Распахни ее крылья

— Я выглядела куда хуже, если тебе это поможет, — кратко, чуть резко отвечает на вопрос Цири чародейка, и тон дает ясно понять, что едва ли Йеннифэр готова беззаботно делиться подробностями. Но раздражение в голосе обращено только лишь к самой женщине, Йен и не подумала, что девочка может принять и это на свой счет. Всего лишь предположение, но Йеннифэр уверена в сказанном, потому что считает, что права как никогда. Да, она не видела себя со стороны, а Тиссая не позволила смениться бесстрастному выражению на лице и взгляду, выдававшему разве что легкую заинтересованность. Но вопреки желанию волшебница слишком хорошо помнила себя до изменений, чтобы не иметь возможность представить сию живописную картину. Йеннифэр не жалеет о сделанном, ведь это привело её под опеку Тиссаи, но всё ещё стыд протягивает к чародейке лапы всякий раз, стоит ей подумать о том, что кто-то стал свидетелем её слабости и весьма нелицеприятного проявления этой самой слабости. Тряхнула головой, как будто в самом буквальном смысле желала вытряхнуть неприятные мысли, но лишь привела в движение буйную копну волос — иссиня-черные локоны скрыли обтянутые темным шелком с белым шитьем плечи. Возмущение во взгляде зеленых глаз веселит — Йеннифэр не сумела сдержать усмешку, глядя на то, как ярится маленький львенок. Проклятая чародейская натура, хлебом не корми, дай взбесить честных и порядочных личностей, особенно по пустяковым поводам. Ярре, конечно, был единственным представителем противоположного пола, с коим Цирилле было дозволено обменяться не только взглядом, однако его внешность, откровенно непривлекательная для избалованных вниманием и обществом породистой аристократии, блюдущей внешний вид, не делала писаря первым парнем на деревне. Да, в деревне один дом, но это был ровно тот случай, когда лучше завести кота и уйти в лес, чем пользоваться благосклонностью единственного мужика. Йеннифэр бывала в Цинтре и достаточно времени провела на Островах, чтобы составить мнение о том, кто считался достойным внимания дамы в тех краях, и Цири едва ли могла проигнорировать или позабыть общепринятые каноны. Сказать, что Ярре был далек от образа прекрасного воина в представлении цинтрийцев и островитян, — это нещадно польстить, назвав осла боевым конем. Словом, Йен не слишком-то сомневалась, что писарю останется восхищаться её подопечной издали. Однако это не повод бередить его душу и воображение легкой походкой и кокетливым наклоном головы. Да, это приятно и хорошо действует для женского самочувствия, а ещё довольно весело вот так дразнить кого-то, и чародейке ли читать нотации об этом, но если превратить сие в обыденность, то можно стать обыкновенной вертихвосткой, а это совсем не идет к образу уважающей себя и уважаемой другими чародейки. Или ведьмачки, если девушке ещё пока ближе это. «Ещё б ты ему что-то обещала, я б каждого прямо во дворе выпорола, собрав зрителей. Нэннеке может говорить, что Мелитэле не возражает против подобного, но мне всё равно», — убирая руки с плеч Цири, подумала Йеннифэр. — Ну, тогда он может купить всё, а что не понравится, мы отдадим подопечным госпожи Нэннеке, — ответила чародейка, будто и не заметила умоляющего выражения на личике юной княжны. Но в действительности эти слова должны были выдать истинные мысли девочки. И Йен этого дождалась, и оттого вскинула левую бровь, с некоторой укоризной посмотрев на Цири. — Цири, мы договорились говорить обо всем прямо, если ты хочешь прогуляться, то так и скажи. Это был не вопрос и не сказать, что предложение к откровенности, скорее констатация факта. Храм Мелитэле был, безусловном, в определенном смысле хорош, но ни одно место не может в один момент не опостылеть до одури. Йеннифэр вытянула ноги, напрягла мышцы, потягиваясь, и на мгновение запрокинула голову назад. Чародейка смотрела вверх, прищурив фиалковый глаз, а наверху было высокое синие небо, по которому неспешно ползли огромные белые облака. Йен думала о том, как прекрасно наслаждаться небом, и о том, насколько тоскливо вечно сидеть на одном месте, насколько страшно должно быть выпускать Цири за пределы храма. Княжна Цирилла слишком давно пропала у всех из виду и, кажется, даже считалась погибшей. Любой, кто ожидал найти её у Геральта, наверняка, давно добрался бы и до Нэннеке. Да, Элландер не захолустье, но кого только не было в храме за эти месяцы, сколько людей бросали взгляд на очередную послушницу матери-настоятельницы? Боязнь собственной тени или оправданная осторожность? Йеннифэр в этих краях знали мало, а у Лютика не настолько длинный язык, как он мнит, чтобы и здесь уже давно распевали в каждой корчме его бредни, именуемые балладами. Что же, они и без того принимают все меры предосторожности, если этого мало, то встреча с врагами — вопрос времени. «Да и к чему же пренебрегать силой Предназначения», — отчасти иронично, отчасти печально довершила чародейка. И всё же она не для того, заставила Цири снять даже честно выигранное колечко, не затем лишила и себя того, что может выдать психовидению. — Нет, Утенок, я не хочу, чтобы мы покидали храм и попадались кому-то на глаза средь бело дня. Предосторожность может быть недостаточной, но слишком уж редко бывает лишней. Но мы можем выехать за ворота не в город, а за пределы его, конная прогулка развеет тоску. И быть может, сегодня, поучу сегодня искать интерсекции, если у тебя остались силы. Цири подняла взгляд, изучая чародейку с любопытством своими большими зелеными глазами. Хуже? Как же тяжело это представить! Цири с легким стыдом вспомнила свое первое впечатление о госпоже Йеннифэр. Чародейка оттолкнула ее своей суровой холодностью, будто бы Цири врезалась в глыбу льда посреди воды, омывающей Ард Скеллиг и ей стало больно и неприятно. Госпожа Йеннифэр вызывала желание спрятаться подальше, закрыться одеялом, никогда из него не высовываться или хотя бы отвести взгляд. Цири тогда с трудом удержалась, чтобы не сделать последнее — сказалась ее королевская кровь, и с вызовом она смотрела в фиалковые глаза, которые, казалось бы, прожигали ее насквозь. Цири неловко было это вспоминать. Несколько уроков, одна легкая, но благосклонная улыбка и княжна сама не заметила, как привязалась к Йеннифэр всем сердцем, доверилась ей и получила то тепло, которого так не хватало с маминой смерти… Но даже в первую их встречу Цири отметила главное. Госпожа Йеннифэр настолько невероятно красива, что аж дух захватывает! Черные блестящие волосы, что буйными волнами лежат на ее плечах, блеск не только глаз, но и звезды на бархотке, со вкусом подобранные платья и самая настоящая стать, которая даже бабушке Цири — Львице из Цинтры — не снилась. Да, Цири определенно хотела быть такой, когда вырастет. Очаровывать не только мужчин, но и маленьких впечатлительных девочек. А ей самой решать, кого она одарит вниманием. Хотя бы ради этого стоит согласиться поехать в эту… Аретузу. Если там ее сделают такой. Да, ей трудно поверить, что ее наставница не всегда была такая! Трисс тоже красивая, но красивая по-другому и… до Йеннифэр ей далеко. Цири совсем-совсем не удивлена, что Геральт тянулся к госпоже Йеннифэр, игнорируя рыжеволосую чародейку. Как же ей хочется узнать подробности! Но Цири не рисковала как следует спросить госпожу Йеннифэр, чтобы узнать прямо все-все-все, а ну вдруг на какую-нибудь шаровую молнию нарвется? Лучше уж на виверну с голыми руками… Она нахмурилась, снова вспомнив Ярре. Да, Цири прекрасно видела, что она ему нравится! Да, она это понимает! Но он-то ей… ну, нравится. Но не так! Он хороший друг, он умный и с ним ей нравится разговаривать. Ярре много знает, Цири интересно его слушать, но не трогает он ей сердечко. Кто-то скажет, что Цири ничего не понимает в любви и других чувствах, ей подобных. Цири не согласится — это не правда! Она хотела стать женой Хьяллмара, когда вырастет. Сын дяди Краха, что не смог ее победить в прыжках на коньках, хотя очень старался и из-за этого покалечился. Цири очень польстило, что он так хотел ее впечатлить. Она сидела у его постели, помогала менять повязку, они говорили, говорили, говорили… Ей не хотелось уезжать. Ей хотелось остаться на Скеллиге, рядом с ним. Холера, и почему бабушка не разрешила?! Нет у нее больше бабушки, на острова ей тоже не попасть. Цири не знала, когда это будет. Стирался из памяти Хьяллмар потихоньку, стирались событиях тех дней. Все вытеснили горящий дом и Черный Рыцарь, теплые объятия Геральта в деревне, уроки Старшей Речи с Трисс и ласковый голос госпожи Йеннифэр, тоном, которым она никогда не разговаривала с посторонними, только с ней… — Да, хочу. Мне надоел этот храм, надоел этот сад, я как в клетке здесь, почему?! Поездка в Горс Велен, что ждет их обеих, когда предстоит ехать в эту Аретузу казалось такой близкой и такой далекой, а вокруг каждый день одно и то же. Цири даже скучала по морозному воздуху Каэр Морхена, шуточкам Ламберта, наставлениям дядюшки Весемира… Только госпожа Йеннифэр здесь скрашивает ее досуг, да госпожа Нэннеке к ней добра. И Ярре так мило краснеет и рассказывает интересные вещи, но часто к нему ходить ей нельзя. Остальные же — противные, заносчивые дуры и Цири казалось, будто бы они даже воздух в храме собой отравляют так, что ей тяжело дышать. — Конная прогулка! Спасибо, госпожа Йеннифэр! Лицо Цири озаряется счастливой улыбкой, она вытерла остатки слез с лица и резво вскочила на ноги, совсем забыв про свою учтивость. Должны ведь быть в жизни простые и приятные моменты… Значит, пора седлать лошадей и потом получить пару уроков магии. Куда приведет Цири этот путь?