Катастрофа

— Простите, профессор Грейнджер, — её вечно насмешливый голос полон якобы раскаяния, но глаза выдают — в них бесы хороводы водят. — Ничего, мисс, — Гермиона спокойно улыбается - я не поведусь на дешевую провокацию — и смотрит снисходительно, как на пятилетнего ребенка. — В следующий раз смотрите по сторонам. Поттер равнодушно кивает, только губы кривятся в привычной насмешливой ухмылке. Грейнджер мило улыбается студентке и идет прочь, не оглядываясь, не оборачиваясь, ибо чревато. Она преподает в Хогвартсе второй год, хотя намеревалась только один, для практики, но что-то вышло из-под контроля. Новая переменная появилась в её давно решенном уравнении совершенно внезапно, словно бомбардой по голове. У этой переменной любимая помада цвета граната. Аккуратные стрелки, делающие выразительные темно-карие глаза невероятно притягательными. Шоколадного оттенка волосы, всегда собранные в хвост, и косая челка, которую она отрезала ночью в туалете. С десяток толстовок различных цветов и столько же пар кроссовок. Она не носит юбки или платья. Она курит за хижиной Хагрида. Она ходячий магнит для проблем. — Снова Поттер? Гермиона вздрагивает, глядя на Рональда Уизли — нового преподавателя полетов. Успешный некогда игрок в квиддич, получил случайную, но серьезную травму, и тогда пришел преподавать. Рыжий, долговязый, пытающийся флиртовать крайне неумело и неловко. Он словно солнце, но она с некоторых пор предпочитает грозу. — Всё нормально, — улыбка откровенно фальшивая. — Эта девчонка уже две метлы сломала, — удрученно качает головой Уизли. — Катастрофа, а не студентка. Джемма Поттер — её катастрофа. Часто грубая, хамоватая катастрофа, прячущая ледяные ладони в рукавах толстовок, которые больше её хрупкой фигуры раза в два. Катастрофа, способная люмосом испепелить стол, превратить иголку в презервативы и договориться с домовиками о парочке бутылок глинтвейна. Она несносна, необузданна, но именно такая она и нужна до потери пульса скромному профессору трансфигурации. — Гермиона, — Люпин слабо поднимает уголки губ в знак приветствия, — там Поттер опять с кем-то подралась. Советую найти её до того, как это сделает директор. Грейнджер хмурится, представляя, как в сотый раз будет обрабатывать полученные ранения одной особе. Грейнджер кажется, что Поттер — её личный демон-разрушитель. Она находит её на окраине Запретного леса и замирает, глядя на то, как «конфликтная скандалистка, избившая бедного мальчика» держит тонкими пальцами сигарету и выдыхает дым, мгновенно уносимый ветром. Помада стерлась, непривычно распущенные волосы слегка колыхаются. У Гермионы перехватывает дыхание, когда она видит катастрофу такой: безмятежной и абсолютно спокойной. Словно она разом скинула все искусственные маски, благодаря которым выживает в этой школе. Картину портит запекшаяся кровь на щеке и разбитая бровь. — Будете, профессор? — Не курю, — коротко отвечает Грейнджер, подходя ближе. — Зря. Магией она в считанные секунды приводит «злостную нарушительницу правил» в порядок. Поттер, кажется, этого и не замечает, продолжая пялиться в пустоту. Её глаза прикрыты от усталости, а в ушах все еще стоят громкие оскорбления перешедшего все границы когтевранца. «Шлюха», «Мразь», «Ничтожество», «Фригидная сука». Не дала себя трахнуть на вечеринке — шлюха. Не пошла на свидание — мразь. Не приняла цветы в подарок — ничтожество. Не ответила на признание в любви — фригидная сука. Джемма прячет разбитые костяшки и вновь делает затяжку. — За что на этот раз? — голос Грейнджер полон усталости. — Не всё ли равно? — хмыкает Поттер — не смотри на меня так, мне не станет стыдно. — Я пойду к Дамблдору и признаюсь, что сама начала драку. Почитает нотации, снимет баллы, на которые мне поху… — она громко кашляет, пряча улыбку, — плевать, да. Собственно, и всё. — Отработка, — напоминает Гермиона, складывая руки на груди. — Ну конечно, — студентка искренне смеется, выкидывая недокуренную сигарету в сторону. — Интересно, кто же возьмет меня на отработку? — мгновенно принимает задумчивый вид. — Может вы, профессор? Гермиона закатывает глаза, делая пару шагов вперед. — Не возьму, — отвечает она непримиримым тоном. — Это еще почему? — хмурится Джемма, но сама расслабленно поднимается с пня, на котором сидела. — Потому что с тобой, катастрофа, — фыркает Грейнджер, — отработки превращаются Мерлин знает во что. — И тебе это нравится. Когда их губы соприкасаются, Джемма чувствует ту-самую-дрожь, которая охватывает её каждый раз, когда её профессор прикасается к ней. Руки обхватывают любимое лицо, она углубляет поцелуй, проводя кончиком языка по искусанным губам, пока Гермиона притягивает хрупкое тело ученицы ближе к себе, ныряя пальцами под безразмерную толстовку. Поттер плевать, если кто-то их увидит, но понимает, что Грейнджер мгновенно уволят. Когда они отрываются друг от друга с тяжелым дыханием и лихорадочно бьющимся сердцем, Гермиона всё ещё чувствует гранатовый вкус чужой помады. — Так что там с отработкой? — хрипло спрашивает Поттер, собирая волосы в хвост. — Тебе её ещё не назначили, — выдыхает Гермиона. — Назначат, профессор, — в темных глазах вспыхивают дьявольские огоньки, — не волнуйтесь. Даже бить никого не придется. — Катастрофа, — Грейнджер качает головой и разворачивается, чтобы уйти. Лекция через семь минут. А она, прикасаясь к губам, до сих пор чувствует чужие прикосновения — что мы творим, несносная ты девчонка?.