***
Старший Соло, проколовшись с именем в первый же день, не собирался упускать шанса всё исправить. Для этого требовалось умение филигранно врать – которое у него, к счастью, было. Поэтому, пока Рей и Бен суетились у плиты, в четыре руки заваривая чай, Хан подсел к Роуз за кухонный стол и проникновенно заговорил: – Дорогая, у меня тут конфуз по приезду вышел… В общем, Вы, пожалуйста, не особо распространяйтесь в городе, что знаете, как меня зовут. – Вы что, от властей прячетесь?! – страшным шёпотом спросила Роуз, округляя глаза. – Да бог с Вами, нет! Понимаете, я историк-фольклорист, собираю городские легенды, ранее не записанные факты, истории… А Ваш пастор – настоящий кладезь информации об Арканисе! Вот только у моей семьи, простите, дерьмовая репутация среди представителей католического духовенства. Папаша мой был священником, и не из последних – да так набедокурил, что его предали анафеме вместе со всей семьёй… Пришлось на ходу придумывать новое имя. Поэтому отец Прайд теперь думает, что я – Гарри Рен, – Хан пожал плечами с виноватой улыбкой. Рей тихонько фыркнула. Ни дать, ни взять безобидный профессор истории на пенсии, ага. Великий комбинатор. – Ох, ну конечно, я Вас не выдам! – с жаром заверила Роуз, мотая головой и блестя глазами. – Я вообще материалистка, этих религиозных закидонов не понимаю… Значит, Рен, я запомню, – серьёзно кивнула она. И вдруг прыснула: – Только странно получается: это сын у Вас, выходит, Бен Рен? – Кайло. Рей вскинула голову. Бен замер рядом, опустив голову и играя желваками на скулах, напряжённый, как струна. – Кайло Рен, – чуть расслабился он и даже подмигнул Роуз. – Такова легенда.***
– Э-э, привет, Рей, – робко прозвучало со стороны входа, когда Рей перебирала двигатель, присев на каремат у верстака. – И тебе не хворать, Доф, – Рей на секунду подняла голову и помахала пальчиками вошедшему юноше. С Митакой Рей познакомилась уже на второй день работы в «Тик-Так». Смешной парень с зализанными волосами и привычкой натягивать рукава свитера на мёрзнущие кисти, он появлялся в мастерской три раза в неделю, но оказался очень старательным и исполнительным. В рабочие часы Дофельд не отрывался от работы даже на обед – и сердобольная Рей часто подсовывала ему под локоть чай и сэндвичи, получая боязливое «С-спасибо» в ответ. – Ты очень кстати, – Роуз отсалютовала ему паяльником от компьютерного стола. – Мы с Рей сегодня уходим в два, так что до вечера «Тик-Так» весь твой. Можешь поработать, можешь закрыться, смотри сам... – Я поработаю, поработаю! – Митака замахал руками и кинулся в санузел – переодеваться. – Мне д-до Рождества дополнительные часы нужны… – Всем что-то нужно до Рождества, – подмигнула Роуз и продолжила колдовать над платой, тихонько напевая о «куропатке на грушевом дереве»*. Рей пожала плечами, размышляя: ради кого стеснительный Дофельд так старается и с кем проводит большую часть недели? Или он не такой интроверт, каким кажется – или какая-нибудь девушка подкараулила его в подворотне, перекинула через плечо и унесла к себе домой, кормить и ухаживать… «Нет, надо прекращать слушать разговоры Роуз об эмансипации и женской силе. Что-то меня заносит.»***
– Рей, Снегурочка моя ненаглядная, отмерзай! – румяная и неугомонная Роуз тянула её в сторону ближайшего прилавка. – Подарки сами себя не найдут! Наша программа-максимум – успеть до темноты! Даром что до Рождества оставался месяц, рынок Арканиса уже гудел и ломился от праздничных побрякушек. Тонны снежинок, мириады снежных шаров, ёлочные игрушки всех форм и размеров, гирлянды, венки… Не было только ёлок: их черёд приходил ближе к середине декабря. Витрины магазинчиков были украшены, фонарные столбы увиты огоньками, и из каждой второй двери звучал Синатра или Wham!. У Рей заблестели глаза. Внезапно Рождество показалось таким близким – настоящее, яркое, по-семейному тёплое, как в старом кино. В этом году – никакого пьяного Ункара и его дружков, никакой дешёвой пиццы и сальных приставаний. Только её близкие: Бен, Хан и Роуз, если не откажется заглянуть. И Рей устроит им Рождество, которого они заслуживают. Она зажмурилась, вдыхая пахнущий снегом и леденцами воздух, – и поспешила за подругой.***
...Естественно, до темноты они не успели. Во-первых, темнело уже довольно рано. Во-вторых, у обеих девушек с поиском подарков возникли проблемы. И если Роуз пришлось искать подарки для десятка человек, то Рей банально не знала, что выбрать. Глаза разбегались, мысли тоже – и ей то хотелось скупить половину рынка, то казалось, что ничего подходящего нигде не продаётся. В конце концов, что можно подарить на Рождество охотнику за монстрами и наполовину монстру? Наконец Рей откопала в недрах антикварной лавки винтажные карманные часы с серебряным корпусом для Хана, а в магазине шерстяных изделий – мягчайший чёрный палантин для Бена, который можно было обернуть вокруг шеи с десяток раз. Её любимый вендиго так и не оставил привычку заматывать лицо по самые глаза. Даром что ни клыки, ни Кайло до сих пор не показывались. Было ещё кое-что, что Рей собиралась ему подарить. Но этот подарок был не для чужих глаз... и вообще не был тем, что можно купить на рынке. – Остался один. Собственно, тебе, – развела она руками, шагая рядом с сияющей Тико, увешанной пакетами, аки новогодняя ёлка игрушками. – Такая же история! – кивнула Роуз. – Тогда давай так: расходимся в разные стороны – и встретимся в том кафе через полчаса-час! Лады? – Лады, – Рей оглядела зелёную с золотом вывеску «Такодана», запоминая. А через секунду осталась одна посреди рыночной улицы, вдоль которой уже начинали зажигаться фонари. Так бы она, может, и простояла там все свои полчаса, если бы не звонкий оклик сзади: – Ну наконец-то ты пришла, девонька! Я уж думала, придётся самой за тобой бегать! – Вы это… мне? – Рей недоумённо рассматривала странную, замотанную в несколько слоёв ярких тряпок старушку ростом с воробья. Высушенная желтоватая кожа и чуть раскосые глаза выдавали в ней японку – и тем более странно смотрелся пучок ярко-рыжих волос на её голове. Страннее, пожалуй, выглядели только сварочные очки, сдвинутые на высокий морщинистый лоб. – Иди-ка за мной, – мягко улыбнулась старушка и сделала смешной подзывающий жест: вытянула сухонькую руку параллельно земле ладонью вниз и пару раз согнула пальцы.** – Идём-идём, Рей, выпьем чаю у меня в лавочке. Я давно тебя жду…***
Ничего не соображающая Рей грела руки о чашечку с зелёным чаем и разглядывала, пожалуй, самый необычный из виденных сегодня магазинов. Стены были увешаны японскими гравюрами, листами рисовой бумаги в написанных тушью иероглифах, яркими мандалами и отрезами шёлка. С потолка свисали ловцы снов, связки трав, колокольца, высохшие скелетики птиц и ящериц. Пол был устлан бамбуковыми ковриками, повсюду громоздились стойки с тростями, потрёпанными и новыми книгами, странного вида ножами и даже мётлами. Прилавок был и вовсе завален всякой всячиной: камнями и медальонами на шнурках и цепочках, разноцветными кристаллами, подозрительного вида куклами из мешковины и соломы и разнокалиберными кусочками шкур. К тому, что плавало в банках на полке, прибитой над прилавком, Рей старалась не присматриваться. Хозяйка лавки усадила девушку на футон перед небольшим столиком для чайной церемонии, неспешно заварила чай и уселась на пятки напротив. – Я – Маз Каната, – степенно представилась она, отпивая из своей чашки. – А ты – Рей. Приятно познакомиться. – Мне тоже, но… Откуда Вы меня знаете? – наконец задала Рей вопрос, ещё с улицы вертевшийся на языке. – Я много чего знаю, – Каната улыбнулась, сверкнув неожиданно ясными глазами из-под тяжёлых век. – А кое-что знаю заранее. Например, что тебе понадобится вот это, – она порылась в рукаве своего складчатого одеяния и достала небольшой мешочек, перевязанный бечёвкой. – Я добавила побольше стевии, чтобы было слаще, – Маз любезно протянула руку с мешочком в сторону Рей. – Это что вообще? – с опаской спросила Рей, принимая подарок. – Купена многоцветковая и лекарственная, зюзник европейский, дереза, корень стевии, горечавка и люпин, – охотно перечислила Каната. Рей вытаращила глаза. – И что мне с этим делать?! – Жевать, естественно, – невозмутимо ответила Маз. – Как жвачку. Каждый день. И когда на улицу выходишь – обязательно. Что ещё делать с пастилками из волчьих трав в городе, где живут оборотни?***
– Ага, – многозначительно ответила Рей, мозг которой едва справлялся с получаемой информацией. Вопросы так и лезли наружу: оборотни – значит, не один? А сколько? Кто они? Что за волчьи травы? Чем они помогут? Маз Каната утомлённо вздохнула, прикрывая глаза. – Молодое поколение: знаний никаких – а туда же, на охоту! Подучить бы тебя, девонька, да не моё это дело… Но хоть что-то тебе расскажу. Волчьи травы всякий травник знает. Отпугивают оборотней, отбивают им нюх, нейтрализуют укусы, если сразу лечить… Правда, через одну ядовиты. Да не дёргайся, – рассмеялась она, глядя, как Рей уронила мешочек на стол. – Здесь – только безвредные. Все, кстати, имеют мощный противовоспалительный и заживляющий эффект. Так что жуй на здоровье. – А больше ничего не расскажете? – наклонила голову набок Рей, с надеждой глядя на травницу. – Могла бы – рассказала бы, да вмешиваться нельзя, – покачала головой Маз. – Слово дала. Иначе меня и в город-то не пустили бы… Время, дорогая. У тебя с полчаса всего осталось, – Каната снова подмигнула. – Ах да… Передавай Хану привет от меня. Скажи, пусть захаживает, пока здесь: у меня и кореллианский выдержанный для него припасен…***
Рей, прикупив подруге нефритовую заколку и рабочие перчатки с защитой от порезов, нашла таинственно ухмылявшуюся Роуз в «Такодане» и с радостью согласилась выпить по горячему глинтвейну перед походом домой. Правда, вернуться вдвоём не вышло: Тико позарез нужно было забежать за моторным маслом и проверить, закрыл ли Митака мастерскую. Так что она унеслась к заправке, а Рей пришлось идти к дому одной. Только через час, на гудящих от усталости ногах плетясь в сторону набережной, она жевала первую из горько-сладких травяных подушечек от подозрительной рыжей японки, а в голове крутились всего две мысли. Первая – нужно расспросить Хана о Маз. И вообще устроить семейный совет. Вторая – ей необходимо оружие. Если оборотень всё-таки есть, и не один, здесь точно опасно бродить после заката. И раз Кайло отказывается выпускать когти… Тогда она сделает свои.