***
Активированный голодиск слегка мерцает, когда голограммное изображение плавно сменяется текстом. Каждое новое пиликанье маленьких роботов-помощников в суровой библиотечной тишине начинает больше напоминать звук микроволновки. Хоть и пребываю в состоянии полной рабочей активности, за счет влияния Силы, мой мозг упрямо посылает сигнал о непомерной скуке. Чтобы как-то скрасить эти минуты унылой, монотонной деятельности, я начинаю тихо напевать себе под нос заразительную, глупую песню. Не знаю, почему, но старенькая «Cant Get You Out Of My Head» от Kylie Minogue не выходит из головы и хочется по-дурацки покривляться в непонятных телодвижениях, еще раз перечитывая сборник статей и исторических сводок. Мне удается выяснить, что будущий император происходит из рода весьма влиятельной и очень обеспеченной семьи. Отец, Косинга Палпатин, был дворянином и постоянным членом королевского двора Набу. Мать являлась известной законодательницей моды у благородных семейств высшей аристократии и неустанно гордилась своим чистокровным происхождением. Выросший в роскоши и уверенности в собственном превосходстве, Шив подкреплял честолюбие вседозволенностью и расширенными возможностями в отношении власти. О смерти родителей нашлось блеклое упоминание, в котором сообщалось о некой группировке преступников, занимавшихся грабежами богатых господ. — Что за чушь? — не сдерживаю возмущения и еще раз перечитываю этот бред. Световой меч оставляет определенные следы на теле жертвы, моментально сворачивая кровь и обугливая края рассеченной плоти. Ни одно оружие не может так точно и «красиво» перерубить голову. Получается, что в так называемую банду входили воины-джедаи и убивали неугодных богачей, ради присвоения чужого имущества? — Неужели нашлись те, кто поверил в подобную ересь? — опять задаюсь вопросом и не понимаю, какими надо быть идиотами, чтобы принять эту больную фантазию за истину. В статье говорилось, что у семнадцатилетнего, осиротевшего юноши появился покровитель и давний друг семейства Палпатин, вот только имя не указывалось. Вполне вероятно, что управленцы из правопорядка были подкуплены, поэтому дело о жестокой расправе над дворянами так быстро закрыли, предъявив на суд абсолютно посторонних людей. — Обалдеть. — проговариваю на выдохе и продолжаю жадно изучать биографию Канцлера. Он закончил престижную военную академию и обучался в университете Тида. Входил в состав молодежной программы для будущих законодателей, а также участвовал в различных соревнованиях по боевым искусствам и гонкам на лендспидерах. Помимо этого, у ситха была младшая сестра, которая скончалась от тяжелого заболевания сердца еще в детстве. Что касаемо точного возраста, то он действительно разнился с каноном, потому что Владыка ситх был старше меня всего на девятнадцать лет. «Даже не знаю, с чем это может быть связано.» По идее, чем старше пользователь Силы, тем более вероятен шанс, что он может накапливать в себе не бывалый запас могущества. Эта теория обуславливается опытом и неустанными тренировками в концентрации Энергии, а в отношении Палпатина сомневаться вообще нельзя. Но в тоже время, он еще относительно молод и способен более гибко применять свои знания. Его планы уже не кажутся мне столь однобокими в отношении тоталитарной власти. Выводы весьма неутешительны... Перестаю бормотать, почувствовав знакомые колебания в пространстве. Волны Силы будто трепещут от горячего нетерпения, принеся моей взволнованной душе явную догадку. Я чувствую этот источник более ярко и остро. Настолько, что обжигает затылок и накаляет воздух. — Эни... — поднимаюсь со стула, спешно извлекаю голодиск с данными и обхожу два высоких стенда. Выглядываю из угла и внимательно смотрю на раскрытые двери библиотеки, однако никого не вижу. «Этот парень решил поиграть со мной в прятки?» Прищуриваюсь, осматривая соседние полки с голодисками и три стола с архиваторами, занятыми рутинной деятельностью. Ощущаю слабое дуновение жара со спины, оно плавно омывает мои плечи, походя на побеспокоенное ветром море в ясную погоду. Резко оборачиваюсь, чтобы предотвратить намерения падавана, но он успевает обнять меня одной рукой за талию, а второй мягко проводит по линии позвоночника. — Попался, светлячок. — тихий вкрадчивый голос создает слабую вибрацию на кончиках ушей. Мои глаза расширяются от неожиданности. Все-таки с реакцией обученного джедая сложно соперничать. Резко дергаюсь, пытаясь избавиться от приятных объятий. Мое тело все прекрасно помнит и лишний раз демонстрирует готовность к повторению произошедшего ночью. Щеки пылают, сердце скачет подобно обезумевшему фалумпасету*, а в животе сворачивается приятный комок томления. — С ума сошел? — шиплю от раздражения и беспокойства. Смотрю на ближайший стол с архиватором, который уже успел отреагировать на постороннюю возню. — Отпусти меня. — требую, но более мягким голосом, прячусь за массивным стендом с книгами и наконец выдыхаю. — Это безумие, нас могут уви... Не успеваю договорить. Мое лицо окончательно сгорает от прикосновения огрубевших мужских ладоней, а губы попадают в плен настойчивого поцелуя. Силюсь воспротивиться, но все тщетно. Руки сами тянутся к крепким мужским плечам. Приподнимаюсь на носочки и отвечаю. В голове возникает глупое сравнение с первой подростковой влюбленностью, однако связь Силы начинает упорно разрастаться, подпитывая нас обоюдным желанием. С совсем не детскими намерениями. Пробую еще раз вырваться из горячих объятий. Дергаюсь и упираюсь ладонями в твердую грудь молодого человека. Резко поворачиваю голову в сторону и смотрю на него с укором. — Так нельзя. — выравниваю дыхание и поправляю ворот платья. Приглаживаю измятую ткань юбки, радуясь практичному выбору более простого фасона. — Что обо мне подумают? — хочу выглянуть из укрытия, чтобы еще раз проверить одного из архиваторов. — Не волнуйся. — заверяет меня Скайуокер сиплым голосом. Его глаза искрятся озорством и призывают присоединиться к шалости. — Я ведь могу с легкостью заставить забыть увиденное. — Энакин, прошу тебя. — взываю к его благоразумию, однако он продолжает смотреть на меня, подобно влюбленному щенку. — Не стоит забывать, кто мы. В любом случае, это дурная затея... — Ты продолжаешь упираться? — перебивает меня шепотом и подходит ближе. Лицо напряжено, а тепло ауры моментально разогревается до слишком высоких показателей. — Ведь сама настояла, чтобы я остался с тобой прошлой ночью. — еще один шаг в мою сторону. — Умоляла и требовала... — опирается рукой о стенд и выжидающе смотрит мне в глаза. — Даже не стерпев до постели. Последние слова настолько сильно возмущают меня и погружают в стыд, что вот-вот пойдет пар из ушей. Я действительно совсем не соображала после кошмарного видения. Мои попытки утихомирить воспылавшего страстью падавана не увенчаются успехом, если буду так упорно отвергать его. Закрываю глаза и мысленно считаю до десяти. Пытаюсь избавиться от пылающего румянца на щеках, а джедай нависает сверху и буравит меня тяжелым взглядом потемневших глаз. — Я прошу тебя, дать мне немного времени. Нам нужно обсудить произошедшее, потому что для меня это не менее важно. — стараюсь смягчить голос. — У нас есть определенные обязательства и подобная... несдержанность может только навредить. — поправляю пальцами его плащ на груди и надеюсь на понимание. Скайуокер едва заметно кивает, соглашаясь с моими заключениями. Отходит назад на два шага и на мгновение держит глаза закрытыми. — Как Шми? — решаю прервать молчание, ощутив слабый посыл его встревоженности. — Ей очень нравится Озерный Край, даже прическу сменила. — падаван поджимает губы, убрав руки за спину.— Но сегодня сама не своя... Я уже достаточно хорошо изучила манеру поведения Скайуокера, да и связь Силы между нами продолжает крепнуть. Не удивлюсь, если в скором времени мы начнем чувствовать настроение друг друга на расстоянии. Тогда все с легкостью обернется еще большими проблемами. — Что случилось? — Точно не знаю, но когда я пришел, она уже готовила завтрак и смотрела голотрансляцию новостей с Корусанта. А потом внезапно уронила чашку с салатом, будто увидела нечто. — Энакин хмурится, явно не желая выкладывать свои предположения. «А вот это уже интересно.» Если все именно так, как описывает молодой человек, то выходит, что женщина успела заметить по сводке видеотрансляции знакомого или того, кто настолько сильно шокировал ее. Вернее напугал, по-другому причин для такой реакции быть не может. — Она объяснила причину? — смотрю на него более прямым, ласкающим взором, дабы умаслить и разговорить. — Нет. Сказала, ничего страшного. — падаван рассматривает корешки древних книг и свитки пергамента, аккуратно собранные в специальную зону в углу стенда. — Никогда не видел ее в таком состоянии. — Тогда тебе лучше побыть с ней. — сокращаю дистанцию и улыбаюсь.— Возможно, ей просто нужна поддержка, после пережитого. — А как же ты? — становится вплотную и открыто смотрит на мои губы. Невольно провожу по ним кончиком языка. Опять ощущаю отяжелевшую спираль томления в солнечном сплетении, густой патокой стекающей вниз. — Сегодня Канцлер устраивает званый ужин. Вполне возможно, что в числе приглашенных гостей будут политики с дальних секторов галактики. Мне необходимо там присутствовать, чтобы обсудить дела по внешнеполитическим связям Республики. — осторожно прикасаюсь к его левой руке. Приятное тепло ауры джедая мягко окружает меня. — Эти кровожадные толстосумы только языками чесать могут, а на самом деле поддерживают работорговлю и продажу наркотиков. — голубые глаза молодого человека поддевает дымка янтарной ярости. — Ненавижу. Мне понятна его реакция и отношение к политике в целом. Энакин совсем не дипломат и пути решения ищет только через открытый бой на световых мечах. — Вот поэтому, мне лучше пойти в сопровождении королевы Джамилии и капитана Панаки. — сжимаю его ладонь, чтобы успокоить. — Вряд ли кто-то решится открыто на меня напасть, да и охрана у Канцлера весьма серьезная. — Ты права. — отвечает шепотом Энакин и опять наклоняется для поцелуя. — Мне не хватит терпения мило улыбаться этим уродам, — его открытое сквернословие вызывает у меня смех. Все-таки он более настоящий и человечный, чем кажется в пылу своих эмоций. Только собираюсь закрыть глаза и отдаться воле горячих объятий, как, сквозь дымку возбуждения, замечаю, что джедай резко отдаляется, успев задержать дыхание. — Госпожа... — запыхавшаяся Дорме грубо нарушает наше уединение, выскочив из угла стенда, подобно черту из табакерки. Полы ее длинных юбок колышутся при быстрой ходьбе, а темные глаза сверкают недобрым блеском. — У нас мало времени! — слишком яростно сжимает тонкими пальцами блестящее кольцо переносного голопроектора, выдавая нешуточное волнение. Слегка прищуриваюсь, отметив бледность ее скул. «Не к добру.» — Я уже все подготовила. Вам необходимо поторопиться. — подходит ближе и смотрит мне в глаза. Впервые слышу прямой укор со стороны верной помощницы, поэтому немного теряюсь. — Как же быстро пролетело время. — делаю глубокий вдох и только сейчас вспоминаю, что не успела вернуть на прежнее место информационный голодиск.— Позаботься о Шми и передай, что я скоро навещу ее. — обращаюсь к Скайуокеру будничным тоном. Рассчитываю, что миссис Ларс уже успела привести в порядок мой световой меч. «Джедай из меня все равно, что мартышка с гранатой.» Энакин кивает головой в согласии и покидает королевскую библиотеку быстрее нас. А мне остается вернуться в свои апартаменты и ознакомиться с записью прошедшего заседания. — Вас совсем не волнует, что мы можем опоздать? — опять тихо сокрушается Дорме, когда мы подходим к неприглядной лестнице, возле огромного гобелена с изображением яркого цветочного поля в окружении гор Галло. Быстрее и проще было бы подняться на лифте, но мне захотелось пребывать в физическом движении и оттянуть момент с вынужденными сборами. — Поверь, если бы у меня появилась возможность не появляться там, я бы с радостью воспользовалась ею. — честно отвечаю и тихо усмехаюсь. Помощница в ответ издает нечто похожее на шипение. Злиться Дорме явно умеет, а мне искренне нравится поддразнивать ее. Она убегает вперед меня и с шумом распахивает дверь спальни, в которую уже успела прикатить несколько переносных вешалок с нарядами. Приподнимаю брови и с выражением мученика взываю к милосердию, на что эта фурия лишь равнодушно пожимает плечами. Подхожу ближе и быстро перебираю парочку костюмов. Никогда не страдала манией шопоголика, поэтому позволяю собственному раздражению взять верх над терпением. Со злостью отбрасываю гору разноцветного тряпья, больно закусив нижнюю губу. Большинство платьев слишком яркие и весьма открытые. Чего только стоит фиолетовая сорочка с открытой спиной и разрезами по бокам. — Ты всерьез полагаешь, что мне необходимо сверкать там своими... ? — успеваю вовремя прикусить язык, который хотел подвести меня весьма острым словцом. — Это мероприятие исключительно для развлечения. Никаких политических дебатов ожидать не стоит. — поясняет помощница, активируя голограммную запись заседания. Она решает сжалиться надо мной, когда я уже начинаю мучиться от головной боли и бросает мне темный корсет из тугой, похожей на черную кожу, ткани. — Это фрагмент окончания, где оглашаются результаты голосования и поправки в основной регламент управления Сената. — указывает Дорме, глядя на голограмму выступления Джа-Джа Бинкса. Ловлю деталь наряда и присматриваюсь. Припоминаю момент из фильма, где Падме, мягко говоря, издевалась над бедным падаваном именно в этом костюме, демонстрируя гладкие плечи и сочную ложбинку в декольте. «Я весь в огне... » — еле сдерживаю смешок, когда в голове мелькает та самая сцена с признаниями. — Это подойдет. — подхожу к туалетному столику и рассматриваю набуанскую косметику вместе с изобилием гребней для волос различной формы. Обращаю внимание на не стихающие звуки аплодисментов. — Канцлера Палпатина можно поздравить с одобрением предложения о специальных полномочиях. — не вижу смысла скрывать мрачность в голосе. Мерзавец наверняка довольно растирает холодные ручонки. «Для создания Альянса еще рано, но можно ускорить этот процесс, дав намек сенатору Органа.» — Сделаем традиционный макияж? — интересуется Дорме, найдя длинную юбку и нарукавники из той же материи. Мое холодное замечание, она равнодушно пропускает мимо ушей. «До сих пор обижена.» — делаю вывод, исходя из интонации ее голоса. — Эта прерогатива принадлежит королеве Джамиллии. — слегка морщусь, представив свое лицо, перемазанное белой пудрой. — Будет достаточно румян, туши и краски для губ. — извлекаю булавки из прически и распускаю копну вьющихся волос. — Не хочу привлекать к себе внимание. — резко хватаюсь за плечо, почувствовав призрачное онемение, после мимолетного прикосновения пальцев Канцлера. — Может стоит тогда поменяться со мной? — предлагает Дорме, расправив складки на тяжелой юбке. — Вряд ли эта затея будет одобрена организатором банкета. — говорю на выдохе, открыв десятую по счету баночку с непонятной, душистой субстанцией. Замечаю в зеркале ее пристальный взгляд и приподнятую бровь. — Что? — оборачиваюсь и смотрю в ответ. — Верховный Канцлер лично пригласил вас на ужин. — помощница подходит ко мне и берет одну из стеклянных баночек.— Такой явный акцент на желании встречи... — открывает тугую крышку и наносит кремовую смесь мне на плечи. Делаю резкий вдох, не успеваю совладать с удивлением. Краска сходит с моего лица, а потом возвращается в троекратном размере. — Не говори ерунды. — шиплю в ответ и резко перехватываю баночку с блестящим кремом. Вздрагиваю от побежавших по спине мурашек. Вновь чувствую слабые намеки на холод, который успела возненавидеть. — У него не может быть подобных интересов. — Но он прибыл сюда без сопровождения своей старшей административной помощницы.— тут же добавляет Дорме, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Оу, своей?— неуверенно переспрашиваю из-за акцентирования и смутно воссоздаю в голове облик белокожей, лысой женщины. — Да-да. Леди Слай Мур. — подсказывает помощница, после минутного молчания. Выражение ее лица приобретает сходство с довольной кошачьей мордочкой, от возможности обсудить горячие сплетни. — Умбаранка с гипнотическими белыми глазами. Я видела ее всего дважды и взгляд у нее чрезвычайно не комфортный. — Дорме продолжает массировать мне плечи, сильнее надавливая пальцами на кожу. Странное чувство недомолвки проскальзывает между нами, но я решительно прогоняю его. — Что есть, то есть. — неоднозначно поддерживаю. Смотрю сквозь свое отражение в зеркале. Мне совсем не страшно, но противная горечь во рту не проходит. Молодое лицо Палпатина, в кровавых отблесках светового меча и предсмертный женский крик, опять проносятся перед глазами. — Не стоит там задерживаться. — бормочу самой себе с предупредительным намеком.***
Чертов холод усиливается, когда я оказываюсь слишком близко к внушительному зданию, возвышающемся над небольшой деревушкой, вблизи столичного города-спутника. Идеально стриженный сад с все теми же статуями вызывает угнетение на фоне постоянного сравнивания с лабиринтом, в котором обитает Медуза Горгона. Большие световые проекторы, установленные по всему периметру дворца и сада, плавно меняют цвета под монотонную, давящую музыку, доносящуюся из большого приемного зала на первом этаже. Плотнее кутаюсь в накидку, сдерживая стук зубов. Смотрю наверх, остановившись возле широкой каменной лестницы. Я хочу игнорировать взгляд неживых статуй, взирающих на меня со своих постаментов, но в голове в сотый раз проносится эхом женский крик. — Сенатор? — капитан Панака замечает, что я отстала от их общей группы во главе с королевой, ее старшим советником и тремя фрейлинами. — Прошу прощения. — приподнимаю подол юбки и быстро поднимаюсь, жалея, что не взяла с собой Дорме. Я успела заметить за ней некоторую настороженность, но сводила все к бессонной ночи из-за непогоды. Сейчас ее поддержка была бы очень кстати. «Просто улыбайся и медленно тяни вино из бокала.» — повторяю про себя наставление и слегка щурюсь от изобилия ярких цветов. В моем кошмаре обстановка дворца была иной. Более светлые цвета в интерьере и золотая роспись огромных стен поражали роскошью. Картинка казалась более детализированной и живой за счет нелепого нагромождения дорогими деталями. Слишком много блеска, шика и золота. Обычно так происходило у тех, кто не знал собственную меру и постоянно стремился продемонстрировать изобилие своих богатств. Сейчас всюду царила ровная, тошнотворно идеальная аккуратность, без излишеств, хотя куча все тех же статуй портила общий вид. Блеск золота заменили благородные, но темные тона синего и рубинового. Большой стационарный голопроектор проецировал картинку из оперы на Корусанте, с выступлением знаменитой дивы из расы артурианцев. Образ высокой, худой женщины с сине-белой кожей завораживает, как и протяжный низкий голос в сочетании с непривычной для меня музыкой. Стараюсь держаться подле Джамиллии и королевской стражи, незаметно озираюсь по сторонам, оценивая других гостей. Мы подходим к накрытому столу с угощениями, пока отполированные до блеска роботы разносят бокалы с напитками. — Впервые присутствую на таком мероприятии. — шепотом обращается ко мне королева, с восхищением рассматривая золотую статую основателя Тида. — У Канцлера потрясающий вкус и при этом, он не забывает о культуре родного мира, — даже сквозь грим, я замечаю проступивший румянец на ее щеках. Дураку понятно, что молодая народная избранница пылко поддерживает хитрого смутьяна. Остается понадеяться, что совсем скоро она разочаруется в облагороженном облике этого человека. «Если бы ты только знала, дорогая.» — молча выдыхаю и отхожу в сторону, растирая закоченевшие пальцы. Вопреки моим ожиданиям, гостей не так много, но большинство мне знакомы. В основном местная аристократия и законотворцы. Из других рас только приглашенный посол от Умбары, Ми Дичи и какой-то странный тип. Мышцы мгновенно каменеют, а холод доходит до костей, когда замечаю хозяина пышного дворца. Канцлер стоит ко мне спиной и слишком далеко, чтобы почувствовать мой взгляд. Он о чем-то беседует с высоким синекожим мужчиной. На всякий случай несколько раз опускаю глаза и начинаю копаться в смутных фрагментах памяти Амидалы. После проведенной ночи с Эни, воспоминания словно медленно уплывают в неизвестность, давая больше свободы для моей настоящей личности. Но даже так, я успешно нахожу необходимые сведения в отношении сенатора-умбаранца. Своеобразный представитель загадочной расы, якобы способной влиять на волю и даже читать мысли. Вот откуда такой успех на каждом выступлении в Сенате. Поэтому Палпатин активно с ним сотрудничает и склоняет на свою сторону. Забываюсь в своих размышлениях и привычно закусываю изнутри щеку. Всматриваюсь в темно-синие, гладкие волосы таинственного незнакомца, зачесанные назад. Пропускаю момент, когда он резко оборачивается и впивается в меня своими жуткими красными глазами. — Ох.— моментально теряюсь и вздрагиваю, но своевременное обращение спасает меня от неудобной ситуации. — Сенатор Амидала... — барон Талах не учтиво приветствует меня слишком громким голосом. — Не ожидал встретить вас здесь, учитывая новости о покушении, — его тучные щеки покрыты захмелевшим румянцем, а карие глаза прищуриваются. Узнаю его из памяти Падме, как любителя громких вечеринок, алкоголя и конечно же власти. Является торговцем и преспокойно сотрудничает с Конфедерацией, тайно заключив контракт на поставку планетарной плазмы. Влиятелен в определенных кругах за счет спекуляции и кумовства в набуанских органах правопорядка. — Канцлер настоял на моем присутствии. — отвечаю сухим тоном и киваю в благодарности, когда, усыпанная драгоценностями рука, протягивает мне бокал с красным вином. — Благодарю. Смотрю на его молоденькую спутницу, одетую в нечто странное, воссозданное из голограммных полей, подобно плавной картинке морских волн. «Оригинально.» — приподнимаю бровь, подозревая, что под обманкой на бедной девушке ничего нет и вся эта конструкция держится на ее плечах, в виде миниатюрных проекторов-наплечников. — Это моя старшая дочь, Сифа. — поясняет Талах, поставив пустой бокал на поднос роботу и взяв новый. — Вы же в курсе результатов последнего заседания? Канцлер не просто так собрал нас здесь, хотя появление оппозиционера не может не удивить. — все так же громко проговаривает мужчина, намеренно привлекая в нам больше внимания. Точно знаю, что помимо красных глаз, за мной теперь следят еще одни. — Только вкратце. — отвечаю на вопрос и ощущаю ледяные тиски на своих руках. Смотрю в сторону источника и мрачно выжидаю, пока самая большая угроза планомерно приближается ко мне. — Похоже, хозяин этого дома решил выразить вам свое почтение. — быстро проговариваю, сжав пальцами онемевшее запястье. Барон тут же переключается на Палпатина, неторопливо шествующего в сопровождении загадочного спутника. — Сифа.— шипит мужчина, грубо проталкивая вперед побледневшую от страха девушку и совсем позабыв про меня. Тихо отдаляюсь и выдыхаю от облегчения, но не могу не посочувствовать участи молодой дочери Талаха, которую тот решил выставить для Канцлера, словно живой товар. Крепче сжимаю хрустальную ножку бокала, так и не рискнув попробовать вино. Иду на зов тепла со стороны большого камина, возле запасного выхода, где стоят несколько солдат- телохранителей. Здесь отсутствуют кресла для отдыха, что лишний раз показывает намерения Палпатина не позволять посторонним расслабляться в присутствии Темного Владыки. Я подхожу ближе, заправив за ухо непослушную прядь волос и наслаждаюсь трескающими звуками внутри пламени. Холод плавно отступает, даруя моим суставам свободу. Только думаю сделать первый глоток напитка, как натыкаюсь взглядом на большую, в полный человеческий рост картину, висевшую над камином. Раскрываю губы и замираю от шока, потому что узнаю родителей будущего императора. Все семейство Палпатин взирает на меня с холста, запечатленное во времени. Женщина восседает на софе и держит супруга за руку. На ней так много золота, что рыжие волосы буквально горят от блеска драгоценностей. Рядом с главой семейства сидит девочка лет семи. Худенькая с темными, как у отца локонами и сказочно красивыми зелеными глазами, а позади... Их палач. Смотрю на лицо юноши, который едва заметно улыбается. Хищные черты лица, особо схожи с материнскими, но эмоции по-прежнему невозможно прочитать. Момент кошмара опять вспыхивает в моем разуме детально четкой картинкой. Взмах красного светового меча и обезглавленное тело отца... — Она была патологически зависима от собственного тщеславия и безмерно обожала украшения. — знакомый, тягучий голос будит меня из прострации Силы, дав легкий толчок изнутри. — Отец всячески поддерживал этот порок, одаривая свою супругу регулярными подарками. — Канцлер подходит ближе и становится рядом, тоже всматриваясь в семейный портрет. — Эта работа принадлежит королевскому художнику. Помню, я лично обратился к нему и заранее приобрел все необходимое. — Ваша сестра? — продолжаю смотреть на девочку, надеясь, что мое присутствие быстро наскучит ситху. — Она очень красива. — Камилла больше страдала от равнодушия матери, нежели чем от болезни. А вот отец, напротив, восторгался ею и проявлял излишнюю заботу.— ледяные наручники все плотнее затягиваются на моих несчастных запястьях. — Она умерла через три месяца. «Зачем он все это рассказывает мне?» — Простите. — наконец поворачиваюсь к нему лицом, но опускаю глаза. — Очень тяжело терять своих близких в столь молодом возрасте. — верчу в пальцах клепку своей накидки, чтобы унять волнение и тяжесть морозной ауры. Даже не смотря на тепло пламени от камина, я все равно продолжаю уверенно превращаться в ледышку. Только помимо физических страданий, в ушах заново слышится голос женщины, зовущий своего сына. — На самом деле все просто. Громкое бахвальство моей матери обернулось злой шуткой и привлекло внимание совсем не тех личностей. — произносит мужчина настолько просто, с ощутимой толикой черной иронии, что желудок резко содрогается от болевого спазма.— Вам же знакома эта история? Наши взгляды встречаются и я почти задыхаюсь от снедаемого все внутренности ужаса. Сколько равнодушия, скупого притворства и ни грамма жалости. «Монстр. Сущий демон.» — Я... — не могу ничего сказать, челюсть будто перестает работать. — Вы побледнели. — отмечает Шив, слегка нахмурив брови. Делаю прерывистый вдох, роняя на пол бокал с вином. Звук разбитого хрусталя почти оглушает меня, а сердце ощутимо сжимается. Вновь яркий момент кошмара перед глазами, но на этот раз с женщиной. Ее широко раскрытые глаза стекленеют, после того, как кровавое лезвие меча пронзает грудь. В них отражается образ любимого сына... Не могу больше терпеть. Резко оборачиваюсь и убегаю в неизвестном направлении. Успеваю столкнуться с высоким синекожим незнакомцем. Его красные глаза изучают меня несколько секунд, а потом он отступает в сторону, чтобы пропустить вперед. Еще больше пугаюсь, не понимая, откуда этот хаос внутри и почему я так реагирую. «Беги! Быстрее!» — приказывает мне сознание. Кажется, что на меня смотрят абсолютно все, в том числе каменные и золотые статуи. Молчат и не могут ничего сказать. Высокий резной потолок давит на голову и плечи, а призрачный шепот сотен голосов не смолкает. Вижу лестницу и ускоряюсь. Поднимаюсь по ступеням, совсем не заметив, что накидка упала с плеч. Бегу, куда глаза глядят, только подальше от влияния ситха и его смертоносной ауры. Мне неимоверно холодно, но в тоже время, разум пылает от водоворота видений. Пустыня и расписные стены перемешиваются в неоднородную кашу, вызывая мучительную боль в груди. Мольба Шми и крики рыжеволосой женщины сводят с ума. Добегаю до угловой комнаты и врываюсь в нее, даже не потрудившись постучать. Прижимаюсь спиной к двери и всхлипываю от смешанных чувств. — Прочь из моей головы. — к горлу подступает тошнота, а глаза начинают щипать от слез. Мне необходимо уйти отсюда. Немедленно. — Ну почему это дерьмо случилось со мной? — ударяю кулаком по двери и верчу головой. Надеюсь услышать голос старухи с Татуина, которая согласилась предоставить мне возможность. Вот только я понятия не имела, насколько непосильной окажется ноша. Раскрываю глаза и всматриваюсь в темноту. Большие окна не зашторены и пропускают часть голограммного свето-представления. Эта комната кажется совсем другой, не похожей на гостевой зал и то, что я видела в кошмаре. Светлые, нежно-лазуревые тона приводят в некое замешательство своей, более спокойной обстановкой. Несколько картин с изображением местных птиц разбавляют жизнью холодный внушительный склеп, в котором я вынуждено оказалась. Здесь ощущается чья-то чистая, нетронутая тьмой суть, напоминая о себе сладким ароматом цветов в глиняных горшках. Мой взгляд останавливается на странной конструкции возле маленького кресла, чем-то напоминающей пианино, но с двойным, дугообразным рядом клавиш. Осторожно подхожу ближе и снимаю грубые нарукавники. Резинка на пальце неудобно натирает кожу. Упорное желание моей мамы вылилось в четыре года сомнительного обучения в музыкальной школе. Я была не особо старательной и больше любила проводить время с дедушкой, который предпочитал затягивать меня в довольно интересные обсуждения событий своего прошлого или просто часами читал книги. Я порой совсем не понимала многих слов, но училась слушать, выделяя нужную информацию и концентрируя собственное внимание. Указательный и средний пальцы осторожно прикасаются к нижним клавишам. Звук выходит более растянутым, вибрирующим на конце и очень легким. Тихо усмехаюсь и вспоминаю нудную речь учителя про квинтовый круг тональностей. Решаю перебрать парочку в верхнем ряду и понимаю, что звук более громкий и короткий. Только начинаю немного успокаиваться, как волна озноба проходит по позвоночнику. Это кажется предупреждением, однако я вижу сквозь пространство руки ребенка. Тонкие пальчики порхают над клавишами, на бледном лице играет кроткая улыбка, а в темных локонах вплетены ярко-синие цветы. Это комната его сестры. — Камилла. — произношу шепотом и покорно поддаюсь видению Силы. Я не слышу, как именно играет девочка, но замечаю тень позади нее. На худеньком плече оказывается чья-то рука. Она смеется... Оставляю инструмент в покое и отхожу в сторону открытой лоджии, усыпанной знакомыми синими цветами. Она выходит прямо в сад, чтобы можно было насладиться красивым видом. Свежий бриз с холмов остужает мой разум, спасая от Силовых перегрузок. Закрываю глаза и плотно сжимаю губы. Не могу ничего поделать с отчаянием, болью и накопленной безысходностью. Хочу закричать во все горло, послать все к черту, да забыть по щелчку пальцев. Но вместо этого, набрасываюсь на горшок с беззащитным растением и от души сбрасываю его вниз, надеясь, что он приземлится прямо на голову Канцлера. — Она так часто просила меня посадить их в саду, чтобы дом окружала сине-зеленая река... — причина моих терзаний вновь напоминает о себе. — Не стоило проявлять такое неуважение. — Палпатин подходит ближе, но на этот раз я мучительно медленно разворачиваюсь лицом. «Помяни черта. Да что же это такое?!» — Прошу прощения. — еле сдерживаю резкие ноты в голосе.— Я могу спуститься и посадить его прямо сейчас. — делаю попытку обойти мужчину, но он преграждает мне путь левой рукой. — Оставьте. — приказывает с ударом невидимого ледяного кнута по всему телу и протягивает мне бокал вина. Молча принимаю и замечаю в другой его руке свою накидку. — Вы так спешно покинули зал приема, что заставили меня побеспокоиться, как непосредственного руководителя мероприятия. — уточняет Шиф и продолжает насиловать мое тело своими ледяными путами. — Зачем? — требовательно спрашиваю и поднимаю голову. Всматриваюсь в его холодные глаза, не стесняясь уже проступивших слез. — В королевском саду вы ясно дали мне понять, что не станете терпеть неповиновение, а сейчас... — Это простое проявление учтивости, — с легким раздражением, договаривает он за меня. — Пейте. — вновь приказывает, но на лице все та же отвратительно мертвая маска. Крайне сложно предположить, о чем думает этот человек. Делаю пару глотков и на удивление, чувствую облегчение. Крепленное, ароматное вино начинает согревать меня изнутри, оставляя во рту терпкий фруктовый привкус. — Не знал, что вы музицируете. — ситх легко переводит разговор на менее напряженную тему. — Я... — опять теряюсь и бросаю взгляд на загадочный инструмент. — Это валакорд* клавишного типа. — поясняет мужчина, продолжая удерживать в руке мою накидку. — Я подарил его Камилле, когда той исполнилось пять лет. Музыка стала для нее единственной отдушиной в череде бесконечных страданий. — Уверена, что ваша сестра была одаренным ребенком.— до сих пор не могу понять, зачем он вообще пригласил меня сюда и рассказывает о своем прошлом. Либо это странный способ демонстрации морального насилия, либо извращенный интерес к оппоненту. — Лишь в отрицательном плане. — с тотальным равнодушием добавляет Шиф, чем вызывает у меня стойкое желание сброситься самой вниз вслед за горшком.— Поздние роды и праздный образ жизни моей матери повлияли на общее развитие. Бесконечные приемы до рассвета, громкие вечеринки и дорогой алкоголь... — он смотрит в сторону сада и тени от переменного освещения голопроекторов пробегают по его лицу, подобно течению зловещей, призрачной реки. У меня не осталось сил поддерживать эту сухую, бездушную и бестолковую беседу. Мне знакомо понятие токсичный родитель из общих источников, однако события во сне разнятся с открытыми упреками ситха. Отец и мать всячески поддерживали его и не препятствовали жизненным идеалам, иначе вряд ли бы удалось обрести такую власть в относительно молодом возрасте. — Но они любили вас и не заслужили такой смерти. — говорю прямо, взбунтовавшись против собственной осторожности. Хочу вернуться в королевский дворец и скорее очутиться в горячих объятиях Энакина. Закрыть глаза, раствориться в живительном тепле и смыть заледеневшую тревогу с души. Наши взгляды опять встречаются, но в этот раз ровные брови Палпатина слегка вздрагивают от удивления. Я готова громко закричать от страха, потому на долю секунды успеваю заметить вспышку золота в его холодных глазах. Он все понял. — Не... — сбиваюсь от внезапной тяжести на губах. Точечный удар Силы блокирует голосовые связки. Не успеваю произнести короткое слово в протесте, потому что Канцлер моментально сокращает допустимую приличиями дистанцию, становится вплотную и уверенно сжимает пальцами мое запястье. — Пейте. — низкий голос медленно царапает по барабанным перепонкам. Властные пальцы ведут мою руку вверх к губам, заставляя осушить бокал залпом. — Столь ничтожное воздействие с хаотичным беспорядком в вашей голове просто неспособно подвести к данному исходу. — вкрадчиво добавляет, пока я делаю поспешные глотки, боясь захлебнуться. Несколько капель дорого напитка стекают с уголка губ, образуя заметную дорожку по направлению к шее. Что он имеет ввиду? Мою чувствительность к Силе? Дар провидения или саму меня — чужачку из другого мира, а возможно и вселенной? — Очень хорошо. — произносит Шив обманчиво ласковым голосом и наконец отпускает запястье, когда я послушно выпиваю все до последней капли. Набрасывает накидку мне на плечи и более мягко удерживает уже за предплечья. — А теперь улыбайтесь. — уверенно наклоняется и выдыхает мне в лицо. «Неужели он собирается?... » Мои глаза раскрываются от шока, тело пребывает в тотальной дезориентации. Мы довольно долго находимся наедине, без свидетелей и эти объятия сулят невозможные, неприличные последствия. Не желаю верить в то, что вот-вот должно произойти. «Нет!» Соленая влага на моей щеке стирается его прохладными пальцами. Мне жутко холодно и больно в груди от какого-то нехорошего предчувствия. Оно каменеет и обретает внушительную массу, оседая на сердце. Перенапряженные лицевые мышцы с трудом поддаются приказу и искривляют губы в подобии улыбки. Только после этого, Палпатин отходит на пару шагов назад и смотрит вниз, приподнимая вверх уголки губ. Чистое самодовольство сквозит от него в равной степени с морозным мраком. — Какой сюрприз. — наигранно произносит ситх и небрежно взмахивает рукой в приветствии. — Юный Скайуокер отказался от моего приглашения... — Эни? — резко поворачиваюсь и смотрю вниз. Замечаю высокую фигуру джедая среди ровно стриженных кустов. Капюшон плаща скрывает его лицо, но я точно знаю, что взгляд направлен в мою сторону. — Но видимо решил придти за вами. — договаривает Канцлер, посмотрев на меня. Улыбка растягивается на его худощавом лице, как предзнаменование неутешительного финала. Только сейчас, до меня доходит причина запутанной интриги Палпатина. Он специально все спланировал, чтобы скомпрометировать меня. Очернить перед тем, с кем упорно связывает Сила. Ледяной холод ауры ситха напрочь заглушил мои чувства, дабы разыграть отвратительное представление перед Скайуокером. Теперь наша связь оказалась под угрозой, потому что Тьме открыла себе путь. Сидиус вознамерился обрушить токсичное воздействие на Избранного и управлять его волей. Уже сейчас. «Твою мать!» — мои колени подкашиваются, нет сил сделать что-то в противовес. Я раздавлена столь продуманной, пугающей тактикой и продолжаю смотреть на падавана, лишь догадываясь о том, что он испытывает. — Эни! — опять зову, но чуть не падаю от собственного непоправимого положения, когда вижу, что он разворачивается и молча уходит в обратном направлении. — Нет!— дергаюсь со своего места, но успеваю посмотреть в сторону Канцлера. — Вы... — хриплю из-за волны неконтролируемой истерики.— Вы мерзавец. — буквально выплевываю оскорбление и убегаю прочь, стремясь догнать своего рыцаря. Низкий, хриплый смех ситха эхом провожает меня. Прямо в пучину беспросветной ситуации, с которой я вряд ли успешно справлюсь.