Две стороны одной медали

      За круглым столом царит молчаливое напряжение. Я только и делаю, что смотрю сначала на папу, а потом на Аомине. Второй, вальяжно расселся на стуле и совершенно не испытывал дискомфорта. Знакомство случилось совершенно внезапно и рано. Массирую виски, собираясь с мыслями на предстоящую беседу. — Так, давай по порядку. — Отец опережает меня, складывая руки в замок. Прокашливается, перед тем как продолжить. — Почему ты не сказала нам о том, что была в больнице? Мама на успокоительных сидит. Рвалась поехать, но из — за работы не получилось, поэтому приехал только я.       Хорошо, что мама не поехала, иначе случился бы армагеддон. Она много паникует и нервничает до разбора всех деталей. — Я не хотела вас беспокоить. — Не медля отвечаю, но взгляд отца приобретает суровый оттенок. — Прости. Я позвоню ей сегодня и успокою. — Чуть тише добавляю, — Доктор Изаму, за что вы меня так не любите? — Мэй! — Строго прикрикивает папа, от чего я выпрямляюсь как по струнке. Слышу тихий смешок Аомине со стороны. Смешно ему, а мне отдуваться. — Ты говорила, что всё под контролем, а на деле наоборот. Напомни мне, что мы обговаривали перед тем, как оставить тебя в Японии.       Сглатываю тягучий ком и киваю. — Что больше не буду даже стоять рядом с баскетбольной площадкой, во избежание подобных ситуаций. — Напоминаю суть. — Папа, это правда, первый раз. Честно.       Мужчина грузно вздыхает, а я мысленно собираю чемоданы в Россию. Он, человек с сильным характером. Одно его слово и я уже дома под зорким наблюдением мамы и младшей сестры. Они оставили меня в Японии, но сказали, что если будет хоть малейшая оплошность, то моя отдельная жизнь закончится быстро. — Возвращаешься домой. — Оглашает вердикт папа, не моргнув и глазом. — Ночью улетаем.       Мир внутри перевернулся. Я не могу сейчас уехать из Японии, когда все только начало налаживаться. Я не могу бросить Тоо, когда они только начали преображаться. Мимолетно смотрю на вытянувшееся лицо Аомине. Я не могу бросить его. Сердце в груди бешено забилось. — Каждый имеет право на вторую попытку. — Решаюсь попробовать отменить суровый приговор. — Тем более у меня здесь важные незаконченные дела. А ты сам говорил, что всегда нужно их заканчивать. — Догадываюсь, какие именно. — Отец делает намёк на Аомине, от чего непроизвольно начинаю улыбаться. — Гордитесь, у вашей дочери замечательный вкус. — Аомине вступает в диалог с привычной ухмылкой. Вижу, как папа напрягает шею, что означает его негодование. — А также она мудрая. Если бы не она, я бы до сих пор блуждал в одиночестве, разгребая гору негативных мыслей. Как и остальные из команды. — Какая ещё команда? — От того, как папа сводит густые брови к переносице, хочется завыть. — Мэй? — Мэй, второй менеджер баскетбольной команды Тоо. — Продолжает уверенно вещать Аомине, а мне остаётся лишь кивать и хлопать ресницами.       Папа дослушал речь Аомине, и встал со стула. Резко поправляет часы на левой руке, сверяя время с теми что висят на стене. Он недоволен. — Я хотела рассказать, но знала, что ты так отреагируешь. — Хочу подняться следом, но рука Аомине напоминает о колене и приходится остаться в сидячем положении.       Ничего не сказав, мужчина выходит из кухни. Нет, он пошёл за билетами. Роняю голову на стол, не заботясь о её состоянии, начинаю тихонько стучать. Стоило сразу во всём признаться. Но тогда, я бы ещё раньше вернулась домой. Соседний стул со скрипом подставляется ближе, а тяжелая рука ложится на спину. — Эй, ты же не уедешь? — Аомине тревожно пробасил, перекидывая каштановые волосы на одну сторону.       Медленно переворачиваю голову набок, прижимаясь щекой к столешнице. — Если папа сказал, значит так и будет. Он строгий, когда дело касается моего здоровья. — Тяжело вздыхаю. — Не знаю, что должно произойти, чтобы он передумал.       Когда я или Милана болели, то соблюдали строгий постельный режим под его наблюдением. За строгостью, он проявляет заботу. И так, сильно переживал, когда оставлял меня здесь одну. — Но, значит, шанс ещё есть. — Немного приободряется Аомине и встает с места. Слежу за тем, как он хрустит шеей и закрадывается нехорошее предчувствие. — Пойду, попробую убедить его. — Аомине, — В последний момент хватаю за руку, останавливая его активный настрой. Баскетболист оборачивается на легкое, но цепкое прикосновение. — Не смей ему угрожать или пытаться запугать. А то, знаю тебя.        Я, между прочим, не шучу. Но, он лишь наклоняется, целует в лоб и уходит в гостиную. Провожаю его спину, облаченную в белую майку, пока он не скрывается за углом, хватаю костыль и тихо продвигаюсь к стене. Главное, не усугубить и без того шаткое положение. Облокачиваюсь плечом и навостряю уши на разговор двух мужчин. — Она уедет домой. — Нет. — Молодой человек, ваше упрямство не даст положительного результата. Я не запрещаю общаться с моей дочерью, но раз она не может контролировать свои желания, то едет домой. — Она нужна мне здесь. Я, — Аомине делает паузу. — Ещё не научился тому, о чем она постоянно говорит. Без нее, я точно вернусь к прошлому себе. — О чём ты? — Мэй, проделала большую работу, заняв пост второго менеджера. Взялась за грязную работу — воспитать законченных эгоистов, на командной работе которых все поставили крест. Я, уважаю её за то, что, несмотря на свои проблемы, она заставила нас хотя бы попробовать. — Это в её духе.       Усмехаюсь вместе с отцом. — Я был главным из них. — Признается Аомине, и как мне показалось с легкой гордостью. — Она…       Дергаюсь от вибрации в кармане. На самом интересном месте отвлекают. Вытаскиваю телефон из кармана и прислоняюсь спиной к стене, вчитываясь в содержимое сообщения. « Жду тебя на полуфинал»       Перечитываю несколько раз, чтобы убедиться правильно ли я поняла посыл. — Да! — Радостно выкрикиваю, забывая о серьёзном разговоре в гостиной. — Они выиграли!       Вот, черт. Куроко скорее всего бросал, а я не увидела. Я была на одной тренировке и видела, что он готовит невидимый бросок. Ничего, главное Сейрин в полуфинале. А игру посмотрю в записи. Вскидываю руки в победном жесте и глупой улыбкой на лице. Резко поворачиваю голову в сторону и натыкаюсь на две пары удивленных глаз. — Эм, ну, — Неловко жестикулирую руками, пытаясь расслабить мышцы, отвечающие за улыбку. — А, как тут по — другому реагировать? — Сдержанная. — Папа иронично оглянулся назад. — Немного приукрасил. — Разводит руки баскетболист, цепляясь за косяк над головой.       Не понимаю про что они, но настроение начинает падать. Мужчина устало потирает переносицу, а мне хочется танцевать, но сдерживаю себя. Аомине буравит затылок отца выжидающим взглядом. — Собирай вещи. — Выносит окончательное решение папа привычным строгим голосом и отворачивается к входной двери. — Я за билетами.       Дождавшись хлопка входной двери, прижимаюсь обратно к стене, буравя пол взглядом. Аомине раздраженно тсыкает и подходит ближе. — Ты пытался. — Барабаню по стене ладонями, стараясь не замечать нависшую надо мной тень. — Я говорила, что он не изменит решения. — Зато, теперь я понял в кого ты такая упрямая. — Грустная усмешка вырывается наружу. Аомине подцепляет острый подбородок пальцами и поднимает голову заставляя смотреть ему в глаза. В них плещется грусть. — Когда вернёшься?       Пожимаю плечами, так как действительно не знаю. И, что делать с нами совершенно не понятно. Я ни в коем случае не злюсь на папу. Он поступает так, как поступил бы любой родитель. Уверена большую роль в решении сыграл последний приступ. Подхватываю костыли и направляюсь в комнату. Слышу глухой удар в стену и только потом догоняющие шаги.       Не успеваю взяться за ручку, чувствую сильный хват за локоть, резкий разворот и я оказываюсь зажатой между стеной и сильным телом. Резко выдыхаю от жесткого соприкосновения со стеной и недовольно смотрю в бурю. Аомине нежно проводит костяшкой линию скул от чего желание убить его отходит на второй план. В касании чувствуется тоска. Внутри всё сжимается от разделения его чувств. Протягиваю руку в ответ на крепкое оголенное плечо. Игрок Поколения Чудес наклоняется к моему лицу и припадает к губам. Скрепляю ладони в замок, на задней стороне шеи прижимая его сильнее. Воспоминания вихрем проносятся в голове. От первой встречи до первой искренней улыбки друг другу. Я не хочу уезжать. С другой стороны понимаю, что нужно успокоить маму и вживую поговорить с семьей. Однако поездка может закончиться полетом в одну сторону. Слёзы тут бессильны.       — Пообещай мне, что не забросишь тренировки. — Утыкаясь ему в плечо, прошу лишь одну просьбу.       Аомине закрывается лицом в волосы, прижимая девушку к себе. — Обещаю. — Низкий тон врезается в уши.       Позволяю себе расслаблено улыбнуться через желание расплакаться. Он сдержит его. — Вернись ко мне. — Голос полный отчаяния окутывает меня. — Ничего не могу обещать. — Честно, без увиливания или ложной надежды.       Простояв в коридоре некоторое время, мы все же дошли до комнаты, и я приступила к сбору вещей. Открываю сумку, а на душе тяжело. Обстановку развеивает Аомине своим желанием пошариться по ящикам с нижним бельём, но получает костылём и оставляет эту идею. Отворачиваюсь к столу за ноутбуком, как слышу, что баскетболист залез в шкаф с остальной одеждой. — Она у тебя осталась. — Оборачиваюсь и улавливаю вешалку с чёрной формой в руках Аомине. — Тренер разрешил оставить на память. — Облокачиваюсь о стол, смотря на номер пять и фамилию на спине. В голову приходит грандиозная идея. — Нам нужно будет сфоткаться в форме. Всё — таки мы оба под пятыми номерами.       Аомине согласно кивает и убирает вещь обратно в шкаф. Под разговоры, не заметила, как чемодан был собран. Прочитав сообщение о том, что самолет в три часа ночи предлагаю прогуляться и сразу же получаю согласие.       На улицу уже спустилась тьма. Прохладный воздух совсем не помогает остудить горячие мысли. Аомине молча плетётся рядом, с угрюмым видом. Закрепляю в голове время отправления и сворачиваю на площадку возле магазина, в котором работаю. Надо будет завтра позвонить начальнице и объяснить ситуацию. — Навеивает воспоминаниями. — С ностальгическим видом смотрю на лавочку, возле которой чуть не получила пощечину от Аокио. Отставляю костыли в сторону и сажусь, грузно выдыхая облако пара. Аомине продолжает стоять, даже когда хлопаю на место возле себя. — Что опять? — Есть же и мужская Сборная. — Аомине убирает руки в карманы куртки и щурится. — Ты знакома с кем-нибудь? — Конечно. — Уверенно отвечаю, не заметив ничего странного. — Мы постоянно отмечали вместе победу после чемпионатов, а также иногда тренер устраивал совместные тренировки. У них душа из тела уходила, когда одна из нас падала после столкновения. Добрые ребята. — Как в неё попасть? — Аомине опирается спиной о детскую лестницу, выпуская клубок пара. — Люди разными путями туда попадают. Меня заметили на соревнованиях, и связались с тренером, озвучив своё предложение. — Кратко пересказываю процесс отбора, опуская бумажную волокиту и прочие заморочки с переездом. — Ты хочешь попасть в Сборную Японии? — Надо же как — то приезжать в Россию бюджетным способом. — Закидывает руку за голову, усмехается, но без привычного задора.       Спешу опустить голову, скрывая хлынувшее тепло к щекам. Холод, окутывающий тело, отступил. Он хочет в Сборную на случай если я не вернусь. — Придется много работать. — Складываю руки в замок, вновь выпрямляясь, и устанавливаю зрительный контакт. — Выходки, которые ты проворачивал в Тоо, там терпеть не будут.       Жесткая дисциплина — залог успеха. Пусть и говорят, что успешным спортсменам можно простить небольшую оплошность, тренер утверждал обратное. Нельзя давать им поблажки.       Холодный порыв воздуха прогоняет по коже мурашки и возвращает в реальность. Аомине отталкивается от железного столба и подходит к скамейке. Хочу пододвинуться, освободить побольше места, но он садится на корточки передо мной. — Знаю. — Накрывает мои ладони своими. — Но, у меня прекрасная мотивация, да и желание играть на уровне Сборной бурлит не шуточное. Так что, ты от меня всё равно никуда не уйдёшь. — Уверен? Моя родная страна большая. — Отшучиваюсь, испытывая и без того маленькое терпение парня.       Баскетболисту не понравился мой юмор. Цепкие клешни сжали здоровое колено, заставляя шикнуть. Зло смотрю в синие омуты, а он наоборот довольно улыбается. Как же быстро мы меняемся местами. Хмурю брови, когда ветер подхватывает синие волосы, устраивая беспорядок. Наклоняю корпус вперёд и под внимательный взгляд надеваю на пустую голову капюшон, задерживая руки у лица. — Сколько раз напоминать о том, чтобы заботился о своём здоровье. Подцепишь пневмонию или обморожение и можешь прощаться с мечтой попасть в Сборную. — Бурчу, продолжая держать края капюшона. — Юкино я позвоню и всё объясню. И ещё кое — что. Только попробуй заставить Момои снова переживать и следить за тобой. У неё только выдалась возможность уделить время на себя. А ещё, не доводи Вакаматсу и Минджэ до бешенства. Понял? — Если от этого ты быстрее вернёшься, то готов хоть сейчас. — Не скрывает мыслей Аомине, касаясь лицом теплого запястья.       Мягко улыбаюсь, понимая, что он не будет беспокоить их по пустякам.       Разговоры под красивой полной луной прекращаются, когда время приближается к вылету. К нашему возвращению, сонный отец уже ждёт с чемоданом на крыльце. Похоже, он так и не поспал. Говорит о том, что костыли оставляем здесь и замолкает. Всё уже было сказано ранее. Я бы хотела, чтобы Аомине не провожал до аэропорта, боясь не сдержать слёз, но он даже слушать не стал. Такси подъезжает, и мы молча садимся в машину.       Здание аэропорта стало уже родным. Последний раз я была рада его видеть, но сейчас хочу оказаться как можно дальше. Слёзы душат, стоит оказаться внутри. Радует только то, что людей меньше чем в дневное время. Поднимаясь на эскалаторе, сильнее сжимаю руку Аомине. Я, будто лечу не домой, а на арену с тиграми. Нервы дали о себе знать в неподходящий момент. Замедляюсь перед зоной таможенного контроля, пока вовсе не останавливаюсь. Аомине дальше нельзя, а то я заберу его с собой. Папа отходит подальше, давая пару минут на прощание. Поняв, что ничего не получается сказать, крепко обнимаю баскетболиста. Аомине с не меньшим рвением прижимает меня к себе, опустив голову на макушку.       Оба вдыхают полюбившийся запах, возможно, в последний раз. — Я люблю тебя, Дайки. — Произношу с искренней улыбкой, сквозь стоящий в глазах туман от слёз.       Аомине опустошенным взглядом провожает спину русской девушки, пока та не скрылась за поворотом. Нужно идти домой, но ноги не сдвигаются с места. Он и подумать не мог, что любимого человека так больно отпускать. Может быть навсегда. Убирает руки в карманы куртки и через силу бредёт к выходу. Всё тело ноет хуже, чем после тренировки. А тяжелее всего сердцу, разрывающемуся на кусочки. Останавливается на первом этаже в тусклом свете ламп и прилаживает ладонь к лицу. — Прошу, вернись ко мне.