***
Всё, что мне оставалось делать, сидеть на стуле, окутанной цепями и смотреть на членов Визенгамота, которые сегодня полным составом собрались для того, чтобы посадить меня в Азкабан за пособничество Волдеморту. Аластор Муди, арестовавший меня, вместе с ним были почти все члены ордена Феникса, которые выжили, уж точно. Меня посадили в камеру временного пребывания в Аврорате и спустя почти неделю, мою бренную тушку повели в министерство для судебного процесса. Начинается заседание по моему делу. — Заседание по делу №45463 Гарриет Поттер объявляется открытым. Гарриет Поттер обвиняется в пособничестве Волдеморту, применении непростительных заклятий, использовании тёмной магии. Прошу принять во внимание волю ныне покойного Альбуса Дамблдора, при судебном процессе зачитать его обращение к Визенгамоту, — министр достал из папки письмо, вскрыл сургучную печать и в этот момент из письма вылетела проекция Альбуса, напомнившая чем-то дневник Тома Реддла со второго курса. — Здравствуйте, уважаемые члены Визенгамота. Я написал это письмо для того, чтобы спасти наш миры от ещё одной войны, — по залу прошёлся довольно громкий гул голосов. — Да, именно от новой войны. При жизни я скрывал от вас это, каюсь. Гарриет Поттер всегда была связана с Волдемортом. В ней живёт часть его души, — в зале поднялся невообразимый шум, люди кричали и объяснялись друг с другом. В разных концах то и дело слышались высказывания о маразматизме и старости почившего Дамблдора, — вы можете подумать, я свихнулся, но это не так. Допросите её друзей насчёт её связи с Волдемортом. Я хотел предупредить, что она является единственным в своём роде живым крестражем, а значит, уничтожить её нереально. Часть души всё равно вернётся в этот мир и найдёт способ возродиться, поэтому убивать её бессмысленно. На мой взгляд, господа, благоразумнее было бы заключить её пожизненно в Азкабане, — эти самые «господа» выражали самую разную палитру эмоций: шок отражался на лицах многих присутствующих, многие маги злорадно ухмылялись, и лишь один взгляд отличался от остальных искренним сочувствием и я очень удивилась, когда поняла, кому принадлежал этот взгляд. Малфой. Должна признать, это было занятно, даже в каком-то роде приятно. Его лицо было белее мела, а глаза действительно выражали сочувствие. Я послала ему ответный, полный благодарности взгляд и отвернулась, не в силах больше на него смотреть. — Теперь, когда я выполнил свою миссию перед волшебным миром, я могу с вами попрощаться, — в этот момент проекция потускнела, пару раз моргнула и пропала. — На допрос вызывается Гермиона Грейнджер, — Гермиона встала со своего места, спустилась вниз и присела на краешек стула. Волшебник с чёрной бородой в смешной мантии отсчитал три капли веритасерума. Её допрос начался. — Ваше полное имя? — Гермиона Джин Грейнджер.- последовал быстрый, но не осознанный ответ. — Гарриет Поттер упоминала когда нибудь о своей связи с Волдемортом? — Да. — В чём она проявлялась? — У неё были сны в которых видела его глазами. — Она упоминала, что в ней живёт часть души Волдеморта? — Да. — Допрос окончен. Дайте ей противоядие. Следующим вызывается на допрос Рональд Уизли. — Рон спокойно встал, спустился вниз и развалился на том же стуле, где несколькими минутами ранее сидела Гермиона. — Ваше полное имя? — Рональд Биллиус Уизли. — Гарриет Поттер упоминала когда-нибудь о своей связи с Волдемортом? — Да. — Она упоминала, что в ней живёт часть души Волдеморта? — Да, — на этом его допрос окончился и ему дали противоядие от веритасерума. — Кто за то, чтобы признать Гарриет Поттер виновной? — все, кроме семьи Малфоев подняли руки. Абсолютно. И Рон, и Гермиона были «за», в этот момент я поняла, что во мне что-то надломилось. Теперь не было больше светлой девочки Гарриет Поттер, теперь есть только заключённая на всю оставшуюся жизнь в Азкабан тёмная леди. Я благодарно кивнула Малфоям. — Почти единогласно, — проговорил министр. Ко мне тут же подошла парочка авроров, цепи громко лязгнули, на меня нацелили палочку и обездвижили. Последнее, что я помню перед тем, как отключиться, то, что в меня полетело заклинание транспортировки.***
Я в Азкабане уже неделю, я думаю, что скоро сойду с ума. Рядом со мной располагаются камеры парочки Пожирателей, они всё время действуют мне на нервы своими завываниями, но хуже всего мне, от того, что дементоры три раза на дню наведываются. У меня в голове осталась только одно отчётливое желание: я хочу умереть. И как ни странно, на мой зов явилась Смерть. Точнее явился. Смерть — это мужчина. — Дитя моё, моя наследница, что же такого приключилась с тобой, моя ненаглядная? — его голос давил своей мощью, от него веяло силой и могуществом, на его фоне, я чувствовала себя не то, что пылинкой, а атомом. Голос его внезапно стал грустным, от него тянуло горечью. — Прости, милая, я не могу позволить умереть последней наследнице моего рода, но могу позвать того, кто способен тебе помочь переиграть Жизнь, — Смерть тихо хихикнул своим мыслям. — Судьба-а-а! — что есть силы завопил мой гость, — иди сюда, старая ты карга, мне нужна твоя помощь. — Что такого могло произойти, что сам Смерть меня не побрезговал позвать, — раздался голос, он принадлежал женщине и был гораздо моложе. Мурашки пробежали по моему телу, когда сущность появилось в камере. Невозможно описать её. Девушка была хороша собой, но ни одна черта лица не запоминалась, не цепляла глаз. Судьба не была материальна, а потому и была вне времени. Как Смерть, Судьба не была чем-то, но невозможно сказать, что не была она и ничем. С минуту две сущности вглядывались друг другу в лицо, глаза в глаза. Казалось, между ними произошёл некий диалог, доступный лишь им, услышать который мне было не суждено. — Хорошо, я помогу твоей наследнице. Помни, за тобой крупный должок, — я замолкла, наблюдая за перепалкой бессмертных. Не думается мне, однако, что мои слова в действительности были им нужны. — Удачи тебе, Дитя Смерти. Переиграй свою жизнь по своим правилам. Не успела я возразить, как водоворот странной материи волшебства закружил меня. Перед глазами всё потемнело.