бы очень больно и смерть была бы не такой быстрой, он бы помучился и позахлёбывался драматично кровью, разглядывая помутневшим взглядом ночное звёздное небо. Китти на пробу приоткрывает глаза и дёргается всем телом, резко разворачиваясь на коленях. Прямо напротив него, слабо ухмыляясь и едва моргая, стоит на коленях Лис. — Ён-и… — Какая…драма… Его пистолет с тихим стуком падает на мокрый асфальт, по бледнеющим губам и дрожащему подбородку, вытекая из приоткрытого в ухмылке рта, вытекает тёмно-алая кровь. Он хрипит и захлёбывается, подаваясь вперёд и падая лицом вниз, даже не успевая подставить впереди себя ослабевшие руки. Чимин резко втягивает носом воздух, сжимает челюсти, подавляя непонятно откуда рвущийся наружу крик, и отползает назад, стёсывая ладони об асфальт. Он сотни раз видел смерть. Он сотни раз убивал сам. Отчего же сейчас так страшно? Отчего сейчас так до сумасшедшего больно и…отчего так трясёт всё тело? Так холодно и было на улице? Его словно заперли в огромной морозильной камере… — Я тоже люблю тебя, — раздаётся чуть слышный голос над ухом, а плечи окутывают чужие руки. Китти рвётся обратно от этого голоса. Неожиданно бьётся в истерике, дрожит и хрипит, потому что кричать не может, сопит усердно носом, упираясь ногами в асфальт, и пытается сорвать с себя эти объятия. Он царапает ногтями оголённые под зелёной паркой запястья, пытается зубами дотянуться до длинных пальцев, делая так больно физически, как только может. Однако объятия становятся только крепче, а в затылок упирается холодный нос. Чимин плачет, не стесняясь, и силится до крови прокусить широкую ладонь, что даже не сопротивляется ему. — Прости меня, пожалуйста, прости меня. Я люблю тебя, правда люблю. Слова больно бьют по вискам. Чимин жмурится и мотает головой, раздирая ногтями бледную кожу и начиная потихоньку скулить от боли, разрывающей грудную клетку. Плач становится громче, вырываясь из горла против воли. Юнги обхватывает его руками за плечи и поперёк груди, становясь сзади на колени. Он прижимает Китти к себе, дыша через раз во взъерошенный и взмокший затылок, глотает собственные молчаливые слёзы и молится про себя, благодаря кого угодно, в кого он раньше никогда не верил за то, что может сейчас держать в руках тело Чимина. Живое, дышащее. С бьющимся и любящим его сердцем. — Прости, но он должен был поверить. Чимин, прости. Китти мгновенно замирает, тяжело дыша и напрягаясь всем телом. Юнги впервые назвал его по имени. Впервые за почти полгода. Чимин хватает воздух ртом, бегая ошалевшими глазами перед собой. Его взгляд так и приковывает блестящее в свете фонарей кольцо Агуста и остывающее тело Ёнджуна, лежащее ниц. Он расцепляет онемевшие пальцы, отпуская истерзанные запястья Юнги, и роняет руки вдоль тела, полностью опадая спиной на него. Мин слегка отстраняется, чтобы уложить его голову затылком себе на плечо, и тут же прижимается носом к открывшейся шее Китти, усаживаясь на собственные пятки и укладывая чужое тело на свои ноги удобнее. — Я правда люблю тебя. Клянусь, Чимин, так сильно тебя люблю… Он крепко, но бережно держит Китти в своих объятиях, прислушиваясь к успокаивающемуся биению сердца, ощущая, как прекращается дрожь и тихий скулящий плач. Он всё ещё молится про себя и благодарит кого-то, в кого никогда не верил, просто за то, что ему позволили спасти в этот раз того, кого он так сильно любит. И, если в апреле, он ещё не осознавал до конца, что движело им, спасая Чимина, то сейчас он совершенно точно это знает. Это был шанс. Его единственный шанс на собственное прощение за то, чего он не сделал тогда. Он, наконец, прощает себя за то, что не смог спасти Кихёна.to be continued…