Станцуй со смертью?

      Звёздное полотно неба сегодняшним вечером почему-то не достучалось до сердца своей красотой, но Зевран был упрям. Выглядывая из дальней палатки, он продолжил наблюдать за ещё не спавшим лагерем: эта картина всегда поднимала настроение, мало-помалу возвращала чувства, да и сочетала приятное с полезным. Никогда эльф не упускал возможности гаденько хихикнуть над очередной неудачной шуткой Алистера или послушать колючие споры Лелианы с Морриган, ну, на крайний случай находил свой философский смысл в пьяных воплях Огрена.       Зачастую, правда, Зевран всё-таки участвовал в компанейских развлечениях, но сегодня настроение не располагало.       Полный тоскливой заинтригованности взгляд мерно следовал за силуэтом Табрис, что прогуливалась неподалёку от костра и встревоженно осматривала окрестности — с этой остроухой леди путешествовать довелось уже очень долго, и только в последнее время отношения между ней и убийцей заметно вскипели.       Ах, если бы в жарком плане…       Обыкновенно полные взаимного флирта, сегодня Зевран и Табрис повздорили, казалось, с дикой мелочи. Очередное «мне что, не стоит называть тебя красивой?» окончилось бескомпромиссным и хлёстким: «Не стоит, не делай так больше».       И эльф был бы настоящим идиотом, загонись лишь из-за такой мелочи, подумаешь, глупый чёртов флирт, но…       Задело ведь, мать его. И задело скорее потому, что Зевран ужасающе понимал эту невероятно храбрую, но устающую воительницу в душе разбойницы, которая слишком… слишком, даже чересчур старалась. Ведомая мыслями о спасении целого Ферелдена, она порой забывалась и с каждым днём всё больше… перегорала. Невозможно всегда пылать азартом в глазах, Зевран не раз ей это говорил: «Дорогая, позволь себе немного расслабиться, разразиться жалобным нытьём обо всём на свете, чтобы поутру снова найти силы на улыбку»…       Но Табрис так не могла. Днём — беспрекословная и хмурая в своей задумчивости над тем, как поступить правильно, вечером и поутру — улыбчивая, мечтающая подарить силы всем, кого ведёт за собой…       В последнее время на женском лице не читалось этой извечно ободряющей лёгкости. Чёрные тени омрачали обычно светлый взгляд, искусанные губы выдавали болезненную вымотанность, хмурость и бледность кожи оповещали об ужасном. Табрис чертовски устала, и Зевран видел это, знал, но все попытки помочь оказывались тщетными. Его задор, раньше радовавший, раздражал эльфийку теперь, неуместно пошлые шутки не вызывали в ней отклика, а обыкновенно лёгкая манера… злила.       Что ж, может быть, ей просто нужно расслабиться в другой компании — кажется, разбойницу по-прежнему убаюкивали сказки Лелианы, да и со Стэном она начала проводить больше времени. Хмыкнув собственным мыслям, Зевран бездумно зажёг одно из благовоний на аккуратной подставке и растянулся на спальнике. Суставы сладко хрустнули, и гулкий, довольный стон покинул губы. Эльф принял решение выспаться как в последний раз, ведь впереди ждал хмурый Денерим  — не то место, куда вприпрыжку побежит любитель романтичной Антивы.       Зевран пролежал в блаженной тишине несколько минут, фантазируя о расслабляющих пошлостях, когда услышал внезапный шелест тканей. Свежие ароматы округи ударили по ноздрям, распахнулись глаза, позволяя увидеть Табрис, что несколько скромно даже заглядывала внутрь.       — Дорогая, подсматриваешь? — мгновенно выпалил Зевран, присел и тут же проклял себя за это — просила же не флиртовать больше! Разозлится опять. Но, на удивление, эльфийка тихо хмыкнула и даже по-своему бессовестно залезла в палатку. Рухнула рядом, складывая под собой ноги и растрёпывая из тугого пучка седые волосы. Дух перехватило в томлении, и Зевран загадочно засмотрелся на Табрис, неспособный изменить своей созерцающей натуре. — Ох, всё происходит именно так, как я себе это представлял… «Она распускает свои серебристые волосы, и те шёлковыми локонами опадают на её хрупкие плечи!.. Нежно-голубые глаза щурятся, обрамлённые чёрными ресницами, а едва возбуждённый румянец на щеках»…       — Сегодня я вернула Стэну меч, — тихо перебила эльфийка. Её уставший, сиплый голос стал причиной лёгкого паралича, который обуял Зевраном, и это даже начало убийцу раздражать. Когда обыкновенно поверхностный юмор сносило от одного взгляда на Табрис, вспоминался горький опыт с Ринной, и вот повторение сей истории пережить совершенно не хотелось.       — Я вижу, он стал относиться к тебе в разы теплее, — смягчился Зевран. Сидя напротив, он опустил руку на одно своё колено, но не перестал неравнодушно рассматривать янтарными глазами разбойницу. — Давно пора было, ты слишком хороша, чтобы поступать с тобой иначе, — сейчас — отнюдь не флёр простого флирта, а искренний комплимент, но Табрис вновь хмурится и шепчет:       — Я очень устала, Зевран.       Фраза, которая заставляет тишину повиснуть между ними. Достаточно гнетущую и пустую, из-за чего хочется выйти из палатки ко всем чертям, чтобы глотнуть больше воздуха и прогнать это зловещее чувство небезразличия. Зевран набирается малодушной храбрости вытянуть руку в попытке поймать Табрис за щёку, но не успевает.       — Я обещала себе никогда не спрашивать, почему именно я… Просто идти вперёд. Но это так… сложно, — вдох дался ей с трудом, а Зевран, как завороженный, похмуревший тоже, продолжил слушать. — Сегодня Винн упрекнула меня в том, что мы с тобой флиртуем. По её мнению, я обязана быть Серым Стражем и не имею права на обычные человеческие чувства, ведь подаю пример каждому камню под своими ногами. Я — бездушный спаситель мира для них, оплот для их ожиданий, и от этого хочется сойти с ума. Что насчёт меня? Что насчёт моих ожиданий?       — Ты… поэтому осадила меня сегодня? — дрогнул голос убийцы. Зевран встрепенулся, подавляя подступающую к губам улыбку. — Дорогая, неужели для тебя одно хмурое мнение важнее десятков прозвучавших ранее?       Спесь неуверенности сошла так же быстро, как появилась. Зевран склонился над Табрис, мягко, но крепко хватая её пальцами за подбородок, и заставил посмотреть в свои глаза.       — Запомни раз и навсегда — ты никому ничего не должна. Да, и мне приходилось с тобой спорить о добродетели, но знай, если ты сейчас захочешь всё бросить и уйти, я поддержу с ободряющим возгласом. К чёрту мор, к чёрту всё это, если есть хотя бы маленький шанс затесаться где-нибудь на обрыве мира и прожить пару десятков спокойных лет. Судьба — та ещё тварь, помнишь? Так и что же тебе, всецело соглашаться с ней, если сердце велит иначе?       — Я не могу всё бросить, Зевран, — хлёстко перебила она нависшего над собой эльфа и подняла свои ледяные глаза на него. Сморщила тонкий нос, и даже ужасающая хмурость не переставала делать Табрис чёртовой иконой.       — Ты пришла ко мне… не за советом, верно? — продолжив мягко обласкивать пальцами подбородок и щёку разбойницы, Зевран с какой-то горечью поджал губы. Он ожидал худшего, а это так, чёрт побери, несвойственно для него. — Хочешь прекратить между нами всё это?       Очи Табрис широко распахнулись. С какой-то долей вины и испуга воззрившись на убийцу снизу вверх, она поймалась на том, что думала об этом. Но ответ пришёлся слишком ошпаривающим и внезапным.       — Нет. Я хочу всего между нами, Зевран. Сегодня. Прямо сейчас.       Саднящее повторение его имени, почти наивнейшие трепет с испугом в сердце обычно храброй воительницы, которая посмотрела на Зеврана со страстным желанием кому-то что-то доказать. Может, той же Винн — Табрис всегда отличалась привычкой делать всё наоборот, если её задеть. Зевран, оторопелый, тихо хихикнувший, оторвался от эльфийки как ошпаренный.       — Шутишь надо мной, что ли, свет Андрасте? — выдал он, но с каждой секундой понимал — нет, даже не думает шутить. Мычание сорвалось с губ убийцы подобием задетой гордости. — Я, конечно, всецело рад изучить с тобой азы эльфийского тела, да и не раз уже приглашал на массаж, но…       Искристая пауза между ними казалась вечной. Табрис смотрела, не моргая.       — Если это лишь назло Винн, боюсь, я буду должен отказать тебе в столь незатейливой идее…       — А Лелиану я оставила кому назло? — отпарировала хлёстко разбойница.       Зевран снова замер. Ах, отношения между Табрис и нежной послушницей не раз будоражили фантазии эльфа, но слишком уж скоротечно они оборвались вскоре после его появления. Отчего-то вся симпатия разбойницы к Лелиане сошла на нет.       — Я-я… наивно полагал, что вы просто тяжёлый период переживаете, — усмехнулся Зевран. — А то же на Лелиане в последние дни лица нет…       — Ты ещё не понял? — вновь не оценила шутку слишком уж прямолинейная Табрис. В конце концов, она могла долго молчать, но затем была способна вылить целый ушат ледяной правды. — Я пришла именно сейчас именно к тебе. Это о чём-то говорит? — но о чувствах до сих пор твердила метафорично. И здесь-то Зеврана осадило: происходящее приняло слишком любопытные обороты, и только не прозвучавшее «я люблю тебя, Зевран» позволяло остаться непринуждённо готовым на любое эротическое приключение. Они оба всё понимали, но…       К чёрту медлить и думать, время закончилось.       В порыве, который Зевран слишком боялся упустить, он вжался в Табрис с поцелуем. Одной рукой задёргивая щель в палатке, пальцы другой веером раскрыл в распущенных, немного вьющихся волосах эльфийки. Припухлые губы разбойницы податливо приоткрылись, почти сразу впуская задиристо помазывающий язык внутрь, и соитие уст стало первым до одурения возбуждающим звоночком.       — Мх… — томный полувыдох пойман Зевраном, склонившимся над стражницей. Продолжая прочёсывать ловкими пальцами девичьи, немного жёсткие на деле волосы, убийца с нежной задиристостью царапал Табрис по затылку. Приобнял за талию. Прямиком в поцелуе удобно уложил на свой спальник и почувствовал, как та приготовилась дарить взаимность: с очередным почти мурлыкающим хрипом обвила Зеврана за шею и мазнула кончиком языка по его нижней губе, вновь раскрываясь для глубокого, бессовестно интимного поцелуя.       Как же Табрис была эротична в своей готовности… У Зеврана всё внутри свело от одного лишь вида этих воистину порозовевших щёк, которые вспыхнули предвкушением и продолжали гореть, пока эльф нежно рассыпался поцелуями по женским губам.       — Ты целиком и полностью уверена, прекрасная леди? С этого момента я не позволю тебе отсюда сбежать, — в самые уста прошептал убийца и лукаво мазнул Табрис кончиком языка по щеке. Она, выдыхая в нетерпении, ответила покусывающим поцелуем в левый висок, где поблёскивала углём аккуратная татуировка, и запустила пальцы глубже в пшеничные волосы Зеврана. — Сочту за необъятное желание и немое с-с-согласие…       — Где твоя хвалёная уверенность? Продолжай, мне нравятся твои пальцы, — в жадной робости прошептала эльфийка, тотчас перехватывая слишком нежные для убийцы руки и поднесла к своим губам. Расцеловывая те в фаланги, опускаясь к костяшкам, Табрис даже не представляла, как сильно, сходу, завела Зеврана до невозможности. Он, в бешеном неверии раскрыв глаза и нависая сверху в наблюдении, почувствовал, как член встал по стойке смирно уже от одной фантазии о том, как эта непокорная стражница будет сладострастно опорочена, что уж дальше говорить… Пальцы задрожали в ласках её губ.       — Серый Страж слишком подкован, мне даже страшно… Ты сводишь меня с ума, Табрис, — задержав дыхание, эльф нежно прочесал волосы разбойницы ещё раз и мягко чмокнул её в мочку уха. Захотелось беззаветно обнаглеть.       Левую руку Зевран спустил к стройному бедру, попутно мягко проглаживая скрытый тканью живот эльфийки, а пальцы правой…       Двумя пальцами правой оттянул нижнюю губу Табрис, позволяя подушечкам проникнуть в её сладко приоткрывшийся рот. Как могла эта мрачная, по обыкновению бескомпромиссно жестокая спасительница Ферелдена в любовных делах растекаться сахарной слабостью? И от неё не сводило зубы, хотелось вкушать с благодушной жадностью, коварно лишать возможности этого остальных. Зевран поймал себя на мысли — он совратит разбойницу ещё не раз и не два. А она… очаровательно волнуется, где-то даже боится, но старается вести себя смело. Как всегда.       Табрис промычала, заигрывая губами и языком с пальцами эльфа, глаза которого горели пугающим огнём. Его свободная ладонь с нежнейшей властностью сжала ягодицу эльфийки, а одежда показалась столь лишней и бесполезной сейчас, в интимной тишине их грехопадения. Стоило поскорее от неё избавиться. И, смазывающим движением пальцев оставив влажный след от слюны на подбородке разбойницы, Зевран нырнул носом к её шее. Эльфийка вздрогнула, приобнимая любовника за голову и держась за его плечо заодно; а вот изящные руки убийцы уже мягко атаковали бесполезные ткани.       «Ты так молчалива, и я станусь бессовестным подонком, если заставлю тебя говорить. Ничего не остаётся — только принести удовольствие и заставить пропеть всему лагерю балладу о том, как пришла ты ко мне спрашивать о неудачном флирте…»       Хотелось услышать, как Табрис звонко стонет, но Зевран был на редкость терпелив. Коварно хмылясь, он расцеловывал лебединую шею: рассыпался на ней посасывающими укусами, цеплялся зубами за бархат кожи и оставлял влажные, едва алеющие пятна будущих засосов.       Возможно, Зевран и представлял их первый секс как-то иначе: ну, побольше благовоний, чрезмерно долгие ласки и перетекающий из невинного в сладострастный массаж… Однако в их лёгкой поспешности и неуклюжести таилось простое человеческое желание слиться, овладеть, но в первую очередь… принести удовольствие.       — Чувствую, как вдох застревает в твоей прекрасной груди, — отшутился лукаво Зевран, опускаясь к груди Табрис и разводя в стороны ткани. С шелестом они обнажили припухлую упругость кожи и розовеющие ореолы уже напряжённых, окрепших сосков. Эльфийка подняла глаза на Зеврана и съежилась, почувствовала, как мурашки разбежались по спине от его властного, пошлого, но покровительствующего и до мозга костей изучающего взгляда… Убийца рассматривал обнажённую грудь возлюбленной и поедал её одними очами своими наглыми, прежде чем перехватить взор напротив.       — Леди Табрис, смею сообщить, Вы в разы прекраснее, чем я представлял даже в своих самых жарких фантазиях.       — А ты часто фантазировал обо мне? — облизываясь в предвкушении и отмечая приятную хрипотцу эльфийского шёпота, сощурилась разбойница. — Покажи это на мне. Всё, о чём рассказывал, что представлял…       Мягкие, аккуратные пожелания, и куда же без них? Зевран одобрительно кивнул, распалённый и натянутый, как струна, каждым своим чёртовым мускулом. В нетерпении он рассматривал, как робкие отблески масляной лампы бронзой подсвечивали соблазнительное женское тело.       — Да мне жизни не хватит, чтобы сыграть на тебе все свои фантазии, Серый Страж, — пропел убийца, тотчас перехватывая эльфийку за тонкую талию.       Полизывающие поцелуи поймали в свой капкан выпирающие ключицы Табрис, и с непривычки она вся дёрнулась в руках Зеврана. Наглые пальцы эльфа уже спускали грубые штаны с бёдер избранницы, а вместе с ними и прочие ткани, которые через пару секунд обнажили её целиком.       Несколько робко поджав бёдра, Табрис заставила Зеврана почувствовать, как горлу подкатил этот чёртов порочный ком. Едва скованная, но старавшаяся не бояться света и наготы, как соблазнительно выглядела бестия напротив… Прятала промежность сжатыми ногами, но грудью припухлой глубоко дышала, заставляя ту вздыматься.       «С этой секунды я больше ни мгновения не медлю… и не сомневаюсь»…       В один рывок Зевран склонился над Табрис и начал целовать её грудь. Разбойница заелозила, тихо посмеиваясь из-за лёгкой щекотки пшеничных волос, приобняла острые уши эльфа пальцами и пощекотала, а вот наглый язык убийцы уже творил свои пошлые дела.       Оставляя влажные линии мазков на холмах груди, эльф вскоре потёрся кончиком носа о правый сосок стражницы и с любопытством опробовал его на вкус не без помощи зубов.       — Проклятье… — на выдохе прошептала Табрис в поспешной попытке лишить одежд самого Зеврана: наглые пальцы уже забрались к его плечам и поскрёбывали по обнажённой коже. Эльф ловко вытащил руки из рукавов и помог откинуть ткань куда подальше, представая полуобнажённым, едва смуглым в бронзовой тени. — Щекотно…       — Совсем скоро об этой щекотке ты захочешь сладострастно просить, — совращающий шёпот, и с бесенятами в глазах Зевран уже покусывал Табрис за соски. Заигрывал со сладкими бусинами и иногда размашисто помазывал шершавым языком, словно мягкие, нежно-розовые ореолы немо молили о больных ласках. А они молили, и сама Табрис чувствовала, как у неё всё сводило там, внизу, и распалялось желанием большего. Тонкие пальцы стелились прикосновениями по спине и лопаткам Зеврана, заигрывали с его локонами… ногти постёгивали кожу, оставляли на ней алые полосы.       Язык же убийцы заставлял повторять лишь одно слово в своей голове. Больше… Ещё. Пусть касается, трогает везде и изучает, пусть получает то, о чём так бесстыдно и страстно желал в своих шутках. Взваливая на себя груз ответственности за всё на свете, хочется иногда забыться в ласках милого сердцу.       — Жжётся… Кха… Продолжай, — тихо хохотнула Табрис, и Зевран задиристо укусил её за правый сосок, заставляя вскрикнуть, ловя подёргивающееся тело в ладони, что ласкали талию. Поцелуи десятками ошпаривали грудь, умелые губы потягивали на себя заветные области и посасывали, чередуясь от одной к другой, не обделяя ни на миг. Довольный, почти победный смешок Зеврана, и он спустился к мягкому животу: теперь целовал его, пока с сосками играли пальцы. Задиристо пощипывали их, чувствуя волны вибрации от извивающегося тела. — Аран… най… чтоб тебя…       — Уверен, я уже — лучший из лучших для тебя, — самолюбиво отметил убийца, ещё не подоспевший к главной тайне. Желая поспешно удивить эльфийку, Зевран быстро спустился ниже и, перехватывая её бедра обеими ладонями, мягко развёл их в стороны. — А мой язык умеет не только остротами раскидываться.       Сохранить тишину не удалось. Стоило влажному языку прикоснуться к девичьей промежности, как разбойница предательски вскрикнула — по меньшей мере из-за перепада температур. Неловко ойкнула, заелозила на месте и прикрыла глаза, позволяя первым размашистым мазкам познакомиться с пряной плотью и истосковавшимся клитором.       — А ты уже — влажна до невозможности. Ох, женщины…       — Здесь и сейчас для тебя существует лишь одна женщина, — промычала недовольно Табрис и надавила одной рукой на голову Зеврана, другой же цепляясь за ткани его спальника. Эльф сипло расхохотался, щекоча потоками воздуха девичий пах, и принялся за работу.       Движения языка натягивали лакомые половые губы, а его мягкие, надавливающие прикосновения то и дело стимулировали самую чувствительную точку на теле Табрис. Закатив глаза, она гортанно прорычала и развела ноги шире, даже не замечая, сколь прекрасно выглядела с позиции эльфа… Он наблюдал, наблюдал неустанно, за вздымающейся грудью, к которой тянулся руками и не переставал заигрывать с сосками, за закатывающимися глазами стражницы. И впивался губами дальше, в нежную, терпкую плоть, голодно заигрывая с ней. Немного вязало на языке.       — Всегда было интересно спросить… — со скромной улыбкой прошептала Табрис. — Какая я на вкус?       — Пряная, — тотчас донеслось от Зеврана снизу, и он улыбнулся. — И солоноватая.       — Мхм… — женские пальцы легли поверх мужских, помогая тем развлекаться с сосками, а в области промежности стало до одурения, слишком уж мокро. Возбуждение мешалось с влагой эльфийского языка, который продолжал проникать глубже и шершавым натяжением проходиться от самой промежности к клитору. И кончить хотелось уже прямо сейчас. Табрис чувствовала, как способна поймать апогей удовольствия, стоит только языку породить ещё пару мазков.       Неопытность играла роль — хотелось всего и сразу, сразу уловить нотки оргазма, сразу дойти до конца…       Но Зевран на то и хитрый плут, чтобы совращать, а за мгновение «до» — останавливаться. Он трижды ласково поцеловал Табрис между бёдрами, прогладил стягивающими касаниями ладоней её голени, чтобы в скором времени уже прощупывать и изучать пальцами заветную область.       — Пальцы… совсем иначе ощущаются, — прошептала разбойница. Убийца ухмыльнулся и скользнул указательным вдоль половых губ, поддевая клитор и едва надавливая на него.       — Именно поэтому… — кивнул он. — Чередование полезно для пущих ощущений…       Два тонких эльфийских пальца играли снизу вверх, вдавливаясь подушечками, на нежной девичьей плоти, и Зевран с упованием наблюдал за разгорячённой стражницей. Та размашисто облизывалась, закатывала глаза и елозила, почти извивалась, подобно змея… Ядовитая ли? Хотелось беспардонно трогать дальше: приобнять свободной ладонью сочную ягодицу бесстыдной девицы, ускорить движение скользящих пальцев, которые не торопились проникать. Плавно знакомились с плотью снаружи.       — Быстрее, пожалуйста… — взмолилась Табрис, и Зевран широко улыбнулся. Ловкие, под стать непостоянным волнам, прикосновения пальцев отирались о промежность и играли на теле разбойницы, как на инструменте. Круговыми движениями эльф ласкал клитор, иногда — мягко надавливал на него, иногда — ускорялся и беспардонно провоцировал. А свободная рука в одно мгновение накрыла губы Табрис, когда её стоны стали слишком громкими…       — Тш-ш… — промычал Зевран скорее с загадкой, чем с искренним желанием тишины. Теперь было приятно ловить гулкие стоны и выдохи ладонью: те опаляли прохладой, совращали облизывавшегося и едва терпевшего эльфа, что сидел рядом и наблюда-ал… — Ты столь мокрая, столь полная желания… м-мх, я готов наблюдать за этим вечно.       Тогда-то шаловливый указательный палец почти было проник в Табрис, но Зевран совсем вскоре нащупал красноречивое сопротивление. Встрепенувшись, с долей неожиданного для себя вопроса воззрился на разбойницу. Та раскрыла глаза и, кажется, ждала момента своего триумфа.       — Я девственница, — горделиво и почти издевательски призналась эльфийка, ловя лишь первостепенную обескураженность убийцы. — В эльфинаже, знаешь ли, не успелось…       — Ох, какая досада, — ничуть не смутившись, в конце концов Зевран усмехнулся и поднял влажные пальцы, сочно слизывая с них девичью смазку прямиком на глазах у Табрис. — Вот зачем ты пришла, Серый Страж… Подарить себя… мне… вопреки всему? Впервые... Смело. Мне всегда нравился вызов, который ты бросаешь самой себе.       — Ты талантлив в любовном мастерстве, к кому, как не к тебе? Не прекращай, — в мольбе попросила эльфийка, но Зевран в несколько мгновений склонился над ней и довольно ухмыльнулся, с полюбовной благодарностью вновь целуя. Оттянув острыми зубами нижнюю губу разбойницы, лизнул её игриво и подмигнул ей.       — Ни в коем случае. Правда, пальцами я тебя лишать невинности не рискну, не хочу, чтобы мой драгоценный Серый Страж получил травму столь нелепо… С-стоит сделать всё более приемлемым… с-способом.       И Зевран отдавал себе отчёт — эльфийка задумалась об опытности некогда мальчика из борделя. И пока ревность обуревала прекрасную деву, самое время воспользоваться мигом — избавиться от остатков одежды. Отбрасывая прочь штаны и являя вниманию Табрис свою искреннюю наготу, Зевран мягко устроился между её бёдрами и принялся обласкивать лукавыми пальцами колени.       — Только никаких «я буду нежным, просто потерпи», дорогая, — блеснул наглостью Зевран. Он медленными, поступательными движениями тёрся крепким органом о промежность. — Ты настолько возбуждена, что не должна ничего почувствовать… Или я — не Зевран Араннай…       В глазах Табрис так и зачлось тихое: «Не томи», на что Зевран едва ухмыльнулся и направил член. Поначалу растягивающее, поступательное движение было изнуряющим и безболезненно медленным, но в нужный момент убийца подтянул к себе разбойницу за ягодицы и сделал тот заветный, отрывистый и уверенный толчок, который заставил сжаться и примкнуть к его груди. Прохрипев от неожиданности, эльфийка нашла в себе силы сдержать первостепенно острые всполохи и шёпотом ойкнула, проскребла по плечам Зеврана. Оставила на них ещё несколько алых полос.       — Нет, расслабься, — направляющим движением, пригладив грудь Табрис, убийца заставил её опуститься на лопатки и сделал ещё два мягких, плавных толчка, растягивая окончательно. — Не так больно, как было испивать скверну, а?..       — Романтик чёртов, — прохрипела, чувствуя, как слезинки застывают в уголках глаз, эта храбрая и очаровательно покрасневшая всем телом бесстыдница. Зевран приобнял Табрис одной рукой за талию, второй сжал её грудь и принялся медленно наращивать сладострастно-неспешную скорость. Крепкий член чувствовал, как податливо и влажно его принимали узкие, но расступавшиеся стенки, а алеющая головка, чёрт, набухала от одного лишь начала этого соития.       Табрис вся выгнулась, позволяя рукам изучить её обнажённое тело, но Зевран расставил их по сторонам от девичьих плеч. И, нависая сверху, начал страстный танец между ними, полный неравнодушных чувств.       Соитие, жар двух сплетённых тел, готовность сойти с ума от одного лишь понимания — ты находишься в ней, внутри той, за кем ухлёстывал так долго и поверхностно, пока не понял, что поверхностным здесь даже не пахнет…       Не сдерживаясь, Зевран обнял Табрис ладонями за обе щёки и заставил посмотреть в свои глаза, поймал вниманием жадным её набухшие, алые губы, и впился в новом поцелуе. Толчки встряхивали обоих, разбойница податливо натягивалась и обжимала собой крепнущий орган, который наполнял и приносил обоим несравненную эйфорию, одно сплошное доказательство: они вместе, и в скором времени Винн придётся возмущаться уже по поводу издаваемых в ночи звуков.       Зевран ловил постанывания и гулкие выдохи Табрис своими губами, сам порыкивал ей в уста и несдержанно хрипел, но в скором времени расхотелось накрывать это прекрасное лицо ладонью…       Пусть стонет, пусть обнажает перед всеми свою симпатию и своё удовольствие. Вот Лелиане придётся нелегко.       — Быстрее, Зевран…       — Омх, а Вы не только храбры, леди, но ещё и ненасытны, — наслаждаясь азартом своей драгоценной, Зевран сменил позицию: лёг рядом с Табрис, приподнимая её за мягкое бедро и входя вновь, на половину длины, встряхивая рваным, но ловким и крайне ощутимым толчком. Пепельные волосы разбойницы рассыпались по одеялу, ими хотелось дышать, а эльф привык исполнять свои желания. Пряча лицо в длинных локонах, упивался ароматом и продолжал входить: то по инерции плавно, то резче, периодически останавливаясь и позволяя ощутить собственную крепость внутри. Или, наоборот, выходя, чтобы обласкать членом промежность и немного подразнить.       — Бесстыжий, — прохрипела Табрис в очередной такой раз, закатывая глаза, а Зевран нежно поцеловал её в щёку, неспособный сдержать улыбку.       — Это ты пришла ко мне первая, — уже без лишних фамильярных формальностей, полизывая стражницу в шею, эльф поднял на неё полные искреннего обожания глаза. Задиристо потерев головкой область клитора, несколько раз хлёстко постучал ей по промежности, аккуратно вошёл и ме-едленно, до одурения неспешно натянул вновь. Ловя этот бледный взгляд, наблюдая по-сумасшедшему довольное настроение расслабленной Табрис. — И я буду честен… — шёпот опалил её губы.       — Мхм…       — Это сделало меня до одурения счастливым, — одна рука, по канону жанра, обжала грудь, вторая заиграла пальцами на клиторе, чувствуя большую влагу, неиссякаемое желание продолжать быть взятой. И здесь давно не пахло одним лишь бесполезным сексом, тем, на который доводилось всех совращать неустанно. Не-ет, и рядом не стояло… От чего перехватывало дыхание, а Зевран, поддев указательным пальцем сосок Табрис, сделал три последовательных толчка в неё.       — Жжётся… — прошептала эльфийка вдруг, очевидно, с непривычки испытывая не только эйфоричные чувства. Но не успел убийца отреагировать, как хитро улыбнулась и закатила глаза. — Но это раззадоривает…       — Мхм-м, ты как будто описала сейчас меня, — обворожительно усмехнулся Зевран. Ещё бы, ведь это он всегда раздражал стражницу своими неуместными высказываниями, и та загоралась, но… не всегда в плохом смысле. Ведь пришла сюда. Сегодня. Именно к нему.       — Скоро не смогу терпеть...       — Тогда станцуй со смертью? — финальное, завлекающее предложение. Зевран вышел из Табрис, перевернул её на живот и помог расставить ноги, чтобы теперь войти сзади. Пылающий орган, растягивая стенки, надавил на нижнюю с ворохом совершенно новых ощущений. Табрис особенно звонко простонала, когда почувствовала прикосновение мужских бёдер к ягодицам, и оказалась одарена тремя ласковыми шлепками. — Ах, твоей коже невероятно идёт алеть. В следующий раз попробуем больше шлепков? — уже договариваясь заранее, Зевран вытянул ладонь, даже в отчасти властном движении наматывая на свой кулак длинные волосы стражницы и потягивая её на себя, заставляя выгнуться в кошачьей позе. Свободная рука всегда орудовала на женском пахе — палец заигрывал с клитором, заставлял Табрис чувствовать, как уже в её глазах искрилось предвкушение оргазма.       Танец разгорелся до победного. Иногда выгибаясь, чтобы искушающе лизнуть раковинку эльфийского ушка, Зевран не останавливался. Несдержанно рычал, кусая Табрис за мочку, и рваными толчками вбивал её в мягкие простыни. Точно весь лагерь в округе узнает о порочной связи по характерным шлепкам, постанываниям и грязным фразочкам. Явно не массажем здесь убийца с разбойницей занимались, хотя, как посмотреть...       И приятно оказалось заметить, как Табрис кончила первая. Она уже не могла терпеть танцы умелых пальцев на клиторе, шлепки эльфийских бёдер о свои ягодицы и это целиком наполняющее чувство крепкого органа, который уверенно входил в лоно, где порождал нескончаемое трение. Захрипев и выгнувшись, Табрис почувствовала, как Зевран заскрёб по её нежным лопаткам обеими руками и за талию натянул глубже.       Пронизанная оргазмом, стражница простонала и собрала в своих пальцах все складки одеяла, пока лёгкие потряхивания пряными узлами прокатывались по всем интимным местам и увековечивали очаровательное времяпровождение с Зевраном.       Удовольствие самого эльфа не заставило ждать: почти мгновенно эльф, ещё несколько раз войдя в узкую, но гибкую эльфийку, покинул её лоно и пару раз объял свой член крепкой, стимулирующей хваткой.       — Вот мы и с-с-станцевали… — белесое удовольствие мазками расчертило округлые ягодицы разбойницы, заставляя убийцу закатить глаза в блаженстве и упиться раскатом расслабления, сковавшим всё тело. Любящий, восхищающийся взгляд оказался брошен на всё ещё расстилавшуюся под эльфом стражницу… Сколь интимно, развращённо и красиво она выглядела, глубоко дыша и пряча своё порозовевшее лицо в тканях. Сколь захотелось видеть это ещё не раз. А как она пахла... Бесподобно, тёплым ароматом собственной кожи и похотью.       «Сотни, сотни раз… Как так, Табрис? Как так?»       Как и было обещано однажды, внезапный секс продолжился успокаивающим массажем. Заботливо стерев с ягодиц разбойницы следы собственного оргазма, Зевран ещё пару десятков минут сидел над Табрис и размазывал по её спине сладко пахнувшее ароматными травами масло. Аккуратные пальцы скользили, проминая комочки мышц и заставляя те, натягиваясь, вскоре расслабляться. И только внимательный взгляд, когда довелось закончить с заботливым вниманием, обнаружил — всё это время лежавшая на животе стражница наблюдала за спавшим лагерем в щель палатки и вновь встревоженно о чём-то думала.       — Ты молчишь с тех пор, как мы закончили, я оскорблён, — в шутку обратил её внимание на себя Зевран. Табрис встрепенулась и, едва взъерошенная, перевернулась набок.       — Нет, я… я просто не знаю, как сказать, Зевран.       — Та-ак обычно начинается отвержение…       — Нет… — ласково улыбнувшись, Табрис подставила кулак под подбородок и кивнула носом в сторону тлеющих углей, у которых остались сидеть только Алистер и Морриган. — Ты только посмотри, они о чём-то спокойно беседуют… Не скандалят, не молчат, сидя на разных углах бревна… Беседуют…       — Это ты так пытаешься отвлечь меня? — не унимался задорный нрав внутри игривого убийцы, но наконец-то Табрис развернулась на спину и, едва прикрываясь тёплой тканью, воззрилась на эльфа с откровенной нежностью. Тень с её лица бесследно пропала, исчезла и досаждающая хмурость, только искреннее небезразличие, смесь благодарности и… простого человеческого счастья всё ещё бронзой украшали глаза.       — Я до одурения счастлива была сегодня, Зевран. И пришла к тебе, потому что верила в твою возможность меня осчастливить. Разве это не очевидно? — и, не успел эльф уже наигранно возмутиться, как Табрис довольно щёлкнула его по носу. — Давай повторим это как-нибудь ещё.       — Вот теперь ты мне польстила, — и в глубине души, воистину, Зевран испытал чудовищное облегчение. При всём своём безразличном отношении к миру убийца страстно желал знать, что доверилась ему разбойница совсем не назло другим. А потому что он — это он. Потому что своё тело впервые хотелось отдать именно его, а не чужим рукам. Потому что Табрис, как оказалось, испытывала слишком трепетные чувства к убийце, которому пощадила жизнь. Тихо хихикнув, Зевран поймал эльфийку за подбородок, но быстро посерьёзнел. — Обязательно повторим. Но насчёт Лелианы… Ты… Мхм, ох, эти неловкие вопросы. Ты оставила её из-за меня?       — Я не захотела врать ей, она не заслуживает, — пожала плечами извечно столь честная и благородная в своём умении рубить правду разбойница. — Мы несколько симпатизировали друг другу ещё с самого начала, я… любила и люблю слушать её сказки. Но Лелиана прониклась ко мне обожанием слишком рьяно, а я-я… однажды очаровалась эльфийской грацией, хах. В общем-то, она не заслуживает подобного. Не хочу, чтобы видела во мне свою вечную любовь, когда я выбираю прийти в палатку к другому.       — Это… благородно, — даже несколько оторопело отметил Зевран. — Но не звучит ли, словно признание в любви уже мне?       — Я знаю о твоей тяге до свободы и срывания удовольствий где попало, — фыркнула, возможно, едва уязвимо, Табрис. А у Зеврана, мать его, сердце в пятки ухнуло, когда он понял, какого чёрта произошло. Не было эльфу безразлично забывать эту плутовку к утру, вот совсем нет, но признавать по-прежнему не хватало храбрости в глубине души. — Меня всё устраивает, ладно? — заметив смятение Зеврана, поправилась эльфийка. — К тому же, я соблазнила тебя первой.       — Хитрая бестия. Я первым знал, что это обязательно случится, — но, не успела стражница привстать, чтобы начать собирать свои одежды, как Зевран, даже слишком поспешно для себя, схватил её за запястье. Вздрогнув, разбойница воззрилась на убийцу.       — Ты же не хочешь вылезать из моей палатки посреди ночи на глазах Морриган и Алистера полуголая? — выпалил он на одном дыхании, но, быстро осознав, какую чепуху сморозил, хохотнул и пропел. — Ладно, признаю, ты стонала столь красиво, что не услышал бы только Лито, — огромный пепельный мабари, дёргая лапой, видел уже свой десятый сон. — Просто оставайся здесь. Каков смысл спать в холоде и одиночестве?       — Я… всегда так делаю, — неловко отметила Табрис, но поймала этот небезразличный, почти умоляющий в своей игривости остаться взгляд Зеврана. Он словно шептал: «Я просто не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась. Серый Страж, ну что тебе стоит?..»       И здесь-то стражнице сорвало последние сомнения. Она вдруг вжалась, втиснулась в Зеврана с таким внезапным объятием, что у него захрустели кости. Убийца даже расхохотался в смятении, приобнимая за талию свою драгоценную и чувствуя, как та зацеловывает его щёку и вплетает пальцы во взъерошенные волосы.       — Ложись ко мне, — только прошептала счастливая, как девчонка, Табрис, и повалила Зеврана за собой. Они вдвоём, обнажённые, оказались под толстым одеялом. Втиснувшиеся друг в друга, скованные неожиданным теплом и ароматами пряной взаимности, внезапной близости, которая…       Ох, не была она просто сексом, и Зевран мог поклясться, однажды ему ещё воздастся за такую беспечность.       Первые рассветные лучи не разбудили ни Серого Стража, ни Ворона одним своим появлением, только ласково пощекотали через несколько часов их безмятежные лица. Табрис едва сморщила нос, дёрнулась и сдула со лба длинную седую прядь, забываясь об утреннем дозоре. Почувствовала, как за грудь её обвили крепкие руки Зеврана, и сам он мерно выдохнул куда-то в затылок, лёжа позади.       — Рассвет, вроде бы… ещё пять минут… — прошептала, но ощутила, как её нагло подтянули к себе ближе, и бездумный, полный нечеловеческой любви голос эльфа бархатом пощекотал мочку уха.       — Рассвет подождёт…       А я нет.