Воображаемый друг.

      Ничто не вечно. Лето тоже, его хочется растянуть хоть чуть-чуть, да не удаётся. Сентябрь: всё ещё чувствуется тепло, но листья желтеют, краснеют и приобретают свою осеннюю политуру цветов, а некоторые начинают опадать. Накахара расстроен совсем немного. — Время так быстро летит... — вздохнул Чуя октябрьским вечером, Дазай же ответил: — Это естественный процесс, — он улыбнулся. — И всё же становится холоднее, — откуда-то доносилось сзади, но Чуя смотрел на парящих в небе птиц и на само небо, не обращая внимание на шуршание. А через пару минут ему протягивают своеобразный букет из листьев, со словами: — Гена, на! — от этого Чуя рассмеялся, а вместе с ним и сам Дазай.       Они гуляли часто и много, проводя время друг с другом, но чувство рыжеволосого всё никак не проходило, что-то непонятное и ранее с чем он не сталкивался. — Иногда я хочу тебя придушить, а иногда... — говорит Чуя пока они сидят дома, играя в приставку. — Обнять? — предположил Осаму. — Дать леща. — сказав это, рыжик улыбнулся. Они снова рассмеялись, как ни в чём не бывало. — Эх.. не изменишься ведь, даже когда всё закончится... — пробормотал Осаму. — А? — Б!       И ведь расслышал, но не смог задать вопрос. ***       Пожалуй, в декабре холоднее всего, когда спешишь домой поскорей, а вокруг все всё больше суетятся, кто куда, словно муравьи в муравейнике. Только этот вечер отличается от обычных, будничных. Сегодня всё как-то не так даже, апатия? Возможно. Но всё кажется серым, даже если близится Новый год. А сил почему-то нет. Накахара идёт домой, весь уставший и побитый, словно бездомный пёс, над которым издевались хозяева в довесок. Лёд скользкий — сразу же Накахара подсказываемая и в следующую секунду принимает горизонтальное положение. Он тяжело вздыхает, но попытки встать не принимает. Просто Чуя устал. Как никто другой. Поэтому глаза закрываются сами собой.