Тайный разговор

Уриен был слишком хмур для такого теплого весеннего вечера: как будто бы чувство радости вообще оставило графа без всяких обещаний к своему возвращению. -Неужели все-таки разругался с Морганой? — Мелеагант на его появление отреагировал так, как обычно, то есть — немного неуместно, но вроде бы и не очень обидно. — Она все же обиделась, что ты, вернувшись из долгого плавания, направился к своему другу, а не к ней? -Не обиделась, — отозвался Уриен, — поверь, не обиделась. Она вообще…не из обидчивых. Мужчины понимающе улыбнулись друг другу. -Тогда чего, ты, граф, невесел? -Поговорить хочу, — честно ответил Мори, — ждал весь день, пока ты от дел освободишься, разговор не о делах…вернее, не о тех делах. О других. -Ты пугаешь меня! — Мелеагант указал ему взглядом на кресло против себя, — я слушаю любые твои мысли, даже самые бредовые. Еще ты обещал мне рассказать о русалках, и… -Потом, — Уриен не улыбнулся, но покорно сел на указанное ему место. — Что ты знаешь о Мордреде? Казалось, что мгновение на лице Мелеаганта застыла маска, но затем он, мгновенно посерьезнев, сел ровнее, сложил руки перед собою на стол и уже тихо спросил: -Какого черта, Уриен? -Ты ведь знаешь! — Уриен был уверен в том, что если кто что-то и знает, это Мелеагант. — Ты всегда все знаешь. -Я не об этом, — заметил де Горр, — я о том, что я не понимаю, тебе на кой черт это нужно? Граф замялся, побарабанил пальцами по столешнице, явно думая, что лучше — сказать правду полную или частичную. -Зачем тебе это? — повысил голос Мелеагант, — он не твой сын. Он не сын Морганы. -Да, знаю, — Уриен решился, — понимаешь, он мне как бы сын. То есть, я знаю, что нет… я знаю, что он чудовище, но — я ведь растил его, понимаешь? Мы с Морганой растили его! я не думаю, что дело в том, что мы его воспитывали… тебя, вон, вообще Багдамаг воспитывал и ничего! -Ничего, — подтвердил Мелеагант со вздохом, — ничего, вообще ничего. Понимаешь, он любил меня и ненавидел. Я был его сыном, но я отнял жизнь у той женщины, которую он полюбил. Он не убил меня, дал образование, как-никак, дал мне что-то! Уриен в изумлении смотрел на своего давнего друга — на его памяти тот впервые заявил о том, что отец его любил. -Это была жестокая, дрянная любовь, — продолжил он, — но он не убил меня. Он не отправил меня в монастырь с глаз долой. Думаю, в глубине души он все же понимал, что моя мать… Мелеагант отвернулся к окну, наверное, чтобы было проще сосредоточиться, а может быть просто, чтобы скрыть свои чувства от Уриена. -Гвиневра, когда прибыла ко двору, справила шестнадцатую весну, и то — даже Артуру она казалась ребенком, ему было неловко спать с нею. Да там даже Моргана, жестокая фея, готова была убить Кармелида за одну только мысль его о том, что ей надо родить и сейчас — она бы не выносила. Уриен молчал. Он помнил этот момент особенно остро. -Моя же мать, — продолжил принц, — в шестнадцать носила меня, ей едва-едва исполнилось семнадцать, когда я родился, но она была очень худа, болезненна, она…понимаешь, она не расцвела еще. -Я не знаю, что сказать, — честно ответил Уриен, — мне жаль. Правда — жаль. -Не надо отвечать, — сообщил принц и король, снова глядя на друга, — моя мать умерла. Но мой отец где-то в глубине души любил меня. А ты… зачем тебе Мордред? -Он не мне, — Уриен оглянулся, — а вина нет? -Будет, — пообещал принц и щелкнул пальцами, вбежал паж, смутно уже знакомый графу. Мелеагант шепотом отдал ему приказания и паж умчался, чтобы появиться через пять минут с подносом, на котором стояло три кувшина с вином — каждое из разной страны, и тарелки с оленьим паштетом, рублеными овощами, орехами и яблоками разных сортов. -Вино! — сказал Мелеагант, чтобы сказать хоть что-нибудь. -Дело не только во мне, — Уриен налил себе и Мелеаганту вина, пододвинул один кубок ему, — то есть, понимаешь, я знаю, что он мне не сын, даже несмотря на то, что я его воспитывал. Он и не сын Морганы, но… -Это она тебя попросила? — предположил король Камелота, принц де Горр. -Она не знает, что я здесь, разговоры о нем ее расстраивают и так должно остаться, — предупредил Мори. -Тогда я вовсе… -Ты видел Моргану без платья? — неожиданно перебил Уриен. Мелеагант, отпивший так не вовремя, поперхнулся и закашлялся: -Слава богу — нет. То есть, я не сомневаюсь, что там есть на что посмотреть, но нет. Ты вообще в своем уме? -А я видел, — не смутился Уриен, — у нее шрамы. На спине: от лопатки, до поясницы крест-накрест, на бедре есть белесый след, на плече. -Спасибо за информацию, как я раньше жил без этого, — Мелеагант решил, что будет пить дальше, пока Уриен не станет логичным в его глазах. -Ей досталось, — продолжал граф, — много досталось. Я всегда думал, что буду защищать ее. Стану ее рыцарем. Она все еще вздрагивает во сне, просыпается от кошмаров, сидит на постели, так — тихо-тихо, чтобы не разбудить меня, но я не сплю, я наблюдаю за нею из-под полуопущенных ресниц. Она иногда встает ночью, разбуженная кошмаром, бродит по комнате, стоит у окна, спиной ко мне и я вижу даже в блеске луны ее шрамы. Мелеагант решил, что речь Уриена все-таки имеет логический итог и потому решил не прерывать его. -А сегодня ночью, — легкая улыбка легла на его лицо, помимо собственной воли, — она снова увидела кошмар, но в полусне, она не села на постели, она не бросилась к окну… — Уриен поднял глаза на Мелеаганта, — она бросилась ко мне в объятия. Понимаешь? -Все еще не совсем понимаю, — честно начал было, принц и король, но Уриен продолжил, открывая, наконец, связь: -И я обнял ее. Она затихла. Впервые затихла. И я подумал, что она доверилась мне. Мой долг — защитить ее от всего. Мордред — сволочь, я знаю, но если придется… если будет нужно, я не хочу, чтобы Моргана знала о том, что он творит, но я никогда не допущу, пока жив, чтобы он причинил ей зло. Расскажи, что ты знаешь о нем. Я должен хотя бы иметь представление! -Вот оно что, — Мелеагант подлил вина Уриену, — я понял тебя. Я рад, что Моргана, наконец, прозрела и приняла твою любовь. Знания, однако, это тяжелый груз. Поверь, «сволочь» и «чудовище» — это комплимент для такого, как Мордред. Я видел, что он творит — меня тошнило. Это не поэтический ход, Уриен, это — факт. Факты упрямы. -Я хочу знать, — Уриен не колебался, — пожалуйста, расскажи мне. Я знал, что от плода Кармелида… -Кармелида! — с яростью перебил Мелеагант, — да Кармелид был общим шутом и не таким уж бесполезным. Вдобавок, его всегда можно было усмирить. Он мелкий хулиган. Казнокрад — да. Трус — без сомнений. Подлец на всю душу. Зато не убийца. -Расскажи мне про Мордреда, — настойчиво повторил Уриен. -Хорошо, — голос Мелеаганта дрогнул, он встал из-за стола, покопался в бумагах, сложенных на другом столе, проглядел свитки, наконец, извлек какую-то книгу, грубо сшитую из пергаментных неровных листков, топорщащихся в разные стороны. Толщина этой «книги» составляла примерно три пальца. -Летопись ведешь? — попытался пошутить Уриен и осекся. -Все рассказывать не буду, — Мелеагант сделал вид, будто бы не заметил шутки, — расскажу лишь наиболее яркие моменты. Итак, Мордред полностью вышел из-под контроля Камелота пять лет назад, ему было четырнадцать, если ты… ну да — ты помнишь. Первое, что он сделал… Мелеагант принялся изучать собственные записи и вздохнул: -На самом востоке, ближе к де Горр, чем к Камелоту, есть земли Монтгомери. Этот… Мордред умудрился запутать разум некой группировке с Тракта — ничего необычного: отбросы, мелкая дрянь, но он отправил их разорить в землях Монтгомери одну деревушку. -Зачем? — Уриен охрип и принялся пить вино, чтобы вернуть былую силу голосу. -Думаю, он пробовал свои силы, — честно ответил Мелеагант, — использовал «дурман» — какую-то разновидность заклятия, их много, так что — точнее не скажу. Эти отбросы, возглавляемые, по факту, Мордредом, сожгли деревушку дотла. Не пожалели ни женщин, ни детей, ни скот… Мелеагант запнулся. Уриен отхлебнул. Возникла пауза, Уриен, очевидно, обдумывал слова своего друга. Мелеагант помнил этот день. Помнил, что в тот день Мори отплывал в Грецию, а Моргана провожала его. Как он тогда скрывал от них преступление Мордреда, как договаривался с Монтгомери, как обещал ему выплаты, но это все пустяки — никуда не уйдет из памяти зрелище тех останков, которые выволакивали, не имея уцелевших тел, а части эти, эти останки, расползались под руками, падали в грязь, их поднимали, сбрасывали, уже без разбора (а разбора быть и не могло), в общую кучу. И запах…этот запах жареного до углей мяса. Мелеаганта тогда действительно тошнило. Вернувшись же к себе, он отказался от ужина и напился в гордом одиночестве. Ему удалось избавиться от тел. Спешили. Ему удалось скрыть от Морганы и Уриена, скрыть ото всех, чтобы сейчас рассказать. Но как рассказать, как пахло то горелое мясо? Как рассказать, что отваливались у тел фрагменты, за которые их тащили из изб и коровников? Уриен хорошо знал Мелеаганта и обладал хорошим воображением — он понял, о чем Мелеагант не стал говорить. Понял очень хорошо. -Монтгомери, конечно, был в ярости? — неуверенно предположил Уриен. -Да, — не стал скрывать Мелеагант, — но он политик. Дипломат. Умный человек. Мне с ним еще лет двадцать расплачиваться за ту деревню мелкими уступками. Но неважно… -Почему ты не нагнал его? — Уриен с шумом поставил кубок на стол. — Почему? Ты же мог! -Мог, — честно ответил принц и король, — но я дал команду…такую команду, чтобы он мог уйти. Я представил глаза Морганы…твои глаза. Вы оба не заикнулись бы о его свободе, но истерзали бы и себя, и друг друга. Уриен снова взял кубок. Сказать ему было нечего. -Я глупец! — вдруг воскликнул Мелеагант. — Я не король! Король бы убил врага своего народа, а я позволил ему бежать, отплыть, в надежде, что он не потревожит моих людей! -Он и не потревожил, — заметил Уриен, ему было невозможно видеть терзания Мелеаганта. -Он убил других, — свистящим шепотом отозвался принц и король и снова обратился к своим записям. — Так… вот. Мои шпионы находились при нем неотлучно. Я решил не выпускать его от своего наблюдения. Он на некоторое время стал заниматься грабежами, разбоями по Иллирийской провинции. Легко собирал банды, путал разум. Грабежи, нападение на караван, убийство, выкуп, шантаж, похищение, поджог, похищение, поджог, снова похищение… не стоит останавливаться. -Кого он похищал? — спросил вдруг Уриен. -Детей, — ответил Мелеагант, глядя в сторону. — Они были нужны ему…есть разная магия. Есть та, что дает силу и поднимает уровень. Сила за кровь. -Ублюдок, — прошипел Уриен и разлил вина. — Что еще? -Караваны…- Мелеагант оглядывал страницу, — так, ну, в основном грабительствами промышлял. Оттачивал мастерство. Потом ему надоело. Он отрубил головы всем своим сторонникам и бежал в Седые берега. В Берегах его скоро настигли мои шпионы. Они донесли мне, что он влюбился… -Господи! — простонал Уриен и откинулся на спинку кресла. -Да, — печально согласился Мелеагант, — пожалуй, я это пропущу. -Не надо, — попросил граф, — расскажи. -Ладно, но я против этого, — де Горр прокашлялся и тихо рассказал, поглядывая в свои записи, — она была молодой девушкой, на выданье. Ее отец происходил из купеческого рода. Древнего рода. Искал партию выгоднее. Уриен не отреагировал. А кто бы не хотел партию для своего чада повыгоднее? Кармелид торговал своей дочерью по всем домам, почти умоляя забрать ее. Это хорошо, что она не попала к Мелеаганту — она бы умерла здесь, не выдержала бы его. Хорошо, что попала к Артуру — он был равнодушен к ней почти, нет, терзал, конечно, но не тиранил. Он ей изменял, ни во что не ставил и томил в замке, но не бил, не морил голодом и даже дал ей свободу. Да Артур, чтоб его, святым был! -Но, — продолжил де Горр, — девица была своенравной. Неизвестно, где и как познакомилась она с Мордредом, но бежала вскоре с ним. Уриен выругался. Мелеагант скорбно промолчал на это. -Потом, — продолжил принц и король, — когда обиженный купец поставил город на ноги, требовал вернуть ему дочь, Мордред вдруг вышел из тени и сообщил, что забирает ее с собою. Купец возмутился… и поплатился жизнью. Кто-то раздавил ему череп. Девица пропала. Уриен решил удержаться от реакции, сердце его чувствовало, что это еще не вся история. -Мои шпионы настигли его снова. Он действительно взял девушку с собою. Она плакала, пыталась сбежать однажды, но он куда-то ее спрятал уже на Восточном Побережье. Мои шпионы были бессильны, — Мелеагант, не мигая, смотрел перед собою. Он ясно это видел перед собою. Он помнил. -Она родила, — продолжал он деревянным голосом, — и… я не знаю до сих пор, что записать и как, но суть в том, что тело младенца и тело девушки мои шпионы нашли. Тела были изорваны собаками…или волками. Они были привязаны к дереву. -Почему ты мне не сказал? — Уриен вскочил, принялся ходить по комнате, — почему ты не… Он неожиданно успокоился, сел обратно. -Ты посылал к нему убийц? -Четыре наемника, два отравителя, — сообщил Мелеагант. — Один наемник не добрался, двое ранили и нормального человека убили бы. Один наемник был убит в ответ. Для исторической справки  — получить отрезанную голову в бочке с медом — отвратительно. Ты не представляешь, что там были за мухи… -А отравители? — Уриен сам не знал, для чего он уточняет. -Отравители попали в цель, — жутко ухмыльнулся Мелеагант, — оба, и поверь, мне нет причины им не верить, оба клянутся, что Мордред принял яд. И ничего. -Ублюдок, — повторил Уриен, он надеялся, что ему станет легче. -Вскоре же, — продолжал Мелеагант, — Мордред вернулся к Иллирийской провинции, стал делать…карьеру! Поступил на должность казначея, затем стал министром финансов, перешел в Совет… -Но я думал, что он вне закона! — не выдержал Уриен. Мелеагант смерил друга насмешливым взглядом: -А ты послушай, граф! Стал советником, потом главным советником… сколько народа поумирало, было убито при странных обстоятельствах — даже считать не стану. Там много странного, но ему предъявить нечего, то чума, то потоп… словом, стал силу набирать, несмотря на молодость, жуткая слава. И…вдруг открыто раскритиковал правителя Иллирийской провинции, покинул все посты, где-то там и шныряет, а к нему люди стекаются. Там свои войны, свои жестокости… -Не понимаю! Не понимаю! — Уриен потряс головой, — зачем он вдруг все это сделал? -А я не знаю, — просто ответил Мелеагант, но в его взоре граф явно прочел — знает, зараза. Или догадывается. -Абсурд! — Уриен принялся ходить взад-вперед по комнате, пытаясь унять свое сердце и сумасшедшие мысли. Мордред оказался жестоким ублюдком, Мори был уверен, что Мелеагант не говорит о многом, либо смягчает, либо и вовсе умалчивает, но все же — что за дрянь творилась в голове этого юноши? Почему он так добивался власти и вдруг оставил ее? -Тебя пока не было, — вдруг продолжил де Горр, — на нас недавно же саксы напали. Не то, чтобы сильная была их армия, но все же — могла нанести бед, так ты не поверишь — мы пока стягивали свои силы для лобовой атаки…некий отряд зашел с тыла и помог нам разбить саксонцев. -Чего? — Уриен остановился так резко, как будто налетел на невидимую стену. -То, — подтвердил Мелеагант, — поймали мы этих…помощников. Да, из числа Мордредовой армии. Тех, кого он замарал в деяниях своих, повесили. Остальных отпустили. Мордред свои дела творит на Иллирийской земле, но нам не враг. Более того — даже как-то…защитник. Тьфу, тошнота к горлу аж подкатила, — давай выпьем. Уриен абсолютно запутался. Он знал, что в мире существуют деяния и люди, которых нельзя описать словами «плохой» или «хороший», но поступки Мордреда не входили вообще ни в какую категорию. Он не вписывался в мировоззрение Уриена, в мировоззрение, которое вписало Мелеаганта и Моргану! -Что ты с ним сделаешь? — спросил граф тихо, поражаясь собственному тихому голосу. -Награда назначена за него, — ответил Мелеагант спокойно, как будто ждал этого вопроса. — Сунется на наши земли — падет сразу. У себя… пусть сидит, если тихо. Уриен в бессильной ярости ударил кулаком по столешнице, но не нашел нужных слов. -Моргана не должна знать, — напомнил Мелеагант, — тут много чего есть на него, но оно все непонятное, мрачное. -Как я ненавижу Николаса, — вдруг произнес Мори, — это из-за него у Морганы был выкидыш и теперь она никогда не сможет родить своего ребенка. Моего ребенка. Дочку…я бы ей косички плел. Моргана мне не дает на ее волосах плести. Одевал бы ее как королеву маленькую, купил бы ей маленькую лошадку, приставил бы лучших учителей… или мальчик. Я бы брал его на охоту, подарил бы ему первый меч. -Мне жаль, — хрипло ответил Мелеагант, — мне очень жаль. Уриен мрачно взглянул на него, кивнул, не зная что сказать. Впрочем и сам принц и король не мог подобрать слов. Прошлое дело вставало тенями годами. Травило до сих пор. -Расскажи мне о своих путешествиях, — чтобы отвлечься предложил де Горр. Уриен с благодарностью схватился за эту соломинку и с воодушевлением принялся рассказывать: -Русалки. Я видел русалок! Есть одна бухта — ее называют Серебряной, от того, что каждый раз, в полнолуние, когда нет туч и небо чистое, под серебряным светом луны и вода кажется серебряной от сияния чешуи на хвостах русалок. Они не боятся, плавают — резкие, быстрые, брызгаются. -Как они выглядят? — Мелеагант перестал быть и королем, и принцем, теперь перед графом сидел мальчик, что грезил мирами и тайнами этих миров. -Они, — Уриен улыбнулся, — почти как женщины. Только, знаешь… наполовину как женщины. У них кожа такая — холодная, липкая, и между пальцами большими такие перепонки, словно руки — плавники. А еще их кожа как будто бы…прозрачная. Жуткое зрелище, но привыкаешь. Волосы оплетают их тело мокрым шелком, как будто плащи. У них огромные голубые глаза…или зеленые. Они немы. -Немы? — переспросил Мелеагант, — говорили, что русалки пением своим завлекают моряков… -Брехня, — возразил Уриен, — они как-то переговариваются между собой. Это…почти шипение. Как змеи, только не совсем. Да и хвосты у них — сильные, гибкие, длинные — рыбьи! Плывет наш корабль — мы стоим все на верхней палубе: от меня до юнги, стоим — смотрим, а русалки — кто по грудь, кто полностью из воды выскользнет, смотрят на нас. Примеряются. Зубы острые, но едят рыбу. -Привез бы! — с укоризной вдруг заметил де Горр. -А я и пытался, — горько хмыкнул граф, — поймали мы, значит, одну в сети. Она в сетях бьется, а мы ей место в трюме выделили — целую бочку из-под рома! Чистую, не смотри на меня так — даже просмолили заново. Выделил ей бочку, наполнили водой, хотим ее поместить туда, а она… Уриен вдруг вздрогнул. Ему стало дурно на мгновение, но эта дурнота отошла вдруг также быстро, как и появилась. -Умерла она, едва вдохнула, — закончил Уриен. — Мы не хотели ее в море обратно кидать, а ее сородичи — выплывали все также, смотрели — будто бы знали. Руки тянули свои бледные, в серебре и вовсе казались мертвыми, призрачными. Ну мы и сдались. Бросили ее аккуратно…ну спустили. Думали — сейчас начнется. -Что начнется? — быстро уточнил де Горр. -Черт его знает, — пожал плечами Уриен, — у нас на палубе русалка мертвая в бочке из-под рома, что-то да могло начаться. Но они ее под руки и на дно утянули. Я приказал всем паруса раскрыть, и ходу-ходу… что с нею дальше было — не знаю, но в следующий раз в обход пойдем. Обогнем через северный пролив… Снова помолчали. Каждый, казалось, хоть и думал о своем, но мысли имел где-то в одной области с другом. -Зря я тебе рассказал! — вдруг не выдержал Мелеагант. — Мне…я становлюсь сентиментальным. У меня есть жена. У меня самого есть дети. Если бы я узнал, что кто-то из моих детей творит подобное… -Так, — прервал его Мори, — во-первых, твои дети никогда бы не начали творить такого. Во-вторых, Мордред мне не сын. Я жалею его. я привязан к нему. Я люблю его, но он не маленький мальчик, каким был. Я знаю это. Я люблю Моргану. И очень хочу защитить ее. -Да, — Мелеагант кивнул, — если бы я мог что-то сделать для нее. Или для вас — я бы сделал. -Я знаю. -Но моя магия, магия Лилиан — все бессильно. Она не сможет родить. Если тебе нужен наследник… -Мелеагант, Мелеагант! — Уриен щелкнул пальцами, — я знаю, как это делается в благородных семьях. Нет. Я не хочу так. После нашей с Морганой смерти земли достанутся королю и принцу. Я жалею, что у нас нет детей с нею, но я и так счастлив, понимаешь? Да, я счастлив. Оказывается, можно быть счастливым, когда у тебя в женах Моргана! ее боятся, ненавидят, уважают. Но это все пустяк… я сам иногда думаю, что меня не хватит больше на ее любовь, но потом что-то происходит. Потом она бросается в мои объятия в полусне, ища защиты — моей защиты, или вдруг злится, что я не пришел к ней первой, и я понимаю, что все ее жестокие слова — это пустяк! -Это любовь, — ответствовал пораженный откровением принц де Горр — король Камелота. — Это очень сильная любовь. -В которой есть теперь только одно темное пятно — Мордред, — угрюмо закончил Уриен.