***
Корусант. Три недели спустя. У потолка в просторном светлом помещении задействована функция голограммного наложения пейзажа морских волн. Вода плавно приподнимается и следует за легкими потоками теплого ветра, образуя на кончике белую, вьющуюся пену. К умиротворяющим звукам прибоя не хватает только запаха, чтобы окончательно раствориться в имитированном покое. «Ты не знала, что он джедай.» — каждый раз, в периоды одиночества с регулярным самокопанием, я прокручиваю эту фразу в голове, погружаясь в глубокое чувство предательства. Отказываюсь верить, выяснять и представлять близкого человека со световым мечом в руках. Это другая жизнь, никак не касающаяся меня, бабушки и мамы. За короткий, по меркам внутреннего психопатического коллапса, период времени, удается перерасти из, отрицающей явное жертвы в окоченевшую от цинизма особу. С замурованной болью в сердце. Разочарование бьет длинным хлыстом с острым, режущим наконечником. Волны продолжают плыть перед глазами, пока медицинский дроид обрабатывает участок кожи, откуда сделали забор крови для подробного анализа. Взгляд на происходящее вокруг тоже меняется. И эти перемены слишком обширны для привычного, простого деления мироздания. У Тьмы действительно слишком много тонов и, если повременить, более внимательно присмотреться, то получится разглядеть в плотном мраке своеобразный, вполне достойный путь. Мягкотелая Республика доживает последние официальные дни, а рождение Империи все более неизбежно. Так ли плох Новый Порядок, построенный ситхом и организованный опытными военными стратегами? Ведь даже в названии, Галактическая Империя выигрывает, ощущаясь на языке чем-то более внушительным, серьезным и строгим. «Силой движет тот, кто способен все упорядочить.» — философия затвердевает от серости новой морали. Их хаоса образуется система со сводами правил, которыми будут придерживаться все. Без лишних свобод, посторонних мыслей и раздутого желания идти в солидарности с запыленными традициями. В Сенате творится полный кавардак и при внимательном, сдержанном наблюдении, отслеживается неутешительная правда. Многие политические деятели, еще с недавних пор выступавшие за мирное урегулирование конфликта, теперь первыми бросаются с громкими лозунгами о продолжении кровопролитных сражений за так называемую свободу и честь. Вранье и лицемерие в чистом виде. Потому что никто из этих дерганных крикунов в дорогих нарядах, не отважится взглянуть реалиям в глаза. Ибо там, цвет всеми почитаемой демократии окрашивается гнилью с примесью страха. Война выгодна многим, даже с бесчисленными смертями, повальной жестокостью, несправедливым насилием и продажностью. Идеалы все больше напоминают гонку за первенство, а джедаи лишь инструмент воздействия... Белая кушетка автоматически подбирает наиболее удобное положение для моей спины, с учетом физических данных. Медицинский дроид плавно подлетает с подносом и чашкой ароматного зеленого чая. Уже привычным жестом поправляю широкие золотые браслеты на руках, подаренные супругом в день вылета с Набу. Украшения хорошо скрывают желтые следы, оставшиеся после синяков. Еще один, немаловажный факт. Увечья, нанесенные через Силу, заживают гораздо дольше. Шея зудит от регулярных повязок с заживляющими мазями и приходится надевать самые закрытые платья, в которых порой сложно дышать. Отвлекаюсь от волн и смотрю на голограммное изображение полости своей матки. Рядом всплывает окно с таблицей расшифрованных данных. Лишний раз удивляюсь, насколько развита здесь медицина. — Вас еще что-то беспокоит, помимо нарушения цикла, Миледи? — спрашивает седовласый мужчина, разворачиваясь в кресле. Его белый форменный костюм, почему-то подчеркивает излишнюю худобу. На голове некое приспособление, очень похожее на налобный рефлектор, только удерживающий круглую линзу. — Регулярная мигрень, общая слабость и подавленное состояние, потеря волос, а так же... потливость. — вспоминаю все нарушения, которые успела заметить в своем организме со времени прибытия на Корусант. Не испытываю стеснения, ведь дело касается моего здоровья. — Хм... — доктор активирует выдвижную панель на подлокотнике своего кресла. Очень быстро просматривает таблицу с данными, нажимает на кучу непонятных для меня символов и чуть кивает головой. Один из лучших «женских врачевателей», по словам Дорме. В списке его постоянных клиентов числятся жены влиятельных бизнесменов, любовницы и фаворитки политиков. Даже есть коронованные особы. Основной процент платежеспособной, великосветской знати. — Позвольте поинтересоваться. — убирает выдвижную панель взмахом руки. — Как долго, вы практикуете прием отвара из набуанской болотной ивы? — Я не практикую. — тут же отвечаю, не скрывая замешательства. — Это было единожды. В первую брачную ночь. — вот теперь краснею, невольно вспоминая подробности. Это травяное варево сразу мне не понравилось на интуитивном уровне. — Очень интересно и странно. — мужчина забирает планшет у дроида-помощника, опять что-то там просматривает, через увеличивающую линзу. — Что именно? — При расшифровке полученного образца, в вашей крови обнаружены следы токсина, который оставляет за собой данный продукт растительного происхождения. Именно он вызывает угнетение женской репродуктивной системы и способствует падению уровня определенных гормонов. — указывает рукой на голограммное окно, где находится таблица с данными.— По результатам расчетов, вы регулярно принимаете отвар. В течении продолжительного времени. — смотрит на меня, не моргая. — Этого не может быть!— говорю громче. Сжимаю пальцами колени через ткань платья.— Я бы в жизни не стала увлекаться подобной дря... — вовремя закрываю рот и вздрагиваю от возмущения. Критические дни не пришли точно в срок, а симптомы общего недомогания усилились за последние две недели. Мне становилось дурно от подозрений по поводу беременности. Но, учитывая деятельность Палпатина с тотальной одержимостью в отношении власти, о продолжении рода не могло быть и речи. Он скорее убьет собственное потомство, дабы не делиться завоеванным. Или тайно провел вазэктомию. «Единоличная скотина!» — Я всегда честен со своими клиентками и не занимаюсь порицанием. — доктор снимает перчатки, бросает их в контейнер для утиля. — Но вас предупрежу. Ивовый настой действительно используют в качестве контрацептива, но в редких случаях. — Почему? — Потому что это кустарный метод по прерыванию беременности и умерщвлению плода в утробе будущей матери. — поясняет абсолютно сухим, безэмоциональным голосом. На меня опять накатывает дурнота, а чашка с недопитым чаем соскальзывает вниз из дрогнувших пальцев. Громко падает на гладкий пол и разбивается. Во рту скапливается горькая слюна, мысли проясняются с точным ответом на не озвученный вопрос. Кто-то из ближайшего окружения тайно спаивает меня и наверняка по приказу Палпатина. — Послушайте. — голос врачевателя смягчается. Кресло подкатывается ближе к кушетке, на которой я сижу. — Мне нет дела до выяснения причин подобных... ухищрений, но вы молоды и прекрасно развиты. Полость вашей матки готова к вынашиванию, а количество фолликул на яичниках не превышает нормы. — Не нужно меня утешать, доктор. — намереваюсь подняться и уйти. — Я не планирую в ближайшее время становиться матерью. «И вряд ли вообще стану, после такой подставы.» — Это не утешение, а констатация. — опять нажимает на кнопки в выдвижной панели. — Ваш организм в стадии готовности, но ему нужно помочь. Один препарат будет восстанавливать гормональный фон, а второй пойдет в качестве добавки, для поднятия жизненного тонуса. — еще раз просматривает таблицу данных, пока дроид помощник убирает осколки разбитой чашки. — Не увлекайтесь алкоголем и кафом, увеличьте потребление продуктов с родной планеты и сделайте рыбу основой вашего питания. — Благодарю вас. — График приема и рекомендации отправлены на указанную вами почту. Результаты первичного осмотра передадут Его Превосходительству. — Зачем? — хмурюсь и останавливаюсь возле закрытой перегородки. — Секретарь вашего супруга выслал прошение для получения данных с приема и осмотра. — мужчина отвлекается от своего девайса. Поднимает голову, смотрит на меня и награждает скупой улыбкой. — Предполагаю, что Канцлер обеспокоен. — Безусловно. — недовольно растягиваю в ответ и прячу за спину сжатую в кулак руку.***
Мы видимся, только в Палате Созыва, во время заседаний Сената и фактически не разговариваем. Лишь короткие официальные приветствия с натянутыми в искусственной любезности улыбками. Я всячески способствую недосказанности, спешно удаляюсь в обществе других политиков и примеряю маску холодного равнодушия. Не потому, что боюсь или волнуюсь, а просто не хочу. Мне тяжело смотреть в прохладные голубые глаза, слышать размеренный с бархатной мягкостью голос, обещающий доброту и заботу. Даже если он обращается не ко мне напрямую. Еле выношу ледяную колючесть ауры ситха на своем затылке. Некоторые сенаторы открыто удивляются возникшей из ниоткуда отчужденности, но большинство предпочитают молчать и не вмешиваться. Как впрочем всегда. Раз в неделю, Палпатин зачем-то присылает подарок в виде ювелирного украшения с голограммным посланием, которое я упорно игнорирую, позволяя себе отключать приборы связи. Это не извинения с попыткой примирения. Скорее привычная тактика, какой он пользуется в отношении своих фавориток и любовниц. «Подбросить кусок мяса, чтобы зверек стал послушным и дал себя погладить.» Старательно вычеркиваю ситха из своей жизни, как и саму Силу. Не прикасаюсь к рукояти меча, не активирую, не вспоминаю. Дорме настойчиво упрашивает начать заниматься по добытым их Храма записям. Вот только я прячу клинок в дальний угол своей внушительной гардеробной и верчу головой с твердым отказом. Так нужно и потом будет легче. Отбрасываю дар предвидения, как нечто лишнее для понимания сути происходящего. Справлюсь без него. Расслабляющий массаж от дроида с травяным чаем, прекрасно вырубают на всю ночь. Наш с Шивом брак одна сплошная фальшь. Нет элементарного соблюдения договоренностей, простого, но правильного для обоих уважения, а клятвы ничто иное, как пустой звук. Мы даже не живем вместе. Еще по прилету на Корусант, меня и Дорме отправили в апартаменты дома 500 по Республиканской улице. Вместе с целым штатом прислуги. Самое дорогое и высокое здание, верхние этажи которого принадлежат Канцлеру. Раньше, в них жила королева Амидала со своей свитой, после побега с оккупированного дворца Набу. Теперь в гостевом зале расположен подаренный валакорд, а учитель, заботливо приглашенный Палпатином, проводит со мной регулярные уроки. В нынешнем существовании, данное обучение становится настоящей отдушиной. Возвращаются забытые навыки, левая рука подчиняется нужному ритму, а в памяти проигрывают знакомые мелодии из видеоуроков. Именно благодаря музыке удается сохранить ледяное, ничем непобедимое достоинство. Постичь тот самый дзен и наращивать уверенность. Капитан Тайфо сопровождает меня в приемный кабинет Верховного Канцлера, расположенного в здании Администрации Республики. По обе стороны, прочным заслоном следует группа стражей Сената в качестве дополнительной охраны. Он настоял на личной встрече, прислав своего представителя прямо к вратам клиники. Видимо устал от моего сдержанного молчания. — Миледи. — старший секретарь Уак приветствует с учтивым поклоном. — Его Превосходительство ожидает вас. В этот раз, дышащее пышной мрачностью убранство апартаментов Канцлера, воспринимается, как неотъемлемая декорация к напряженному моменту нашей встречи. Пробую заглушить поднимающееся волнение в крови, растягиваю вдох и медленно приближаюсь. Массивные двери закрываются и блокируются электронным замком. Уже знаю, что камеры наблюдения отключены, потому что он собирается дать волю истинному обличию, о котором до сих пор мало кто ведает. — Ваше Превосходительство. — наклоняю голову, прикрываю глаза и бесшумно выдыхаю. Все внутри каменеет от неусыпного желания превратиться в холодную статую. Чуждую к боли и страданиям. Шив стоит у панорамного окна, заведя правую руку за спину. Не оборачивается на приветствие, чем подтверждает мое подозрение о неодобрении вынужденных мер, для воплощения данного разговора. — Наконец вы пришли. — медленно произносит, всматриваясь в поддернутое густыми облаками небо. Разворачивается и распускает ледяные лепестки своей ауры. Молча ожидаю еще одной реплики, отмечаю некоторые изменения в интерьере. Вокруг стола установлены крупногабаритные стационарные голопроекторы. Стены внушительного кабинета постепенно обрастают последними техническими новинками, держа его обладателя в курсе событий каждой битвы республиканских войск. «Он везде и всюду. Как невидимый, смертоносный вирус.» Среди кучи аккуратно разложенных деку, выделяется прибор для подключения ко всем каналам связи на планете. Вижу на экране устройства мелькающие статьи с голонета. В этот раз неугомонная Кас определяет в любовники Первой Леди дипломата с планеты Гли-Ансельм в Среднем Кольце. Дерзкая, навязчивая в своих похабных идеях журналистка, до сих пор помешана на мне, а после венчания, будто сорвалась с цепи и неустанно лает от злости. Зато в отношении действующей власти идет неизменным хвалебным путем. Лицо идеального электората. «Хитрая подлиза.»— тихо хмыкаю и скрываю легкое удивление. Оказывается моему супругу интересны грязные, лживые сплетни. Уж лучше так, чем прояснять озвученное в кабинете доктора. Предполагаю, что ситх еще не успел ознакомиться с данными осмотра. Иначе обязательно приступил бы к раздуванию ироничной издевки с целью пошатнуть мою стойкость. — Подойдите. — просит ситх мягким голосом. Не приказывает, а именно просит, протягивая левую руку. Осторожно обхожу стол, но резко остановлюсь, когда на глаза попадается подаренный валакорд. — Почему он здесь? — быстро приближаюсь к своему музыкальному инструменту. Привычно поглаживаю клавишный ряд кончиками пальцев, оцениваю внешнее состояние для собственного успокоения. Чувствую, что Шив идет навстречу. Его голубые глаза следят за каждым моим движением, несколько раз оценивают общий облик, а затем опять возвращаются к лицу. — Вы изменились. — сокращает расстояние до вторжения в личное пространство. Рассматривает волосы, прикасается к гладкой пряди пальцами. Его подчеркнуто вежливое обращение почему-то раздражает. Наверно из-за отпечатка разговора у мертвого дерева, посреди топких болот Набу. Я действительно подвергла свою внешность некоторым изменениям. В частности окрасила волосы в более темный цвет, какой был у меня на Земле. Выпрямила их при помощи специальных средств. Слегка осветлила кожу, как как золотистый теплый налет у Падме не в моем вкусе, а еще подкорректировала форму бровей. Раз мне суждено остаться здесь, так пусть облик соответствует. Без притворства и игры в милую почитательницу демократии. Имею на это полное право. — Вы не ответили на мой вопрос. — проговариваю максимально естественным, спокойным тоном. — Не стоит акцентировать внимание толпы на показательной отдаленности. — продолжает пропускать локон моих волос между пальцев. — Это приводит к ненужным размышлениям. — наши взгляды встречаются. Нос улавливает аромат кафа, вместе с другим, уже знакомым запахом. Легкая древесная смесь со свежестью экзотических фруктов во время проливного дождя. Ароматный букет оседает на мужской коже, смешивается с лосьоном после бритья... Сидиус пахнет штормом, подступающим к плодородной земле. Внутренний катализатор срабатывает. Приходится напрячь мозг, чтобы воссоздать видение плывущей по телу субстанции. Добровольно замуровываю себя и не даю ледяным иголкам ауры прорваться сквозь ментальный барьер. А еще, сдерживаю дыхание. Так называемая тренировка воли, которая может дать отпор. Без применения Силы. Главное верить. Он сделал мне больно и трепетать от одного вида взрослого мужчины, с которым пару раз потрахалась, себя не уважать. Вот только мы супруги и послать его в задницу не получится. — Вы сами поспособствовали такому итогу. — специально придерживаюсь краткости, мысленно каменею для усиления защиты. — Который следовало заранее предвидеть.— заканчивает жестокой правдой и даже не думает отрекаться от содеянного. Рыскает глазами по моему лицу, ища намек на лазейку. «Ох, ублюдок!» — В отличии от вас, я соблюдаю клятвы, данные у алтаря. — хочу отойти, но Шив мягко берет за руку. Дотрагивается до украшения на запястье. — И продолжаю молчать, хотя магистры Ордена уже присматриваются. — вспоминаю рассказ Дорме про странный разговор с Кеноби в библиотеке, а еще поспешный уход членов Совета с празднования. Мозаику предположений собрать не сложно. Джедаи ведут скрытое наблюдение... — К вам присматриваются многие. — обманчивая, двусмысленная лесть. Палпатин всегда подбирает слова с особенным смысловым подтекстом. Так он оценивает своих противников, выделяя более сообразительных. Для своевременной ликвидации. «Гениальная стратегия.» — Вас среди них нет. — проговариваю ровным, сухим тоном, однако чувствую трещины, быстро ползущие по защитному холодному кокону. Не могу оградиться от растущего внутри волнения, особенно с такими умелыми манипуляциями. Пальцы ситха ловко расправляются с застежкой, снимают украшение и отправляют по воздуху на стол. — Как сказать... — Шив наклоняется. Выдыхает мне в ухо с отчетливым полу-рычанием. Принимается за второй браслет. — Зачем вы пригласили меня? — начинаю терять терпение. Лицо в холодной невозмутимости, но удерживать маску становится сложнее. Он слишком близко. Давит моральным превосходством и одновременной, во многом нелепой физической нежностью. — С завтрашнего дня, ваши уроки будут проходить здесь. — избавляет меня от второго украшения. Поглаживает пальцами пострадавшую кожу, водя по кругу в районе пульсирующей венки. Пристально изучает пожелтевшие синяки, чуть надавливает и растирает. — Но это помешает вашей работе.— наши взгляды вновь сталкиваются. В горле образуется комок напряжения. — Вы похожи на него. — политик резко меняет тему разговора, прищурив потемневшие от синевы глаза. Сразу догадываюсь, о ком он говорит. Ясность расчета в мыслях теряется под массой сгущающегося гневного мрака. Поджимаю губы и сдерживаю кипящий поток ругательств. — Многие так говорили. — злость захлестывает мышцы. Погружает сознание в туман ярости и мотивирует дать отпор небывалой мощности, дабы у ситха никогда не возникло мысли затрагивать память близкого мне человека. «Никогда.» — повторяю себе с жгучим желанием действовать по тактике Сидиуса. Обескуражить неожиданным встречным контактом и уничтожить малейший намек на черную иронию, без шанса на милосердие. — Вы наверняка уже выяснили... — Я не желаю знать! — громогласно перебиваю. Впервые, с каменной уверенностью и точным правом на праведное порицание. — Мне абсолютно все равно, кем он был в этом мире. Какое имя носил... — сама прижимаюсь к мужчине, выворачиваю кисти рук и цепляюсь за его пальцы мертвой хваткой.— И как распоряжался световым мечом. — откидываю голову назад, глубоко вдыхаю заряженный нашим дыханием воздух. — Для меня, он навсегда останется источником душевного покоя и света. — слова обретают власть и прорываются через ледяную плотину ауры Палпатина.— А его объятия... дороже всяких регалий Силы.— отслеживаю буйство золота в глазах супруга. — Поэтому прошу вас, не тревожьте память усопшего, которого оплакали и похоронили с почестями. Это не ваша утрата. Не ваша боль и горе. — резко отбрасываю его пальцы, но не отхожу назад. — Оставьте их мне. Шив молчит и задумывается. Поднимает левую руку, обводит указательным пальцем мое лицо, чуть спускается вниз и плавно колдует через Силу над крошечными петельками стоячего ворота. Расстегивает их, разводит плотную ткань в стороны, открывая повязку на не зажившем укусе. Рассматривает пару секунд, а потом отрывает пластыри. — Зачем вы... — Расслабьтесь. — перебивает без приказного тона. Прижимает к себе другой рукой за талию. — Сегодня, в семь часов вечера по корусантскому времени, в Галактическом Оперном Театре состоится концерт «Чаша и Алтарь» от композитора Игерна. Я хочу, чтобы вы присутствовали.— прижимает ладонь к ране. Легкое жжение начинает проникать в кожу, а последующее мягкое охлаждение сглаживает ощущения. — Сожалею, но у меня нет достойного закрытого платья. — упираюсь ладонями ему в грудь и пробую оттолкнуть от себя. Не выходит. — Ваш наряд и перчатки уже доставлены по адресу. — голос Сидиуса проникает в меня, вместе со странной прохладной рябью, затрагивающей каждую косточку. Кончик его носа упирается в висок. Пожелтевшие глаза прикрываются, слух улавливает шумный вдох.— А по поводу меток, можете не беспокоиться. — отправляет из своей ладони непонятную пульсацию, вызывающую на коже, где остался след от укуса, приятную щекотку. — Это... целительство? — раскрываю глаза от новой порции удивления. Прямо сейчас, Палпатин лечит мою рану через Великую. — Ситхи не занимаются подобным. Они делятся частью своей силы и наполняют ею живой сосуд. — опускает ладонь ниже к ключице. Подобное не входит в мои планы по отречению. Более того, сама мысль подпитаться сутью Сидиуса вызывает бурный протест. — Нет! Я не хочу! — дергаюсь в отчаянии и не знаю, как вырваться. Бью мужскую грудь кулаками, однако захват затылка и мягкое оттягивание волос с приятным нажимом усиливают пробуждающуюся внутри тягу. — Ложь. — Шив ведет ладонью ниже. Обводит грудь, спускается к ребрам, затянутым в плотный корсет платья. — Ты хочешь, милая... — целует в подбородок. — Каждой частицей своей маленькой души, — его дыхание опаляет мое лицо, а впитавшаяся суть растворяется в бурном кровяном потоке. — Нельзя просто так вычеркнуть одаренность и разорвать связь. От напускной, хорошо отрепетированной хладности ничего не изменится.— золото в мужских глазах искрится довольством. Легкое рычание в голосе, вместе с мягкими, лишенными грубости прикосновениями, создают единую обволакивающую ласку. — Восход Империи начался. Перестаю дергаться и поддаюсь искреннему порыву пересмотренных не раз выводов. Это так легко и одновременно невообразимо тяжело. — Кто вам сказал, что я против Империи? — едва слышно спрашиваю. Не вижу поволоки ответного золота в своих глазах, которая исчезает за яркой зеленью через пару секунд. Ощущаю прилив единства в Силе вокруг нас. Он пока еще очень слабый, но до дрожи в коленях желанный. Жажда растет. «Это все из-за его сути.» — предупреждаю себя. Обостренное чутье подсказывает о правильности того, что намереваюсь сделать. Шив не отвечает. Прищуривается, сдвигает брови и проверяет пространство с Силой на наличие скрытой уловки. Приподнимаюсь на носочки, тянусь к его губам. Голодные пальцы завладевают рыжей мягкостью шелковых волос. Притягиваю к себе для поцелуя. Обвожу языком нижний ряд зубов. Жду, когда муж ответит. Встречное прикосновение проходит электрическим разрядом по позвоночнику. Нет поддразнивания и сопротивления. Инициатором сейчас выступаю я. Поцелуй нельзя назвать страстным, противоречивым или горячим. Он расчетливый, неторопливый и глубокий. С тягучей последовательностью. Влажность усиливается, выпуская с моим выдохом короткий, глухой стон. Платье начинает теснить тело. Духота накрывает. Широкий стоячий воротник его туники мешает добраться до кожи шеи. Супруг переманивает инициативу, более нетерпеливо поглаживает мою спину, давит ладонью. Избавляет волосы от шпилек, окончательно разрушая прическу. Холод внутри притупляет горящую ненависть с обидой. Волнение тоже стирается и оставляет за собой тончайшую тень. Затянувшиеся объятия вовлекают в соблазн, будят иные желания, которые требуют продолжения в постели или на ближайшем диване. Хочу прошептать его имя. С опаской и призывом, однако нас прерывают. Срабатывает система открытия электронного замка. Массивные двери медленно раскрываются, пропуская торопящихся представителей Комитета по бюджету, вместе с вице-канцлером Мас Аммедой и старшим секретарем. — Ой, кажется мы не вовремя. — приторно высоким голосом бормочет тучный сенатор Орн Фри Таа, прикрывая толстыми пальцами сальную улыбочку. Его отростки на голове окрашиваются в более яркий синеватый цвет. Поспешно избавляюсь от объятий супруга, отхожу назад с полыхающими от румянца щеками. Опускаю голову в молчаливом приветствии и сжимаю руками плотную ткань длинной юбки. Бросаю короткий взгляд в сторону Палпатина, перестаю дышать, чтобы успокоить заходящееся сердце. В его глазах бушует сама смерть, по отношению к вошедшим политикам, а на лице проступают желваки. В воздухе раздается короткий треск. «Проклятье.»— мы так сильно увлеклись, что даже не успели вовремя среагировать. — Секретарь Уак... — голос Шива громыхает от надломанного металла, прорезая пространство, как человеческую плоть. — Вам следует внимательно перечитать регламент своих обязанностей. — растягивает угрозу мягким, дружелюбным тоном. — Прошу прощения, Канцлер Палпатин. — родианец закрывает большущие выпуклые глаза. — Я пытался связаться по внутренней линии, но прибор будто отключили от питания. Решаю смыться незаметно, пока взгляды присутствующих обращены к несчастному работнику. Хочу прикрыть вырез на груди, а еще волосы распущены и взъерошены пальцами ситха. — Я прибуду за вами в точно указанное время. — говорит мне в спину Шив. — Постарайтесь не опоздать. — Да, Ваше Превосходительство. — неловко оборачиваюсь и склоняю голову, потупив взор. Внутренний голос истерит с заевшей пластинкой, прокручивая одну и туже фразу. «Я действительно так сказала.»— это не спонтанное решение под влиянием физического притяжения. Холодный, здравый расчет, определяющий мой выбор. Еще не конечный, но уже слишком явный.