Family

Так получилось, что Рождество мелким Лодброкам должны были устраивать Бьерн с Гидой: Лагерта зашивалась на работе, Рагнар уже три месяца как был в море, а Флоки с Хельгой хватало своих проблем. Ребята были им благодарны уже за то, что они забрали к себе двухлетнего Ивара, все-таки присматривать за четырьмя детьми одновременно — не самая посильная задача для двух подростков. В результате, накануне Рождества Гида с Бьерном получили трех детей, деньги на подарки и полную свободу действий в вопросе организации праздника. Двадцать четвертое декабря приближалось с неумолимой скоростью. Дети с упоением ждали Рождественского гнома, который, вроде как, не существовал. Это, мягко говоря, действовало на нервы. Решили позвать Хальфдана — во-первых, потому, что три головы лучше, чем две (особенно, если одна голова из этих двух принадлежит Бьерну), а во-вторых, Хальфдан определенно был хорошим талисманом. Поэтому пока Сигурд, Хвитсерк и Уббе смотрели мультики в гостиной, Бьерн, Гида и Хальфдан сидели на кухне и пытались дозвониться до «Рождественского гнома». Вполне предсказуемо выяснилось, что к двадцать четвертому «гномы» закончились. Когда Бьерну в шестой раз сказали, что следовало позвонить заранее, он с трудом удержался от того, чтобы бросить телефон в стену. — Получается, — резюмировала Гида. — В Рождественского гнома должен переодеться кто-то из вас. Но Уббе с Хвитсерком точно узнают ваши голоса… Ребята согласно угукнули. Было очевидно, что напялить красное трико и приклеить фальшивую бороду недостаточно, чтобы стать неузнаваемыми в глазах детей, которые видят тебя каждый день. А разбивать их веру в чудо раньше времени не хотелось. Какое-то время сидели молча. Гида болтала в чашке остывший чай, а сидящий рядом с ней Хальфдан механически поправлял её растрепавшиеся волосы. Внезапно Бьерна осенило, и он подскочил со стула. — Позовем Харальда! — сказал он. — Они как раз его не знают. — И голос у него подходящий! — радостно хлопнула в ладоши Гида. — Да это отличная идея. На том и порешили. Хальфдан пошел на улицу звонить брату, а Бьерна Гида послала за подарками, предварительно снабдив списком — на его фантазию она не полагалась. Казалось, что проблема решена, однако, Харальд, заочно записанный в Рождественские гномы, отчего-то не горел желанием заниматься благотворительностью. — Подозреваю, — сказал Хальфдан Гиде, вернувшись обратно, — что он просто хочет, чтобы его попросил Бьерн. Гида вздохнула. — Значит, надо уговорить Бьерна позвонить ему. Бьерн, конечно, был не в восторге. Последнее, что он хотел — умолять Харальда о помощи. Но выбора не было, поэтому сейчас он ходил взад-вперед перед вдоль стеклянных витрин торгового центра и ждал, когда скотина-Харальд соизволит ответить. — Слушаю, — наконец раздался голос в трубке. Бьерн тяжело вздохнул, раздумывая, с чего начать. — Харальд… — Да-да? Не надо было быть провидцем, чтобы знать, что Харальд сейчас улыбается своей сучьей улыбкой, и это очень мешало взять себя в руки. — Харальд, ну ты же вылитый Рождественский гном! Почему ты отказываешься? Бьерну показалось, что он слышал скрип зубов, и губы сами растянулись в улыбке. — Чем это я похож на гнома?! — Ну как, чем. По росту так вылитый гном. — Нормальный у меня рост! — возмутился Харальд. — Это ты просто жираф, башкой своей твердолобой потолок подпираешь! В трубке раздались короткие гудки, и Бьерн вздохнул, набирая Харальда снова. В этот раз тот ответил после седьмого звонка. — Мудила ты, Лодброк! — сразу же заявил Харальд. Бьерн не стал спорить, понимая, что, если не сможет договориться со своим гномом, Гида пропишет ему отборных пиздюлей, и даже талисман-Хальфдан его не спасет. — Зови как хочешь, но мне действительно нужна твоя помощь. Я пошутил про рост. Харальд молчал целую минуту, и Бьерн всерьез начал сомневаться, что он ответит. — Ты забыл волшебное слово, — все-таки отозвался Харальд. — Пожалуйста? — Ладно, хрен с тобой, — ответил Харальд, немного помолчав. — Но будешь должен! — Хорошо, — торопливо согласился Бьерн. — У тебя костюм-то есть? — Да, в универ в нем хожу, — огрызнулся Харальд. — Нет, конечно, откуда? — Приезжай тогда в ТЦ, будем искать. Через час Бьерн встретил его у дверей. Харальд был дьявольски хорош в своем элегантном черном пальто и начищенных до блеска ботинках, со стаканчиком кофе в руке. Бьерн ему, конечно же, об этом не сообщил, но, судя по довольной улыбке Харальда, это было огромными буквами написано у него на лбу. Потом они долго наворачивали круги по этажам торгового центра, пытаясь найти костюм Рождественского гнома. Пока искали, Харальд рассказывал о своих буднях третьекурсника-политолога. Бьерн делал вид, что ему не интересно, но не особо старательно, и тот не обижался. Через полтора часа Харальд крутился в примерочной перед зеркалом в костюме Рождественского гнома. Бьерн стоял за шторкой и держал в руках еще пять костюмов разных размеров. Процесс примерки уже начинал подзаебывать, но Харальд, кажется, только начал входить во вкус. — Гляди, — сказал он, отдернув шторку. — Ну, как сидит? И повертелся. — Супер, — ответил Бьерн с фирменной мордой-кирпичом. — Теперь мы можем идти? Харальд закатил глаза, уязвленный тем, что Бьерн отказался восхищаться его задницей в красных штанах, и резко задернул шторку обратно. Бьерн тяжело вздохнул. Но на его счастье Харальд не стал назло примерять все заново и вскоре вышел из примерочной в своей одежде. — Ты платишь, — сказал он, с силой впечатав костюм в грудь Бьерна, и гордо прошествовал к выходу. Потом Харальд, так и не перестав на Бьерна обижаться, уехал на такси вместе с подарками для мальчишек и костюмом Рождественского гнома, и Бьерн, провожая машину глазами, почти чувствовал себя виноватым (хотя так и не понял, что сделал не так). …Вечером двадцать четвертого декабря в дверь дома семьи Лодброков позвонили. Гида переглянулась с Хальфданом, игравшим в шашки с Уббе, и пошла открывать. Пока всеобщее внимание сосредоточилось на двери, из-за которой вот-вот должен был появиться гость, Хвитсерк под шумок засунул за щеку последнее имбирное печенье. Бьерн сделал вид, что не заметил и взял за руку прибившегося к нему взволнованного Сигурда. Когда в гостиной с громогласным «хо-хо» и мешком подарков за спиной появился Рождественский гном, глаза мальчишек восторженно заблестели. Бьерн невольно улыбнулся. Харальда было не узнать совершенно, даже по голосу. Он и двигался иначе, но совершенно естественно. Вот уж в ком точно пропадал недюжинный актерский талант. Бьерн бы и сам, наверное, поверил, что Рождественский гном настоящий, если бы не помогал подбирать ему костюм и не договаривался с ним о времени. В общем, шалость удалась, и можно было выдохнуть. Взволнованные, но счастливые дети по очереди подходили к усевшемуся в кресле «гному» и, забравшись к нему на колени, рассказывали о своем поведении в уходящем году. Уббе даже рассказал стишок. «Гном» хвалил, шутил и выдавал подарки. Гида нежно улыбалась, глядя на младших братьев, и держала любующегося ей Хальфдана за руку. Наряженная елка искрилась фонариками и глянцевобокими шарами, за окном падал снег, пахло корицей и мандаринами, и разлитый в воздухе праздничный уют проникал в душу с каждым вдохом, но не покидал на выдохе. «Как хорошо все идет, — подумал Бьерн. — Даже удивительно». А потом «Рождественский гном» перевел взгляд на него, и он понял, что рано обрадовался. — Бьеееееерн, — протянул Харальд, подтверждая его опасения. — Теперь твоя очередь. И похлопал себя по колену. Бьерн почувствовал, как кровь приливает к щекам, и нахмурился, резко спускаясь с безоблачных небес на землю. Братья смотрели на него, ожидая действий, а Гида переглянулась с Хальфданом, сдерживая улыбку. На вопрошающий какого хрена взгляд Бьерна Хальфдан пожал плечами, мол, это же Харальд, от него можно было ожидать чего-то в таком духе. За бородой не было видно, но Бьерн готов был поспорить, что скотина-Харальд сейчас довольно улыбался, наблюдая его замешательство. — Ну же, Бьерн. Иди ко мне, — сказал он, и Бьерн почувствовал, что еще немного, и он провалится под землю. — Старших надо слушаться, — внезапно заявил маленький предатель Уббе. Хвитсерк с Сигурдом синхронно кивнули, и Бьерн последний раз посмотрел в сторону друзей, надеясь на их поддержку. Хальфдан за талию обнимал прижавшуюся к нему Гиду, и они оба явно не собирались спасать его от грядущего издевательства. Делать было нечего, и Бьерн с лицом приговоренного к «Кровавому орлу» подошел к Харальду. — У тебя ноги сломаются, гном, если я на колени тебе сяду, — сказал он сипло. — Ничего, я потерплю, — ответил Харальд, хитро щурясь своими блядскими лисьими глазами. Бьерн обреченно сел к нему на колени, проклиная свою идею позвать ебучего гнома на праздник. Довольный скотина-Харальд положил ладонь ему на поясницу и спросил своим неприлично красивым низким голосом: — Ты был хорошим мальчиком в этом году, Бьерн? Хальфдан маскировал смех под кашель, Гида улыбалась ему в шею, а братья с любопытством следили за красным как праздничные штаны Харальда Бьерном. «Я убью тебя», — прошептал Бьерн одними губами. Ладонь скотины-Харальда спустилась ниже. — Ну же, Бьерн. Я жду ответа. В голубых глазах Харальда плясали черти, а его загребущая рука нагло лапала Бьерна за задницу. «Больше никогда, — подумал Бьерн, — никогда не приглашу его в дом». — Да, — сказал он вслух. — Я был хорошим мальчиком в этом году. Хальфдан изображал потерявшего ингалятор астматика, а наивный Уббе участливо хлопал его по спине. Бьерн начинал жалеть, что вообще появился на свет. Харальд улыбался. — Тогда у меня есть для тебя подарок. И достал из мешка прямоугольную коробку, обернутую красной бумагой. — Там динамит? — апатично спросил Бьерн. — О нет, там нечто гораздо более…интересное. Тебе понравится, обещаю. Пиздец, понял Бьерн. Братья подошли поближе, с любопытством косясь на коробку. Хальфдан начал икать от смеха. Гида прятала улыбку ладонью. — При братьях не открывай, — шепнул «Рождественский гном», обжигая ухо Бьерна горячим дыханием. Искусственная борода щекотно коснулась щеки. — Руку убери, скотина, — процедил «хороший мальчик». И, наконец, встал с его колен, совершенно красный и растерянный. — Ну, засиделся я у вас, — сказал Харальд, обращаясь к сбившимся в кучку мальчишкам. — Пора дальше идти. Другие дети тоже ждут своих подарков. И, потрепав каждого по макушке и бросив лукавый взгляд на Бьерна, ушел. Как только дверь за ним захлопнулась, Уббе с Хвитсерком и Сигурдом наперебой начали делиться впечатлениями, торопливо распаковывая подарки, а Гида, облегченно выдохнув, поцеловала разомлевшего Хальфдана. Бьерн ушел в комнату — распаковывать свой подарок. Потому что Харальд, конечно, скотина, но любопытно же, что в коробке. Разрывая подарочную бумагу, он почти волновался, лихорадочно размышляя, что же такого мог туда положить голубоглазый черт. На красный восьмидюймовый вибратор он минут пять смотрел в тотальном охренении. Потом начал закипать. Потом заметил записку и почувствовал, что из ушей вот-вот начнет валить пар. «Вспоминай обо мне, когда будешь пользоваться. С любовью, Харальд», — гласила выведенная четким аккуратным подчерком надпись. «Убью», — подумал Бьерн. И набрал его номер.