Чудо

      Киэльнод чихает, потирая ладони между собой. На улице мороз кусал за щёки и нос, что выглядывал из-за серого шарфа. Глаза слезились от холода, и он ругается сквозь зубы. Руду хорошо. У Руда есть горячий парень, который готов спасти от холода объятиями и горячим шоколадом. Нет, он не завидует младшему брату, просто отец этого горячего парня — мудак.       Прохожие прячут руки в карманы и спешат по домам или в кафе до начала метели. Киэльноду ничто не мешает сделать также, но видимо мёрзнуть ему нравится больше. Когда знакомые руки ложатся на глаза, он вскрикивает. Ледяные.       Он вырывается и крепко хватает своими менее холодными ладонями чужие. Торт, который лежал у ног, Киэльнод проигнорировал. Ланосте лишь нахально улыбается, а Киэльнод понимает — он слишком стар для этого дерьма. Он просто хочет домой под тёплый плед, смотреть документалки про животных и есть мандарины в приглушённом мерцании гирлянды с ёлки. Но что? Верно, Ланосте — мудак.       Они сверлят друг друга взглядами; в конце концов Киэльнод сдаётся, тянется и касается губами самого краешка обветренных губ Ланосте, который довольно щурится, и берёт в руки торт. Снежинки ложились на уже имеющийся снег, цеплялись за ресницы и выбившуюся из-под шапки чёлку. Он бы смахнул их, но обе руки заняты — в одной торт, в другой чужая рука, которая немного согрелась. Вздохнув, он решил просто игнорировать эту проблему.       Наверное, двое взрослых мужчин, что идут под ручку, выглядят странно, но то ли длина волос Ланосте, то ли новогодняя атмосфера не давали людям подойти и что-либо сказать. Или Киэльнод выглядел настолько уставшим, что люди уже просто проходят мимо. А что до Ланосте? Он всё ещё мудак, которому приспичило выйти в мороз в кондитерскую за тортом. Ему, видите ли, захотелось именно медовый бисквит с заварным кремом от семьи Ноа, а эта кондитерская находилась в центре города, когда как их квартира — в южной части, почти у границы.       Киэльнод просто хотел провести чёртов новый год в тепле, пускай без сладкого и прочего, а в итоге до вечера мотается по городу ради тупого медового бисквита с заварным кремом. Помимо того, что такси поймать не получилось, так ещё и всем куда-то срочно надо, агх.       И ведь не мог он послать всё к чертям! Обидится ведь, с Ланосте станется. Конечно это будет наигранно и вообще, но терпеть нечитаемый взгляд в своём же доме он не намерен. Да и прогуляться тогда казалось отличной идеей.       Сейчас он замёрз, раздражён и голоден. Зато у них есть пакет мандаринов, торт и вино высокого качества.       Они идут по припорошенной снегом улице, Киэльнод то и дело поскальзывается, но рука Ланосте надёжно придерживала его каждый раз до падения. Они входят в здание, поднимаясь на нужный этаж, а затем Ланосте щёлкает ключами. Открытая дверь встречает их теплом и запахом еды. Ланосте разувается и проходит внутрь, когда как Киэльнод вздыхает.       Пока Ланосте в душе, он идёт на кухню; оставлять их голодными будет плохой идеей. Сделав пару бутербродов и горячий шоколад, он посмотрел в окно. Ветер протяжно завывал, кружа снежинки в замысловатом танце под светом фонарей. Стало так тепло и уютно. Даже раздражение, копившееся весь день, куда-то ушло. Всё дорогое сердцу рядом, Руд счастлив со своим горячим парнем, еда и напитки на столе, Ланосте в душе. Чего ещё желать?       Прикрыв глаза, он улыбнулся.       — Спасибо, — тёплое дыхание обжигает щёку. Киэльнод хмыкает.       — Спасибо скажешь моей заднице, — он язвит просто по привычке, а затем вскрикивает, поражённо раскрыв глаза.       — Спасибо, — Ланосте абсолютно бессовестно и самодовольно улыбается, не собираясь убирать ладонь с чужих ягодиц.       Господи… он должен был об этом догадаться.