***
спенсер не говорит ни джей-джей, ни гарсии, ни эмили, что вернулся из вегаса раньше, чем рассчитывал. он должен был пробыть там ещё неделю, провести время с матерью, восстановиться. он не знает, почему не говорит им, ведь они заботятся о нём и желают только лучшего. он просто чувствует, что хочет быть один. но даже это у него не получается: в его голове слишком много воспоминаний. он зажмуривается и пытается выгнать все эти разрушающие мысли из своей головы (руки, зажимающие рот, наносящие удары один за другим; кровь, льющаяся из разреза на смуглой шее; лицо, залитое кровью от испорченной наркоты). всё становится только хуже. боги, он просто хочет забыть об этом. не думать. он выдыхает со всхлипом и трёт глаза кулаками, чувствуя, как дрожь пробирает всё его тело. это первый раз, когда он остался один в комнате. в квартире. во всём мире он один, наедине с собой и своими поглощающими мыслями-воспоминаниями. он знает, что может позвонить джей-джей, эмили, гарсии, люку, таре, даже моргану — кому угодно. каждый с радостью поговорит с ним и даже приедет. он знает это. но он так не хочет. он просто хочет погрязнуть в этой жалости к себе, в этом море ненависти, смыкающемся над его головой. он хочет утонуть так сильно, что почти не может сопротивляться. рид глубоко вдыхает и резко поднимается, на мгновение чувствуя головокружение. сбрасывает с себя одежду, даже не доходя до ванной. включает самый горячий душ, который может придумать, и входит в кабинку, почти сразу задыхаясь от облаков пара. так горячо, это поглощает его, давит со всех сторон, обжигает кожу, мгновенно оставляя покраснения. разумом спенсер понимает, как это вредно и опасно, но в действительности он может только рвано глотать воздух и чесать внутренний сгиб локтя. он практически чувствует, как игла прорывает его кожу, и это так много, что он задыхается уже не от горячего пара. ощущение иглы у его кожи настолько реально, что он не может думать больше ни о чём. рид пытается дышать, выключает душ, заворачивается в полотенце и ищет телефон. он хочет позвонить джей-джей так сильно, что его трясёт. джей-джей поможет. она всегда помогает. спенсер знает, что она будет рада услышать его голос, будет рада помочь пережить его жажду. она помогала ему так часто, что распознает тягу по одному голосу. она поймёт. его поглощает такая сильная ломка, какой не было годами, он сжимается, сгибается пополам, трясущимися пальцами включает телефон и набирает знакомый номер. он знает, кто ему поможет, знает так хорошо. — через полчаса, — хрипит он в трубку и бросает, не дожидаясь ответа.***
рид ждёт, прислонившись спиной к грязной кирпичной стене переулка. он беспокойно стучит пальцами по бедру, обтянутому слишком большими, потрёпанными джинсами. кутается в толстовку, сильно дёргает шарф и ждёт. знакомый голос прорезает тишину. — давно не виделись, док. рид не смотрит в глаза. он чувствует эту насмешку. чувствует, как всё внутри человека напротив кричит «вот и ты сломался». он принимает это лично. он платит наличкой, берёт мешочек и прячет его в сумку, слыша, как звенят маленькие флаконы. он уходит, не оглядываясь.***
это было десять лет назад, но он всё ещё действует на автомате. использует шарф — тот самый — как жгут, видит еле выпирающие вены. он обезвожен — галочка, напоминающая выпить воды, когда станет легче. в шприце ровно одна доза — на самом деле, даже меньше. это было давно, и его организм скорее всего даже не помнит ощущение дозы, так что он может начать с малого. ему нужно около десяти, чтобы вызвать привыкание. он почти уверен, что сможет остановиться, потому что уже делал это, но не уверен, что захочет. он вводит постепенно, наслаждаясь каждым моментом, когда инъекция распространяется по его венам. он стискивает зубы, выпуская воздух, расслабляясь на полу ванной. он откидывает шприц в сторону и вдыхает с облегчением. так много облегчения. словно сейчас он вознесётся к небесам и увидит бога. но во время прихода он видит не бога, а кэт. кэт на его коленях — иногда рядом. кэт рядом — иногда далеко. кэт под его кожей, а не дилаудид. «спенси» — то, что подавляет дыхание. не дилаудид. он чувствует, как выдыхает её имя. как его пальцы сжимаются в поиске контакта с её бледной кожей. он засыпает быстрее, чем может поговорить с ней.***
ему нужно восемь часов, чтобы почувствовать жажду. ему нужно десять минут, чтобы вколоть следующую дозу. ему нужно тридцать два часа, чтобы сделать десять инъекций. ему нужно тридцать четыре, чтобы заговорить с кэт.***
это кажется таким разрушительным — связывать моменты эйфории с кэт адамс, которую он так сильно ненавидит. которая воплощает все его страхи, которая открывает самые тёмные его стороны. но он не может отказаться от этой смеси эмоций — дикой эйфории и убивающей ненависти. иногда лицо кэт сменяется на мэйв, затем — на линдси («это я, спенсер. я знаю, что ты хочешь. ты можешь, спенсер»), но в конце это всегда кэт. кэт, которая проводит рукой по его груди, медленно расстёгивая пуговицу за пуговицей. которая снимает его часы, пристально глядя ему в глаза. которая смотрит так проникновенно, что он застывает. она танцует с ним, положив голову ему на грудь. они покачиваются под лёгкую мелодию, и иногда это мэйв, с которой он так и не успел потанцевать. в конце концов это всегда кэт, которая целует его в челюсть, это её рука под его пиджаком, поглаживающая ремень. это её губы шепчут «это я, спенсер. я знаю, что ты хочешь. ты можешь, спенси». «спенси» лишает его воздуха, заставляя царапать горло в попытке вдохнуть. «спенси» выталкивает его из эйфории, оставляя на полу ванной среди разбросанных шприцов и с исколотыми венами.***
каждый раз, когда он не под кайфом, он спит. пару раз он вставал справить нужду и выпить воды, но это всё. у него нет сил больше ни на что. спенсер чувствует, как он сломан. как нет больше ничего, что может собрать его кусочки заново. держаться ему позволяет только дилаудид, но даже он дарит всё меньший кайф с каждой дозой. и рид злится до белых пятен, так сильно злится. он сбивает флаконы, стоящие на тумбочке, разбивает стекло в ванной и морщится, чувствуя, как осколки впиваются в кожу. он тяжело дышит, но ничего не может сделать. ничто не даёт ему такого кайфа, как первые дозы. ничто не делает его счастливым больше, чем шея кэт под его пальцами, сжимающимися всё сильнее, чувствующими, как жизнь вытекает из её тела. он чувствует себя собакой павлова — каждый раз, предаваясь ненависти кэт, он ощущает почти эйфорию, которая приходит с дозой. но даже этого недостаточно.***
он снова в приходе, и это снова не бог, а кэт. она сидит на его коленях, льнёт всем телом, и рид закрывает глаза, вдыхая её запах. она молчит, и он знает, что это ненадолго. — мы похожи, — почти шёпот, и он едва уловимо кивает. — мы похожи. у него нет сил отрицать. он слишком честен, чтобы это делать. он кайфует от одной мысли, что душит её. конечно, они похожи.***
он давит, сжимает пальцы и слышит хрипы. за его плечом нет джей-джей, которая оттащит. нет здравого смысла, который напомнит, что он душит её голыми руками. есть только это всепоглощающее желание чувствовать, ощущать, как жизнь уходит из её исхудавшего после тюрьмы тела. ему нравится видеть, как её глаза закатываются, как её рот открывается, и всё, что она может — царапать короткими ногтями его руки, но ему не больно. он ничего не чувствует. удушение — это всегда личное. и рид отыгрывается за всё: за месяцы, проведённые в тюрьме, за луиса, за маму, за линдси, за себя. она хотела видеть его тёмную сторону? ну, теперь она может её почувствовать.***
эйфория отпускает быстрее, чем она умирает, и это так сильно раздражает, что он кричит, в истерике разбивая костяшки об кафель. этого недостаточно. этого так, так мало. он сжимает зубы и чувствует кровь. недостаточно.***
спенсер пытается убить её в галлюцинациях ещё несколько раз, но не успевает ни разу. он плачет от бессилия, потому что у него не получается, у него ничего не получается, и он так сильно себя ненавидит, что не может дышать. он пытается дышать, но это так, так трудно. он удивлён, что его телефон ещё не разрядился. он удивлён, что прошло шесть дней. он набирает знакомый номер и назначает встречу, но уже на других условиях.***
спенсер знает, что выглядит плохо — он не смотрел в зеркало, но может предположить, что шесть дней практически непрерывного принятия сильного наркотика делают с человеком. он снова не смотрит в глаза, только стучит беспокойно по бедру. доза. ему нужна доза. — эй, док, это что-то новенькое. уверен, что знаешь, что делаешь? спенсер не отвечает, потому что он уже давно не знает, что делает. он просто отдаёт деньги и забирает мешочек. звук стеклянных флаконов сильнее бьёт по ушам. предвкушение слишком сильное, чтобы бороться с желанием попробовать, даже не дойдя до ванной.***
он знает, что не должен делать это. он знает, насколько это опасно. он знает, что опасность передозировки повышается в десятки раз, когда он смешивает дилаудид и героин. но это ведь русская рулетка, верно? и ему так хочется. спенсер больше не может сопротивляться. он просто хочет. это так ярко и так сильно в первый раз, что он не может дышать и на мгновение он думает — вот, это всё, это его конец. от этого эйфория становится только сильнее. он выжил. он выстрелил холостым. его руки снова на её шее, и он делает глубокий вдох, наслаждаясь этим метафорическим запахом её страха и отчаяния, но она улыбается ему, и это так злит, что он не может дышать. рид сжимает пальцы всё сильнее и сильнее и видит, как её глаза закатываются, как она бледнеет, её губы становятся синими, и всё, что он слышит — её хрипы, всё, что он видит — её лицо в агонии, всё, что он чувствует — кайф.***
во второй раз это ещё ярче. он делает это медленно. спенсер больше не злится, сжимая её горло. он наслаждается каждым мгновением. ему так хорошо, что его глаза непроизвольно закатываются, и он стонет. так, так хорошо чувствовать, как жизнь покидает её. он наслаждается ощущением, как кэт адамс уходит из этого мира, забирая с собой всё плохое, что с ним произошло.***
в третий раз она всё никак не умирает, и рид злится. он в бессильном отчаянии, потому что он давит и давит, но она только продолжает смеяться над ним и шептать это отвратительное «спенси». его колотит от одного её взгляда, и он рычит, с отвращением отдёргивая руки от неё. она смеётся, подходит ближе, встаёт на цыпочки и кладёт ладонь на его грудь так нежно-нежно, что на мгновение рид забывает, кто она. она напоминает, шепча ему на ухо «тебе это нравится, спенси?». кэт целует его медленно, словно объясняя что-то. и он не сопротивляется. впервые он не сопротивляется ей, а просто принимает то, что она ему даёт.***
никакая статистика не будет на его стороне. никакая теория вероятности. никакой здравый смысл. никакая интуиция. ничего. он один на этой стороне, по эту сторону баррикад, и только он принимает дальнейшее решение. следующий его шаг — не математический расчёт, а чистая удача. только он никогда ей не славился.***
спенсер использует тот же шарф, что и в первый раз. задумчиво проводит пальцами по гладкой ткани, сжимает, чувствуя натяжение. обвязывает чуть выше сгиба. напрягает руку, выпячивая еле заметные вены. трудно найти свободное место. в шприце ровно одна доза — как в первый раз. в шприце героин и дилаудид. он смотрит на телефон с открытой фотографией своей матери, когда вводит смесь в вены. — твоё здоровье, мам, — спенсер тихо шепчет, прежде чем провалиться в наркотическую дымку.***
в четвёртый раз он снова там, прижимает кэт к стене и душит её, но уже без того запала, как раньше. он знает, что хочет её смерти, но и поцеловать её он хочет тоже. спенсер просто не знает, чего он хочет больше — поцеловать её или убить. кэт улыбается так, словно понимает всё, что находится в его разуме. она шепчет одними губами злополучное «спенси» и медленно накрывает его руки, обхватывающие её шею, своими. спенсер моргает, и кэт там больше нет. это джей-джей, в покрасневших глазах которой непролившиеся слёзы. она говорит ему продолжать. говорит, что он справится. что она всегда верила в него. что он может. на самом деле она только шепчет «спенсер», но он понимает. он моргает снова, и джей-джей больше нет. есть только мэйв, и она смотрит так понимающе на него. он хотел бы перестать её душить — это всё, чего он хочет. но он не может оторвать рук. она обнимает его, держит его руки и давит сильнее. она шепчет «спенсер», и этого достаточно.***
спенсер хотел бы проснуться. но он не может.