***
Капли стекают по напряжённым мышцам спины, вызывая ворох мурашек, прокладывают себе путь по пояснице до ног и разбиваются о кафельный пол душевой кабины. Дин закрывает глаза и подставляет лицо под струи прохладной воды, ладонями зачесывая волосы назад. Слушает журчание воды, которое сладкой патокой льётся ему в уши, но никак не отвлекает от мыслей, которые буквально мозг проедают и черепушку своими гадкими коготками скребут. Очередная охота, очередное логово вампиров. «Пришёл, увидел, победил»—таким был лозунг вылазки. Вот только девочка, будучи пушечным мясом своего гнезда, никак не входила в план. Нажатый по инерции курок, пуля в лоб и блеснувшие на бледном детском личике слезы тоже, блять, никакого отношения к этому дерьму иметь не должны были. Уже высеченная на подкорке мозга мантра о том, что все, абсолютно все без исключений твари достойны только смерти. Убить нельзя помиловать. Дин свой выбор в постановке запятой сделал ещё после смерти матери. Вот только сердце, эта маленькая, но важная часть человеческого существа кричала о том, что это всё таки ребёнок. Ребёнок, который при всём желании мог легко убить Сэм и его… но всё же ребёнок. Вот и мучился здоровый, прошедший огонь, и воду, и медные трубы мужик из-за убийства очередной пакости, которая, почему-то, слишком сильно его зацепила. Дин выходит из душа в штанах, на ходу натягивая футболку. Ладонью ворошит мокрое гнездо из волос на голове и переводит взгляд на сидящую за столом Сэм, которая задумчиво кусает губу и хмурит брови, уткнувшись в экран ноутбука. Услышав шаги старшего, она устало потирает глаза и слабо улыбается, откидываясь на спинку стула. –Ну как ты?—задаёт вопрос Сэм, смотря на умостившегося на диване Дина. Он устало откидывает голову на спинку и закрывает глаза, вытягивая ноги вперёд. Пожалуй, лучше ответа не найдётся. –Ясно,—тихо кидает девушка. Она ещё некоторое время сверлит мужчину тяжёлым взглядом, а после, вымученно вздохнув, закрывает крышку ноутбука и поднимается на ноги, направляясь в сторону дивана,–Слушай, Дин, я все прекрасно понимаю но ты… –Не нужно меня лечить,—резко перебивает, тяжёлым взглядом упираясь в её фигуру,–Я не сосунок, чтобы за чужой юбкой прятаться. Мне всё равно. –Но ведёшь ты себя прямо как он,—парирует Сэм, устраиваясь рядом с мужчиной. Она кладёт руку в раскрытую ладонь старшего, а голову на его плече укладывает,–Я прекрасно понимаю твои чувства. Но, черт возьми, ты—Дин Винчестер, собственной персоной! Тебе ли сопли распускать из-за убитой твари, коих ещё тысячи будет? Дин молчит, буравя девушку взглядом и не шевелясь. В конце концов, шумно выдыхает через нос и отводит взгляд, сдаваясь под налётом её поддерживающей лести с не то, чтобы толикой правды, а целой тонной. Тысячи были, есть и будут. В том числе и дети. –Да, ты права,—тихо говорит он, крепко сжав ладонь Сэм и вымученно усмехнувшись,–Ты и сама знаешь, что я не каменный. Вовсе нет. Сэм мычит в ответ что-то неразборчивое и пальцами выводит незамысловатые узоры по венам на чужих руках; носом утыкается в крепкую шею и с нескрываемым удовольствием вдыхает родной запах, который никакими гелями для душа не смоешь. Он будто вторая кожа, которую просто так не содрать, или тот самый брелок, который будет висеть на ключах, пока не потеряется при глупой случайности. У них такого быть не должно. –Мы справимся, Сэмми,—отвечает Дин после недолгого молчания, оставив целомудренный поцелуй на макушке девушки. Внимательно рассматривает её серьёзную физиономию, а после сердце пропускает удар, когда Сэм находит его губы своими. Девушка целует мягко и осторожно, мимолетно касаясь то нижней, то верхней губы. Она будто часть его боли пытается себе забрать, разделить, чтобы не мучался. Бабочки как бешеные начинают биться о стенки живота, когда мужчина опускает ладони на её талию и подтягивает ближе к себе, крепко держа кожа к коже. Он перехватывает инициативу на себя, целуя настойчивее, грубее; кусается и языком по ранкам проходится, будто в качестве немедленного извинения. Они отстраняются друг от друга, когда воздух отказывается снабжать их лёгкие собой, вызывая болезненно-приятное головокружение, которое только острее становится из-за накативших чувств. Губы Дина покрывают каждый дюйм лица девушки, мягко касаясь кончика носа, щек, подбородка, а после опускается ниже, медленно и чувственно проводя по шее, языком очерчивая набухшую венку и слегка её прикусывая. Сэм пальчиками сжимает широкие плечи мужчины, голову назад откидывает, открывая больше доступного; ласкает уши Дина тихими вздохами-всхлипами, которые вырываются из-за касаний к особенно чувствительным участкам кожи. Проворные ладони забираются под футболку старшего, нежно оглаживая рельефный торс, пока что скрытый под одеждой. Но руки приходится убрать, когда Дин, уже успевший расправится с пуговицами на её рубашке, стаскивает ткань с хрупких на первый взгляд плеч и бросает её куда-то за головку дивана. Дин внимательно смотрит в расфокусированные голубые глаза напротив и видит там плохо скрытое желание с примесью мольбы о большем. Он выученным движением расправляется с застёжкой лифа и, отправив его в полет вслед за футболкой, губами припадает к груди девушки, поочерёдно облизывая, покусывая, сминая и даря дрожь от макушки до самых пяток. –Черт, Дин…—хрипит Сэм и не сдерживает яркий стон, когда старший особенно чувственно касается сосков. Она чувствует, как узел внизу живота только крепче становится, вызывая приятную тяжесть и желание скорее ощутить и получит разрядку. Мужчина слегка давит на плечи девушки, опуская её на поверхность дивана. Мурлыкать готов, когда она вся такая разгоряченная и почти хныкающая от его ласк снизу вверх смотрит, пальчиками оттягивая край его футболки. Дин стягивает лишний предмет гардероба и вновь припадает к таким манящим губам, пахом надавливая на промежность девушки. Ловит её вздох губами и еле сдерживается, чтобы не растерзать её без промедления. Сэм послушно приподнимает таз, когда он начинает стягивать с неё джинсы. Сознание почти теряется, когда он опаляет жаром дыхания её ухо, пальцами поглаживая клитор через тонкую ткань белья. Начинает медленные круговые движения, а девушке крышу сносит от того, как же хорошо. Она бёдрами подвиливает, пытаясь получить ещё больше удовольствия и выражая поощрение правильности действий. Когда Дин ускоряет движения, девушка давится стонами и опускает руки на его ширинку, дрожащими пальцами пытаясь расстегнуть чёртов ремень и замок. Но её буквально перетряхивает, когда он кусает мочку уха и давить начинает, сводя с ума; её–от удовольствия, себя–от нетерпения. Сэм отчаянно вцепляется за его плечи и разводит ноги шире, ближе жмётся, лишь бы это не заканчивалось. Но, когда до феерического финала остаётся всего ничего, старший руку убирает и поднимается. –Не так быстро, малышка,—хрипит он, а для неё этот баритон сейчас как искра в радужную лужу. Дин стягивает с себя остатки одежды и Сэм от белья избавляет; раскатывает резинку по всей длине и снова припадает к ней. Ощущение наполненности разом выбивает все мысли из их голов, вырывая из её груди громкий стон, а из его горла–сдавленное рычание. Как же, блять, хорошо. –Какая же ты узкая,—хрипит он, делая ещё один толчок и громко выдыхая прямо в ухо девушке,—Я прямо сейчас готов закончить. —В твои-то годы, Дин, это будет не так позорно,—Сэм глуповато хихикает, а после стоном захлебывается из-за жёсткого толчка до упора. Дин двигается ритмично, нежно целуя лицо девушки и шепча всякие нежности, которые она вряд ли слышит из-за собственных звуков удовольствия. Сэм же выгибается навстречу, аккуратными ногтями оставляя небольшие полосы на чужой спине, в ответ получая более резкие толчки и несдержанные укусы. Девушке буквально плакать хочется от того, как же ей жарко, приятно, правильно. Она сродни кошки льнет ближе к телу старшего, поцелуями покрывает его шею, словно в бреду шепчет заводящее «ещё» и так сладко тянет имя мужчины, что он еле держит себя в руках. Ей ни с кем не было настолько хорошо физически и эмоционально, что она готова отдать всё–лишь бы этот момент не заканчивался. Когда он просовывает руку между их телами и начинает помогать ей, она переходит последнюю границу. Разрядка настигает их одновременно. Сэм сдавленно вскрикивает, а он челюсти сжимает, но все же не сдерживает рваных вздохов. Мокрым от пота лбом утыкается в плечо девушки, всем телом на неё наваливаясь. Слышит их сердцебиения, которые теперь в унисон, и от этого так тепло, так уютно на душе становится, что все тяжёлые мысли, сводящие старшего с ума, сразу же исчезают, оставив после себя лишь пепел. Сэм нежно целует плечи Дина и пальцами зарывается к каштановые пряди волос, возвращая в реальность. Из-за внезапно навалившегося бессилия глаза закрывает, краем уха слыша такие нежные «Моя Сэмми» и «Малышка».***
Он в который раз поделился своей болью, а она с чистой совестью приняла её. Сэм будет той, которая сможет усмирить Дина одним лишь своим присутствием, внутренний баланс создаст и ещё больше любви подарит. А Винчестер и не против, только рад частичку своего сердца другой отдать, взамен получая тоже самое. Теперь он определённо расслабился.