То, что он скрывает

Юта приводит Доена под какой-то лестничный пролет, где почти никогда никого не бывало, и строго оглядывает его покрасневшие уши и влажные глаза. - Ну? Что он сделал? Доен прикусывает губу, и Юта больно дергает его за локоть, заставляя открыться. Доен, выдохнув, произносит: - Он так наклоняется ко мне посреди занятия и... шепчет мне на ухо. На этом он замолкает, а Юта снова больно дергает Доена на себя, строго спрашивая: - Что шепчет? Какие-то гадости? Ну же, Доен. Доен мотает головой, тихо говоря: - В первый раз он сказал, что я невероятно красивый, когда серьезный, а во второй... Спросил, позволю ли я ему прикоснуться к своей коже. Юта пристально смотрит на Доена, видя его смущение и потерянность. Это было понятно, потому что Доен в любовных делах был довольно-таки невинным несорванным цветочком, и даже такие простые комплименты и подкаты воспринимал подобным образом. Его такие вещи всегда смущали, и он в принципе старался не думать о чем-то таком. Даже когда Юта просто говорил ему о том, какой он красивый, Доен лишь смущенно прикасался к своей шее, тихо говоря: - Вечно ты всякую ерунду говоришь, Юта. Юта с Доеном был постоянно, сколько себя помнит, они буквально выросли вместе, и всякие прикосновения для них были чем-то обыденным, Юта знал Доена даже лучше, чем собственную мать, Доен занимал 80% всей его жизни, однако он воспринимал это как должное. Прошло столько лет, Юта уже несколько раз побывал в отношениях и более-менее был опытным в подобном, а Доен как был одиноким, таким и остался. И даже при всей своей ужасной честности о чувствах говорил мало, но всегда внимательно выслушивал Юту, когда тому было плохо или одиноко в редкие моменты. Юта чуть ли не физически ощущал, что Доену одиноко и плохо, но ничего не мог с этим поделать, поскольку понимал, что он совсем не тот, кто ему нужен. Доену нужен был тот, кто будет его любить как мужчину и как возлюбленного. Юта же любил его как друга и больше, чем свою семью. Из Доена всегда приходилось все вытаскивать клещами, когда дело доходило до его собственных чувств и на него нужно было всегда давить. Юта не жалел о таком, даже если приходилось применять физическую силу, как сейчас. На Доена это почему-то действовало безотказно, и он не жаловался, хотя не очень любил, когда ему делали больно. Они жили вполне мирно, пока не появился этот Джехен, репутация которого была известна даже пожилому охраннику на входе в универститет. - Тебе было обидно? Это сделало тебе больно? Ты почувствовал отвращение? - Нет. Я... Это ужасно смущает, Юта, мне еще никто такого не говорил. Он отворачивается, схватившись за покрасневшее лицо, и Юта хмуро замечает: - Прошу тебя, Доен. Люби кого угодно. В кого хочешь влюбляйся, но не в него. Не в этого ублюдка. Доен возмущенно смотрит на него: - Не слишком ли ты груб к нему? Юта подходит к нему вплотную и снова хватает за локоть, дергая на себя: - Доен, ты что, не понимаешь? Он же всем известный бабник, у него в постели разве что наш охранник не побывал и его кошка. Ты думаешь, он к тебе пристает лишь потому, что он неожиданно воспылал светлыми чувствами? Джехен явно что-то задумал, а ты ведешься на его чары. - Да, но... Разве мы сами не проходили через подобное в прошлом? Неужели ты не помнишь, что нам пришлось пережить в выпускном классе лишь из-за каких-то жалких слухов? Ты так страдал, Юта, а я... мне тоже было тяжело с этим справляться. А сейчас мы сами стали, как и те, кто издевался над нами из-за ложных слухов о том, что мы геи? - Это совершенно другое дело, Доен. Тогда это была ложь, и мы стали ее жертвами. Но сейчас все по-другому. Эти слухи - правда. Джехен вовсе не обычный честный студент, как ты. Он соблазняет людей, чтобы получить удовольствие. Он играет с чужими чувствами. Хочешь стать его очередной жертвой? У тебя итак нервы ни к черту из-за... Доен его перебивает: - Хватит, Юта! Он вырывает руку из его пальцев, отходя к стене. Юта выдыхает: - Прости, я переборщил. - Я принимаю твои извинения. Они молчат какое-то время, а затем Доен тихо произносит: - Я не верю слухам. Никогда не доверял им. Мне важен лишь сам человек. О нас говорили отвратительные и ужасные вещи весь год тогда, но мы... Разве мы были такими же, как и те слухи? Нас называли жалкими, больными, отвратительными, гнусными.... Но разве мы были такими? Нужно просто узнать Джехена получше. Я чувствую, Юта, что он нечто большее, чем все то, что о нем говорят. - Я просто не хочу, чтобы тебе было больно. Тебе ведь итак сейчас не очень радужно. - Мне нужно отвлечься от всего этого. Хоть немного. Со мной все хорошо будет, не волнуйся. Юта обнимает Доена, коротко целуя его в висок. Джехен уходит с того места, дослушав все до конца. Его одновременно и радовало, что Доен, наконец, решился общаться с ним, а с другой было как-то не по себе, что он был таким. Он был честным и старался видеть в людях самое лучшее. После занятий Джехен подсел к Доену и Юте в кафетерии. Юта как обычно встретил его злым взглядом, в то время как Доен неловко поприветствовал его. - Как ты? Выглядишь немного растерянным. - Эм... Я в порядке, спасибо, что спросил. А ты сам? - Со мной всегда все хорошо. Я вот что спросить хотел... Говорят, ты самый способный студент нашего потока, и.. У меня проблемы с высшей математикой. Не мог ты мне помочь, если найдется время? Вклинивается Юта: - У него на самого себя времени нет, не то что на тебя. Доен шикает на друга, а затем, подумав, отвечает: - У меня, конечно, не так много времени, но... Я могу тебе помочь. По субботам с 20:00 до 23:00. Тебе пойдет такое время? Юта фыркает: - Еще бы ему оно не подошло! Доен смеривает его строгим взглядом, а Джехен раздражается от одного присутствия этого Юты. Он был явно против их сближения. Джехен улыбается: - Конечно, более чем. Спасибо тебе огромное за твою доброту, Доен. Я не останусь в долгу. Дашь свой номер и айди? Доен кивает и, взяв телефон Джехена, вбивает туда номер и свой айди от какао. - Что ж, тогда увидимся завтра. Я тебе еще напишу сегодня. Он обворожительно улыбается Доену и, встав из-за стола, уходит к Джонни и Лукасу. Юта произносит: - Я не знаю, что может быть тупее: то, что ты дал ему свой номер и айди или же то, что вообще согласился помогать ему с математикой, которая ему нахрен не сдалась. Доен вздыхает: - Я тебя тоже очень ценю, Юта. Когда Джехен подсаживается к Джонни и Лукасу, те радостно улыбаются. - Ну, как продвигаются дела? - Он дал мне свой номер и айди, а еще согласился помогать мне с математикой по вечерам субботы с восьми до одиннадцати. Я уверяю вас, дорогие мои друзья, что он притворился таким невинным, а сам назначил такое время, чтобы хорошенько со мной поразвлечься. Он самодовольно улыбается, отпивая кофе. Лукас протягивает: - О, ну, я не сомневаюсь. Однако скажу, что вообще-то в мире могут существовать люди, которые не очень стремятся затащить тебя в постель. - Намекаешь на то, что Доен относится к ним? Ни за что не поверю. Вы бы видели, как он с этим своим дружком Ютой зажимается, даже не стесняются того, что находятся на парах. - Серьезно? Они что, любовники? - А черт его знает. Но в том, что они спят, я более, чем уверен. Так что не такой уж ваш Доен и невинный. По-любому сам кого хочет в постель затащит. Хотя, знаете, задница у него вполне ничего, да и кожа просто превосходна. Можно хотя бы радоваться тому, что меня не будет воротить от него, когда дело дойдет до поцелуев и постели. Лукас на это лишь усмехается. - Твой бзик на идеальность кожи меня когда-нибудь сведет с ума. - Что поделать. Существуют фут-фетишисты, кому-то нравятся большие задницы, а я не могу в кого-то толкаться своим членом, кто не имеет идеально чистой кожи. Что поделать, меня это ужасно возбуждает. - В какой-то мере я рад, что у меня не настолько ровная кожа. - Я тоже. Оба смеются под тяжелый взгляд Джехена. Доен, неизвестно почему, волновался из-за прихода Джехена в его дом.. Тот в вечер пятницы написал ему, как и обещал, чтобы спросить адрес и поговорить еще о разных вещах. Он долго расспрашивал у Доена, чем тот увлекается, чем обычно занимается в свободное время. Доен старался отвечать вежливо и несколько отстраненно, спрашивая так же о самом Джехене. Тот постоянно присылал неоднозначные сообщения, явно показывая свое отношение к Доену. Он открыто флиртовал и напоминал Доену хитрого лиса, особенно когда мягко улыбался, щуря красивые глаза. Доен ничем не увлекался и вел вполне себе скучную жизнь: много учился, много читал, много сидел в библиотеке, в остальное же время был либо с Ютой, либо один. Джехен на эти односложные рассказы лишь усмехнулся: это было вполне ожидаемо для такого, как Доен, и его подозрения насчет того, что Юта является непосредственной частью его жизни, оказались правдивыми. Доен несмотря на постоянный вежливый тон и стеснительность был довольно замкнутым, о себе рассказывал не так много, и Джехена, судя по всему, впускать в свою жизнь так быстро не планировал. Однако, придя на следующий вечер в квартиру Доена, Джехен планировал начать действовать напрямую и с упором, потому что время было не на его стороне, и Доена хотелось заполучить как можно скорее. Тот был действительно интересным и, приглядевшись, Джехен понял, что Доен красивее, чем кажется на первый взгляд. У него были длинные ресницы, чистая белоснежная кожа, мягкие красноватые губы, длинные ноги и приятный обволакивающий запах. Особенно милой Джехену показалась эта его привычка вечно прикусывать свои губы в задумчивости. Это выглядело отчасти сексапильно и начинало будоражить сознание. Доена хотелось сделать своим, потому что он одним своим невинным видом и неприкосновенностью в целом привлекал опытного и искушенного Джехена. Доен весь вечер объяснял Джехену одну тему, тот задавал всякие вопросы, хотя подобное его совершенно не интересовало, но нужно было создать для Доена образ целеустремленного, вдумчивого и не такого потерянного человека. У Доена ужасно стучало сердце, и кровь приливала к голове, когда Джехен то и дело пристально глядел на него, внимательно осматривая его лицо и ключицы, а затем прикусывал нижнюю губу, когда натыкался взглядом на ворот его футболки. Джехен придвигался ближе к Доену слегка толкая плечом, наклонялся к его уху, чтобы тихо задать вопрос своим красивым низким голосом, вызывая табун мурашек. Джехен видел, что Доену неудобно, что его это смущает и дезориентирует, но продолжал напирать, ведь раз он не останавливает его, значит, ему хочется продолжения. Когда же Джехен думал, что уже сломил оборону Доена, тот резко поднимается на ноги из-за стола, взволнованно произнося: - Уже одиннадцать часов. Мы договаривались заниматься только до этого времени. Извини, тебе уже пора. Джехен медленно встает, глядя на Доена, и спрашивает: - Я что-то сделал не так? Прости, если обидел тебя или чем-то смутил. Я вовсе не хочу быть причиной твоих огорчений. Доен внутренне усмехается его последнему слову, вспоминая их разговор в библиотеке. - Нет, ты тут ни при чем. Я просто могу заниматься с тобой только до этого времени. Ни раньше, ни позже. Джехен разочарованно вздыхает: - Что ж, я тогда пойду. Прости, что донимаю тебя, ты ведь итак выкроил для меня свое личное время, чтобы позаниматься с таким оболтусом, как я. Доен хмурится: - Ты вовсе не оболтус, просто... тебе нужно было взяться за учебу немного раньше. Но ты немного позанимаешься, и тогда все наладится, не волнуйся так. Доен вдруг замирает, когда замечает пристальный взгляд Джехена на себе, и тот, томно вздохнув, медленно подходит к нему вплотную до тех пор, пока между их лицами не остается лишь пара сантиметров. Доен невольно сглатывает, видя его светло-карие глаза, в которых явно читался интерес и желание. Джехен мягко обхватывает талию Доена пальцами, притягивая к себе еще ближе/, с удивлением отмечая то, насколько тонкой она была по сравнению с его широкими плечами, и Доен выдыхает ему прямо в губы. Джехен ощущает, как по спине пробегают мурашки, хотя раньше такой чувствительности у себя не замечал. Но внутри будто нарастало какое-то волнение и трепет. Доен почти не дышит, боясь отвести взгляд, а Джехен медленно опускает голову, чтобы практически невесомо поцеловать его шею, там, где плотно пульсировала вена. Он отрывается от его шеи и, взглянув на Доена, тихо произносит прямо в губы: - Ну, мне пора. Я еще напишу тебе, Доен. Не засыпай до этого времени. Джехен собирает свои вещи, одевается и уходит, а Доен отмирает только тогда, когда слышит хлопок двери. Он несколько раз глубоко вдыхает и выдыхает, чувствуя ужасное смятение, и как горит место, куда поцеловал его Джехен. А его сильные руки, которыми он держал его за талию... Доен не может перестать думать об этом, ощущая, как громко и часто бьется сердце. Это вызывало смущение, однако Доен не мог не признать, что прикосновения Джехена были до ужаса приятными, заставляя Доена словно какую-то жертву предвкушать продолжение. Джехен едет домой с довольной улыбкой на лице, вспоминая лицо Доена и то, как тот легко подчинился ему. Кожа Доена была невероятно мягкой и нежной, такой Джехен еще не встречал ни у кого. Это ужасно заводило.