Полумрак кухни

      Единственная лампочка едва освещает комнату слабым, мигающим светом — дотлевающим, подобно окурку у тебя в руке.       Не думаешь о том, что лампочка, которую ты снова забыла заменить, вот-вот перегорит. Самостоятельно ты делать это не умеешь, на мастера денег нет, а единственный, кто мог сделать это для тебя, сейчас, скорее всего, курит в форточку самого дешёвого вагона поезда, и не думает о тебе.       Ты вообще стараешься не думать о нём больше, считай — не думать вообще ни о чём.       Проводишь пальцами по разгорячённой (жаль, что не от её поцелуев) после горячего душа коже, принципиально не надев ничего. Наслаждаешься контрастом с холодным воздухом, потому что на улице даже не осень, а отопление стоит денег, которых у тебя нет.       С почему-то довольной холодной ухмылкой, впервые абсолютно без эмоций, что тебя даже пугает, думаешь о том, что сказала бы она, если бы увидела тебя сейчас. На этой старой кухне, обнаженную, если не считать полотенце на ещё влажном теле, с почти догоревшей сигаретой.       Ты не сомневаешься вовсе, что затем она сразу же прижала бы тебя прямо к этой чёртовой ледяной столешнице, как в тот день, который ты пытаешься всеми силами забыть.       Тебе впервые сильно хочется закурить от одной мысли о ней, и ты пытаешься не думать, что дотлевающая в твоей руке сигарета — тоже следствие её появления в твоей жизни.       Она (любила) любит ментол, который ты до знакомства с ней ненавидела всей душой.       Чёртова стекляшка под потолком догорает раньше твоей сигареты, с громким и неприятным щелчком погружая всю комнату в зловещий полумрак.       И ты даже не материшься, (не потому что она этого не любила), а только улыбаешься, когда ловишь себя на том, что этот контраст тебе чертовски нравится.       Полумрак кухни пахнет полночью, вперемешку со вкусом виски на твоих губах.       Единственный ориентир, который остаётся тебе в полумраке — равномерное громкое тиканье часов на стене за твоей спиной, стрелка которых неумолимо, с каждой секундой приближается к двенадцати.       И до сих пор не догоревшая проклятая сигарета у тебя в руке, которой хватит, чтобы сделать ещё одну затяжку, (не думая о ней).       Ты тушишь окурок (жаль, что не о свою ладонь) о ледяную столешницу и сразу же тянешься к пачке, что лежит неподалёку. В ней, к счастью, остаётся ещё несколько штук, с ментолом.       Который ты так сильно (ненавидишь) любишь.